— Я понял, — говорит король, — что ты предлагаешь делать дальше?
— Ну…, — задумчиво тянет Терин, но тут уже вмешивается Дуся:
— Кончай выпендриваться, — говорит она, — мы все поняли, какой ты крутой. Созываем Совет и объявляем выборы. Ты плакаты со своей мордой по стране развешивать собираешься, или так обойдешься? А то, может, глашатая на площадь отправим, пусть поорет что-то типа: голосуйте за Терина, и будет Вам счастье?
Чернокнижник растерянно хлопает ресницами. Деларон хихикает, вежливо отвернувшись.
— Да, — наконец говорит наш придворный маг, — пора созывать Совет. Ваше величество, Вы не возражаете, если мы пригласим их сюда?
— Не возражаю, — подтверждает король, — а зрители на заседании могут присутствовать?
— Вы — безусловно.
— А мы? — спрашиваю я.
Терин вздыхает.
— Гамос, это можно устроить?
— А? Да, думаю, можно. Мне начинать их звать? На завтра?
Лицо у Гамоса становится еще более бледным, чем ранее — уже до синевы.
— Не дрейфь, парень, — утешает его Дуся, — прорвемся.
Гамос издает то ли вздох, то ли рыдание.
— Хорошо, — шепчет он, — я это сделаю.
На этом мы и расходимся. Вернее, пытаемся разойтись, поскольку я вдруг, ни с того и ни с сего, задаю Гамосу сакраментальный вопрос:
— А скажите-ка мне, маг, чего ради вообще Совет полез в наш Зулкибар?
Я не собирался его об этом спрашивать — честно! Сам не знаю, что нашло. Но слова сорвались, отступать некуда — мы в столице, да еще и папа подливает масла в огонь:
— Да, мне тоже было бы интересно услышать Вашу версию, советник.
Гамос глядит удивленно на меня, на короля, на Терина.
— Ну, как же так, — бормочет словесник, — я думал, все об этом догадываются. Оползень!
— Что оползень? — интересуется Дуся, — по башке камнем всех вас ударило?
— Нет, просто резиденция наша была в горах. Замок сильно поврежден. Нам собираться негде. А у Вас здесь свет, воздух, климат хороший, архитектура интересная.
— А что же вы его не восстановили? — спрашиваю я, а у самого глаза аж на лоб лезут. — Вы ж маги?
— Да, — отвечает Гамос, застенчиво опуская глаза, — но среди нас один только некромант, и тот… недостаточно квалифицированный. А камни — они такие. Их ведь так просто и не поворочаешь.
У меня перед глазами живенько так встают поднимающиеся в воздух булыжники мостовой. Гляжу на Терина, а тот смехом ну прямо давится. Дуся так вообще сползла на пол и стонет тихонечко. Надо полагать, не от душевной боли. Только у отца на лице непонятное напряжение.
— Это все? — спрашивает он, — иных причин не было?
— Ну, я не знаю, — тянет Гамос, — это Вам у Дукуса надо было спрашивать. Я как-то особо и не интересовался.
Гамос обводит нас всех поочередно несчастным, растерянным взглядом. А мы молчим. Так, молча, и расходимся каждый по своим местам обитания.
Глава 37
Вечер у меня получился неудачный. Были планы прогуляться и продолжить изучение быта обитателей королевского дворца. Я вот, кстати, еще дворцовый сад, как следует, не рассмотрела. Да что там! Я его до сих пор только из окна видела! А там пруды всякие и птички какие-то, на павлинов похожие, ходят. Интересно же вблизи все это увидеть, птичек потрогать. Хотела я кого-нибудь из мужчин своих на прогулку вечернюю соблазнить, но Валь по бабам пошел, не до меня ему, а Терин… ну Терин обиделся на меня нехило, за то, что я на совещании этом брякнула. Когда я ему прогуляться предложила, окинул меня холодным взглядом и заявил:
— Мне, Дульсинея, некогда. Плакатики со своей мордой рисовать буду. Нужно успеть их к утру по городу развесить, так что гуляйте со своим женихом.
В общем, гад он и больше никто! Так и осталась я невыгулянная и на весь мир обиженная. И утром в таком же настроении проснулась. Точнее не сама проснулась, а разбудили меня. Бабы какие-то посторонние, без спросу в мою спальню вломились, шторы открыли и давай какие-то тряпки раскладывать и доброго утра мне желать.
— Вы кто такие, мать вашу за ногу? — пробурчала я, нащупывая под подушкой тапок.
— Горничные мы, — девица постарше в реверансе присела.
— Одевать Вас пришли, — объяснила девица помоложе и тоже в реверансе сложилась.
Ну вот, кажется, быт во дворце налаживается. Горничные появились. До этого я как-то без их помощи обходилась. Но раз объявились, то надо по полной программе пользоваться.
— Так, молодцы, девочки, что одевать меня припёрлись. А где кофе в постель, стесняюсь я спросить? Завтрак мой где?
Горничные переглянулись, глазками хлопают. Дуры одним словом!
— Девочки, пока не пожру с кровати не встану! — выдвинула я ультиматум и залезла под одеяло с головой.
Слышу, девочки зашептались, потом дверь хлопнула. Ушли? Ну и черт с ними! Я задремать даже успела к тому времени, как они вернулись. Одна из них тащила поднос, на котором имелось что-то похожее на завтрак. Не такой обильный, как я привыкла, но тоже сойдет.
— Сразу трудно было догадаться? — проворчала я, вцепившись зубами в бутерброд, — или у вас тут не принято завтракать?
— Мы думали Вы сами себе наколдуете, — наивно призналась горничная, которая помоложе.
— Ага, делать мне больше не хрен, завтраки себе наколдовывать! Я ж так наколдую, что гаси свет, бросай гранату! — рявкнула я.
Да хорошо рявкнула. Можно сказать, призналась в своей магической некомпетентности. Заодно и вспомнила о последствиях этой самой некомпетентности.
— Подайте мне вон ту коробочку с комода.
Коробочку мне подали. Ту самую, в которой тараканчик мой бедненький обитал. Открыла коробочку, он сидит, весь такой грустный, усики повесил. Я ему булочки покрошила, приговаривая:
— Кушай мой маленький, кушай, мой бедный стражник. Вот разберемся с Советом и я тебя расколдую.
Смотрю, горничным взбледнулось как-то нехорошо и они стали осторожно к двери пятиться.
— В чем дело? — поинтересовалась я, — у меня рога вдруг выросли? Или татуировка по всему лицу проявилась? Стоять, кому сказала!
Горничные замерли у дверей по стойке смирно. Стоят, дуры, дрожат. Ага, ну понятно, испугались, что я сейчас и их как этого стражника во что-нибудь этакое превращу.
— Поднос заберите и одевайте меня что ли, — милостиво позволила я.
Да уж, одели они меня. Полный восторг! Это, как они объяснили, парадное платье. Вот прелесть то, а! Да на нем камней по весу больше, чем я сама вешу! А они еще мне на шею каких-то цепей понавздевали. Застрелиться и не встать! Как в этом придворные дамы передвигаются? А как я буду в этом передвигаться?
А горничные меня под руки подхватили, усадили у зеркала и давай с волосами моими что-то химичить. Тут я окончательно расстроилась, вспомнив, как они укоротились из-за вонючки этого — Таурисара!
Короче говоря, в зал я пришла в отвратительном настроении. Точнее не пришла, а практически на последнем издыхании приползла! Не понимаю, зачем обвешивать себя таким количеством драгоценностей?
Когда я увидела Вальдора, Деларона и Брианну я поняла зачем — чтобы не потеряться на фоне блеска королевской семьи! Вальдор вообще как новогодняя елка сверкал и переливался. Нет, ну вообще-то этот золотой обруч с изумрудом, прихватывающий волосы, очень ему к лицу, сразу на сказочного принца похож стал. Да и фингала у него уже нет. Наверно, Терин ему каким-то магическим способом вывел. Короче говоря, красавчик мой принц сделался, жаль, что не моей мечты блондин.
Терин после меня пришел. Весь такой мрачненький. В смысле наряд на нем мрачненький — черный и без такого обилия камней, как у остальных.
— Опять ты, Терин, этикет нарушаешь, — поддел его Валь, — не в парадном одеянии магов явился.
Терин в ответ промолчал, но так на принца зыркнул, что я удивляюсь, как это он на месте не помер?
Когда начали прибывать другие маги, я поняла, почему Терин так на слова Вальдора среагировал. Потому что члены совета прибыли в парадном. Ой, держите меня сто человек!
Оказывается эти балахоны, похожие на ночнушки и есть парадное одеяние! В комплект так же входили колпаки, поражающие воображение конструкцией и высотой. Один из членов Совета этого, незнакомый мне дядечка, из тех четырех не охваченных нами магов, вообще на себя такую конструкцию напялил, что застрелиться можно! Еще немножко и она бы за потолок зацепилась. Дамочка, тоже из незнакомых мне магов, на кончике своего колпака имела помпон, пушистый такой, ядовито розового цвета. И балахон, точнее мантия, на ней розовая была. С золотистыми звездами, рунами и бантами. Ага, это типа гламур по зулкибарски? Или из каких мест такая прелесть розово-золотистая выпорхнула?
Троица престарелых колобков, знакомая мне по вчерашним событиям, прибыла в одинаковых белых мантиях с голубым рисунком и одинаковых колпаках. Благо в меру высоких и без всяких помпонов. Держались они вместе, передвигались синхронно. Было ощущение, что они все трое за мантии булавками скреплены, так дружно они промаршировали к своим местам.
Гамос и Журес прибыли одновременно. У обоих морды траурные, мантии серые со скромным белым рисунком. У Гамоса на колпаке какие-то закорючки нарисованы, которые как живые шевелятся. От этого ощущение, что у него по головному убору насекомые ползают. У Журеса колпак скромнее, без рисунка, зато с кисточкой, понуро свисающей спереди. Кажется, не любит меня Журес. Я ему приветливо помахала, а он от меня шарахнулся и постарался устроиться как можно дальше.
Последние прибывшие, еще одна парочка из неохваченных нами магов, вызвала у меня приступ смеха, который мне пришлось скрыть за некультурным похрюкиванием. Это были парень и девушка, молодые или выглядевшие таковыми. Мантия девушки была заужена, по подолу шли два разреза до колен, за спиной были прицеплены крылья, по конструкции похожие на крылья бабочки. Она ими тут же зацепилась за портьеру, но ловко освободилась и торжественно прошествовала к креслу. Крылья помахивали в такт шагам и позвякивали, потому что были украшены колокольчиками. Такие же колокольчики и множество бабочек разных цветов, были прикреплены к ее колпаку. Бабочки были так же и в кудряшках, выглядывающих из-под колпака. Тоже мне, фея Динь-Динь!
Парень был в черной мантии с черными птичьими крыльями за спиной, бледный, черноволосый и торжественно серьезный, будто на похороны прибыл. Нет, ну если бы это были его натуральные крылья, я бы мож и впечатлилась, а так ведь сразу видно, что они к мании пришиты и уныло обвисли, так что готичность у паренька получилась какая-то комическая. В моем мире готы — не маги, и то более монументально выглядят.
Одним словом, вот такой парад придурков собрался в этом зале! Кто в брюликах и прочих цацках, кто в балахонах всяких разных. И Терин такой весь в черном — без причуд, как белая ворона среди нас. Зря я горничных послушалась и позволила напялить на себя это безобразие!
Итак, все в сборе. Советники стоят, молчат, переглядываются друг с другом. В атмосфере отчетливо ощущается запах грядущих перемен, а если точнее, то перемен неприятных. Понятия не имею, отчего это я такое вдруг предположил. Кошусь на Терина — бедняга волнуется. Нет, внешне-то он, конечно, невозмутим. Только вот немного бледен, немного скован, немного руки подрагивают. А так все хорошо.
Наши старые знакомые удивление от наличия чернокнижника в зале не демонстрируют. Новеньким же просто некуда деваться. Конечно, парочка с крылышками, увидев Терина живым, здоровым и не обезвреженным, вздрагивает и начинает на дверь коситься (из тронного зала, как и в него, переместиться нельзя — соображения безопасности, знаете ли), но попыток к бегству не предпринимает. Дама в розовом пытается строить глазки мне, королю и Терину одновременно. Маг с башней на голове, как кажется, занят преимущественно попытками удержать равновесие. Еще бы, по моим прикидкам, его, хм, шляпа, примерно в половину его роста.
Все прибыли, заседание открывается.
— Уважаемые коллеги, — начинает Гамос, и голос его дрожит, — я пригласил вас всех сюда для того, чтобы… чтобы… мы избрали нового члена Совета, и нового Главу. Дукус погиб, его место сейчас вакантно. Я… Я…
Бедняга начинает заикаться, и я, небрежно взмахнув рукой, подзываю к себе слугу и велю последнему поднести магу что-нибудь попить. Чтобы ему легче стало — поясняю я. Уже через секунду расторопный малый вкладывает в трясущуюся руку Гамоса бокал. Маг благодарно улыбается, отпивает глоток и тут же начинает фыркать, плеваться, хвататься за живот. Отравили — думаю я. Вот они, неприятности, и начались.
— Что это? Помогите! — шепчет волшебник, роняя на пол бокал.
Я несусь к нему, хватаю эту посудину. Думаю, хоть по запаху определю, что там было, а потом уже будем думать о противоядии. В конце концов, здесь столько волшебников! Неужели никто не поможет коллеге? А может, они в сговоре?!!!
Ну да, по запаху определил. Нахожу глазами слугу этого, зову к себе.
— Ты откуда, засранец, — спрашиваю я, — взял гномью водку?
Парень растерянно хлопает ресницами:
— Так… На кухне… Она всегда там стоит. Вы ж сами сказали — чтоб легче стало. А после нее — всегда.
Отвешиваю ему легкий подзатыльник, а сам стараюсь серьезное выражение на физиономии сохранить. На кухне стояла, хм, всегда. Да если б я об этом знал, не видать бы Дусе бриллиантов на тапке, как своих ушей! М-да, Вальдор, ближе надо быть к народу. Ближе.
Гамос, меж тем, перестает кашлять. Но, то ли от испуга, то ли от водки, бедняга начинает хрипеть. Голос отказал. Восхитительно.
Гляжу на Терина — и что он теперь будет делать?
— Господа, — говорит чернокнижник и делает несколько шагов вперед. — Я прошу прощения за небольшой инцидент, который сейчас произошел. Мне очень неловко, что наш коллега не может продолжить начатую им речь. А потому я все скажу сам.
Я уже говорил, что Терин и дипломатия совершенно не совмещаются? Они просто избегают друг друга! Вот и сейчас, нет, чтобы людей подготовить как-нибудь, или Гамоса вон откачать. Вместо этого наш отважный некромант гордо прет на баррикады. Ну, знамя ему в руки.
— Именно я претендую на должность члена Совета, — продолжает маг, — и я же собираюсь стать его Главой. Не думаю, что стоит объяснять мотивы моего поступка. На ваше решение они повлиять не должны. А потому предлагаю вам приступить к голосованию. Кто за то, чтобы я, Террин Эрраде Кайвус Третий вошел в Совет чародеев на правах его полноправного члена?
Маги переглянулись, и стали молча, по одному, поднимать руки. Один, два, три…
Три… и все. Потому что остальные, вместо того, чтобы голосовать за нашего умного, грамотного и во всех смыслах перспективного кандидата, вдруг дружненько так поворачиваются в сторону двери. А на лицах ужас прорисовывается. Ну и что там такое? Дракон прилетел с морковкой в зубах? А нет, не дракон.
Глава 38
На пороге стоит высокий тощий мужчина, даже старик. Физиономия его выглядит не то, чтобы старой, скорей потасканной, но глаза горят, а костлявые плечи распрямлены. На одном из плеч, кстати, сидит довольно-таки упитанная крыса. И носом шевелит, принюхивается.
— Терин, мальчик мой, а ты не оборзел?
Чернокнижник бледнеет и нервно сглатывает слюну.
— Мерлин? — спрашивает он шепотом.
— Нет, ёптыть, Дед Мороз! Подарки вам принес, полный мешок звездюлей!
У, какой богатый словарный запас! Прямо напоминает мне кого-то. Надо же, сама легенда к нам пожаловала!
— Ты, мелкий пакостник, какого хрена грызунов ко мне посылаешь? Мне, ёптыть, заняться больше нечем, морды им усатые целовать?! Лягушка тоже твоих рук дело? Так, поздравляю, засранец ты этакий, наступил я на нее!
Мерлин выдерживает паузу и с достоинством уточняет:
— Спьяну. Непреднамеренное убийство, проще говоря.
Наш чернокнижник выглядит таким потрясенным, что мне его даже жаль.
— А ежели я тебя, — продолжает Мерлин, — в жабу, скажем, или какую другую гнусь? И чтобы мужик тебя какой-нибудь лобызал в разные места, а? Не, ну до чего молодежь нынче наглая пошла!