А его прекрасная невеста, похожая на вычурный безейный торт, посыпанный сахарной пудрой, все улыбалась гостям. Но тут он вдруг увидел, как улыбка сползла с ее лица, обнажая странную гамму чувств.
Глянул в ту сторону и в первый момент глазам своим не не поверил, А потом словно оглох и ослеп, не слышал, что там вякала тамада. Видел только яркое, ослепляющее пятно крови, что двигалось к нему по проходу между столами, и от этого его собственная кровь бешено устремилась в пах, заставляя каменеть мгновенно, до безумия.
И радость. Сердце рванулось к ней так, будто готово было выскочить из груди.
Машка. Вернулась. Машкааааа...
- Подарок молодым делает лучшая подруга невесты! - верещала упитанная тамада в коротеньком платьице с бисерными висюльками. - Приветствуем лучшую подругу Анечки Машеньку Вайс!
Маша шла к ним и улыбалась, рядом завозилась Анна, он так и не понял, что она говорила, зачем хватала его за руку. Механически ответил. Все это время не мог оторвать взгляд от девушки в красном платье. Казалось весь мир горел другими красками. Предвкушение захлестывало, ощущение, будто его разорвет сейчас.
Но она не смотрела на него. Вообще. Словно не видела. И он вдруг понял, что не узнает в этой девушке прежней Маши. Чужая она была, чужая!
И радость сменялась злостью.
Бл***! Осознание хлестнуло кнутом поперек хребта, тысячи ревнивых мыслей полезли в голову. Эта Мария Вайс была слишком лощеной и шикарной. Другая, словно с обложки журнала. Нашла себе кого-то в Москве?! А может и раньше?! Тварь! Кто ее трахает! Сссука! Ссука! Сука!!!
Злость подступила к горлу, а возбуждение стало почти нестерпимым, хотелось схватить ее за волосы, эту лощеную сучку в красном за волосы, затащить в кабинку туалета и трахать до умопомрачения, выколачивая из нее всех других, чтобы орала в голос. Его имя орала! ЕГО! Твою мать! Машкаааа...
***
Все оказалось проще, чем она думала, но и намного тяжелее. Идти одной, как голой, когда на тебя смотрят сотни глаз. Казалось эти глаза облизывали ее, вопили:
- Смотрите, явилась брошенка незванная! Бывшая любовница!
Выпрямилась, освещаясь улыбкой. Ничего, пусть думают, что хотят, у нее тут маленькое дело, сделает и сразу уйдет. Пошла к столу молодых, стараясь не смотреть на Андрея, в глазах которого сейчас бушевало злое пламя.
Аня. Она сосредоточилась на Анне. Та сидела в пышном белом платье и облаке фаты. Красивая невеста, но напряженная какая-то, прямо как испуганный зверек. Стало почему-то смешно от всего этого, и Маша засмеялась. Тем более что подошла уже почти вплотную. К ней тут же подскочила живенькая тамада с микрофоном.
Ну... Несколько-то слов для лучшего пожелания у Маши нашлось. Хороших слов, искренних. А теперь подарок. Вытащила шкатулку с маленькой красивой невестой на крышке, улыбнулась таинственно и загадочно:
- Это тебе Ань.
Потом открыла крышку под мелодичный перезвон показала всем лежавшие внутри бабки и подмигнула:
- А это для Андрея.
Протянула Ане со словами:
- Будешь потом хранить в ней цацки.
Анна не ожидала, растрогалась. Последнее усилие, пожелать Андрею счастья.
А он нежиданно перегнулся через стол, как будто хотел схватить ее. Маша инстинктивно подалась назад. И тут со всех сторон загремело:
- Горько!
Все хлопали, смеялись и кричали, и Маша кричала:
- Горько!
Хлопала вместе со всеми и смеялась, глядя, как целуются жених с невестой.
***
- Горько! Горько! - кричали снова и снова.
Звучала музыка. Шум, толчея. Если она хотела незаметно уйти, то это следовало делать прямо сейчас. Вышла быстро, так, словно за ней гнались, с мрачной мыслью, что из ресторана удирает уже не в первый раз. Традиция, можно сказать.
Но она сделала, что хотела, закончила тут все.
Что творилось в тот момент в сердце? Маша не знала теперь, осталось ли оно у нее вообще, это самое сердце. Боль в душе осталась и в груди трепещущие лохмотья и пустота.
Зато теперь все позади. Смогла.
***
Когда вокруг наконец перестали орать «горько», и он смог оглядеться по сторонам в поисках Машки, и не увидел ее в зале! Что с Андреем было, он в тот момент, и сам не знал. Но как будто разом померкло все. Словно пол души оторвали с мясом.
Вот когда накатила дикая досада, злость от бессилия. Его выкручивало от желания рвануть искать ее, а приходилось изображать счастливого новобрачного, сидеть за столом и улыбаться. Улыбаться, бл***! Когда в груди все клокочет от душевного дерьма!
А главное, все как сговорились, ему даже в туалет одному выйти не удавалось, обязательно кто-нибудь увязывался. Потом стоял снаружи, чувствуя себя безумно одиноким в этой толпе, курил. Простая фраза сорвала с катушек.
Кто-то из другой компании припомнил «девушку в красном» и сказал:
- Какой-то счастливец же ее трахает!
Кого он бил, что орал, с кем дрался...
Потом напился вдрызг на пару с авторитетным «тестем» - дядькой.
Дальше он просто ничего не помнил.
Невеста в эту ночь жениха не дождалась.
глава 20
Самолет был в ночь. Маша успела мысленно сто раз поблагодарить отца за то, что сделал ей билеты в оба конца. Молчаливая подавленная мама провожала ее. Взгляд какой-то затравленный, виноватый. Уже перед самой регистрацией мама вдруг выдала:
- Прости меня дочь.
- За что, мам? - удивилась Маша.
- За то, что на тебе сейчас лица нет, девочка моя. За то, что не уберегла я тебя...
Маша, которая до того и впрямь глубоко ушла в свои мысли, заставила себя встряхнуться. Мысленно выругалась. Это ж надо было так забыться! Ведь от ее дурного настроения, зависит в том числе и состояние матери. Развела тут перед самым отъездом мрачность как на похоронах.
- Мам! Ну ты о чем сейчас? У меня просто был трудный день, устала, набегалась, вот высплюсь, и все будет замечательно-прекрасно!
Сказала и, что самое главное, сама вдруг поверила. И мама, искавшая что-то в ее глазах, видимо, нашла. Потому что выдохнула с облегчением:
- Ну ты не обижаешься на меня, дочь?
- Я? нет. Конечно!
- Ладно, тогда... Езжай, пусть у тебя там все хорошо сложится.
Еще кое-что поняла Маша, ведь она уедет, а мама-то одна остается. Да, у нее подружки, соседки, но это совсем не то! Потому резко свела брови и скомандовала:
- Так, ты без меня не тут не раскисай. Я как немного осмотрюсь там, сниму квартиру и заберу тебя.
Надо было видеть как вспыхнули надеждой глаза матери. И гордость такая, и детская радость.
- То-то же, - подумала Маша, а вслух сказала: - И чтоб я такого упаднического лица у тебя больше не видела.
Великая сила ответственность за других, сразу отошли на второй план собственные проблемы и обиды. Поговорила еще с мамой, а потом началась регистрация.
***
Суета, мытарства с багажом, нудная очередь, досмотр на рамке.
Но спустя час Маша уже сидела в кресле у иллюминатора. Самолет стал выруливать на взлетную полосу, а она смотрела на горевший неоновыми огнями ночной город детства, и вдруг поняла, что улетает ведь навсегда. И больше сюда не вернется.
Так странно, еще месяц назад и в мыслях не было, что ее жизнь так изменится. Будущее виделось совсем иначе. Наверное, подумалось Маше, цыпленок, расставшись со своей родной скорлупой то же самое ощущает.
А лайнер пошел на взлет, набрал высоту. И вроде можно расслабиться, отпустить себя после стольких дней напряжения. Все сделала, уложилась в срок, успела, есть даже за что похвалить себя.
Маша откинулась на спинку кресла и прикрыла глаза. Поспать.
Но то ли от усталости, то ли от перенапряжения, сон не шел. И чувствовала она себя как после ампутации. Опустошение полное, а выгоревшее нутро словно золой присыпано.
Но это сверху. Душа-то у женщины многослойная. Чуть-чуть позволила себе отодвинуть шторку, а там... Девушка в красном платье кричит:
- Горько!
У нее сердце в клочья, а она хлопает в ладоши и смеется, глядя как...
Из-под прикрытых век блеснули слезы.
Эту шторку открывать нельзя.
глава 21
Все-таки молодой здоровый организм берет свое. Хоть Маше и казалось, что от душевной пустоты вообще не уснет, а сон пришел быстро. Проснулась уже когда объявили пристегнуть ремни, и самолет пошел на посадку.
В аэропорту Машу встречал отец. Вроде утро раннее, у нее глаза толком не разлепляются, а он свеженький, выбритый, аккуратный. Маша разом приосанилась, чтобы не выглядеть рядом с ним расползшейся квашней.
И как-то вдруг подумала, она ведь толком и не знала отца. Родители разъехались, когда ей было тринадцать. Но и до того она с трудом могла вспомнить что-то, что характеризовало бы его, разве что из детства. Детство она помнила хорошо. И сильного надежного папу.
Это потом почему-то в памяти были одни ссоры родителей, их взаимные обвинения. Почему так? Возможно, потому что мать всегда отгораживала ее от него, и Маша видела происходящее ее глазами? Трудно сказать, да и не хотела она судить никого. Маше всегда больше нравилась миссия миротворца.
Все это пронеслось в голове мгновенно. Вместе с мыслью, что перелет оставил все происходившее накануне словно в каком-то другом мире. А здесь ждала новая жизнь, в которую ей предстояло окунуться уже сегодня.
Однако сначала надо было получить багаж.
- Ну, и где твои сорок чемоданов? - не удержался отец, увидев всего два чемодана. - Это все?
А попробовал покатить, еле сдвинул с места.
- Кирпичей, что ли насовала?
Ей хотелось спрятать улыбку. Чемодана вышло всего два, зато как утрамбованы!
По дороге папа деликатно не задавал лишних вопросов, хотя и поглядывал на дочь проницательным взглядом. И Маша была благодарна возможности не ворошить сейчас неприятные моменты из своего прошлого. Поэтому не удивительно, что разговор у них зашел о работе.
- Мне вчера Отто Маркович звонил, - как будто невзначай сказал отец. - Осведомился, когда ты приезжаешь.
Маша закатила глаза.
- А ты? Ты сообщил ему, что у меня билет в оба конца?
- Конечно. Но...
И пауза многозначительная.
- Что? - забеспокоилась Маша. - Он передумал брать меня на эту должность?
Папа прокашлялся и выдал:
- Нет... Он сказал, мало ли что, вдруг у девушки изменились планы?
Нет, это было уже слишком!
- По-моему, - проговорила Маша, - Отто Марковичу должно быть прекрасно известно, что планы у меня не изменятся. А это называется...
- Контролирен! - выдал папа, скопировав выражение лица ее начальника.
Вышло настолько комично, что Маша, начинавшая уже закипать, расхохоталась.
- Ну вот, - сказал отец, - Теперь выглядишь нормально.
***
Планы поменяются у нее, как же! В каждой шутке есть доля шутки, остальное правда. То есть, этот старый офисный монстр в глубине души считал ее легкомысленной? Так и хотелось сказать:
- И все-таки вы сексист, батенька! Девушка - значит легкомысленная? Ну-ну.
Вроде бы незначительная мелочь, а здорово взбодрило и даже заело его замечание. Это начальственное мнение следовало исправить.
У Маши оставался еще один полный день из выделенного ей отпуска, могла бы, по идее, лежать, отсыпаться. Предаваться самокопанию и тоске, жалеть себя. Но вместо этого она, приехав домой, привела себя в порядок и к половине двенадцатого отправилась в офис.
Лично отчитаться начальству, что из отпуска явилась без опозданий.
***
О, оно того стоило! Шок и трепет.
Фурор, который она произвела в офисе, появившись там не в сером костюмчике, а в убийственно шикарном строгом красном платье, не поддавался описанию. Отто Маркович, увидев ее в дверях своего кабинета, так и застыл с глупо открытым ртом и вытаращенными глазами. Но, надо сказать, отмер быстро. Откашлялся, поправляя узел галстука, встал и безукоризненно любезно предложил ей сесть в кресло напротив.
- Как съездили, Мария Владимировна? - вежливо так, обходительно, и куда только монстр подевался?
- Спасибо, хорошо, Отто Маркович, - ответила Мария, усаживаясь.
Надо же, какое волшебное воздействие оказывает на мужиков красное платье. Даже монстра прошибло. Но тут этот тип умудрился наглядно доказать, что некоторые вещи не меняются. Потому что следущим прозвучало:
- То-то у вас, Мария Владимировна, вид как у командира спецназа, только что завершившего зачистку на вражеской территории. Пленных не брали? Нет? Я так и подумал.
В первый момент Маша аж задохнулась от возмущения. Но слишком уж точно он описал ее состояние. Рассмеялась, а этот... упырь, не назовешь иначе, терпеливо ждал, когда она успокоится. Даже воды собственноручно принес.
- Спасибо, - проговорила Маша, снова становясь серьезной.
Он уселся не за стол, а напротив. Уставился на нее проницательным взглядом и проговорил, ткнув в нее пальцем:
- Ну что ж, раз планы не изменились, Мария Вайс, предупреждаю, выходить будем на совсем другой уровень. Придется пахать.
Пахать?! А до того она у него в офисе прохлаждалась! Ариец чертов! Но Маша выдержала паузу и спокойно осведомилась:
- Что значит новый уровень?
- Готовы приступать к работе по-настоящему?
- Конечно, Отто Маркович.
- Угу, - он свел пальцы вместе и промычал как-то скептически ее оглядывая.
Много чего хотелось сказать в тот момент Маше, но вместо этого она вдруг от нервности и да по злобе душевной взяла и выпалила:
- А вы, Отто Маркович, совершенно в снах не разбираетесь!
По идее, должен был рассердиться, но шеф спокойно спросил:
- Разве ваши личные качества или достижения не получили всеобщее признание? Или вы не услышали новость, которая для вас выше всяческих похвал? А остальное... Считайте, что вы себе нафантазировали.
Маша недоверчиво хмыкнула, а он кивнул, подперев голову рукой, и добавил:
- Запомните, из всего, что подбрасывает жизнь, силы следует тратить только на самое важное. Уразумели? Ну вот и славно. А теперь, Мария Вайс, отправляйтесь домой догуливать отпуск. И завтра с утра чтоб без опозданий.
Ну конечно, Арбайтен унд Орднунг! Орднунг унд Арбайтен! Мария встала, с трудом удерживаясь, чтобы не ляпнуть это вслух, и пошла к выходу. Уже в дверях услышала:
- И кстати, отлично выглядите, Мария Владимировна. Изумительное платье.
глава 22
Наутро после свадьбы Аня чувствовала себя обманутой в лучших своих надеждах. Дом был полон родни, и ей казалось, каждый из присутствующих знает, что муж не ночевал с ней вчера. Хороша невеста! Позорно и обидно было безумно, до крайности.
Долго не хотела вылазить из постели, специально застеленным для первой брачной ночи дорогим свадебным комплектом. Но, в конце концов, выбралась, осторожно, как под обстрелом, прошла на кухню. Там уже толпились женщины, а перебравшие накануне мужики еще спали. Кроме дядьки, Бориса Николаевича.
Тот сидел за большим семейным столом, перед ним большая тарелка дымящегося наваристого бульона с кусками мяса и зеленью, стопка, запотевшая бутылка водки. Аня хотела развернуться назад, но он ее окликнул, похлопал по стулу рядом.
- Иди сюда, присядь, красавица.
- Доброе утро, дядя, - проговорила Аня, пряча глаза.
- Мужик твой молодец, - удовлетворенно кивнул дядька.
Не понимая, издевается он или говорит серьезно, Аня постаралась изобразить бледную улыбку.
- Умеет пить, - подмигнул и дробно рассмеялся.
- Верно, молодец Андрюшка, не полез к молодой жене пьяный. - вмешалась в разговор Анина мама.
Это было неожиданно. Особенно, когда остальные женщины дружно поддакнули. У Ани даже плечи расправились. То есть, это хорошо, что он не пришел к ней вчера, да? Наверное, если все так говорят. Просто она совсем другого ожидала, готовилась. Но если так...