— Я уже говорил, что не стану принуждать тебя ни к чему. Для меня важно, чтобы ты осталась со мной по собственной воле.
Некоторое время мы оба молчали, неотрывно глядя друг на друга. Потом я не выдержала:
— Почему я, Эрбин? Только потому, что я напоминаю тебе кого-то, кто был тебе дорог? Ты как-то обмолвился об этом…
Он не ответил, даже глаза отвел, что лишь укрепило в этом подозрении.
Неужели те чувства, что испытывал ко мне Эрбин, не более чем отголосок другого чувства? Почему-то стало обидно и в то же время я ощутила облегчение. Все честно. Мы оба не испытываем друг к другу достаточно сильных чувств, тем проще будет не притворяться.
— Думаешь, мои чувства к тебе недостаточно сильны?
Эрбин вздохнул, а я мысленно выругалась. Как же неприятно, когда твоя голова — открытая книга для собеседника! Уже успела отвыкнуть от подобного.
— Я хочу, чтобы ты был со мной честен. Ты ведь знаешь, зачем я пришла. И я хочу определенности между нами.
— Знаю, — Эрбин кивнул, поднялся из-за стола и подошел к окну. Встав вполоборота ко мне, устремил глаза на сад, прекрасно видимый отсюда. — Ты испытываешь ко мне дружескую симпатию и благодарность. Считаешь, что если не сможешь быть с тем, кого любишь, то по крайней мере, тебе будет легче рядом с тем, кто любит тебя. Думаешь, мне приятно принять от тебя такую жертву?
— Это не жертва, — с жаром возразила я, осознав, насколько оскорбительным ему могло такое показаться — то, что он для меня всего лишь запасной вариант. Хотя руководствовалась я вовсе не этим. Мне и правда хотелось отблагодарить его за все, что он для меня делал все это время. Но что это, как не жертва?
— У нас с тобой будет много времени, чтобы твои чувства изменились, — тихо сказал он. — Со временем любовь, которая раньше казалась всепоглощающей, ослабевает. Может, ты сумеешь стать счастливой с кем-то еще. Необязательно со мной.
— Но в твоем случае любовь не ослабла, ведь так?
Эрбин стиснул зубы и я поняла, как сложно ему об этом говорить. Но уже не могла смолчать. Я должна узнать все до конца. Понять этого мужчину и потом уже решить, что делать дальше.
— Правда, хочешь узнать эту историю? — тяжело выдохнул он.
— Хочу! Хочу понять тебя лучше. Для меня ты пока остаешься запертым на множество замков. Я даже не уверена, настолько ли сильны твои чувства ко мне. Иногда кажется, что с твоей стороны это всего лишь дружеская симпатия.
Я тут же устыдилась. Какое право я имею требовать от него признаний, если сама не люблю? И все же важно было узнать правду. Почему могущественный Властелин выбрал именно меня?
Чтобы помочь ему начать, я решилась задать более нейтральный вопрос:
— Ты сказал, что был когда-то Воином Светлого бога. Как получилось, что в итоге оказался здесь… Тем, кто ты есть сейчас.
Губы Эрбина тронула горькая улыбка. Он вернулся за стол, задумчиво устремил глаза вдаль и произнес:
— Иногда судьба и боги любят играть с нами. Сочетать настолько противоположное в людях, что это кажется невозможным… — помолчав, продолжил: — Ты ведь слышала о Сумеречных ведьмах?
Не совсем понимая, почему речь зашла об этом, я неуверенно кивнула.
— Да, Асдус водил меня к одной из них. Ее слова произвели сильное впечатление. Наверное, в таких людях и правда есть что-то запредельное. Связь с сумеречной энергией.
Эрбин как-то болезненно улыбнулся.
— Так и есть. В одних больше, в других меньше. Среди людей мира смертных тоже встречается подобная связь, хоть и реже, чем здесь. Но ни в пограничье, ни в мире людей эта связь не сочетается с тем, что противоположно ей.
— О чем ты?
— О том, что я как раз из таких «счастливчиков». Можешь ли ты представить, что значит быть сумеречным колдуном в мире людей, да еще в сочетании с силой избранника Светлого бога?
У меня перехватило дыхание. Я даже не нашлась, что сказать на это, только хлопала глазами, пытаясь переварить услышанное. Но такое плохо укладывалось в голове.
— Странное стечение обстоятельств, — продолжил Эрбин, не глядя на меня и, по-видимому, и не ожидая ответа. — Моя мать была сумеречной ведьмой, от которой избавились, когда прознали о ее способностях. Я тогда был еще совсем маленький. Около трех лет. Но я помню тот день так, словно все случилось вчера. То, как в наш дом ворвались двое людей с известными тебе амулетами. Позже я узнал, что сами по себе сумеречные ведьмы не излучают ту энергию, на которую амулеты реагируют, как на нечисть. Только лишь, когда ведьма творит свое колдовство. Но им достаточно было слухов от тех, кто пользовался услугами моей матери, чтобы прийти и проверить. Достаточно было прижать амулет к ее лбу, как он засветился алым. И это стало для нее приговором. Меня Воины заметили не сразу. Испугавшись чужаков, я прятался под кроватью, пока они мучили мою мать.
— Это ужасно, — выдохнула я, чувствуя, как начинает колотить дрожь.
— Она до последнего смотрела на меня, мысленно посылая приказ не высовываться из укрытия. Тогда я толком не понимал, почему могу разговаривать с ней так, не прибегая к обычной речи. Не знал, что простым смертным такое не под силу. Во мне была та же сила, что была в ней. И если бы они это поняли…
— Неужели Воины Светлого бога могли бы хладнокровно убить ребенка? — выдавила я, не в силах поверить в подобное.
— Для них я не был бы ребенком, — жестко усмехнулся Эрбин. — Всего лишь нечистым отродьем, от которого необходимо избавиться. На свою беду, я не послушался матери и все же вылез из-под кровати. Бросился к ним и попытался оттащить от нее. Не мог вынести того, что они с ней делали. Мне ведь все еще казалось, что она жива, просто глаза закрыла. Согласно ритуалу, нечисть после смерти нужно обезглавить, а потом сжечь. До того, как меч Воина коснулся ее горла, я и выскочил. Плакал, звал маму.
Помню это ощущение сильной руки, схватившей за шиворот и поднявшей в воздух. Из этого захвата невозможно было вырваться, спастись. «Отродье ведьмы, — сказал тот, что держал меня. — Нужно убить щенка». Второй оказался более человечным и неожиданно вступился, сказав, что сначала стоит проверить, может, я не унаследовал от нее силу. Меня поставили на ноги, а потом прижали ко лбу амулет. Того, что случится потом, они никак не ожидали. Да, амулет засветился, но вовсе не тем светом, какой ожидали. Он загорелся белым, выдавая то, что я такой же, как они. Избранный для великой цели, — последние слова прозвучали саркастично. — Это спасло меня.
— Они забрали тебя в Цитадель братства? — догадалась я и сердце снова сжалось при мысли о том, как именно проходит у Воинов процесс обучения. И как тяжело пришлось мальчику принять сторону людей, которые убили его мать.
— Им и правда удалось это сделать, — прочитав мои мысли, усмехнулся Эрбин. — Убедить, что то, что они сделали — необходимость. Практика промывки мозгов у Воинов Светлого бога достигла совершенства. Но не учли, что во мне есть и иная сила. Та, что стала пробуждаться по мере того, как я сталкивался с кем-то из нечисти. Я чувствовал их еще до того, как срабатывал амулет. Ощущал переходы в Сумеречный мир даже без использования специальной карты подобных мест, пополняемой братством испокон веков. Мог проникать в разум других существ, а не только защищаться от подобного воздействия. Но все это ничто по сравнению со снами, которые стали одолевать с моего четырнадцатилетия. Я видел Сумеречный мир так, будто кто-то показывал мне его изнутри. Слышал голос странного существа, будто зовущего меня туда, тянущегося ко мне.
Я боялась даже дышать, совершенно не понимая, о чем он говорит.
— Наверное, это существо можно сравнить с божеством. Средоточие сумеречной энергии, которая лишь немногим позволяет общаться с ней. Сам не знаю, почему я стал ее любимчиком. Уже позже понял, насколько редко эта сущность ведет себя так. Даже с Сумеречными ведьмами и колдунами. К ним она снисходит, отвечает на их мольбы, если сочтет нужным. Со мной же искала контакт сама, иногда доводя до сумасшествия. Может, ее притягивала ко мне эта двойственность. Связь еще и со Светлым богом. Сомневаюсь, что ей встречались такие существа, как я. Наверное, это и вызвало интерес. Но бесспорно одно. Оно хотело меня заполучить и делало для этого все.
Каждый раз, когда приходилось убивать какую-либо нечисть, оно вступало со мной в контакт, будто становясь еще ближе. Говорило, что лишь мне по силам переступить границу между миром смертных и пограничным. И что как только я это сделаю, оно наполнит меня такой силой, какая мне и не снилась. Я содрогался при одной мысли о том, что оно завладеет мной без остатка, и неизменно отказывался. Вместе с тем у меня словно глаза открылись на те жестокие законы, по каким живут Воины Светлого бога. На их утрированность и безжалостность.
Далеко не все, что они делали, можно было оправдать. Воины не делали различий между добром и злом. Только то, что в ком-то есть нечистая кровь или на кого могут влиять духи или демоны, уже делало того человека смертником в их глазах. Иногда, конечно, предпочитали проводить ритуалы, когда важно было оставить человека в живых. Но чаще всего просто убивали. В конце концов, я не выдержал. Не желал больше быть частью всего этого. Бежал от них, желая затеряться где-то в захолустье и жить обычной жизнью. Да и так было бы легче избежать контакта с существом из Сумеречного мира.
Так я начал новую жизнь, нанявшись на службу в замок лорда Таммиса. Причем выбрал для себя вовсе не роль воина, чтобы не привлекать к себе внимания. Иначе бы мое мастерство выделило меня из числа остальных. А это могло привлечь внимание братьев. Амулет пришлось прятать под рубашкой, чтобы никто не увидел.
— Почему ты вообще от него не избавился?
— Наверное, слишком привык считать его частью себя, — Эрбин вздохнул. — Этот камень будто живой. Словно и впрямь через него я мог установить связь со Светлым богом. Трудно объяснить.
Я просто кивнула, ожидая, пока он снова вернется к истории.
— Иногда я думаю, как бы могла сложиться моя жизнь, если бы я остался в братстве, — взгляд Эрбина затуманился. — И что, возможно, так было бы лучше. Не познал бы этого чувства, которое не в силах вырвать из сердца вот уже больше двух тысяч лет. Я говорил тебе, что обычно чувства ослабевают со временем. Но в моем случае это напоминает проклятие. Оно словно часть меня. Часть того, что делает самим собой.
— Ты говоришь о той девушке, на которую я похожа? — тихо произнесла я.
Он посмотрел на меня взглядом, полным такой боли, что внутри все сжалось.
— Ее звали Найра. Воспитанница лорда Таммиса. Дочь одной из его дальних родственниц, оставшаяся сиротой и принятая на попечение. Я встретил ее в тот же день, когда пришел во владения лорда в поисках своей судьбы. Вот и нашел…
Путь мой проходил через небольшую рощу. Еще издали заметил водную гладь небольшого озерца. Так захотелось окунуться в него. Дорога была утомительной, солнце палило немилосердно. Но оказалось, что не только у меня возникли схожие желания. Выйдя из-за кустов и уже на ходу сбрасывая с себя одежду, я увидел купающуюся в озере девушку. И весь мой мир перевернулся. Никогда ничего подобного не ощущал. Как идиот, просто замер, не в силах отвести глаз от этой богини. Солнечные лучи играли на ее влажном от воды теле, путались в черных, как смоль, волосах. Она показалась мне нереальным существом. Духом озера или нимфой.
Но стоило ей заметить мое появление, обратить на меня самые прекрасные глаза, какие я видел в жизни, как вернулся реальный мир. Она закричала, тут же погрузившись в воду по шею. Со страхом смотрела на меня, а я не знал, куда деваться, как показать ей, что не желаю зла. В конце концов, просто сбежал, не в силах даже ничего произнести. Как пришибленный, брел по дороге и не мог выбросить девушку из головы. Досадовал на себя за то, как себя повел там, на озере. Мелькнула мысль, что она может быть одной из крестьянок или служанок, живущих в этих местах. И что можно попробовать отыскать ее, все объяснить. И как же до безумия хотелось снова увидеть эти зеленые глаза, похожие на изумруды, хотелось услышать, какой у нее голос.
И я точно знал, что дальше никуда не пойду. Останусь в этих землях и здесь стану искать себе работу. Встреча с этой девушкой показалась знаком судьбы. Мне повезло, что в замке как раз понадобился еще один конюх. С лошадьми я отлично умел управляться, что и продемонстрировал управляющему. Не успели меня ознакомить с новыми обязанностями, как главный конюх сообщил, что с прогулки вернулась молодая госпожа и я должен принять у нее лошадь.
— Это оказалась она? — спросила я, невольно захваченная рассказом.
Эрбин улыбнулся.
— Когда я снова увидел ее, тут же понял, насколько глупыми были мои надежды на знакомство и развитие отношений. Одетая в платье для верховой езды, какое носили тогда знатные женщины, холодная и горделивая, она смотрела на меня, как на пустое место. Без сомнения, узнала, но это лишь укрепило ее в неприязни ко мне. В тот день мы так и не сказали друг другу ни слова. Она легко соскочила с коня, швырнула мне поводья и, смерив уничтожающим взглядом, двинулась к замку. А я долго еще стоял, не в силах сдвинуться с места и отвести от нее взгляд.
С того дня жизнь моя превратилась в томительно-сладостную пытку. Я упивался краткими моментами, когда удавалось увидеть ее, пусть даже издали. А особенно когда случайно задевал ее руку, затянутую в перчатку, когда принимал поводья лошади. Мне казалось, что она презирает меня, смотрит, как на пустое место. Вернее, вообще старается не смотреть. Тем удивительнее, что с другими слугами, да и со всеми вокруг была неизменно дружелюбна и ласкова. В замке ее обожали.
Однажды я попытался с ней объясниться, думая, что Найра злится на меня за то, что я случайно увидел ее в озере. Когда я робко попросил уделить мне время, на мгновение показалось, что она даже испугалась. Поражаясь самому себе, насколько стал косноязычным и неловким, я принес ей извинения, на что она явно смутилась и сбивчиво приняла мои извинения. Потом тут же ушла, но напоследок я уловил во взгляде Найры нечто такое, что заставило сердце пропустить удар.
Неужели она тоже ко мне неравнодушна? И ее нарочитая холодность — лишь попытки скрыть это. Это показалось тогда таким невероятным, что я тут же отогнал подобные мысли. Странно, но ее мысли я не мог прочитать, хотя большинство людей, не владеющих особыми техниками, становились для меня открытой книгой. Но не Найра.
А потом в замок приехал единственный сын и наследник лорда Таммиса — Аргин. Он не был дома уже лет пять. В последний раз видел Найру еще девчонкой. Теперь же ее красота поразила его. И в моей жизни начался ад, когда я был вынужден наблюдать за тем, как он начал обхаживать ту, что неизлечимой раной поселилась в моем сердце. Вместе с молодым хозяином приехали его друзья. В замке теперь кипела жизнь. Пиры, охота, веселье. Соседи теперь тоже частенько навещали замок, особенно те, кто желал пристроить незамужних дочерей.
Найра теперь казалась от меня еще более далекой. В специально сшитых по случаю торжеств роскошных нарядах, прекрасная, сияющая. Она выделалась из числа других женщин, не менее нарядно одетых, но и отдаленно не смеющих соперничать с ней ни красотой, ни каким-то внутренним светом, что лучился из нее. За благосклонность Найры чуть ли не дрались. Аргин же, дамский угодник, насквозь порочный и привыкший легко получать все, что захочет, чуть ли не преследовал ее.
Найра еще чаще стала уезжать одна на верховые прогулки, чтобы избежать тягостного внимания. То, что это для нее в тягость, было нетрудно заметить по выражению лица. И она каждый раз отвергала его попытки увязаться следом. Но в тот раз он поехал за ней тайком. Я ни минуты не раздумывал. Вскочил на одну из лошадей и двинулся за ними. Не мог допустить, чтобы этот мерзавец воспользовался ее беззащитностью. Одна мысль о том, что ему придет в голову это сделать, сводила с ума. А подобные порывы я не раз улавливал в его мыслях. И хотя сейчас он всего лишь хотел навязаться ей в сопровождающие, все могло измениться.
Найра долго бездумно гуляла по окрестностям, пока не нашла уединенный уголок, где спешилась и решила отдохнуть. Вот тогда и заметила своего преследователя. Я же, скрывшись за деревьями, не сводил с них глаз. Сначала они просто разговаривали, но потом… Он начал лезть к ней. У меня все в голове помутилось, когда он коснулся ее своими грязными лапами. Не заботясь о том, чем все может обернуться для меня самого, я ринулся на помощь. Даже оружия при мне не было, но эта мысль не могла остановить. На лицах обоих отразилось удивление при виде меня.