И, как следствие, будет происходить изменение идеологии... Нет-нет, Михаил Александрович, у меня и в мыслях нет ничего дурного, но тезис "За Веру, Царя и Отечество" перестает действовать, и ему на смену нужно придумать что-то иное...
Но это - дело будущего, а пока надо тщательно продумать операцию по задержанию всех фигурантов из сегодняшнего списка и особое внимание обратить именно на Терещенко. Если решительный, амбициозный, привыкший побеждать человек, обладающий к тому способностью к математическому мышлению, принимает решение об участии в государственном перевороте, то он явно просчитал все возможные сценарии развития событий, включая варианты побега из Петрограда. Не пренебрегайте никакими, даже маловероятными планами.
*
Андрей Иванович Пероцкий спускался по лестнице в состоянии приятного душевного волнения, причиной которому вновь послужило ощущение его личной причастности к грандиозному делу. Делу, которому он отдался всей душой еще в студенческие годы, яростно протестуя против несправедливости, насаждавшейся университетским начальством, да и вообще, всей чиновничьей бюрократией Российской империи. Окончательно вчерашний студент выпускного курса Андрюша Пероцкий понял, что он выбрал верную дорогу, познакомившись в дирекции Путиловского завода с Петром Рутенбергом, ставшим для новоиспеченного младшего инженера другом, наставником и, отчасти, кумиром...
С тех пор минуло более двенадцати лет, и вот сейчас он занимался, наверное, одним из самых главных дел в своей жизни. В саквояже, который он бережно нес, лежали деньги, целое состояние, врученное ему безо всяких расписок. Те, с кем он встречался, верили Андрею Ивановичу, его преданности их общему делу и не сомневались в его честности. Да и для самого Пероцкого эти пачки ассигнаций были не символом богатства, а лишь очередным инструментом. Революционная сознательность простых рабочих хромала еще достаточно сильно, поэтому приходилось пользоваться неоднократно проверенными методами. Выданные в нужный момент на руки эти трешки, пятерки и червонцы станут ежедневной гарантией того, что семьи бастующих мастеровых получат свой кусок хлеба в то время, как сами пролетарии вместо того, чтобы горбатиться в цехах, будут гордо носить по улицам красные флаги, устраивать митинги и демонстрации, бить стекла, переворачивать трамваи, а в нужный момент возьмутся и за оружие, лежащее до поры до времени в укромных местах...
Внизу возле входной двери его ждали двое "охранников" - путиловских же рабочих, состоявших в возглавляемой им ячейке социалистов-революционеров и давно выполнявших отдельные не очень гласные партийные и личные поручения. Молча кивнув, мол, все в порядке, Пероцкий вышел с ними из подъезда. Осталось пересечь пустынный двор по диагонали, пройти длинную подворотню и подозвать "своего" извозчика...
Когда до темного зева "тоннеля" оставалось шага три, сзади раздался резкий свист. Оглянувшись, Андрей Иванович увидел бегущих к ним людей и изо всех сил припустил к выходу на улицу, зная, что его охрана задержит нападавших, и он успеет спастись. Он уже почти миновал открытые ворота, как вдруг внезапно споткнулся на ровном месте и, хоть и выставил руки, чтобы смягчить падение, всё же приложился головой о грязную наледь брусчатки. Саквояж отлетел в сторону, ища его взглядом, Пероцкий увидел обрывки тонкой бечевки, очевидно, натянутой поперек прохода и чьи-то ноги в юфтевых сапогах, быстро приближающиеся к нему. Сильный удар чем-то твердым по голове, погасил сознание...
Которое вернулось к нему также внезапно, как и пропало. Но окружающая обстановка настолько отличалась от последних воспоминаний, что Андрей Иванович зажмурил глаза и изо всех сил затряс головой, прогоняя бредовое видение больничной палаты.
- О, голубчик, наконец-то Вы очнулись! - Над ухом раздался участливый женский голос. - Слава Богу, сейчас я позову доктора... Лежите, лежите, Вам нельзя подниматься!..
Немолодая женщина в платье сестры милосердия быстро исчезла за дверью, а инженер тем временем обвел взглядом помещение. Небольшая комната, стены выкрашены зеленой краской, помимо койки, на которой он лежал, стояла еще одна, аккуратно заправленная солдатским одеялом. Стол с двумя табуретками у окна, задернутого плотной занавеской. Больше ничего разглядеть Андрей Иванович не успел, в комнату вошли люди, худощавый молодой доктор в белом халате и двое сопровождавших его офицеров...
- Ну-с, милейший, как себя чувствуете? - Не дожидаясь ответа, врач взял запястье пациента в руки и сосредоточенно начал прослушивать пульс, затем обратился к своей "свите". - Состояние удовлетворительное, он в Вашем распоряжении. Если я понадоблюсь, позовите.
Дождавшись ухода врача, один из офицеров, пододвинув табуретку, сел у кровати, второй начал выкладывать из принесенной папки на стол какие-то бумаги.
- Господа, где я нахожусь и кто Вы такие? Что со мной случилось? Где мои... вещи?.. - Пероцкий только сейчас осознал, что лежит под одеялом абсолютно без каких-либо признаков одежды.
- А Вы не помните, Андрей Иванович, что случилось и как Вы сюда попали? Впрочем, обо всем по порядку. Разрешите представиться, штабс-капитан Масловский, а это - мой коллега поручик Вязьмин. - Сидевший у кровати офицер вежливо улыбнулся.
- Я помню... Помню, что возвращался домой от приятеля и на меня напали какие-то бандиты... - Пероцкого только сейчас прошибла запоздалая мысль о деньгах. - У меня с собой был саквояж с... Неважно!.. Вы его нашли? Вы нашли грабителей?..
- Бандиты?! Грабители?! Ах ты, сволочь!.. - Поручик, стоявший у стола мгновенно оказался рядом и инженер испуганно съежился под одеялом от искаженного злостью лица офицера. - А это не ты, тварь, писал?!..
Мощная оплеуха скинула Андрея Ивановича с койки на пол, пока тот поднимался, пытаясь закутаться в одеяло, поручик опять оказался рядом и сильный удар в живот выбил из легких весь воздух и снова отправил его вниз. Но долго валяться ему не позволили. Его мучитель рывком снова привел инженера в вертикальное положение. Одеяло осталось на полу и Пероцкому пришлось прикрывать самое чувствительное, интимное и срамное место сложенными лодочкой руками. Вязьмин, схватив его рукой за горло и хорошенько приложив затылком о стену, ткнул в лицо бумаги, которые взял со стола и прорычал в самое ухо:
- Твой, с...ка, почерк?! Мы на фронте мрём почем зря, а они тут в забастовки играют, революцию готовят!!!..
- Анатоль, друг мой, успокойтесь! Вам нельзя волноваться после контузии! - Масловский решил прийти на помощь инженеру. - Сходите к доктору, он Вам валерианочки накапает, папироску выкурите на воздухе. Вернетесь, и господин инженер все-все расскажет.
Дождавшись, когда Вязьмин выйдет, штабс-капитан, всё также улыбаясь, заговорщицки подмигнул Андрею Ивановичу:
- Вы уж, любезнейший, не злите его попусту. Были, знаете ли, прецеденты...
- Кто Вы?.. - Пероцкому наконец-то удалось отдышаться и прийти в себя.
- О, простите, все так внезапно получилось... Контрразведка Петроградского военного округа... Да сути дела это не меняет. Вот, гляньте эти бумаги. - Штабс-капитан протянул инженеру оставленные поручиком листки. - Здесь Вы сами написали о том, как должны были организовать забастовку у себя на механическом заводе, для чего, собственно, и были предназначены деньги, лежавшие в саквояже. Как до этого вели агитационную работу по свержению существующей власти, как налаживали связи с такими же революционерами-предателями на других заводах и фабриках. Вот, сами же писали!..
- Как?!.. Как это могло быть?!.. - Андрей Иванович тупо смотрел на строчки, действительно написанные его почерком и витиеватую подпись внизу, которой он всегда втайне гордился.
- Дело в том, любезный, что никаких грабителей-то и не было. Нами, то есть, контрразведкой проводилась операция по предотвращению акта саботажа на Путиловских заводах. В результате Вы и Ваши подручные попали к нам. И саквояжик - тоже. В результате долгой беседы, осознав содеянное ранее, Вы раскаялись и искренне признались во всем.
- Но... Но я ничего не помню!.. Был в подворотне, упал, - и сразу тут!..
- Ну, дело в том, что Вашей искренности помог один медицинский препаратик... Почти безвредный для здоровья. Сделали Вам укольчик, ну, а дальше - только бумагу подавать успевай. А вот побочный эффект у него - человек не может вспомнить, что и где он делал...
- Я вам не верю! Это - провокация! Писал не я! Ни один суд присяжных не примет эти бумажки за доказательство!..
- Видите ли, мон шер ами, Вы не совсем понимаете, с кем имеете дело. - Улыбка Масловского стала ледяной, а взгляд очень колючим. - Нам не составит никакого труда сделать фотокопии и передать их Вашим знакомым. Нет, не Петру Закржевскому, передавшему Вам саквояж, в чем он, кстати, уже признался. Копии получат те, кто может принимать решения о жизни и смерти людей, предавших партию. Это будет сделано обязательно!.. И о каких присяжных Вы тут толкуете? Регент Великий князь Михаил Александрович с началом волнений введёт в городе военное положение и судить Вас будет военно-полевой суд. Как саботажника и пособника германцев, срывающего важный оборонный заказ. А наказанием в лучшем случае послужат лет десять сахалинской каторги. Где, кстати, Ваши товарищи тоже смогут Вас достать...
Так что, пока не вернулся поручик Вязьмин, расскажите-ка мне о дальнейших планах директора завода генерал-майора Дубницкого и его связях с генералом Маниковским. То, что знаете, слышали, о чем догадываетесь, ну и так далее...
*
Серое февральское утро еле пробивалось сквозь замызганные оконные стекла квартиры доходного дома неподалеку от Сампсоневского моста через Большую Невку. Печь-голландка была затоплена только недавно, и в бедно обставленной комнате было промозгло, но это не мешало её обитателям. Их было двое - один, постарше, сидел за столом, на котором для конспирации был накрыт натюрморт в виде двух пустых стаканов, пары луковиц, нескольких сваренных в мундире картофелин, миски с солеными огурцами и банки денатурата, засыпанного активированным углем из раскуроченной противогазной коробки, валявшейся тут же на полу. Второй, лет тридцати, нетерпеливо выхаживал по скрипящим половицам, явно чего-то ожидая.
- Да не маячь ты туда-сюда, Иван Дмитрич! - Старший, несмотря на разницу в возрасте, обратился к напарнику уважительно. - Сам же говорил - весточка от надежного человека. Значицца - будут.
- Будут, будут... Скорей бы!.. Михаил Иваныч, ты же знаешь решение Выборгского комитета о создании дружин красной гвардии. Очень нужно оружие! Если получится - утрем нос Шляпникову. Он, видишь ли, опасается, что стрельни кто-нибудь в солдата, или офицера, власти смогут настроить войска против нас. И требует агитации в казармах, чтобы они сами, добровольно дали нам винтовки. Я разговаривал с волынцами, те в один голос кричат, что у них по двадцать-тридцать стволов на роту. И эти... как их... цейхгаузы пустые стоят. А здесь - полтыщи арисак, да еще наганы! Наших вооружим, "Промету" и еще кому достанется! И ведь почти без охраны!..
- А ты с нашими "туруханцами" связывался?
- Да связывался, Михаил Иваныч, связывался. Свердлов даже встречаться отказался, забыл, скотина, как я его из Оби вытаскивал, и как потом побег ему же и устраивал! А Джугашвили Шляпникова поддержал, мол, одно дело - в полицию стрелять, другое - в новобранцев, на службу только-только призванных. Да и вообще они оба - чуть ли не за легальные методы борьбы, как наши думцы в свое время. На меньшевистские позиции скатываются.
- Ну, в этом их и товарищ Ульянов поддерживает. Сталин сейчас тщательно прорабатывает поправки к законам о труде, чтобы в нужный момент преподнести ультиматум царской власти, а Владимир Ильич считает, что это принесет нам популярность в среде пролетариата и многие к нам примкнут. Сам же видишь, что у нас на "Айвазе" творится...
Торопливо бухающие шаги по коридору заставили обоих собеседников умолкнуть. В тишине послышался негромкий условный стук в дверь - три удара, затем один, и еще один.
Тот, кого звали Иваном Дмитриевичем, стараясь не шуметь, открыл дверь и в комнату, куда, запыхавшись от бега и даже не обстучав от снега сапоги, и ввалился молодой парень в коротковатом для его роста замызганном тулупчике.
- Товарищ Чугурин, товарищ Калинин! Началось!.. Привезли!.. Семь подвод, солдаты, и прапорщик ими командует!..
- Сколько раз тебе повторять - не Калинин, а товарищ Никанор!.. Какого полка узнал?! - Иван Дмитриевич от нетерпения схватил вестника за отворот тулупа.
- Не-а, там сборная команда, на погонах номерки разные! - Паренек отдышался и начал говорить более-менее связно. - Прапорщик тот - громадный такой, усатый, с георгиевской ленточкой. И чиновник какой-то там с ключами!..
- Пойдем, покажешь! - Иван Дмитриевич, торопясь, уже натягивал на себя пальто. - Михаил Иванович, ты с нами?.. Нет? Ну, как знаешь...
Осторожный конспиратор Чугурин благоразумно остановился за квартал до лабаза, его "ординарец" поспешил дальше и вскоре вернулся с одним из оставленных наблюдателей, исполнявшим роль ломового извозчика, хорошо подвыпившего и закемарившего на своей телеге, груженой дровами.
- Рассказывай, Павел, что там?
- А там, Иван Дмитрич, семь телег, на кажной по четыре ящика. Ящики длинные, зеленые, для десятка винтарей места в аккурат хватит. Солдатиков помимо возниц ещё четверо, сгрудились в кружок, махорочкой балуются. Начальник ихний, прапорщик, да с ним чинуша какой-то сначала о чем-то спорили, руками махали, а потом в лабаз пошли и до сей поры не показывались.
- Подозрительное заметил что?
- ... Да нет, ничего такого... Офицерика только вот с чинушей этим нету долго... Может, место ищут, где поудобней складывать будет?
- Может быть, может быть, всё может быть... Другие выходы со склада есть?
- Есть, как не быть, с другой стороны еще один, но он с декабря снегом заметен под самую крышу.
- Хорошо, верните имущество хозяину. - Чугурин кивает на телегу, запряженную безучастной ко всему происходящему лошадью. - Митя, расплатиться не забудь, как договаривались. А я пойду пройдусь, сам гляну что и как. Василь где там схоронился?
- Там с другой стороны, почти напротив - дом старый, рядом с ним сараюшка заколоченная, справа в углу он и сидит...
*
- Ну, что, как думаете, Константин Константиныч, клюнули они на наш спектакль? - Поинтересовался прапорщик у сидевшего рядом с ним на импровизированной скамейке из двух поленьев и доски пожилого господина, рассматривавшего окрестности в бинокль через слуховое чердачное окно.
- Наверняка клюнули, Федор. Уж больно подозрительным тот извозчик был.
- Это почему же?
- Да слишком часто в нашу сторону поглядывал, а потом к нему паренек этот подбежал и они уехали. Не иначе - своему начальству докладывать.
- А с чего вы взяли, что он из этих?
- Дрова-с, молодой человек нынче - товар дефицитный и ни один хозяин не станет тянуть с доставкой. А этот проторчал на морозе два с лишним часа. - Господин с биноклем поежился и поплотнее закутался в накинутый на плечи тулуп, затем, посмотрев на собеседника, задал вопрос. - А Вам, господин прапорщик, в одной шинельке не холодно-с?
- А нет, у нас еще и эта... спецамуниция имеется, чтоб, значит, не мерзнуть... А еще кто есть, как думаете?
- Наверняка... Я бы вон в том сарае человечка глазастого посадил бы... Подождите, подождите... - Константин Константинович подался вперед, вглядываясь в бинокль. - ... А вот и главное действующее лицо!.. Господин... Чугурин, Иван Дмитриевич. Революционер-с, недавно вернулся из ссылки. И - снова за старое...
- Не ошиблись, Константин Константиныч? - Прапорщик тоже подвинулся к окну, чтобы посмотреть на нового персонажа.
- Обижаете, юноша! У меня-с идеальная память и на лица, и на их хозяев-с. Потому и ценят-с в Отдельном корпусе.
- Значит, - клюнули! Пошел я спектакль ему устраивать... - Прапорщик очень легко для своей мощной комплекции поднялся и направился к лестнице...