Потом Вик отошел на минуту и вернулся с высокими деревянными сандалиями на кожаных шнурках. Заглянул с вопросом в глаза и, опустившись на колени, помог их обуть. Я стала значительно выше, но чувствовала себя неувереннее.
Вик еще раз поправил складки и улыбнулся:
- Ты так хороша! Настя. Мы впервые наедине, - он сильно волновался и его волнение вибрировало в голосе - Прошу тебя, подбери волосы на верх.
Я послушно подняла волосы выше, и замерла, прислушиваясь ко вдруг зазвучавшей тихой, на грани слышимости музыке.
Вик шагнул ближе:
- Очень прошу тебя ничего не бояться. Просто чувствуй. Хорошо? Если тебе будет неприятно, скажи «стоп».
- Хорошо, - мой голос звучал тихо, голова сама собой опустилась.
Вик прижался ко мне - нежно целуя, поглаживая и чуть царапая ногтями обнаженную шею.
Потом в его руках оказался черный платок, которым он завязал мне глаза.
Я словно очутилась в совершенно незнакомом мне мире: сладкие, будоражащие ароматы благовоний, тихая музыка, и жаркое дыхание мужчины, который рядом.
Вик повернул меня спиной к себе, прижал на мгновение и шепнул:
- Помни, только чувствовать!
Сначала его руки просто обнимали меня за талию, потом осторожно погладили грудь очень бережно, едва касаясь плотного шелка, переместились на живот, а его губы целовали основание шеи, спускаясь ниже. Ткань воротника упругая и скользкая явно мешал, и через минуту Вик шепнул: - Опусти его с плеч...
И я потянула полочки вверх, что бы спина обнажилась до талии. А Вик вдруг отстранился, по шее легко пробежал холодок, а потом что-то мягкое, пушистое принялось выписывать вензеля на небольшом участке обнаженной кожи.
Я вздрогнула, повела плечом, прислушиваясь к ощущениям. Нежная мягкость пуховки или меха тут же сменилась гибкой, твердостью птичьего пера. Сначала оно было сухим, потом Вик лизнул его гибкий кончик и оставил на моей спине влажную дорожку вдоль позвоночника, остановившись в складках шелка.
- Помнишь массаж, на пляже? - шепот Вика поджигал внутри крохотные фейерверки.
- Да, - мой выдох был тихим, но заметная дрожь, пробежавшая по спине, не осталась незамеченной.
- Хочешь еще?
- Да.
Вик обнял меня, подхватив на руки отнес куда-то, поставил не снимая повязки:
- Ложись здесь, - его рука указала путь моей, и я осторожно опустилась на деревянную кушетку.
Кимоно тот час упорхнуло, а в спину тяжелыми каплями застучало масло.
В этот раз Вик словно выполнял некий ритуал: горячие ладони легли на спину, погладили, согревая масло, и заскользили, для него не было запретов и условностей, и ложбинка между ягодицами получала столько же трепетного внимания, сколько плечо, или чувствительный изгиб шеи. Он гладил и пощипывал, тянул и крутил, встряхивал под звон колокольчиков, и прижимался ко мне всем телом, заставляя томно стонать. Перевернуться мне не дозволялось, касаться его - тоже, и это была самая изысканная и чувственная пытка.
Внутри меня горел пожар. Он не пытался его загасить, а лишь разжигал, медленно и умело. Когда я готова была рыдать, и умолять о разрядке, Вик вдруг перевернул меня на жестких, скользких от пота и масла деревяшках и поцеловал! И все! Я ухнула куда-то, и обхватив его руками, жадно целовала сама, пока он добавлял последние капли к моему взрыву нежно поглаживая пальцами сомкнутые створки.
Потом он укутал мое расслабленное тело в огромную простыню, и лег рядом, на узком возвышении, обнимая, укачивая и тихонько вдыхая мой запах.
Я уже не предлагала помочь ему, потому что поняла, что и Ром, и Вик пытаются показать мне меня саму: научить чувствовать радость от объятий и поцелуев, открыть нежные местечки и снять запреты, что бы я наслаждалась интимной стороной нашего необычного союза, и дарила эту радость им.
Когда я достаточно пришла в себя, мы полили зеленого чая с тонким хрустящим печеньем. Вик губами собирал крошки с моих пальцев, а я уже без смущения смотрела в его теплые карие глаза, и удивлялась: почему у братьев глаза разного цвета?
Наверное, я задала вопрос вслух, потому что Вик улыбнулся, поднося чашечку к губам, и ответил:
- Потому что мы мама была кареглазой шатенкой, а папа голубоглазым блондином, но дедушка со стороны папы имел серые глаза и черные волосы, а дедушка со стороны мамы - светлые волосы и темные глаза.
Я засмеялась:
- В результате вы все получились неповторимыми красавицами!
Вик поставил чашечку на стол, и потянулся ко мне с поцелуем, но у двери тихонько пискнул мобильник. Продолжив движение, он просто погладил меня по лицу:
- Нам пора, сейчас ужин, а потом время Сана.
Я чуточку струхнула. Все же мое сексуальное образование взлетело на немыслимые высоты буквально за один день, а Сан испытание не для каждой Вик успокаивающе меня обнял.
- Не бойся. Ты помнишь: только наслаждайся!
Он отвернулся, пока я одевалась, а потом убрал кимоно в тот же шкаф:
- Оно будет висеть здесь. Для тебя.
У меня вскипели на глазах слезы, и я поспешно закивала головой, стараясь улыбнуться. Вышли из «чайного домика» мы вместе, обнимая друг друга и наслаждаясь этим. В саду было солнечно, и свет резанул по глазам.
Вик спокойно переждал адаптацию и повел меня по дорожке выложенной красноватыми плитами. А к фонтанчику вели серые плиты, с чуть голубоватым оттенком, а дорожка, до которой мы с Ромом не дошли в первый день, блестела издалека ярко-голубым кафелем.
- Вик, красные дорожки - для тебя?
- Да, мы можем жить вместе, но должны иметь свою территорию.
Я потерлась головой о его грудь:
- Спасибо, что пригласил меня к себе.
- Я буду ждать ответного приглашения, - улыбнулся Вик, и мы вышагнули из кустов на площадку перед домом.
Здесь стояла веселенькая бело - желтая маркиза, а под нею - накрытый стол. Уже виденный мною пожилой слуга расправлял салфетки и расставлял бокалы. Ему помогала вертлявая девчушка лет десяти, успевающая бросать нескромные взгляды на Сана и Рома.
Неожиданно для себя я приподняла губу и тихонько зарычала, так тихо, что даже стоящий рядом человек мог не услышать. Но мужчины тотчас встрепенулись, а старик укоризненно взглянул на девчонку и услал ее в дом.
Братья переглянулись и заулыбались.
- И что смешного? - хмуро спросила я, плюхаясь в плетеное кресло с малиновой подушкой.
- Наша девочка, оказывается, ревнует, - тихо сказал Сан, посматривая на меня с лаской и любопытством, мол, что еще за сюрпризы есть внутри?
Я чуть не подавилась кусочком лепешки с сыром и зеленью, и негодующе заявила:
- А нечего вам глазки строить, не доросла еще!
Ром, Вик и Сан снова засмеялись и подняли бокалы с легким вином, приветствуя друг друга.
Потом мы ели: мужчины, отлично приготовленное мясо, а я суп с фрикадельками и салат с креветками и бамбуком. На закате старик принес большое блюдо фруктов и толстую доску со всевозможным нарезанным сыром. Мы тихо сидели, ожидая сумерек, прихлебывая легкое вино, и беседуя.
Мало - помалу из меня вытянули всю короткую и грустную историю моей жизни. Я рассказала и о светлом детстве, и о грустном времени после переезда - мама не хотела, что бы хоть что-то напоминало ей об отце.
Когда Ром упомянул отчима в сочетании «на редкость мерзкий тип» я вздрогнула, и зябко поежилась, хотя вечер был довольно жарким.
- Чем он тебе досадил? - спросил Сан, и я нехотя, стыдясь, призналась
- Тискал по углам, когда мать не видела. Я поэтому и школу экстерном закончила, и в институт на год раньше смогла поступить.
Мужчины синхронно скрипнули зубами:
- И как, сильно тискал, - поинтересовался дотошный Вик.
- Синяков наставил пару раз, целовать пытался, но я стала у подруги ночевать. Потом сюда уехала, а когда каникулы начались, мать просила приехать, с огородом помочь. - Я горько вздохнула, - он ей подсыпал чего-то. Она не просыпалась, когда я от него отбивалась. Под руку молоток попал, я пригрозила, по пальцам стукнула и на вокзал убежала. Соврала дежурной, что к подружке приезжала, а у той парень ко мне полез, и в дежурке заночевала. Утром в общагу вернулась, никто и не заметил, что уезжала. А маме сказала, что на практику срочно вызвали.
Мужчины молчали.
Потом Вик снял меня с кресла и усадил к себе на колени:
- Не грусти, малышка, - и поцеловал в макушку. - А почему ты пошла на факультет технического дизайна?
- Не поверишь, - я хихикнула, расставаясь с печалью, - единственный, куда баллы набрала на бюджет.
Сан скупо улыбнулся, покачивая бокал. Ром подмигнул.
- Вот думаю, - мысль была короткая, но выразительная, - вы меня выбрали не за ум или красоту, а потому что средний бал набрала?
- Примерно поэтому, - усмехнулся Вик, и чмокнул меня в макушку.
Но Сан не дал теме развиться, а подхватив меня на руки, громко сообщил всем, что пора слать!
Вик и Ром проводили нас тяжелыми взглядами и остались провожать закат. Мне показалось, что в креслах сидят волки, и их черные губы вибрируют в такт неслышному рычанию.
А меня на руках внесли в дом. Поцеловали на пороге и внесли в комнату. Только комната была не моя: за стандартной дверью скрывалось настоящее волчье логово.
Я с любопытством высунула нос и рассматривала ковер из мелких пушистых шкурок: не то песец, не то еще кто-то светло-пуховый и очень мягкий. Низкий широкий диван, укрытый шкурой зебры, экран телевизора на стене и брошенные тут и там разные непонятные штуки, вроде высокого, мне по колено барабана, или вазы с узким дном.
Сан спокойно стоял, пока я изучала новую территорию. Потом небрежно сгрузил на диван:
- Ванна там, щетка и расческа есть, я в душ!
Я немножко растерялась: а что соблазнять меня сегодня больше не будут? Потом посмеялась над своими мыслями и потопала в ванну, радуясь, что стекла душевой матовые, а белье я выбрала достаточно красивое и удобное.
Умывшись и почистив зубы, я стала выбирать, в чем ложиться слать? Можно конечно томно закатывая глазки улечься в одних трусиках, но готова ли я прямо сегодня начинать брачную жизнь? Я зевнула во весь рот и поняла, что нет, не готова, но и идти за сорочкой и халатом лень.
Побродив по комнате, обнаружила гардероб, а в нем приличный запас всевозможных футболок. Живем! Утащив себе ту, что поменьше и помягче, я забралась на диван и укрылась черной простыней.
Тут как раз Сан вышел из душа в одном полотенце, и мне пришлось запинывать свое любопытство подальше.
- Сан, а почему простыни на диване черные?
- Что бы тебя на них было лучше видно! - ответил Сан, передразнивая злого волка, и направился к дивану.
- Спи, - добавил он, вытягиваясь во весь рост, и занимая две трети роскошного лежбища, - завтра на работу.
- Ага, - я притихла возле него, ощущая острое разочарование - Ну хоть бы поцеловал! - ой, я кажется, сказала это вслух.
Сан развернулся, огромный как медведь, и притиснув меня в уголок и улыбнулся:
- Уговорила! Один поцелуй! И все - спать!
Я быстро закивала, и въехала ему лбом по носу! Сан взвыл, притиснул меня так, что дышать стало трудно, и легонько чмокнул в лоб! Я надулась. Тогда он загрохотал, как едущий перед лицом товарняк, и поцеловал по настоящему. Если бы я стояла, я бы стекла киселем на пол. А потом вновь лег на спину, и через минуту уже спал.
Утром я проснулась, уткнувшись в крепкое плечо Сана, выспалась я отлично: он так и возлежал на спине, словно памятник самому себе. Только выразительная выпуклость под черной простыней указывала на то, что он не так и невозмутим.
Немножко повалявшись, я решила рассмотреть Александра получше, благо солнечный свет уже пробивался сквозь тонкие шторы.
Оказалось, что кожа у Сана очень белая, словно молочная, а более - менее загорели только кисти рук и лицо. На правом плече проступала чуть расплывшаяся татуировка: летучая мышь, раскинувшая крылья на фоне парашюта, и цифры. Мне стало любопытно и, поискав, я нашла такую же простую не салонную татушку с группой крови на левом плече и на сердце.
Выходит. Сан служил в ВДВ?
Обнаружив тонкую белую полоску шрама, я потянулась проследить ее пальцем, и тут же была поймана:
- Доброе утро! - Сан притянул меня повыше и поцеловал, не открывая глаз. Потом зарылся носом в широкий воротник моей футболки и глубоко вдохнул, - ах как ты вкусно пахнешь!
- Эй, я не завтрак, не надо меня есть! - попыталась я шутливо возмутиться, и тут же была грубовато потискана, покусана и вновь поцелована.
Вставать не хотелось. Совсем. В двери тихонько постучали:
- Сан, ты в офис поедешь? - голос, кажется, принадлежал Вику.
Сан открыл свои невозможно серые глаза и скосил взгляд на меня:
- Нет! Если будет необходимость, звони!
- Хорошо, я уехал, - тихие шаги удалились. Сан посмотрел на меня с хитрецой:
- Встаем, или еще поваляемся?
Я закопалась в простыню, и высунув кончик носа прошептала:
- Поваляемся.
- Внимание! Начинаем валяться! - громко объявил Сан и начал меня щекотать!
Вот как он узнал, что я боюсь щекотки? Я визжала и смеялась, пока не обессилела совсем. Тогда он принялся меня целовать - вдумчиво, медленно, и с таким серьезным выражением лица, что у меня защипало в носу. Кроме того его широкие ладони забрались под футболку, и спокойно гладили бока, ноги, живот, словно изучая, и я отзывалась на эти поглаживания нетерпеливо перебирая ногами, словно застоявшийся жеребенок.
Наконец его рука добралась до груди, и невесомо погладив чуть задела уже твердые и очень чувствительные соски. Ахнув, я выгнулась, и тут же оказалась прижатой к постели тяжелым бедром, а Сан, опустив лицо, потянул широкий воротник зубами, и нежно лизнул вершинку правой груди. Я снова ахнула, а потом уже только мычала, и билась как рыба на льду. Он ласкал мою грудь, припадая к ней лицом, рисуя кончиком языка, завораживающие круги и спирали, стискивая мои ребра ладонями.
В итоге Сан разорвал мешающую ему футболку до пояса, и вылизывал мне грудь и шею, хрипло дыша и прикусывая кожу до синяков, пока я не взорвалась, крепко сжав ноги вокруг его ноги.
Потом мы лежали, обнявшись, качаясь в общем море тепла, и ни как не могли разлепиться. Наверное, даже уснули, потому что открыла глаза я в ванной, по-прежнему в объятиях Сана, но в окружении теплой булькающей воды.
Он почти ничего не говорил, но выбрал мягкую губку, плеснул на нее из флакончика с травным запахом и принялся меня осторожно купать. Его огромные ладони в ароматной пене скользили по моему телу, растирая забитые мышцы и уделяя внимания каждой впадинке и округлости.
Голову я вымыла сама. Все еще немного стесняясь наклоняться к воде. Позже, набравшись смелости, я сама взяла губку и вопросительно на него посмотрела. Он чуть улыбнулся, кивнул, и повернулся спиной. Плеснув на большой жесткий крут из того же флакончика, я принялась растирать широкие плечи. С трудом, поднявшись на цыпочки гладила могучую шею, рельефные плечи, покрытую жесткими черными волосками грудь. Едва я закончила натирать кожу у кромки воды, как Сан, глядя мне в глаза, чуть улыбнулся, и встал!
Ой! Я покраснела, опустила глазки и коротко взглянула на то, что хотелось увидеть в первую очередь.
- Настя, - в голосе Сана слышался смех, - здесь прохладно...
Я подняла глаза к его лицу, увидела ласковую усмешку и решительно подняла губку. Плеснула еще мыла. Воды. Резкими движениями развернула Сана спиной, что бы скрыть смущающий меня объект и успеть отдышаться. Ох, зря я так!
Повернулся он спокойно, но вид его крепких ягодиц, сильных ног и безумно красивой рельефной спины заставил меня сглотнуть. Так, все, успокоилась! Сейчас простудишь мужика, и будет тебе на свадьбе чихающее привидение! Мысли о свадьбе снова меня перепугали: я, выхожу замуж? Вот за этого сногсшибательного мужика? Или за Виктора? Или за Рома? И я сплю с ними в одной постели? Ущипните меня, а то не проснусь!
Кажется, последнее я опять сказала вслух, потому что Сан обернулся, забрал из ослабевших рук губку, и прижав меня к своему скользкому от пены телу, поцеловал. А потом, отстранившись и заглянув в глаза, сказал со всей серьезностью:
- Да, выходишь, щипать не буду, лучше еще разок поцелую...