* * *
В ресторане сегодня было на удивление пусто. Может быть это погода так влияет на людей, но их практически нет. Из занятых всего лишь два стола. Ресторан находится под землёй, поэтому здесь царит очень приватная и романтическая обстановка. Лампы в форме свечей, красные салфетки на столах. Приветливые официанты, даже слишком приветливые. Хотя, наверное, это всё от того, что здесь дают безумно большие чаевые.
Атмосфера немного разряжена какой-то грустью. Все заказывают блюда, а после смеются. Истории из жизни, разговоры о глупостях. Аделия наклоняется к своему Джери и берет его за руку. Он счастлив. Счастлив, что она рядом. Что она сегодня не такая, как всегда.
— Адди, ты сегодня какая-то невероятно прекрасная — шёпотом говорит он и целует её руку — Я вообще уже очень давно не помню тебя такой.
— Наверное, тебе кажется — смущённо отвечает она.
Отто ведет какую-то свою беседу с Элли, которая сегодня вспомнила о том, что когда-то курила. Воздух наполняет дым. Клубы серого дыма. Он пропитывает всё.
— Адель, ты могла бы подать мне салфетку? — просит Отто.
— Конечно — отвечает она, в надежде, что успеет хотя бы немного дотронуться до его руки.
«Ёкнет или нет?» — проносится в голове. Она отдаёт ему салфетку. Случайное прикосновение. Без эмоций. Ничего не произошло. Пока не ёкнуло. Ещё нет бури. Штиль.
Принесли заказанные блюда. Она сегодня была вообще без аппетита и пыталась есть какой-то странный салат, где кроме листьев ничего не было.
— А как же рыба? — странно улыбаясь, спросил Отто.
— Сегодня что-то не хочется — пожимая плечами, ответила она — Абсолютно.
Отто сидел рядом с Джери напротив Элли, а Аделия смотрела на то, как он пускает в воздух колечки из дыма. Он улыбался, но глаза были наполнены какой-то грустью. Большим плюсом этого ресторана была живая музыка. В углу стоял очень старый рояль. Всё было, как в старом кино: пианист в костюме с бабочкой играл Шопена. Милая официантка постоянно бегала и меняла пепельницы.
— Где вы планируете расписываться? Просто в ЗАГСе? — неожиданно спросил Отто.
Аделия поперхнулась салатом.
— Конечно. Нормальные люди всегда так и делают — коротко ответил Джери.
— Кстати, — вставила слово Элли — сейчас очень модно делать выездную регистрацию. Вам бы это тоже не помешало. Это очень красиво.
— Я была бы не против — спокойно ответила Аделия.
— Нет — коротко сказал жених.
— Но почему? — разозлившись спросила она — Джери! Ты же сам был за то, чтобы наша свадьба была пышной.
— Пышной, но правильной. Такой, как это сейчас принято у всех.
— Но, послушай…
— Адди, перестань.
— Элли, давай мы выйдем на улицу, иначе станем свидетелями первой семейной ссоры — улыбаясь, сказал Отто — Воздухом немного подышим.
— Конечно — ответила она, и они вышли из-за стола.
На улице шёл сильный ливень. Это было даже странно, потому что еще вчера солнца было слишком много.
— Зачем ты приехал? — серьёзно спросила Элли, посмотрев на него.
Он молчал.
— Ты что, своими креветками поперхнулся?
— Нет.
— Ты хоть понимаешь, что с ней происходит?
— Я даже не знаю, что со мной происходит, а ты спрашиваешь про неё.
— Ты осознаёшь, что она невеста твоего друга?
— Да, Элл. Но, знаешь, впервые в жизни я не могу заставить себя всё изменить.
— Отто, перестань! — раздражённо пихнув его в плечо, сказала она — Всё ты можешь. Ты просто не понимаешь того, что происходит. А я вижу это каждый день. Ты не знаешь, как она дрожит, когда говорит с тобой по телефону и как потом плачет, потому что не в силах что-то поменять.
— Элли…
— Что Элли? — перебила она — Только ты можешь всё это прекратить. Единственное, за что я тебе благодарна, я никогда не видела её такой счастливой. Эти космические синие глаза последнее время просто светятся.
— Для неё это правда серьёзно?
— Зачем ты спрашиваешь?
— Мне важно это знать — настаивал он.
— Да. Только серьёзно ли для тебя?
— Ты понятия не имеешь насколько — ответил он и вернулся в ресторан.
Элли последовала за ним.
Они возвращаются, когда Джери нежно держит Аделию за руку и рассказывает какую-то милую историю.
— Ну что, соскучились по нам? — спрашивает Отто и встречается с ней взглядом…
* * *
Странно, что иногда глаза говорят больше, чем слова. Нет. Они всегда говорят больше. У них есть своя душа, отдельная от слов. Они всегда говорят глубже, сильнее, чувственнее. Они могут быть мягкими и грубыми, глубокими и пустыми. Можно разыграть эмоции, можно держать своё лицо в таком порядке, чтобы ни одна его часть ни содрогнулась. Можно взять себя в руки и улыбаться. Но глаза всегда расскажут правду.
* * *
Он прожигает её насквозь. Она отводит глаза, но они встречаются снова. Потом снова и снова. Аделия понимает, что её выбило. Вулкан взорвался. Море расступилось. Произошло солнечное затмение. Всё за пару секунд. Она прикусывает губу и снова отводит глаза.
— Адди — ущипнув её под столом, шёпотом произносит Элли — Вы в своём уме?
Снова его взгляд. Щёки вспыхивают.
— Можно я попробую твои креветки? — спрашивает Аделия у Отто.
— Конечно — грустно улыбаясь, отвечает он и двигает к ней тарелку.
— Адди, это некультурно! — тут же произносит Джери.
— Друг, перестань. Мне же не жалко.
Музыкант начинает играть танго из фильма «Запах женщины». Каждая клавиша пробивает насквозь. Аделия пытается не смотреть на него, но не может оторваться. Джери же, не замечая, продолжает рассказывать что-то о машинах.
— Хочешь еще креветок? Может, возьми себе чая? — говорит Отто и просит официанта принести фруктовый.
— Спасибо — улыбаясь, отвечает она.
Снова взгляд. Ни одной мысли. Все её слова убил стук собственного сердца. «Бом-бом-бом». Аделия понимает, что оно ожило. «Влюбилась» — проносится в её голове, и она тут же понимает, что пропала.
— Адди, какой чай с креветками! — раздражённо произносит Джери — Лучше бы заказала себе какой-нибудь суп.
Она уже не слышит его. Танго. Сердце. Зелёные глаза. Клубы сигаретного дыма. Перемешалось совершенно всё.
— Адди, чёрт возьми — снова произносит Элли и снова её щипает.
Аделия включается, но до следующего взгляда.
Как назло, музыкант стал играть до боли знакомые песни и мелодии. Аделия умирала. Улыбки прошли. Атмосфера стала напряженной.
— Ребят, мне уже нужно скоро ехать — неожиданно произносит Отто — У меня через полтора часа поезд, поэтому можно закругляться.
Дикая боль пронзает её сердце. Снова взгляд. Теперь убит он.
— В общем, я еще приеду, и мы снова все встретимся, чтобы обсудить всякие свадебные детали, может быть, к тому времени мой друг согласится на выездную регистрацию — продолжает он и хлопает его по плечу.
Мужчины рассчитываются за счёт, и все встают из-за стола. Джери отлучается в туалет. Отто случайно цепляет официантка, и врезается в Аделию. Каждое его прикосновение отдаёт чем-то сладким внизу живота. Она смотрит ему прямо в глаза. Он чувствует её дыхание. Элли видит, как возвращается Джери, когда они уже почти сливаются губами и кричит.
— Джери, ты не хочешь сигаретку?!
Отто и Аделия отталкиваются друг от друга.
— Я же не курю, ты что забыла? — улыбаясь, отвечает он и добавляет — Пойдёмте. Может быть, тебя подвести до вокзала?
— Нет, спасибо — отвечает друг — я сам дойду, хочу прогуляться.
Пришло время прощаться. Они стоят у машины.
— Я была рада знакомству, Отто — недовольно произнесла Элли.
— Я тоже — отвечает он.
Джери звонит кто-то на телефон, и он на минуту отвлекается.
— Пока, Адель — тихо говорит Отто и берёт её за руку.
— И тебе — отвечает она и по привычке обнимает его.
— Я тебя жду — шёпотом произносит он.
Сладкий ток ударяет по ногам, пальцам, животу, вискам. Сердцу.
— Ну, что, мой друг, пока тебе — возвращаясь ко всем, говорит ему Джери — Как соберешься ехать в следующий раз, ты позвони.
— Конечно.
Элли и Аделия садятся в машину. Джери поворачивает ключ. Она только хотела, чтобы он обернулся и посмотрел на неё, но он быстро пошёл прочь. Дождь бился об его плечи и сердце. Она чувствовала, что он хочет еще раз посмотреть на неё, но не может себе этого позволить
Отто так и не обернулся.
* * *
Аделия ехала молча.
— А я люблю тебя — неожиданно сказал Джери — ты чудо. Я думаю, что Отто мне завидует, как друг, конечно. Вообще, он был какой-то странный. Кстати, Адди, я же решил поменять машину, я не говорил тебе?
Он болтает без умолку, но она молчит. Элли пытается поддержать разговор до самого дома, пока они не выходят из машины, а Джери не уезжает домой.
— Адди, ты с ума сошла?! — раздражённо кричит подруга, когда они входят домой — Ты хоть понимаешь, что вы чуть не натворили!?
— Элли…
— Я не хочу ничего слушать. Мне не жалко, конечно. Я вижу, что ты счастлива. Я никогда не видела тебя такой! Но… Всему же есть предел. Если бы ты видела, как вы смотрели друг на друга в ресторане! Я в шоке просто! Сумасшедшие!
— А разве это было заметно? — спрашивает Аделия, когда они входят в квартиру и бросает пиджак на тумбочку.
— Я не знаю, как Джери мог это не заметить. Но, видимо, он настолько увлечен тобой, что ему не до этого было.
— Я сейчас убегу к нему — не слушая всю болтовню отвечает Аделия и идёт в комнату.
— Что ты сейчас сказала?
— Я сейчас побегу к нему.
— Но ведь он же уезжает! — ничего не понимая, отвечает подруга и садится на кровать.
— Нет. Это для вас всех он уезжает. Я точно знаю, что у меня еще есть время.
Не слушая возмущённую болтовню Элли, Аделия набирает его номер.
— Мне нужно тебя увидеть — коротко говорит она.
— Ты сумасшедшая.
— Послушай, твоё «я жду» значило то, что ты никуда еще не едешь. Я знаю, что ты еще часа три будешь здесь.
— Да. Только я не думал, что ты согласишься.
— Где ты будешь меня ждать?
— На центральной площади.
— Давай у фонтана.
— Конечно.
— Хотя, ты итак промок от дождя — расстроенно говорит она.
— Мне всё равно. Главное, сейчас — это увидеть тебя.
* * *
Странно, что мы всегда боимся делать то, чего очень сильно хотим. Мы убеждаем себя в том, что правильно, хотя, по сути, правильного и неправильного не существует. Всё относительно. Всегда убеждаем, что если мы остановимся, то так будет лучше. Что лучше будет, если мы не скажем слишком много. Всегда упираемся в слово «слишком». Мы не переступаем через какую-то невидимую грань. Хотя, на ней-то всё и основано.
Мы всегда пытаемся уловить рубеж между эмоцией и чувством. Между горьким и сладким. Между сумасшествием и адекватность. Мы всегда ходим по этой тонкой линейке и всегда боимся сделать шаг влево или вправо. Мы часто просто боимся Мнений. Законов. Позиций. Принципов. Но иногда, чтобы почувствовать, что такое счастье, нужно упасть. Потому что иногда упасть — значит полететь.
* * *
Аделия даже не собиралась. Ей было всё равно, что на голове растрёпанные волосы, а на ногах кеды, потому что балетки были мокрые насквозь.
Снова дождь, автобус, метро. В ушах их песня. Их танго. Она знала, что если приедет раньше назначенного времени, то тогда он всё поймёт. Она пыталась идти медленнее, но ничего не получилось.
Он шёл навстречу от фонтана. Быстро, но словно пытаясь себя сдержать. Не было никаких слов. Они столкнулись. Она встала на носочки, и он обнял её так крепко, что казалось, что все её кости прохрустели.
Он обнял крепко не сразу, словно пил вино. Сначала мелкими глоточками, а потом захотел опустошить бокал до дна.
Она обхватила его шею руками. Крепко. Настолько крепко, насколько могла. И он утонул в ней….
Его руки дрожали, дыхание было настолько сильным, что он почти хрипел. Он обнимал еще и ещё. Безумно, сильно, горько и сладко одновременно. Она закрыла глаза и оторвалась от этого мира. Они умирали друг в друге. Она в первый раз поняла, что никогда больше не будет никого любить так сильно, как полюбила его. Всё было слишком сложно, чтобы много об этом думать. Пока было главное, что он просто был. Он обнимал её, и она была счастлива, так же, как и он.
Отто любил её. Безумно. Сильно. Безнадёжно. Если бы время могло остановиться тогда! Наверное, они бы и умерли так, держась друг за друга.
— Пусти уже меня — практически взахлёб от переполняющих чувств, сказала она — Отти, знаешь, я…
Он не дал ей закончить. Он посмотрел в её глаза и от этого взгляда, она хотела быстрее убежать, поэтому просто отбежала от него и начала нести всякую чушь.
Он схватил её за руку и резко повернул к себе. Они встретились глазами только на сотую долю секунды. Её губы ощутили его вкус. Сладкий, дикий, дрожащий.
Голова кружилась так сильно, что было всё равно на то, что происходит вокруг. Он пытался целовать её долго. Он жадно хватал её губы и целовал, словно это был последний раз, когда он мог себе это позволить.
— Моя… Моя Адель — твердил он, не отрываясь от неё.
Впервые она испугалась своих чувств и попыталась вырваться от него. Эта борьба, казалось бы, могла продолжаться вечно. Он снова поцеловал её. Она снова пыталась отбиться, но не могла, потому что их мысли были одинаковы, они сливались во что-то одно целое. Он любил её. Больше жизни, а она в тот день впервые сгорала в его руках.
— Любимая… — как безумный повторял он, не выпуская её из объятий.
Неожиданно она вырвалась и побежала вперед по улице, твердя всякую чушь. Она боялась снова столкнуться с ним, потому что знала, что тогда сама не сможет остановиться.
Теперь они шли друг напротив друга. Она посреди фонтана по бортику, который не заливался водой, а он по бордюру, напротив.
— Адель, быстро иди ко мне — нежно улыбаясь, кивнул он ей.
— Не-а — смеясь, ответила она и побежала дальше.
Он стоял напротив, такой спокойный, грустный и счастливый. Казалось, что ему нравится её дурость, сумасшествие, её очень странный смех и все глупости, которые она рассказывает. Он любил её за то, что она просто была.
Аделия дошла до края фонтана.
— Снимешь меня? — улыбаясь, спросила она.
— Конечно.
Но как только он подошёл, она сама спрыгнула и снова оказалась в его руках. Он снова дрожал. Он хотел её больше всего на свете.
Теперь они шли рядом. Её еще никто не держал так крепко за руку. Так держат только тогда, когда бояться отпустить, когда не могут отпустить. Его пальцы крепко впились в её руку.
— Я ненавижу тебя, наркотическая девочка — сказал он и снова обхватил её плечи.
Губы еще раз сомкнулись. Она чувствовала его. Уверенный, но дрожащий. Дикий. Сумасшедший. Она не могла больше стоять, потому что ноги подкашивались и сводили с ума…
Отто подхватил её, чтобы она не упала.
— Ты моя… Ты только моя.
* * *
Очень часто чувства смешиваются. Когда нет этой грани между ненавистью и любовью. Это странно. Странно, что можно испытывать к человеку сразу все чувства, несмотря на то, что они противоречивы. Можно хотеть человека убить и в тоже время не желать отпускать его никогда. Можно кричать, что не хочешь видеть, а потом просто встретиться… и сойти с ума.
* * *
Они гуляли. Рядом. Держась за руки так крепко, как это было возможно. Руки в замок. Безнадежно сильно. Ей хотелось, чтобы он ещё на миг задержался. Отто снова повернул её к себе, но Аделия больше не могла целоваться. Он хотел лишь дотронуться до её губ. И, казалось, это было самое нежное и самое страстное прикосновение.
— Мой Отти — нежно сказала она, и позволила ему еле-еле поцеловать её.
Они вошли в какой-то небольшой тихий дворик. Ни людей, ни машин. Только немного моросящий дождь.