Брезгливость, надменность, презрение – и она даже не дала себе труда это скрыть. Хотя, казалось бы...
Кто ты такая есть?
Младшая дочь, не особо богатая, строго говоря, некоторые церковные крысы состоятельнее будут, из достоинств – смазливая мордашка, да сестра – императрица Элеонора, жена Леопольда, а в остальном – ноль. Гольный.
И вот, попадаешь ты в чужую страну – и даже не даешь себе труда улыбаться тем, от кого теперь будет зависеть твоя жизнь или хотя бы уровень ее комфорта?
Шикарно!
И ведь Карлос заметил. И в ответ взглянул на Машу такими глазами... ей-ей, это был взгляд спаниеля, которого злой хозяин выгоняет зимой на мороз, а собака и протестовать не может.
- Ох и наплачемся мы с ней, - подумала Маша вслух. Тихо-тихо, так, чтобы услышал только Карлос.
- Почему Хуан выбрал ее?
- Политика...
Вопрос был риторическим, ответ тоже. Леопольд подсуетился, Рим помог, ну и результат...
- Если бы на ее месте была такая, как ты...
Комплимент был приятен. Мария вздохнула.
- Надо встречать невесту, братик. Держись.
И вышла из комнаты.
Еще через четыре часа Мария-Анна Пфальц-Нейбургская стала королевой Испании.
Карлос был мрачен и холоден, не обращал никакого внимания на невесту и все внимание уделял шикарно накрытому столу. Брат пытался призвать его к порядку, но потом посмотрел на невестку, на жену – и передумал. Потом будет время для убеждений. Потом.
А сейчас надо дать мальчишке время свыкнуться с мыслью о втором браке. Может, хоть что получится?
Забегая вперед – не получилось.
Ни в эту конкретную брачную ночь, ни в другие. До смерти Карлоса Марии-Анне, которая получила в браке имя Марианны, чтобы не путать с принцессой Марией, суждено было оставаться девственницей.
А наутро милая дама закатила первый семейный скандал бедолаге Карлосу. Увы – безуспешный.
Карлос попросту сбежал от ее истерики, зато на вопли пришла Мария, выставила за дверь всех придворных дам, смерила взглядом «сестренку» и попросила не омрачать светлый образ испанской королевы манерами рыбной торговки.
Марианна попыталась поскандалить и с ней, но куда там немецкой княжне было до русской царевны? Пара качественных оплеух быстро привела дамочку в чувство. По лицу Мария не била, чтобы следов не осталось, но на человеческом теле и так болевых точек хватает, их просто знать надо.
Марианна попыталась достойно ответить, но запуталась в юбках и чуть сама себе не разбила нос об неудачно подвернувшийся стол. А Мария вежливо попрощалась и отправилась к Карлосу. Утешать беднягу.
Да уж...
И как тут размножаться? С такой женой и здоровый мужик всяких сил лишится, а уж бедняга Карл и пальцем к ней притронуться не сможет. Заварили они с Хуаном кашу... остается только молиться, чтобы Хуан не преставился раньше Карлоса, а то с этой стервой будет куда как сложнее сладить.
Королева, мать ее...
***
- Когда-то вы теперь приедете...
Соня крепко расцеловала Ваньку, обняла на прощание Беллу.
- Здесь вас всегда будут ждать, что бы ни случилось.
- Спасибо, сестренка.
- Спьасибо, - тщательно выговорила Белла. За зиму она сильно прогрессировала в русском, но легкий акцент оставался. Хотя это ее делало только более очаровательной.
Кремль пустел.
Ушли на войну мужчины, уехали Володя с Наташей, отправилась на богомолье Любава – решила заранее приспосабливаться, а то давно никуда не выезжала, отправились в Дьяково дети...
- Ваня, ты помнишь про наш уговор.
Иван кивнул.
Помнит – и сделает. С ними в Португалию поедут десятка два Софьиных людей, которых она почему-то называла «охотники за головами». Чьими?
Ученых!
Там, в Европе, кипят войны, гибнут люди, а на Руси – тишь да гладь. Относительно, конечно, но ведь и приглашать их будут не в Крым, а в Москву. В Университет.
Ребята из царевичевой школы поездят по Европе. Каждый должен отобрать не меньше десяти ученых – и убедить их поехать на Русь.
Как?
Как угодно.
Заинтересуй, предложи грант, укради любимую собачку и пошли ее на Русь, чтобы ученый за ней поехал – твои трудности. И чем выше качество ученых, тем большую награду ты получишь.
Софья не могла сама заниматься наукой, но развивать Университет стоило.
А при чем тут Ваня?
Ребята – не ученые, они охотники за головами. А как понять, кто лучше, кто хуже, кем стоит заниматься, кем не стоит? Вот тут Иван и может помочь в сложных случаях. Обещал.
А потом заскрипели колеса карет, взметнулась пыль под копытами коней – и вот уже и нет никого на площади перед Кремлем.
Не понимают жители двадцать первого века своего счастья, никак не понимают. С поездами, самолетами, машинами...
А вот поездили бы в карете, когда путешествие из Петербурга в Москву мало не неделю – и это по царской дороге, а не как сейчас. Сейчас-то и побольше будет. Это вам не «Красная стрела».
И Софья отчетливо понимала, что может никогда больше и не увидеть брата, Белочку, тем более – их детей... тоскливо.
Боже, как же от этого тоскливо. Как птице в клетке!
Что ж. Зато она не заперта в тереме, как царевны до нее, хоть тут она судьбу переломила. И дороги строятся. Так что не стоит унывать, государыня.
За работу.
***
Отправлялась на войну и датская армия.
Кристиан был доволен и воодушевлен. На хозяйстве оставался Георг, но в кои-то веки не проявлял недовольства.
- Если у нас все получится, ты можешь сесть на трон Англии, – втолковывал ему брат.
И верно, по жене. Но...
- Французы?
- Людовик своего не упустит, это верно. Но это надолго, а если что – думаешь, кого предпочтут англичане? Протестанта, который женат на дочери их покойного короля – или ставленника французского короля?
Ответ был ясен.
Так что Георг оставался дома с превеликим удовольствием и надеждой. А Кристан, во главе армии из сорока тысяч солдат собирался вторгнуться в Швецию из Хельсинборга, как и обычно. И постепенно пойти маршем по Сконе.
Алексей Алексеевич ударит с другой стороны, из Финляндии, а воевать на два фронта шведы не смогут, нет у них ни сил, ни денег. Так и до Стокгольма дойдем...
Карл, конечно, будет сопротивляться, но помощи ему ждать неоткуда, платить за нее тоже нечем – пока никто в Европе не спохватится, есть шанс поделить Швецию, как согласовано. Чтобы и Дании отошел хороший кусок, и Руси, ну и союзникам досталось. И глупо будет его упустить.
Датская армия насчитывала почти двадцать тысяч человек. Несколько десятков пушек, кавалерия…
Им предстояло переправиться через пролив, но кораблей хватало. А вот шведские суда после разгрома русским флотом особой опасности не представляли.
Карл остервенело строил новый флот, но это ж не просто лоханки? Флот – это и пушки, и матросы, а вот последних как раз был недобор. Чтобы умных и опытных. Раньше такими на шведских кораблях были все, сейчас же, в лучшем случае, каждый пятый.
Да и сами корабли…
Из сырого дерева, потому что в стране бардак, на верфях, что ни день,пожары, а откуда доски-то везти? Из Европы? Из Колоний?
Второе и то вероятнее, но дерево-то золотым получится. Одним словом, в победе своего флота Кристиан и не сомневался – и собирался запустить его в залив. Пусть крейсирует вдоль шведских берегов.
А к тому же…
Аландские острова.
Взяв их,можно спокойно идти на Стокгольм. Прошлый раз они их захватывали, да отдали. В этот раз они такой ошибки не совершат. Не бывать больше Швеции. Натерпелись! Довольно!
***
Илона ожидала многого. Но такого сердечного приема…
Ей-ей, можно было подумать, что она – королева Франции. Или Испании. Кто-то очень важный и нужный. Потому что столько радушия…
Илона прекрасно понимала, что поляки нужны ей больше, чем она им. Польше – что? Стояла и стоять будет, тем более, большую часть шляхты Михайла отправил воевать вместе с Собесским – и оттуда много кто не вернулся, оставшиеся паны сидели ровно и неустанно славили мудрого правителя, да и поддержка Руси кое-что значила. Польша-то выстоит.
А вот они без поддержки Руси и поляков быстро превратятся в тот же придаток Австрии, каким и являлись несколько веков.
Вассалитет был нужен больше венграм. И свадьбы эти – тоже. Какое там – отказаться? Илона так и настраивала и Ферека, и Юлиану – даже если вам кто-то не понравится, стисните зубы и терпите! Терпите, балбесы!
Жить хотите?
Тогда и на корове женишься, и за черта замуж выйдешь! Жужанны вам мало? Думаете, вас Леопольд пожалеет?
Не думали, отчетливо понимая, что жалости им от Австрии не дождаться. Но готовы были к худшему. Что примут их… ну, не как нищих просителей, но как бедных родственников, и что за спиной будут фыркать…
Ан нет.
И сердечная улыбка Михайлы Корибута, и радушие королевы Марии, и роскошный прием – все оказалось неожиданным. Но приятным.
И шляхта не перемигивалась за спиной, обсуждая венгров, нет. Муж рассказывал, как встретили его при дворе короля-солнце. Так вот, там к нему относились, как к человеку откровенно второго сорта. В лицо не смеялись, а то бы часть придворной швали точно не выжила, но за глаза говорили многое, Ферек знал…
Здесь же… было полное ощущение, что Михайла жестко построил своих подданных. И пообещал самые страшные кары, если кто-то чем-то обидит гостей.
Предоставленные покои, слуги, даже наряды (мало ли, вдруг что-то с дороги не годно, а тут и подогнать можно…) были выше всяких похвал. Все было устроено так, что Илона ощущала себя дорогой гостьей – и это было приятно.
Она, кстати, не ошиблась. Когда шляхта принялась судачить о роде Зриньи, да и о Ракоци, Михайла таки стукнул по столу кулаком. Да уж… это не пятнадцать лет назад, когда он был больше декоративной фигурой, сейчас его позиции заметно укрепились.
- Илона Зриньи – мать вашей будущей королевы.
Этого оказалось больше, чем достаточно.
Умные поняли и прикусили языки, тем, кто чуть поглупее – растолковали, а самых тупых пришлось временно устранить. Или не совсем временно, как повезет. Михайла отлично осознавал, что у Польши большое будущее, но только если не помешает непомерное самолюбие и самолюбование шляхты. И боролся с ним, что есть сил.
Успешно боролся.
Так что смерить Илону, которая в трауре, кстати, выглядела покрасивее половины придворных паночек, презрительным или даже непочтительным взглядом, никто не осмелился.
Но первое знакомство детей все равно прошло без свидетелей. Просто в покои Илоны явилась ее величество.
- Княгиня, я рада, что мы наконец-то познакомились.
Илона улыбнулась в ответ, чуть поклонилась, все-таки она считается чуть ниже по статусу, да и не время нос задирать, но…
- Нет-нет, что вы! Прошу вас, мы же обе – матери!
Черные глаза встретились с синими. Как много можно сказать парой взглядов? Как много можно выразить с помощью одежды, манер, даже улыбки…
Илона увидела, что Мария готова к разговору, более того, настроена очень дружелюбно. Только сделай шаг навстречу – и отношения перейдут в категорию родственных. Об этом говорило все. И нарочито простое платье с минимумом украшений, чтобы собеседница не чувствовала себя ущемленной, и улыбка, и главное – выражение лица и тон. Мария недвусмысленно давала понять что они – союзники. Потому и пришла сначала одна, чтобы не было лишней церемониальности.
Мария же видела женщину, которой сейчас приходилось очень нелегко.
Смерть дочери, угроза другим детям, гордость, характер – адская смесь, которая бурлила в душе Илоны. Но княгиня Ракоци держалась, пока держалась. Внутри у нежной лилии был стальной стебель. Если они будут союзниками, а полякам в этом был прямой резон – их страны заметно усилятся. А разругаются…
Австрия близко. Леопольд не дремлет… (Мария понимала, что император опасен, но не могла удержаться от улыбки, вспоминая кота из сказок Софьи. Да уж, этот не предложит жить дружно, тем более мышам).
- Да. И моей дочери предстоит остаться у вас…
- Клянусь, я ее не обижу! Я понимаю, что Ежи надо жениться, а Юлиана просто очаровательна. Видимо, в мать.
Илона чуть расслабилась.
Да, очаровательна. И Юлиана, и Ферек взяли лучшее от нее с мужем. И лица, и характеры…
- Кстати, Ежи сейчас прогуливается по саду. Может быть…
Илона поняла с полуслова.
- Пожалуй, моим детям тоже не помешает подышать свежим воздухом.
Дети нашлись достаточно быстро – и были отправлены в сад. Пусть знакомятся. И пусть только посмеют губы покривить! Голову оторвет! Лично!
Мария тем временем усадила Илону рядом с собой на диван, приказал принести кофе, который (вот странность!) разбавила молоком, сладости – и потихоньку завязала беседу о самом главном.
О детях.
Ежи и Ферек, Наталья и Юлиана, привычки и вкусы, смешные истории из детства, примерно на десятой минуте Илона расслабилась, а к концу первого часа они с польской королевой уже были подругами.
Обе – матери, что тут еще скажешь?
***
Тем временем молодежь гуляла по саду. Ференц вел сестру под руку, пока не услышал звуки музыки. Струны гитары плакали, стонали, перебор был незнакомым, но приятным.
- Посмотрим?
На скамейке у пруда оказалось трое подростков, не старше их. Юноша с золотыми волосами перебирал струны гитары, что-то напевая на незнакомом, но приятном языке. Двое – девушка помладше, такая же светловолосая, и черноволосый парень – слушали, а девушка еще и подпевала. Гостей заметил черноволосый парень – и махнул рукой, приглашая присоединиться.
Встал, освобождая место на скамье для Юлианы, помог девочке устроиться, расстелил на траве плащ, уселся и приглашающе махнул рукой Ференцу.
- Располагайтесь.
Ференц не заставил себя упрашивать, уже догадываясь, с кем их свела судьба.
- А на каком языке эта песня?
- На русском. Моем родном.
По уговору ему ответила светловолосая девочка. Ференц пристально вгляделся в знакомое по портрету лицо.
Что тут скажешь?
Художник не преувеличил. Наоборот, он не смог передать обаяния этой юной красавицы. Дерзкой улыбки, упрямства в глазах, характера… когда она чуть подрастет – дворяне с ума сойдут. Ферек знал от матери, как отец гонял от супруги самых непонятливых наглецов. Кажется, ему предстоит то же самое?
Но печальной эта перспектива мальчишке не казалась. Сейчас, глядя в синие глаза, он понимал, что его невеста очаровательна. И если она еще и умна…
- А о чем она?
Девочка лукаво прищурилась.
- О том, что век воина недолог – и потому славен. Его участь смерть, и ему не стоит обещать вечную любовь юной деве, но он останется в веках. Я могу попробовать перевести, но… на какой язык?
- А вы владеете венгерским?
Сейчас они говорили по-польски, и Ферек отмечал, что у девушки даже акцента нет. Словно это ее родной язык.
- Пока еще плохо, - призналась девушка, – я учила его и продолжаю изучать, но мне сложно…
- Отчего же?
- По-настоящему язык можно выучить, только разговаривая на нем. С теми, для кого он родной. А на Руси таких мало. Вот польский изучить мне было легче…
- Буду рад вам помочь.
- Правда? Как хорошо!
Кокетливая улыбка, легкое прикосновение руки…
Владимир, который наблюдал за сестрой, только усмехнулся про себя. Беспощадное очарование, так-то. Но хороша, чертенок? Ежи повезло не меньше. В Юлиане не было такой мягкости, как в Наталье (во многом напускной, уж он-то знал, что сестрица пошла больше не в мягкую мать, а в тетку Софью), зато чувствовалась порода. Тонкая линия носа, высокий лоб, громадные черные глаза, длинная шея… когда она научится пользоваться своими преимуществами – будет не хуже матери. А та по праву считается самой очаровательной женщиной Венгрии.
- Попробуй спеть на польском, Наташа. А я помогу музыкой.
Гитара…
На Русь она попала вместе с Николя Маттейсом, который концертировал, как скрипач, но нашел себя и как преподаватель. Вот театр на Руси особым успехом не пользовался – патриарх был против, а музыка… да что ж в ней плохого?