Таррэн сперва не поверил глазам, когда рассмотрел впереди приличный по размерам просвет. С неменьшим изумлением увидел почти обычные сосны, ели, осины и даже нечто, смутно напоминающее родные ясени. Ошарашенно воззрился на лесные цветы, мирными островками виднеющиеся тут и там. А затем, оглянувшись, окончательно растерялся: нет, все правильно. Позади чернела настоящая стена из искореженных, перекрученных и причудливо изменившихся веток, листьев и коряг. Какой-то странный клубок, полный многовековой злобы, ненависти и искреннего желания убивать, что так поразил его на заставе.
Но здесь в воздухе не было разлито столько яда, как рядом с ней. Не давила на нервы чужая ненависть и не истекало ядом каждое встреченное живое существо, созданное с одной-единственной целью — убивать. Кажется, они оставили позади это мрачное царство убийственной природы, прошли его насквозь. А теперь перед ними развернулся почти обычный лес — спокойный, величественный, дикий и полный самых странных тварей, какие только могли родиться под влиянием магии амулета Изиара. Но этот лес был уже совсем не страшным и не производил впечатления мстительного, полного нерастраченной злости врага. Просто лес, где кипела жизнь, подчас превращающаяся в смертельную борьбу. Где кто-то умирал, кто-то славно перекусывал, птички щебетали, мухи жужжали, бабочки порхали… все как везде. И никто не смотрел на озадаченных воинов как на обязательное блюдо в своем меню. Мол, пришли, и ладно.
Рыжий тоже непонимающе обернулся, сравнил раскинувшуюся перед глазами благодать с тем, что они оставили за спиной. Снова завертел головой, но вдруг подметил заметно расслабившееся лицо воеводы и рискнул нарушить напряженное молчание.
— Урантар, мы что, уже прошли Проклятый лес?
— Размечтался, — хмыкнул Страж, стряхивая с плеча невидимую соринку. — Мы всего лишь преодолели кордон, но дальше и впрямь будет полегче.
— Какой еще кордон?
— Ну… у нас есть заставы, которыми мы отгородились от леса. А у Проклятого леса — кордон. Самое опасное место, где максимальная концентрация яда в шипах, самые агрессивные растения и звери. Именно здесь чаще всего гибнут наши люди, потому что это — своеобразная застава от смертных. Так твари защищаются от нас и пытаются выжить отсюда. Можно сказать, это здешняя передовая, где нам очень и очень не рады.
— По-твоему, лес создал эту полосу специально?! — совсем оторопел Ирбис.
— А ты не чувствуешь разницы? — усмехнулся Урантар.
— Чувствую, конечно, — растерянно отозвался мечник, краем глаза косясь на идущую первой Белку. Но та не стала никому отрывать голову за неуместные разговоры: кажется, необходимость в молчании уже отпала, и теперь она лишь поджидала слегка задержавшихся Гончих. Маленькая, напряженная, полностью сосредоточившаяся на своих ощущениях. Все в том же кованом доспехе из шкуры черного питона. Наглухо застегнутая на все пуговицы и спрятавшая волосы за матово поблескивающей чешуей низко надвинутого капюшона. Холодная, молчаливая, неприступная. И как никогда похожая на свою свирепую сестру.
На едва уловимый шорох стоящая рядом с хозяйкой Траш молниеносно обернулась и обеспокоенно рыкнула. А следом за ней повернулась хозяйка: взглянула на приближающихся Гончих и вопросительно уставилась на Шранка:
— Что?
Тот отвел глаза и отер кровь с правой щеки. Однако пламенеющую там царапину скрыть не пытался, и при виде нее Белка мгновенно посуровела и одновременно с Траш зашипела.
— Остролис-с-ст?
— Да, — сознался Шранк, упорно смотря в землю.
— Это моя вина, — торопливо вмешался Адвик. — Я слишком резко отпустил ветку, и он…
— Заткнись, — рыкнула Белка и, стремительно приблизившись, стерла с кожи Шранка алые капельки. Покатав их на пальцах, она осторожно их понюхала, лизнула, а потом зло сплюнула. — Это женское растение!
Суровый Страж совсем скис, потому что женские растения, как известно, вели себя гораздо более агрессивны, чем мужские. И, разумеется, были ядовиты. А он по дурости своей не успел увернуться от шипастой ветки и так нелепо опозорился. И теперь какая разница, что обормот Адвик не посмотрел назад? Кого волнует, что мальчишка был неосторожен? Торк! Надо же было так опростоволоситься, да еще в присутствии чужаков!
Хмера без лишних слов скользнула к подруге и с готовностью повернула страшноватую морду. Белка стянула перчатки, выдавила крохотную капельку «нектара», которую тут же втерла в ранку, не слишком заботясь о переживаниях напарника. А Шранк, прерывисто вздохнув, тяжело опустился на землю, склонил голову и замер в неудобной позе, пока тонкие пальчики размазывали дурманящий «мед» по его щеке.
— Терпи, — сухо велела Белка, надавив на свежую царапину, чтобы выдавить остатки яда.
Шранк только кивнул и снова застыл, проклиная про себя уродского темного мага, из-за больной фантазии которого сейчас едва сдерживался, чтобы не прильнуть к вожаку в ожидании незаслуженной ласки. Это же надо было так изуродовать девчонку, чтобы рядом с ней стало невыносимо просто находиться, а каждое ее прикосновение превращалось в настоящую пытку!
Впрочем, пережить ее близость чаще всего было можно. Главное — не смотреть ей в глаза. Не шевелиться. И не думать, что все могло бы быть по-другому: если бы не пределы, не дурацкая магия и не тот факт, что на самом деле все — неправда. Это магия, просто дрянная магия, от которой нет спасения ни людям, ни гномам, ни эльфам, ни полукровкам.
Он с облегчением вздохнул лишь тогда, когда Гончая закончила и быстро отошла.
Ф-фу… так и с ума сойти недолго. Одно хорошо: когда Белка отдалялась и переставала смотреть в упор, бешеная тяга к ней почти сходила на нет. Сердце прекращало колотиться как сумасшедшее, дыхание успокаивалось, а она становилась обычной смертной девчонкой, заброшенной по прихоти судьбы в самое гибельное место Лиары. Правда, очень несчастной, но про то мало кто знал.
— Все, идем, а то не успеем, — скупо бросила Белка, снова натягивая перчатки и опуская на лицо капюшон.
Шранк тряхнул головой, приходя в себя, и упруго поднялся. Затем перехватил понимающий взгляд Таррэна, криво улыбнулся, прекрасно зная, о чем он подумал, и вернулся в строй.
— Шевелитесь, — хмуро велел он неловко замявшимся людям. — До вечера перерывов не ждите: времени осталось немного, а нам еще прилично идти. Наш ритм знаете? Шагаете по двое, в четыре нары вместе с остроухими. Темный, твое место здесь…
— Нет, он идет со мной, — холодно сказала Белка, и Гончие покладисто кивнули. — Разбивайтесь как привыкли: рыжий с Арканом, Молот с Совой, Ирбис с Дядько. Элиар, вам с братом лучше идти в середине, чтобы ауры не засветить. Крилл, Адвик — назад. Сторм, Урис — берете под контроль левую сторону леса, Шранк, Зесс — правую. Карраш пойдет последним. Все, двинулись!
Могучие Волкодавы, ничуть не уступающие по комплекции воеводе, без лишних вопросов рассредоточились, окружив чужаков плотным кольцом. Те поморщились, особенно Элиар, но смолчали: на чужую заставу со своими правилами не ходят. Если Белка считает, что так лучше, значит, придется терпеть этих громил под боком.
Кстати, Сторм и Урис оказались братьями — здоровенными плечистыми парнями с одинаково бритыми макушками и причудливыми татуировками на шеях. За плечами у каждого виднелись потертые ножны с мечами, пояса были увешаны ножами из странного серебристого металла. Все тело, как у остальных Стражей, было от пяток до горла укрыто чешуйчатой броней, руки спрятаны за толстыми перчатками, а на кончиках сапог поблескивали стальные шипы, которыми и пнуть удобно, и на дерево с их помощью взобраться сподручно.
Зесс на их фоне выглядел более чем скромно: поменьше ростом, поуже в плечах, с короткими пепельными волосами и карими глазами коренного уроженца Интариса. Вместо тяжелого меча он носил легкую саблю, но владел ею настолько виртуозно, что видевшие вчера его тренировку эльфы молча порадовались, обнаружив интариссца в команде: такой много часов не устанет от ровного бега, вынослив, жилист и, наверное, был бы достоин звания Гончей, но по неизвестной причине в стаю к ним не вошел. Может, Белка не позволила. А может, сам не хотел рисковать: все же близость к такому необычному вожаку не каждому под силу.
Таррэн пару раз приметил выразительные взгляды Зесса в сторону вожака и пришел к выводу, что второе предположение вернее. Кажется, молодому воину было не по себе в ее присутствии. Да и она не просто так предпочла иметь в паре его, темного. Даже Шранка не стала искушать — пожалела. А эльфа жалеть незачем.
Впрочем, по данному поводу Таррэн не переживал, в какой-то момент поймав себя на мысли, что ему все равно. Даже если она всего лишь соблюдала любимое правило короля Миррда и хотела держать его на виду, пускай. Для того, кто похоронил себя много лет назад, и это было немало.
Три долгих века, прожитых в Темном лесу, приучили его к терпению и одиночеству. А когда Таррэну пришлось уйти в большой мир, то неожиданно оказалось, что эльфы — чужие в нем, потому что этим миром вот уже много веков правили люди. Да-да, самые обычные смертные, которые давно и прочно перекроили мир под себя. А некогда великий и мудрый народ остался пережитком прошлого, который будет существовать ровно до тех пор, пока смертным не понадобятся эльфийские леса.
А еще Таррэн, побродив по свету, так же неожиданно осознал, что когда это случится, то на Лиаре разразится еще одна война. Долгая, кровопролитная. Последняя. И перворожденные ее, скорее всего, проиграют, потому что времена Изиара и былого величия эльфов прошли.
Быть может, в том числе и поэтому Таррэн не жалел, что ушел из рода и отказался от собственной крови. Той самой, что сделала его повелителем самого страшного места на Лиаре.
Он снова усмехнулся собственным мыслям.
«А ведь я мог бы найти тысячи предлогов не приходить сюда. Но я все-таки здесь и не жалею. Наверное, это было правильным — оставить род и уйти к людям. Только благодаря им я все еще жив. Не стал равнодушным. И я не чудовище, в жилах которого течет кровь Изиара. Люди показали мне совсем иное. А поход изменил меня не меньше, чем Элиара, потому что, кажется, я все еще могу радоваться новому дню, красоте первозданного леса, мимолетному взгляду и не мне предназначенной улыбке…»
Темный эльф невольно улыбнулся и подставил лицо встречному ветерку.
«Да, я все еще жив, и чувствую это. Чувствую особенно остро с тех самых пор, как нахожусь рядом с ней. Может, это и магия, но я не жалею ни о чем. Даже сейчас, когда времени осталось так мало, а я наконец начал его по-настоящему ценить. Любоваться тем, как она ходит, как смотрит и даже сердится. Ни на что не надеясь, но все равно ждать. Жить. И радоваться каждый раз, когда она случайно произносит мое имя».
Таррэн услышал сбоку одобрительное фырканье хмеры и, вздрогнув, покосился на Гончую: надеюсь, не слышала? Но Белка смотрела вперед, и он так же незаметно перевел дух: хвала Бездне, кошка его не выдала. Не хотел бы он докучать Белке, как остальные. Пусть лучше Элиар укрепляет свои позиции. Ему, по крайней мере, не светит сойти с ума в катакомбах Лабиринта, а Белка совершенно точно не огорчится, если единственного темного эльфа в отряде не станет.
— Стоп! Мы пришли, — коротко скомандовала Белка, неожиданно остановившись. — Шранк, Крилл, гляньте вокруг, вдруг сюда гости наведывались. Остальным стоять и ждать. Элиар, не вздумай использовать магию!
— Понял, не дурак.
Гончие молниеносно растворилась среди деревьев. А люди послушно скучились, Волкодавы снова окружили чужаков плотным кольцом, эльфы натянули луки, и весь отряд ненадолго замер.
Таррэн, улучив момент, наклонился к Белке и тихонько шепнул:
— Ты знаешь, что мы отклонились от курса?
Она раздраженно дернула ухом.
— Другого подходящего места для ночевки у нас нет.
— Почему именно здесь?
— Увидишь.
— Ты ведь тоже чувствуешь Лабиринт? — поколебавшись, спросил эльф.
— Да, — неохотно отозвалась Белка, не отрывая взгляда от того места, где скрылись Гончие. — Не так хорошо, как ты, но чувствую. Не бойся, не промахнемся.
«Я не этого боюсь», — невольно подумал он и некстати припомнил вчерашний поединок, свидетелем которого ему посчастливилось быть.
Он был очень недолог, этот бой: всего три с половиной минуты, но такой напряженной схватки Таррэну еще никогда не приходилось видеть.
Траш оказалась невероятно быстра. И сильна настолько, что Таррэн лишь сейчас запоздало понял, насколько близок был к смерти в их первую встречу. Не будь рядом Белки, исход этой встречи было бы несложно предсказать, потому что Траш была действительно великолепна.
Впрочем, и Белка оказалась на высоте. Таррэн невольно вздрогнул, когда при первом же прыжке их тела столкнулись в воздухе. На мгновение задержал дыхание, не успевая следить за движениями лап и рук обеих противниц. В неподдельном восхищении уставился на комок из сплетенных тел, который, как показалось, на целую вечность завис над полигоном, а затем так же быстро распался и буквально выстрелил двумя подвижными мишенями.
Белка упруго приземлилась на твердое и припала на четвереньки, напомнив попутчикам тот трудный день на тропе, когда едва не сорвалась. Траш так же ловко спрыгнула на соседнюю колонну и хищно оскалилась: сестра больно пихнула ее в бок!
Какое-то время они сверлили друг друга напряженными взглядами, но затем одновременно усмехнулись и опять ринулись в бой, во второй раз столкнувшись в воздухе. Но они действительно стоили друг друга: свирепая хмера и маленькая Гончая, которая умела держать даже такие страшные удары.
Таррэн нервно сжал кулаки, когда понял, что раззадоренная Траш больше не даст сопернице ни единого шанса. Подслушал ее мысли и понял, что суровая хмера была бы рада, если бы хозяйка вспомнила себя настоящую. И была готова ради этого на все. Потому-то снова кинулась в атаку и разогналась до совершенно немыслимой скорости, а потом со всего маху ударила подругу, метя когтями в живот.
А Белка, что самое ужасное, не стала уворачиваться.
Они снова сблизились, сцепились, глухо зарычали, отчаянно не желая сдаваться. С невероятной скоростью заплясали на месте, пытаясь сбросить друг друга на землю. Чуть не зубами вцепились в край опасно пошатнувшейся колонны, но потом, не удержавшись, все-таки рухнули вниз. Смачно ударились, царапаясь и едва не кусаясь. Вызвали испуганный вздох у наблюдателей, но и тогда не остановились, до последнего пытаясь вырвать друг у друга победу. А когда наконец застыли, тяжело дыша и старательно пытаясь понять, кто же выиграл, то Стражи не сразу сообразили, как им расценивать этот бой. Потому что Траш едва не вспорола любимой сестре живот (хорошо хоть надетый доспех уберег), а Белка сомкнула крепкие зубы на шее хмеры — как раз возле левого уха.
Притом ни одна, ни другая не коснулись ногами земли, потому что сбитая с тумбы хмера лежала на боку, поджав под себя когтистые лапы. А Гончая затерялась где-то между ними, сумев не упасть даже в такой критической ситуации.
— Ничья, — с облегчением констатировал рыжий, и Таррэн только тогда понял, что слишком долго не дышал.
— Чисто, — выдохнул внезапно вернувшийся Адвик, заставив темного эльфа встрепенуться.
Белка кивнула и скользнула под разлапистые ели. Привычно раздвинула зеленые ветви, юркнула за шустрым парнишкой внутрь и пропала, оставив озадаченных людей решать, кому и в какой очередности идти следом.
Впрочем, рыжий остался верен себе: дурашливо поклонившись и ехидно оскалившись, он преувеличенно почтительно протянул руку в сторону будущего места ночлега и предложил Таррэну первым принять эту сомнительную честь.
Оказавшись на широкой и погруженной в благоговейную тишину поляне, которую, словно часовые, окружили громадные палисандры, Таррэн с удивлением признал, что ему здесь нравится. Конечно, вокруг был Проклятый лес, хищное зверье бродило в поисках добычи, тучи ядовитой мошкары вились буквально на расстоянии вытянутой руки… но едва за спиной эльфа сомкнулись зеленые лапы, отрезав поляну от всего остального мира, как все тревоги куда-то испарились. А в душе появился необъяснимый покой, будто он вернулся в родной дом и снова, как в детстве, благодарно склонился перед родовым ясенем.