— Спасибо, я постою.
— Дульсинея, пожалуйста, не спорьте со мной! — прошипел маг, и так впечатляюще у него это получилось, что мне показалось самым разумным в этой ситуации послушно улечься на диванчик. Для полноты картины я даже руки на груди сложила и закрыла глаза.
Терин тихо хмыкул.
— Что такое?! — возмутилась я.
— Свечки не хватает.
Судя по голосу, маг улыбнулся.
— В каком месте? — вкрадчиво спросила я и открыла левый глаз.
Не знаю, о чем Терин подумал, я ни на что такое не намекала, честное слово! Но маг изменился в лице, глубоко вздохнул, схватил стул и… аккуратно поставив его около дивана, со всеми удобствами на нем устроился. Я то думала, он меня этим стулом пристукнуть решил! Да, вывести его из себя занятие не из легких.
И вот значит, лежу я как дура последняя в позе трупа перед брюнетом своей мечты, а он изучает меня взглядом натуралиста, который обнаружил новый вид букашки, и вдруг произносит:
— А Вы довольно-таки привлекательны.
— Мог бы соврать, что я красавица, — подсказала я.
— Не люблю врать, — серьезным тоном заявил Терин, — но волосы Ваши, действительно, очень хороши. Даже… красивые. И цвет такой необычный. Не рыжий и не каштановый.
Он меня за дуру, что ли держит? Ага, сейчас прямо! Только шнурки поглажу и развешаю уши перед заезженными комплиментами в адрес моей шевелюры! Можно подумать он первый мужчинка, который нахваливает мои волосы, потому что у него не хватает воображения, чтобы придумать комплимент про какие-нибудь другие мои достоинства! Да и вообще, я покруче дифирамбы слышала, например, про то, что мои волосы нежные как шелк и яркие как пламя и так далее и тому подобное! А у Терина никакой романтики! Скучновато даже!
— Будешь хорошим мальчиком, разрешу поиграть в парикмахера, — равнодушно пообещала я.
— Благодарю Вас, Дульсинея. Но я уже вырос из детского возраста и в игры не играю, — парировал маг.
Неужели он начинает огрызаться! Еще пара лет общения, и он сможет на «ты» ко мне обратиться, не содрогаясь при этом от ужаса.
— А как насчет игр для взрослых? До них еще не дорос? — невинно поинтересовалась я, а сама тихонечко так руку тяну к тому самому месту, которое у всех мужчин является любимым.
У этого мужчины оно оказалось не только любимым, но и неприкосновенным. Во всяком случае, к такому выводу я пришла, когда он отпрянул от меня вместе со стулом и нервно прошипел:
— Что Вы, Дульсинея!
— Ну что? Что? Уже двадцать девять лет как Дульсинея и что дальше? — промурлыкала я, — Кстати, ты так очаровательно шипишь мое имя! Ну, прямо таки змей искуситель! Ой, только не надо зубами скрипеть, терпеть ненавижу этого! Фу! Так, что, мы будем меня от клятвы освобождать?
— Вы меня отвлекаете, — сказал маг и укоризненно на меня посмотрел, после чего все же вернулся вместе со стулом на исходное положение.
— О, так дифирамбы моим волосьям были частью ритуала? — развеселилась я. — Что ж ты сразу то не сказал?
Он внимательно на меня посмотрел, и у меня вдруг возникло такое ощущение, будто маг хочет сказать мне что-то такое… такое выразительное и неласковое. Но он лишь резко выдохнул и промолчал.
— У тебя сейчас было такое лицо, — веселясь, заявила я, — будто ты хочешь меня убить.
Маг опустил глаза и пробормотал под нос:
— Возможно.
— Ну вот, а говоришь, что играть не любишь! Давай поиграем, как будто ты меня убил и…
— Дульсинея, перестаньте. Прошу Вас.
— Что перестать? — удивилась я, — я ж ничего такого не делаю. Так вот, ты меня убил, а я лежу вся такая… привлекательная… ножки вот так вот…
— Хватит! — кажется, маг всерьез разозлился, вот даже глаза, как у зверя дикого, загорелись. — Заткнись и лежи молча!
— Молча лизать?
— Дуууся! — взвыл маг и… рассмеялся гад такой!
Нет уж, меня совсем не устраивает то, что он начинает мои поддевки с юмором воспринимать. Мне как-то веселее, когда он смущается и нервничает, как первоклашка какой-то. Но ладно, с этим я потом разберусь, сейчас главное от клятвы освободиться. Для меня это очень важно! Нет, не потому что я собралась предать короля и его красотку Брианну, а потому что… потому что неправильно это! Чувствую себя как закодированный алкоголик, которому хочется выпить, да боязно! А соблазн-то какой! Запретный плод он, как известно, сладок. А вот не будет у меня запрета, и от соблазна сразу избавлюсь.
— Простите меня. Я не сдержался. Вы готовы? — тихо проговорил Терин.
— Да.
Я даже глаза закрыла, чтобы не отвлекать его и самой не отвлекаться.
— У Вас интересные и даже красивые глаза, — заявил маг.
Он что прикалывается что ли? Он мне тут клятву аннулирует или комплименты отвешивает?
— И ресницы пушистые.
Я ответила ему мрачным молчанием.
— Но у Вас явно проблемы с зубами.
А это уже не комплимент! Я открыла глаза с намерением высказать ему все, что думаю, но он меня опередил, задав вопрос:
— В Вашем мире нет таких специалистов?
— Еще чего не хватало! — возмутилась я. — Чтобы я к этим зубодерам обращалась! Да хрен там! Пусть мои зубья желтые и кривые, зато все здоровые!
— Понятно.
— Ничего тебе не понятно! Никаких зубных врачей к себе не подпущу! Я никогда в жизни зубы не лечила! Я не знаю что такое зубная боль… ааааааааа!
Заорала я оттого, что вдруг в один момент познала, что такое зубная боль, и не просто боль от какого-то одного несчастного зубика, а боль сразу всех тридцати двух зубов одновременно!
Перед глазами заплясали звезды и… здравствуй обморок… снова! Второй раз за последние несколько дней! В кого я превращаюсь?
— Садюга! Урод! Что я тебе плохого сделала? — набросилась я на мага, как только пришла в себя. — Если так достала, то наорал бы, ну если совсем невтерпеж, так дал бы в глаз, а ты сразу магией пытать, колдушок недотраханный!
— Вы меня неправильно поняли, — испугался маг, демонстрируя открытые ладони, — я просто освободил Вас от клятвы.
— А понежнее нельзя было, освободитель хренов? Мог хотя бы предупредить, что так больно будет! Я чуть не усралась!
— Вы не должны так выражаться, Дульсинея.
— Почему?!
— Вам… не идет.
— Тебя забыла спросить, что мне идет, а что нет! Уйди с глаз моих, не буду тебя любить целых два часа!
— А Вы меня любите? — удивился Терин, — простите, я не заметил. Целых два часа? Поверьте мне, Дульсинея, я переживу.
О! Мальчик умеет язвить!
— За освобождение от клятвы надо платить, — продолжил он. — Плата — кардинальное изменение чего-либо в освобождаемом. Я не мог сразу определиться с объектом.
— Ну конечно, ведь я красавица. Как можно такую красоту портить изменениями! — ехидно вставила я.
— В результате я решил изменить Ваши зубы.
— Что? Что ты сделал? Это как это ты мои зубы изменил? Ты изверг рода человеческого! — взвыла я.
Маг молча протянул мне зеркало. Я оскалила зубы на свое отражение и тихонько теми самыми зубами скрипнула. Они были беленькие и ровненькие, как на картинке с рекламой зубной пасты!
— Извращенец! — буркнула я и швырнула в мага зеркало. — Ты бы еще сиськи мне нарастил, пигмалион хренов!
Терин уставился на мою грудь так, будто уже примеривался применить к ней волшебство.
— Только попробуй! — заверещала я, прикрываясь руками. Можно, подумать, вздумай маг заняться пластической хирургией, меня бы это спасло.
— Терин!
— Да, Дульсинея?
Маг отвлекся от созерцания моей груди и перевел взгляд на лицо. Уже счастье! Осталось закрепить результат и окончательно выветрить из головы мага недостойные мыслишки пигмалионской направленности!
— Расскажи мне, что вы с Вальдором не поделили? Почему ты его в мышь превратил?
— А зачем Вам это знать? Разве Вальдор не рассказывал?
— Я хотела бы услышать твою версию, Теринчик, — ласково проворковала я, вспомнив, каким образом он вчера ответил мне на аналогичный вопрос.
И Теринчик свою версию изложил. Сухо так и кратко. Но мне этого хватило, чтобы увидеть огромную разницу между его историей и тем, что поведал мне Вальдор, растудыть его в качель! Руки так и зачесались как следует врезать этому высочеству недоделанному по мордасам! Враль несчастный! Вот я ему устрою! Осталось только добраться до него, и приснится ему мандоса трындец!
Глава 13
Добраться до Вальдора получилось через пару часов, когда Терин вежливо выпроводил меня из спальни, пожелав приятных снов. Что-то как-то не клеится роман с брюнетом моей мечты! Ну, как можно быть таким равнодушным? Гад он, одним словом! Что ж, раз не вышло с брюнетом моей мечты, пойду, устрою разборки блондину не моей мечты!
Ну и пошла я на поиски темницы. Зомби от меня, как от чумы шарахались, хвостатые твари с клыкастыми ухмылками, с пути уходили, некоторые даже отвешивали издевательские поклоны. Засранцы! Я на них шипела и бросала зверские взгляды. Наверно взгляды были очень зверские, потому что хвостатые как-то сразу с лица, точнее с морды спадали и пятились. Боятся что ли? Да, в гневе я страшна! А я была в гневе! Ну каков все-таки засранец этот Вальдор!
Камеру его я нашла нескоро, но нашла-таки! Ее охраняли хвостатый и зомби.
— Открывай! — велела я, обращая к хвостатому, как к более разумному представителю нечистой силы.
— К пленнику нельзя, — прошипел тот.
Надо же! Разговаривать умеет!
— Терин дал мне разрешение бывать везде в стенах этого дворца! Эта камера тоже часть дворца, так что открывай давай, нефиг передо мной тут грозного стража из себя строить!
Против моей железной логики хвостатый не нашел что возразить и камеру мне открыл. Давно бы так, а то выпендривался тут!
Я вздрагиваю и просыпаюсь. Снится ведь всякая гадость. Дуся мне снится с тапком в зубах. И кот еще этот, как его, Василий. Довольный такой, урчит, рассказывает о чем-то, и ведь понимаю его, что самое странное.
— Вальдор, мать твою Иоханну, хватит дрыхнуть, мышь заразная! Изобрази из себя, для разнообразия мужчину в сознании! Ну, давай, глазки открывай, чтоб тебя хвостатые во все места имели!
Нет! Нет… Господи, не надо мне этого монстра в женском обличии, мне и так плохо. Молитва моя не услышана, монстр здесь.
— Здравствуй, Дульсинея, — произношу я тихо и спокойно. Я ведь помню, что эту особу вывести из себя может что угодно, в том числе и неверно выбранная интонация. А у меня руки скованы, между прочим.
Она глядит на меня с вызовом в глазах, руки в боки, как обычно. Может, она и родилась в этой позе?
— Кстати, — добавляю я, от шока не успевая вовремя заткнуться, — а откуда ты знаешь имя моей мамы?
— От верблюда! Ну, что моргаешь недоуменно? Зверь такой есть, верблюд называется! Ладно, расслабься, папа твой мне сказал.
— Ты видела отца? Что с ним?
— Здоров. Причем настолько, чтобы завести себе молоденькую любовницу вот с такой грудью.
Я, кажется, краснею.
— Ты о чем?
— Не о чем, а о ком! О Брианне! Высокая такая, с минимумом одежды на интересных местах.
М-да, папа времени не терял. Мне, между прочим, Брианна эта самому нравилась. Но это к делу не относится.
— Что ты здесь делаешь?
— Гуляю, — фыркает она, а я с трудом подавляю в себе желание чем-нибудь ее ударить. Лучше перейдем сразу к делу.
— Ты можешь меня освободить?
— Я? Тебя? А с какого перепугу?
— Конечно, — вздыхаю я, — действующий король куда лучше опального принца. Тебе он так нравится?
О, тыкал пальцем в небо и, кажется, угодил! На ее физиономии прорезывается нечто, издали напоминающее смущение. Или мне это кажется?
Она медленно произносит:
— Какой ты, нафиг, принц? Принцы они благородные, а ты фуфло, а не принц! Никто и звать тебя никак, одним словом!
— А что ж тогда пришла? — интересуюсь я, давя возмущение в зародыше.
— Любопытно, — отвечает Дуся.
— Что именно? — прокашлявшись, спрашиваю я.
— А именно, какого хрена ты мне лапшу на уши вешал? Бедняжкой таким прикидывался! Завидовал, видите ли, ему Терин! Каверзами всяческими изводил! Еще и поединок на мечах придумал, засранец ты этакий! Ну-ка расскажи мне еще раз, как Терин «коварно» швырнул в тебя заклинание, после того как ты, весь такой из себя «нековарный» на него безоружного с мечом попёр, жертва ты недобитая, растудыть тебя в качель!
— Э… а что тебе Терин рассказал?
Она всплескивает руками.
— Вальдор, ты меня изумляешь! Где ты на мне видишь надпись «передаст»? Я тебе нанималась, что ли сообщения от адресанта к адресату передавать? Тебе объяснить или сам догадаешься, что версия Терина и твоя — это две большие разницы, но его версия кажется мне более правдоподобной?!
Молчу. Что мне ей, третий вариант событий предложить? Про фей, драконов и призраков в ночи?
— Что ты там все руки чешешь? — с подозрением в голосе спрашивает Дуся.
— Я? Запястья болят. От наручников. Неприятно.
— Вот и мало тебе! Кстати, блох тут нет? Мож ты от них чешешься? Не хватало мне тут еще мондавошек каких-нибудь нахвататься!
— Дура!
— Я дура? Ты на себя посмотри, нашелся тут умный, как сто свиней!
Она ненадолго замолкает, так что и я получаю возможность прийти в себя.
— А ты все эти дни так в кандалах и сидишь? Ну не считая того, что ты сегодня днем в ошейнике покорности по коридору красивый такой гулял.
— Да.
Дуся задумывается. Кажется, она готова меня даже пожалеть. Вот уж во что мало верится.
— Во время той вашей ссоры Терин тебя хотя бы ударил? С чего ты на него с мечом накинулся, псих ты мой одиночка?
— Нет, — отвечаю, — руки, как видно, бережет. Он же у нас жестами магию концентрирует. Хоть бы кто-нибудь ему все пальцы переломал, чтобы он колдовать не смог!
— Жаль, — говорит Дульсинея. — Если бы он тебе хотя бы разок врезал, перед тем, как ты на него набросился, я тебя, может, и пожалела бы… а получается, что не за что жалеть тебя! Да за твой сволочизм я бы на месте Терина, знаешь, что с тобой сделала? Я бы… впрочем, мал ты еще для того, чтобы слушать, что бы я с тобой сделала. Маг как-то слишком мягко с тобой обошелся, но ты, не переживай, я ему дам рекомендации, как надо наказывать таких засранцев и пакостников как ты!
— Он в курсе! — уже не сдерживаясь, ору я, — в курсе! Я сам ему все рассказал! Меня ждут пытки и казнь! Меня, а не тебя и не его! Он обещал мне это! Ты поиздеваться надо мной пришла?! Хватит! Хватит!!! Мне и без тебя плохо. Плохо, понимаешь ты это или нет?
Кажется, я окончательно расклеился. Настолько, что жалуюсь на жизнь этой вот. Злыдне подколодной.
А она смотрит на меня, расширив свои разноцветные гляделки, и молчит. Дуся и молчит! Да за одно только это мне орден положен.
— Ладно, — наконец, бурчит она, — не кричи. Можешь считать, что я тебе сочувствую.
— И что мне с твоего сочувствия?
— Я с ним поговорю.
Раздраженно фыркаю.
— Добрый дяденька маг, отпусти, пожалуйста, Вальдора. Он хороший мальчик. Он больше не будет!
— Знаешь, что, гавнюк! — вопит Дуся, — я тебе, напильник принесу, и делай с ним, что хочешь!
После чего она срывается с места и вылетает из камеры. Истеричка. И что такое напильник?