И все же Аннет новый знакомец понравился. В его черных глазах плясали веселые искорки, на губах гуляла добродушная улыбка, а приятный тенор больше подошел бы герою-любовнику.
– Я провожу вас в гостиницу. Уже темнеет, стоит поспешить: освещение в Механисбурге дрянное.
Господин Ангренаж шагнул к двери и поманил за собой. Аннет заметила, что он сильно прихрамывает, а спину держит неестественно прямо.
Когда вышли наружу, выяснилось, что солнце приготовилось нырнуть за гребень горы. В долину опускалась ночь.
Перед Аннет и ее спутниками открылся потрясающий вид.
Они стояли на холме, а внизу, как картинка на развороте детской книжки, лежал пестрый городок.
Аккуратные домики купались в вечерних лучах. Флюгеры над черепичными скатами — драконы, кораблики и двуглавые петушки – отбрасывали длинные тени. Улицы спускались к озеру. Там, над темно-синей гладью, поднималась в небо Часовая башня, нарядная, как сказочный дворец. Золотой циферблат под ее крышей поймал отблеск луча и на миг ярко вспыхнул. Затем солнце ушло, сумрак затопил долину. Начали зажигаться фонари.
Не спеша двинулись вниз по узкой мощеной улице. Было тихо, лишь в питейном заведении на дальней улице играл патефон, да припозднившееся туристы вполголоса переговаривалась, торопясь к станции канатной дороги. Но кроме этих обыденных звуков до Аннет доносились и другие, непривычные: щелчки, тиканье, стрекотание пружин.
Раздалось жужжание, которое сменилось переливчатым звоном. За ним эхом последовал второй, третий, и вскоре город заполонила мелодия. Она становилась все громче, складывалась из тысячи трелей, которые звучали со всех сторон, из каждого дома на узкой улице.
— Что это? — воскликнула удивленная Аннет.
– Часы бьют девять, – виновато улыбаясь, пояснил господин Ангренаж.
-- Что это за часы такие? Как будто целый оркестр вооружился колокольчиками и молотками.
– В Механисбурге много уличных и башенных часов. Очень много. Их столько, что хватит на все королевство. Куранты на Часовой башне, часы на кукольном театре «Мимезис», и в каждом магазинчике и питейном заведении есть свои уличные часы с боем. Большинство из них сделал сам мастер Жакемар двести лет назад.
– Как жители спят среди этой какофонии? Если часы бьют каждый час…
– В городе есть правило: после девяти громкий бой уличных часов отключают до утра. Не беспокойтесь, ваш сон ничто не потревожит.
Наконец, молоточки ударили в последний раз с долгим тягучим отзвуком. В наступившей тишине зашелестел горный бриз. Он принес аромат фиалки, корицы и свежеобжаренного кофе. Аннет глубоко вздохнула и почувствовала себя уютно.
Растворившийся в ночи город с голосом музыкальной шкатулки заинтриговал ее. Он казался декорациями к сказочному спектаклю, которые до поры до времени скрывались в полутьме сцены.
Спуск закончился, улица привела к ратушной площади, откуда свернули в переулок. Здесь господин Ангренаж распрощался.
– Автоматон будет ждать вас в музее после обеда, – сообщил он. – Вы проведете исследование и заполните бумаги. Госпожа Вик, – добавил робко после секундной заминки, – не хотите с утра совершить небольшую экскурсию по городу? Предлагаю свои услуги в качестве гида. Соглашайтесь, не пожалеете. Города подобного Механисбургу нет ни в одной стране. Вы уже бывали здесь, господин Молинаро, но буду рад, если и вы пожелаете присоединиться к нам.
– Нет, благодарю. У меня есть кое-какие дела, я бы хотел ими заняться.
– Но вы позволите вашей ассистентке отлучиться на пару часов?
Босс нахмурился. Аннет ждала ответа с замиранием сердца: ей очень хотелось прогуляться по городу при свете дня.
Господин Молинаро глянул на Аннет и пожал плечами.
– Не возражаю.
Аннет расцвела и радостно закивала.
– Прекрасно! Госпожа Вик, буду ждать вас в ресторане гостиницы после завтрака.
Господин Ангренаж взял Аннет за руку, легко пожал, затем раскланялся, повернулся – плащ прошелестел, как крылья летучей мыши – и растаял во мраке.
Гостиница «Заводной купидон» располагалась в двухэтажном здании с остроконечной черепичной крышей. Вход ярко освещали шестигранные фонари, в щели закрытых ставен лился желтый свет.
Вестибюль гостиницы казался низким из-за массивных потолочных балок. На стенах, покрытых дубовыми панелями, висели оленьи рога и гравюры со сценами охоты, на деревянной стойке портье красовалась начищенная медная шишка звонка.
Господин Молинаро не соврал: в вестибюле имелся один-единственный диванчик, узкий и жесткий. Такой крупный мужчина как он и сидеть на нем нормально не смог бы, не то что лежать. И все же Аннет приготовилась настойчиво предложить ему этот вариант ночлега, если он не соврал и в остальном, а именно, если им двоим отвели один-единственный номер.
Босс завязал беседу с портье, а Аннет буквально свалилась на диванчик, с облегчением вытянула ноги и принялась глазеть по сторонам. Любопытное местечко, ничего не скажешь.
В углу напротив диванчика стояла высокая, в человеческий рост, бронзовая статуя крылатого мальчика с луком. Традиционного бога любви она напоминала с трудом. Пухлые руки и ноги статуи крепились на шарнирах. В животе купидона скульптор прорезал окошко. Внутри вращались шестеренки. На крыльях топорщились острые как бритва перья. В массивном основании за выпуклым стеклом тикали часы. Вероятно, когда часы били время, статуя приходила в движение. Может, качала головой, или шевелила крыльями как курица, собирающаяся взлететь.
Лук в бронзовых руках выглядел необычно: сплошные острые углы, на концах плечей шкивы, и тетива на них натянута самая настоящая. Наконечник стрелы хищно нацелился чуть влево от диванчика, на котором разместилась Аннет. Она поспешила вскочить и подойти к господину Молинаро, которому в этот момент низенький портье выдавал ключи.
К ее облегчению выяснилось, что насчет номера господин Молинаро все же пошутил. Им отвели два отдельных номера на втором этаже. Юнец в красной форме и смешной круглой шапочке занес чемоданы и получил от господина Молинаро на чай. Аннет поспешила в свою комнату, но босс остановил ее:
– Госпожа Вик, с вашим лицом беда.
– Что такое? – перепугалась девушка, встревоженно касаясь щеки. Повод беспокоиться был: последний час кожа на лице пылала как от жара невидимого огня.
– От вашей модной бледности не осталось ни следа. Как я предсказывал, вы не только умудрились вывалиться в окно, но и обгореть.
А затем подытожил с покровительственной ноткой:
– Женщины редко умеют позаботиться о себе в дороге. Советую вам впредь слушать опытных людей.
Ну разумеется, она знала, что рано или поздно он это скажет! Снисходительно заметит, какая она бестолковая неумеха. Без мужской опеки ни на что не годится. И Аннет, измученная напряжением тяжелого дня, взорвалась.
– Ну а я советую вам впредь оставлять мрачные прорицания при себе. Подозреваю, вы накаркали все неприятности, что обрушились на меня сегодня.
Высказалась, и тут же узнала, как быстро может лопнуть терпение ее босса.
– Вы никогда не признаете свою неправоту, верно? – рассердился господин Молинаро, – Ведете себя, как капризная примадонна. Чем лучше вас узнаю, тем меньше вы мне нравитесь.
Аннет захлопнула дверь. Вот и славно, что она ему меньше нравится. Какое ей вообще дело до его симпатий?!
Номер оказался роскошным. Низкая кровать под старомодным балдахином, широкое плюшевое кресло, массивный шкаф из темного дуба и похожий на надгробие письменный стол с лампой под оранжевым абажуром.
Даже небольшой камин имелся. Сверху на мраморной доске стояли часы с бронзовой фигурой – точной копией мальчишки с луком, что красовалась в вестибюле. Стрела размером с дротик нацелилась на жирного лебедя на картине рядом с кроватью. Аннет подошла к камину и из любопытства сунула палец в окошко на животе, в механические внутренности купидона, но быстро отдернула руку – рядом лежала деревянная табличка с надписью: «Просим уважаемых постояльцев не трогать часы! В противном случае пеняйте на себя».
Подивившись странному объявлению, Аннет вернулась к кровати, откинула полог и рухнула на мягкий матрас. Бил озноб, разболелась голова, а к глазам внезапно подступили слезы.
Впервые Аннет путешествовала без друзей и семьи, уехала за тысячу миль от дома, и зависела от мужчины, которому не доверяла. И которому она в минуту позорной слабости испортила ботинки. И которому она нравилась все меньше. Да, еще на нее было совершено покушение! Она чуть не погибла. И ей очень хотелось чая и сладкой булки.
Нужно разобрать вещи. Аннет открыла саквояж, и тут же расстроилась еще больше. Вот ее платья. Вот старательно упакованная шляпка. Вот дурацкая книжка, подарок Ванессы. Но где же ее замечательный фотографический аппарат «Фронтир»? Выпал в окно дирижабля...
Раздался стук. Аннет наскоро вытерла слезы, открыла в дверь и горько вздохнула, не испытывая ни малейшей радости при виде босса. Смотреть в его разноцветные глаза после ее недавней вспышки было стыдно. И чего, спрашивается, вернулся?
– Возьмите, – господин Молинаро сунул ей в руки кувшинчик, в котором плескалось белая густая жидкость.
Аннет машинально понюхала ее и скривилась:
– Что за гадость?
– Прокисшие сливки. Специально спустился на кухню и выпросил их для вас. Смажьте лицо, не то утром будете выглядеть как вареный окорок. Можете не благодарить – вижу, у вас язык отнялся от восхищения моей заботливостью.
Господин Молинаро шагнул в сторону и впустил в номер горничную с невинным лицом деревенской простушки и бесстыдно глубоким декольте. Горничная несла поднос.
– Попросил сделать вам ромашковый чай. Он поможет успокоиться и снять лихорадку. Вы нужны мне завтра свежей и готовой работать. За чай тоже не благодарите. Спокойной ночи.
Чай Аннет выпила, а прокисшей вязкой субстанцией воспользоваться так и не решилась. Ее запах вызвал воспоминания о съеденной на завтрак малине со взбитыми сливками и последующих неприятных событиях на дирижабле. К горлу подкатил горький комок. В конце концов, Аннет выплеснула сливки в умывальник – и пожалела об этом утром. Предсказание босса опять сбылось. Когда Аннет подошла к зеркалу, чуть не вскрикнула от ужаса. Цветом лицо напоминало спелую клубнику.
Умывание холодной водой не помогло, не помог и кольдкрем. Пришлось прицепить к шляпке вуалетку. С легким весенним костюмом головной убор сочетался плохо, но лучше выглядеть лишенной вкуса дамочкой, чем напугать своим видом постояльцев и учтивого господина Ангренажа, который должен скоро зайти за ней. На шею Аннет повязала платок, чтобы скрыть синяки. Чучело, да и только.
Когда Аннет спустилась в ресторан, босс уже завтракал за столиком в углу. Ресторан был просторным. Окна украшали клетчатые занавески, стены оклеены голубыми с позолотой обоями. Бронзовые купидончики на столах держали в пухлых ручках меню.
«Миленько», – отметила Аннет.
Максимилиан учтиво встал и отодвинул стул, вгляделся сквозь вуалетку и не сказал ни слова, но взгляд его был весьма красноречив. Аннет сняла шляпку и внезапно пришла в хорошее расположение духа.
– Утолите мое любопытство, господин Молинаро, – лукаво произнесла она, принимаясь за горячие бриоши с маслом и апельсиновым вареньем. – Каким сенситивным даром вы обладаете? В конторе ходят всякие слухи…
Господин Молинаро поднял бровь, усмехнулся и ответил вопросом на вопрос.
– А как вы считаете? Знаю, болтают, что я cтрангулятор или пиромансер. Вы этому верите?
– Нет-нет! Я считаю, что вы провидец и умеете точно предсказывать грядущие несчастья. Мои вы угадали безошибочно.
– Стоило воспользоваться кислыми сливками, и последнего несчастья удалось бы избежать. Вы их выбросили, так? Выходит, вчера я унижался перед поваром почем зря, – Максимилиан посмотрел на Аннет с упреком, она виновато отвела глаза. Он продолжил:
– Нет, я не провидец. У меня три сенситивных дара. Они скучные, но для бизнеса полезные.
Она ждала, когда он назовет свои таланты, однако босс замолчал и принялся неторопливо помешивать чай.
«Напускает туману, интересничает», – решила Аннет. Больше ничего разузнать не удалось, потому что в ресторане появился господин Ангренаж.
Он опять укутался в черный плащ, и для долгой прогулки захватил тяжелую палку с лакированным набалдашником. Приглядевшись, девушка поняла причину его хромоты: каблук остроносого ботинка на левой ноге был выше, чем на правой – одна нога у бедняжки оказалась короче другой. Вероятно, плащ скрывал и другие физические недостатки. Он облегал худощавую фигуру господина Ангренажа не очень ладно и некрасиво топорщился у лодыжек.
– Готовы отправиться в путь, госпожа Вик? – поинтересовался увечный потомок мастера Жакемара после обмена приветствиями. – Тогда вперед! Вас ждет удивительное зрелище.
Аннет поднялась и успела отойти от столика на пару шагов, когда ее остановил голос босса:
– Господин Ангренаж, если вы не против, я приму ваше приглашение и присоединюсь к прогулке. Дела подождут. Давненько я не был в Механисбурге.
– Буду рад! – с фальшивым энтузиазмом воскликнул Ангренаж.
Аннет продела руку под учтиво подставленный локоть господина Ангренажа, и троица поспешила наружу.
– На ратушную площадь не пойдем, – предложил новоиспеченный гид. – Сердце города – самая скучная его часть. Площадь недавно перестроили по распоряжению бургомистра Гильоше, и уж он постарался, чтобы она вышла в его любимом казарменном стиле. Право слово, там не на что смотреть. Другое дело – площадь Розы.
– Как скажете, господин Ангренаж, – согласилась Аннет.
Мужчина лукаво прищурился. Его горбоносое лицо на миг стало похоже на физиономию хитреца Панчинелло, чей барельеф украшал воздушные ворота в город.
– Прошу, зовите меня по имени – Карл.
– Тогда и вы зовите меня по имени.
– С удовольствием, Аннет, – обрадовался Ангренаж. – Не сочтите за навязчивость, но я вами очарован. Всегда представлял себе хронологов пожилыми, скучными малыми, наподобие вашего несчастного коллеги, доктора Вальвазора.
– Вы знали его? – заинтересовалась Аннет.
– Более того, я косвенно виновен в его гибели. Рассказал ему о наскальных рисунках, которые оставили древние племена в долине за озером. Господин Вальвазор загорелся исследовать их своим сенситивным талантом. Ушел и не вернулся. Предположительно, погиб во время обвала. Весной такое случается часто. Не перестаю себя корить, что не отговорил его. Экспертиза автоматона так и не была проведена. Надеюсь, с вашим приездом дело будет закончено.
– Поиски тела все еще ведутся, – коротко заметил господин Молинаро. Он держался позади, и Аннет спиной чувствовала его взгляд. – Гибель опытного хронолога и знающего антиквара стала тяжелым ударом для фирмы. Я собираюсь побеседовать с полицейским и наведаться туда, где пропал Вальвазор.
Ангренаж вздохнул, ненадолго опечалился, но тут же озорно улыбнулся, легко подтолкнул спутницу локтем и очертил палкой полукруг в воздухе:
– Смотрите же, Аннет! Торговый квартал. Здесь начинаются чудеса Механисбурга. Что скажете?
Вышли на улицу. Солнце заливало мостовую, выложенную мозаичной плиткой. Пахло свежей выпечкой и горячим шоколадом. Громко переговаривались торговцы, отпирая двери магазинов.
Дома удивительных форм и расцветок стояли, сомкнувшись боками. Дома со ступенчатыми фасадами, дома с двускатными красными крышами, окнами круглыми и окнами стрельчатыми. Улица была яркой, как в кукольном городе. Впрочем, время неплохо потрепало свою игрушку: краска на домах была кое-где ободрана, черепица местами отвалилась, на тротуаре полно выбоин. Хозяева города либо не желали, либо не могли поддерживать порядок.
И все же Аннет была удивлена как никогда в жизни. Она крутила головой и прислушивалась. На каждом доме, у входа в каждое заведение красовались часы, движущиеся куклы или хитроумные приспособления.
Тиканье механизмов задавало ритм городской жизни.
В витрине пекарни щелкало и вращалось колесо с установленными ажурными полочками. Перед восхищенными туристами проплывали корзиночки с кремом, лимонные меренги и ореховые тортики, украшенные шоколадными шестеренками. Туристы восторженно причмокивали, доставали кошельки и спешили войти.