Черныш не вслушивался в беседу. Волчонок понял, что сейчас всем не до него, и решил самостоятельно проверить свое умение. Он не знал, стоит ли пробовать на людях и решил потренироваться на кошках, вернее на коте. Волчонок подошел к Трюфелю ближе. Кот делал вид, что не замечает Черныша, все так же продолжая щуриться на солнце. Волчонок тем временем, пробовал настроиться, как в тот раз с белкой. Он, не мигая, смотрел в глаза коту, сосредоточившись на желании, чтобы тот спрыгнул с подоконника. Черныш так сильно настроился, что даже, казалось, забывал дышать. Трюфель, почуял что-то неладное, неохотно приоткрыл веки и посмотрел на волчонка. Представитель песьих, замер, словно изображал чучело. Ну и потом - глаза. У животных это вполне определенный знак - знак агрессии. Все-таки волчонок появился недавно, кто его знает, что в его голове может быть. Трюфель поменял позу, чтобы удобнее было ретироваться в случае опасности, а Черныш, увидев движение кота, совсем окаменел, продолжая посылать ментальные сигналы. Добило Трюфеля поведения волчонка, когда тот, изображая статую, не заметил муху, ползающую по его носу. Это было слишком странно.
- Чего ты уставился? - недовольно спросил кот.
Черныш опустил голову, грустно выдохнув - не получилось.
- Мика, - позвал кот, - я понимаю, что не очень вовремя, но все же интересно, а мы нашему питомцу прививки будем делать?
- Что? - не понял волшебник, - какие прививки?
- Ну, не знаю, от бешенства, например.
- А зачем? - Микаэль посмотрел на волчонка. - Думаешь надо?
- Просто необходимо, - сказал кот. - Мы его на помойке, можно сказать, нашли, отчистили от очисток. Кто знает, чем он на этой помойке мог заразиться.
- Брось. Ни на какой, не на помойке мы его нашли. Вполне себе ухоженный волчонок. Но ты прав, прививки лишними не будут.
Черныш понял, что визит пошел не по его сценарию и от греха подальше, пока они еще что-нибудь не вспомнили вроде ошейника или намордника, решил покинуть компанию. Он забежал в дом и зашел на кухню. Обычно в его миске оставалась какая-то еда, а после всей этой беготни так захотелось какую-нибудь сытную косточку. И ожидания его не обманули, в миске его ждали куриные крылышки, коими Черныш тут же радостно захрустел.
Выражение "так ест, что трещит за ушами" было выдумано не на пустом месте. За этим треском, Черныш чуть не пропустил, как мимо него прошел волшебник. Но тонкое чутье, не обмануло, подсказав волчонку, что по лестнице на второй этаж поднимается Александр Белый. У Черныша появился шанс обратить на себя внимание волшебника, который не думает о том, что волчонка надо прививать. Черныш перестал есть и побежал за профессором.
Белый подошел к двери и негромко постучал.
- Войдите, Александр Романович, - пригласила летунья.
- Как ты узнала, что это я? - спросил Белый, заходя в комнату.
- А кому я еще интересна, - грустно улыбнувшись, ответила Ариэль.
Черныш улучил момент и проскользнул в комнату.
- О, серый волк с вами, - обрадовалась летунья и подозвала к себе Черныша.
-Он без спросу входит, - усмехнулся Белый. - Очень самостоятельный.
- Это да, - запуская пальцы в волчий загривок, улыбнулась Ариэль.
- Как ты, девочка? Немного отошла после своего приключения?
- Да, мне уже гораздо лучше, - энергично покивала головой летунья. - По крайней мере, физически я себя чувствую нормально.
- А морально?
- Морально, я себя чувствую раздавленной.
- Ты не переживай, и больше не бойся ничего. Я теперь рядом, и в обиду тебя никому не дам.
- Спасибо, Александр Романович, я знаю. Я и не боюсь, если честно. Просто грустно стало. Оказывается, только вы и понимаете меня настолько хорошо, чтобы вытащить из другого мира. Получается, только вам я и интересна.
- Почему, неправда, и что значит "только мне интересна"? А, я понял, - Белый смущенно опустил глаза, - Мика. Я так привык, что ты просто маленький воробушек, который еще только учится летать, что совсем не заметил, как ты повзрослела. Да, прекрасная пора, первая любовь.
- Что же в ней прекрасного, - на глаза летуньи навернулись слезы. - Все время плохо, словно вы меня так и не вытащили из того плоского мира. Словно я и сейчас заперта и разбита на тысячу осколков. Я чувствую себя, как в тот раз, когда собиралась... ну, вы помните, на вышке. Мне кажется, ничего не может быть хуже.
Белый подсел к летунье и обнял ее за плечи. Ариэль уткнулась в плечо профессора и зарыдала.
- Ну-ну, девочка. Все не так уж и плохо, - стал успокаивать ее Белый. - Поверь, первая любовь почти всегда довольно сложно переживается. Зато она самая яркая. А главное, как правило, она не последняя. В твоей ситуации вообще грех жаловаться. Мика хороший, честный и добрый. Он искренне и очень тепло к тебе относится. У вас всегда будет эта связь, дружба, если хочешь. А она порой бывает покрепче любой любви. Ведь чего нет в дружбе, что есть в любви? Только страсть. А что есть в дружбе, чего нет в любви? Да много чего. Порой в этой самой любви нет ничего кроме нее самой, ни уважения, ни заботы, ни нежности, ни преданности. А страсть быстро проходит. Она как вода, стоит напиться и пить больше не хочется.
Летунья немного отодвинулась и посмотрела в глаза Белому.
- И у вас? У вас тоже так было?
Белый улыбнулся одними губами, опустил глаза.
- У меня было все намного хуже. Сначала все, конечно, было прекрасно. Мы познакомились на море. Там такой особый воздух, словно сам толкает на романтику. А в Марго просто невозможно было не влюбиться. Да и я был хорош. Это сейчас я чокнутый профессор, старая рухлядь. Не спорь, сам знаю, что рухлядь. А тогда, молодой юрист, со своей практикой. Помню, взял тогда отпуск, и повез детей в Ялту.
- У вас были дети? - удивилась летунья.
- Не мои, - усмехнулся Белый, - ну почти мои. Рядом с домом, в котором я снимал кабинет, для своей практики, находился интернат. Как-то само получилось, сдружились мы с директором того интерната. И я стал, вроде как, помогать им. То стулья у какого-нибудь разорившего лавочника выкуплю, то одежду. В общем, и с детьми сдружился. И помню, как они слушали мои рассказы о море. Какое оно бывает разное и удивительное. Скопил немного, благо мне холостяку много и не надо было для себя, и повез ребят в Ялту.
- Это там вы нашли первых летунов? - перебила Ариэль.
- Нет, летунов в том мире быть не могло. Просто дети. Хотя потенциально, каждый из них мог им стать. Творческие были личности. Помню, решили построить замок из песка. Так весь пляж сбежался поглядеть, такой он у нас получался большой и красивый. Каждый привносил в архитектуру что-то свое. Получалось просто сказочно. Потом мы даже экскурсии шуточные устраивали для отдыхающих. Там я Марго и встретил. Вошла в мой замок и в шутку спросила, можно ли устроиться фрейлиной. А я сказал, что специально для нее зарезервировал место королевы.
- Краси-иво, - восхитилась летунья.
- Красиво, - согласился Белый. - Поначалу все было очень красиво. Переехали ко мне, жили душа в душу. Ходили на концерты, в театры, гуляли до ночи по набережной. А в будни, когда я работал, она ждала меня дома и пробовала что-то готовить. Домой я спешил, как никогда, после работы. А ведь я любил свое дело.
- И что произошло?
- Все банально. В подшефном интернате крыша текла. А денег на его ремонт совсем не было. Мои средства стали уходить на семью, на нее... А у руководства интерната никогда таких денег и не было. В общем, пришел ко мне однажды директор интерната, и попросил помочь. Он где-то раздобыл материал и решил сам починить крышу. Я помог. Хотя кровельщики мы были те еще. Но вроде справились. А только я сильно застудил спину. Сперва не обратил внимание, а потом стало хуже. Болела она все время и днем - работать мешала и ночью - спать не давала. А однажды я просто не смог встать с кровати.
- Ужас какой, - сказала Ариэль и сжала руку профессора.
- Не то слово, ужас. Ног вообще не чувствовал. Марго по врачам бегала, те какие-то микстуры да мази назначали. Она втирала их мне в спину, хотя я видел, что ей неприятно, мази уж с очень ядреным запахом были. Да и сам, конечно, практически не вставал, поэтому приятных ароматов совсем не источал.
- Но она вас выходила же?
- Нет, - покачал головой Белый. - Она сдалась. В один прекрасный момент я проснулся и позвал ее. Но она не подошла. Я переживал долго, боялся, что с ней что-нибудь могло случиться. Кое-как добрался до телефона, хотел позвонить знакомым или еще куда-нибудь, уже не помню, и вдруг на столе обнаружил записку. А там она просит прощенье и пишет, что уходит от меня.
- Она бросила вас? - летунья негодовала. - Да она же просто вас предала.
- Ты знаешь, - замялся профессор, - я тоже осуждал ее долго. Но она была честной. Она была молода, красива, у нее еще много было шансов удачно выйти замуж. Зачем ей было гнить рядом с больным и бедным мужем? Я ее уже давно простил. Но как показала жизнь, общаться с ней, как раньше я больше никогда не смогу.
- А я бы и не простила, - зло сказала Ариэль. - Ведь надо было просто потерпеть, и вы бы снова стали здоровым. Вы же в конечном итоге вылечились.
- Ты знаешь, - усмехнулся Белый, - может и нет. После того, как я остался один и без средств, я вынужден был придумать себе заработок. И я стал консультировать на дому. Цену ставил низкую и никому не отказывал. Брался даже за самые грошовые дела. И оказалось, что я вполне самостоятельно могу себя обеспечивать. Я нанял домработницу, чтобы убирала в доме и встречала гостей, раздобыл себе коляску, чтобы самому передвигаться. А так как деньги я больше, кроме как на еду, ни на что не тратил, то смог скопить себе на санаторий. А там лечебные грязи, воздух, покой и умелый персонал сделали свое дело. Очень скоро я совсем забросил коляску и начал передвигаться нормально.
- Значит хорошо, что она от вас ушла?
- Выходит так. Только знаешь, ушла бы она просто так. А то забрала она часть моей души. Сколько лет прошло, а восполнить эту пустоту я так до конца и не смог.
Летунья и профессор замолчали и оба задумались о своем. Черныш понял, что о нем здесь никто думать не будет. Он тихонько встал и вышел из комнаты. Где-то там, на улице, был еще один волшебник. Совсем еще молодой и не очень опытный. В этом он был чем-то похож на волчонка. Черныш чувствовал, что мальчишка больше других его понимает и поэтому почти все время проводил с ним рядом. Костя, так же как и Черныш искал все новое в этом мире, старался везде успеть. Сейчас он наверняка общается с первым человеком, появившемся в его мире - земледельцем с востока. Черныш выбежал на улицу и направился к дому Чжана.
Бежать по влажной земле было приятно, живот щекотали ростки риса, пахло свежестью и спокойствием. Поле было разделено на сотни мелких параллельных дорожек, что позволяло передвигаться довольно быстро. Несмотря на размеры плантаций, перебежать их оказалось довольно просто. И скоро волчонок оказался на поляне, где и увидел Константина, который вместе с Чжаном делал какие-то странные телодвижения. Черныш подбежал поближе, и сел в нескольких метрах от людей.
Чжан водил руками вокруг себя, плавно, словно перешагивая через что-то переставлял ноги. Костя смотрел на земледельца и повторял его движения. Со стороны это было похоже на синхронный танец, в котором юноша постоянно сбивался с такта.
- Как у вас так плавно получается? - спросил он у Чжана.
- Надо просто чувствовать, как энергия ци проходит через тебя, и тело само будет двигаться, поддаваясь этому течению.
- Я, честно говоря, так и не понял, что это за энергия и откуда она берется.
- Ее надо почувствовать, потом научиться собирать, потом управлять. Источников энергии несколько, - продолжил Чжан, не прерывая упражнения, - часть энергии берется из тела человека. Мы пользуемся ей, не замечая. Ты можешь сейчас почувствовать ее, как тепло греющее твои мышцы. Другая часть энергии берется из мира. Все, что тебя окружает, несет в себе энергию ци: земля, воздух, вода. Каждый листок дерева, каждая травинка - источник ци.
- И как я могу собрать эту энергию?
- Просто представь, как она перетекает из источника в тебя. Если ты однажды сможешь почувствовать это, ты сможешь научиться ее собирать. А когда научишься собирать, начнешь учиться ею пользоваться.
- А если нет ничего вокруг? Ну, вот создал я мир, а там ничего не было, откуда тогда брать энергию?
Чжан замер на секунду, потом высоко поднял руки, а затем резко опустил, шумно выдохнув. Костя, послушно повторил это движение.
- Энергия есть всегда, - наконец сказал Чжан, - другое дело источники, которые тебе удобнее использовать. Ты можешь пользоваться внутренними ресурсами. Правда, их не всегда хватает, особенно после долгой физической или умственной работы. Если чувствуешь пустоту, то лучше не скрести по дну плошкой, только покарябаешь дно. Пробуй наполнять внутренний сосуд энергией извне. Выбери то, что тебе ближе по духу, открой в своем сердце дверь и дай энергии самой найти путь к нему.
- А что, - пытался разобраться Костя, - что может быть этим "близким по духу"? И как я пойму, что это то, что надо.
- Ты поймешь, - убежденно сказал Чжан. - Перебирая все пространство как четки, однажды ты наткнешься на источник. Ты сразу почувствуешь его. Его силу, его дружественное касание.
- Чего там перебирать, - вздохнул Костя, - вон все мое пространство. А уже несколько месяцев его перебираю. Буквально каждый предмет и животное.
- В этом твоя ошибка, - сказал Чжан и сел на траву в позе лотоса. Константин последовал его примеру. - Создавать мир последовательно, все равно, что выкладывать гору из валунов - долго, тяжело и бессмысленно. А главное, ветер и дождь будут разрушать эту гору быстрее, чем ты ее будешь строить. Если ты готов создавать горы, ты разбудишь вулкан под водой, столкнешь материки, ты воплотишь ее из пыли и воздуха, точно такую, какую захочешь. Ведь если ты захотел создать гору, ты все это можешь. Потому что желания не даются без сил, чтобы их воплотить.
- Не понимаю, - сказал подросток, - как я могу создавать такие сложные вещи, если на создание даже самых простых уходит уйма времени. Я вот недавно придумал зайца. Так я каждую шерстинку в голове продумал, прикинул, какой длины должны быть уши и усы, цвет, размер.
- Уши! - засмеялся Чжан, - ты серьезно думал, какие будут у зайца уши?
- Конечно, - сердито засопел Костя, - это главное при создании объекта - как можно более точно его описать.
- О, ну тогда, конечно, - все еще ухмыляясь, сказал земледелец. Смеяться он, правда, перестал, видя, как подросток реагирует. - А когда ты создавал зайца, ты описывал его желудок, почки, сердце?
- Не-ет, - неуверенно протянул Костя.
- Может быть, ты сформировал в голове образ кровеносной или дыхательной системы? А может даже составил ДНК?
Подросток не мигая, молча смотрел на восточного человека.
- Ты не можешь учесть все на свете, - примирительно проговорил Чжан. - И чтобы создать зайца, тебе не надо описывать его уж очень тщательно. Ну, разве что ты супа захочешь понаваристей, тогда сделаешь его пожирнее. А так, тебе надо просто представить себе зайца. У тебя есть его образ, который уже давно сформирован не тобой. Гештальт, если хочешь. Просто воплощаешь уже существующее.
- Ух-ты, - сказал Костя и задумался. Потом встал с земли и прошелся по поляне - десять шагов одну сторону, десять в другую. Чжан сидел неподвижно и смотрел куда-то вдаль. Константин перестал ходить и снова сел рядом с земледельцем.
- А ведь действительно. Я могу создавать гораздо более масштабные и серьезные вещи, - сказал подросток. - Я настолько привык, что все мои навыки сводятся к созданию каких-то бытовых мелочей или простых и понятных животных, что совсем не задумывался о чем-то большем. А я ведь могу создавать целые города, моря, фьорды. Только я видел мало. Мне нужна база, чтобы я мог ей пользоваться. Какие города бывают, какая природа.
- Это правильное направление мысли, - похвалил Чжан. - Только тут тоже сильно не увлекайся. Есть всегда опасность начать просто копировать. А когда ты просто переносишь похожие вещи из одной плоскости в другую, это уже не искусство, это перестановка в лучшем случае. От этого мир становится фальшивым, неживым, тусклым. В таком мире жить никому не захочется.