— Вот видишь, как он опасен! А ты еще хотела к нему на работу!
— Как у любого мужчины, у него полно недостатков, — согласилась подруга, но тут же сама и защитила его. — Ев, он ведь не просто так наблюдал! Он сделал выводы, а потом… Я была в шоке, когда он взял у одного из мужчин галстук-бабочку, нацепил на себя, несмотря на то, что она вообще не шла к его луку, а потом уверенно и, главное, четко продемонстрировал, как это должно выглядеть со стороны. И чего, собственно, от этих мужчин-моделей тут ждут. Он был так естественен… И так уверен, что я не упаду на него, когда подлетаю в прыжке…
— А что, соблазн променять точку приземления с батута на его шею был очень велик?
— Очень. Но меня подкупили его уверенность и доверие… А еще взгляд Корнева, который я постоянно чувствовала на себе. Вот убеждена: он только и ждал, когда я, как и он, испорчу батут!
— Кстати, как его травма?
— Всего лишь растяжение связок. Украшенная эластичными бинтами стопа, хамить не мешает.
Говорить про Корнева Лариса больше не захотела, а потому все-таки уничтожила два бутерброда, наспех выпила кофе и ушла собираться. Мне было рано, так что я сидела на кухне и смотрела в окно, ожидая, что вот провожу подругу, потом…
Ну, спать уже точно не лягу. Тоже начну собираться. Медленно. Очень медленно, чтобы настроиться на нелегкий день.
Конечно, я и не думала отказываться от работы. Еще чего! Мне эта работа нужна, и потом, осталось продержаться уже на пару дней меньше. Просто я не была настроена и дальше быть помощницей у Ковальских. Пусть ищет ее в службе эскорта!
Вчера я буквально кипела от всех этих событий, а сегодня…
— Ну что, — в дверях кухни появилась подруга. — Сумела я заставить тебя взглянуть на вчерашнее с другой стороны, не такой мрачной, а с более интересными нотками?
— Сумела, — ответила я. — Тебе бы самой писать сценарии для сериалов. Эротических. У тебя выходит не пошло, а как-то…
— Заводит, да. Так что в выходные идем с тобой в клуб — не в этот, понятно, в нормальный пойдем. Потренируемся танцевать, а то мало ли… — Лариса мечтательно улыбнулась. — Может, нам все-таки удастся попасть в этот загадочный клуб и без карточки. Ты адрес-то помнишь?
— Нет, — соврала я.
— Понятно. Значит, тренироваться надо скорее. Пожалуй, до выходных я возьму пару уроков восточных танцев…
Рассмеявшись, Лариса убежала на работу, а вот мне смешно не было. Я знала, что она бывает крайне упряма, и если что-то вобьет себе в голову…
Мне так и представилось, как ночью субботнегого дня мы крадемся по городу и лапаем все здания в том районе, где находится клуб, с целью найти потайную дверь. Почти как в сказке про золотой ключик и любопытного Буратино.
И, несмотря на то, что в сказке все закончилось хорошо, я четко знала, что не хочу ничего подобного видеть в своей реальности. И что мне лучше держаться подальше от лысого Бармалея.
И от Ковальских.
От Ковальских особенно.
Но появилось вдруг назойливое предчувствие, что вскоре я увижу и первого, и второго. И если с первым все было более чем понятно: все-таки я работаю в его компании. То со вторым…
— Клуб искать не пойду! — пробормотала я в пустоту.
Пустота ответила тиканьем настенных часов, которые словно говорили: «Все равно… Это все равно…»
А потом из них вдруг выглянула кукушка, которая все два года, что мы здесь живем и наблюдаем за событиями ее деревянного домика, предпочитала спать и молчать. Вопреки тому, что на часах было без девяти минут восемь, она прокаркала вороной четыре раза и скрылась.
И ничего удивительного, что я была слегла в шоке и…
Собственно, ничего удивительного не было и в приветствии, которое мне отвесил Ковальских, войдя с утра пораньше в приемную:
— Почему у тебя глаза, как у жадной белки, которая подавилась орехом?
— Это чтобы вас лучше видеть, — буркнула я и опасливо посмотрела на коридор за его спиной.
И только заметив, что лысого нет, смогла расслабиться и начать работать.
Хотя Ковальских мне сильно мешал.
Глава № 31
Нет, он не заваливал меня поручениями. Более того, воздерживался от очередных язвительных комментариев. И ни единого раза не намекнул, что снова хочет видеть меня своей помощницей.
Мне позволялось сидеть в приемной у кабинета Леры, позволялось выполнять ее поручения с набором и рисовкой множества графиков. Мне позволялось молчать, раз мне хотелось этого, но…
Все это под надзором.
Его надзором.
Он заходил по важному делу к Лере, но они довольно быстро решали возникающие вопросы, а потом…
Он выходил в приемную, окидывал меня насмешливым взглядом и усаживался на подоконник.
Тоже молча.
Все, как я и хотела.
И смотрел. Долго. Внимательно. Думая о чем-то туманном и погружаясь в этот туман, потому что когда я неожиданно обернулась и посмотрела ему в глаза, он удивленно моргнул. Словно очнулся. И что-то непонятное мелькнуло в его зеленых глазах, но тут же спряталось, скрылось. Остались привычный лед и насмешка.
И так весь день. Зайдет, поговорит с Лерой, и неизменно ко мне, на подоконник — молчать и смотреть. И думать. Он явно о чем-то усиленно думал, буквально вяз в этих мыслях.
А я повязла в графиках, наборе скучнейших текстов и отсылках их по заданным мейлам. Рутина выматывала, выжимала энергию, к тому же, от долгого сиденья начала ныть спина, и я уже не знала, как еще крутиться на стуле. И влево, и вправо вертелась, а толку?
К концу рабочего дня я так устала, как никогда не уставала от многочасового дефилирования на каблуках в модельных агентствах. С кресла поднималась, сдерживая покряхтывание, на дверь смотрела с мольбой, а на Ковальских, даже вечером предпочитающего вместо кресел и стульев мой подоконник — с вежливой отстраненностью.
— До свидания, Матеуш Леславович, — простилась с ним и, выключив компьютер, заглянула в кабинет начальницы. — Валерия, я могу идти?
— Конечно, — улыбнулась девушка.
Ответив ей улыбкой, я вышла из кабинета, а в коридоре позволила себе и застонать, потянувшись. И согнуться, как в пилатесе, чтобы спина отдохнула. И, наконец, по дороге к лифтам позвонить отцу и узнать, как там Прохор.
— Думаю, ты можешь его навестить, — обрадовал папа.
— Правда? — разволновавшись, я сильнее прижала телефон к уху. — Что, прямо сегодня? Я правда могу приехать?
— Да, — в голосе папы так отчетливо слышалась улыбка, что у меня увлажнились глаза.
Просто я вдруг поняла, что соскучилась — и по нему, и по мальчику, и, конечно, по маме. И так сильно захотелось их всех увидеть, что я сама напросилась:
— А можно я после… В общем, можно я приеду с ночевкой?
— Конечно. Подругу предупреди, чтобы ночью не разбудила звонками с криками «Сос! Все на помощь! Мой лучший друг потерялся!», и приезжай. Будем ждать. Кстати, что предпочитаешь на ужин?
— Так спрашиваешь, будто собираешься сам готовить, — развеселилась я.
— Могу, конечно, и сам, но ты же слышала — в городе нет лекарства от ботулизма. Пока сами не отравятся — все у них времени нет закупить. Так что лучше доверимся кулинарным талантам мамы. Итак?
— Мне что-нибудь простое и легкое, — определилась я и не удержалась от восхищенного признания: — Я тебя обожаю.
— Знаю, — с гордостью отозвался папа.
После таких новостей к лифтам я не шла, а летела. Радость немного увяла, когда я заметила приличную очередь, но на двери свободного лифта старательно не смотрела. Нет уж, теперь я правила знаю, теперь меня так просто не проведешь!
Я в нетерпении топталась на месте, ожидая, когда же подойдет моя очередь, но вдруг кто-то взял меня под локоток и бесцеремонно вывел из потока людей.
— Эй… — возмущенно начала я, и умолкла, наткнувшись на взгляд Ковальских.
Он был таким мрачным, что мне стало даже немного жутко. Не теряя надежды быстро избавиться от хмурого босса, я взглянула на очередь — может, кто его отвлечет? Может, кто хотел увидеть его сегодня, а не знал, где он штанами натирал подоконник?
Увы. Осознав, что босс, мягко скажем, не в духе, все сотрудники отвернулись и теперь смотрели на двери лифта, как на единственное спасение. Вырваться! Скорее вырваться, пока босс что-либо не вспомнил и не устроил встряску, как аналитическому отделу! Только это читалось в испуганных взглядах.
И я прекрасно понимала причину. Дело в том, что сегодня, идя на работу, я услышала в коридоре разговор незнакомых сотрудников, что в аналитическом отделе все уже похудели. Даже те, кто не жаловались на вес. Потому что по личному распоряжению босса работы добавилось столько, что сотрудники просто не успевали выходить на обед! Да что там — у них не было времени хотя бы дотянуться до бутербродов, которые они брали с собой!
— Тиран, — буркнул кто-то тихонько.
А когда Ковальских повернул в ту сторону голову, этот же кто-то пискнул и… Послышались торопливые шаги, потом бег, а потом топот по лестнице.
— Еще один на пути к идеальному весу, — раздалось чье-то хмыканье.
И снова писк, торопливые шаги и тоже бегство по лестнице.
— Н-да, синхронно бегут, — послышался чей-то смешок. — Хоть бы первого не догнал. А то с учетом их внешнего вида и обстоятельств, так и лезут в голову слова из известного фильма: «Портос, не упадите на Арамиса!»
— Арамис бежит первым, — поддержал колкость другой мужчина, — и если Портос поскользнется…
Ковальских просто сделал глубокий вдох, а эти двое говорунов побледнели, как полотно. Первый, несмотря на то, что был как никто близок к лифту, тоже сделал выбор в пользу длиннющей лестницы. А второй вытер вспотевший лоб, перевел взгляд с меня и Ковальских на пышную девушку возле лифта, просчитал, что она уедет примерно чрез одну кабину, и выпалил:
— С меня коробка конфет, если уступишь!
Причина спонтанной щедрости была более чем очевидна — это оказался тот самый парень из аналитического, что уже привлек повышенное внимание босса к отделу. Тот самый парень, который еще минуту назад рассматривал мои ноги, а теперь надеялся, что босс этого не заметил.
— Две! — не растерялась пышная девушка и поманила дополнительным бонусом: — И я помогаю тебе впихнуться уже в эту кабину!
Лифт приехал. Парень хотел снова взглянуть на Ковальских, но не стал рисковать, и только дал знак девушке, что согласен. Девушка не подкачала, и, потеснив одного мужчину, впихнула в лифт этого. А потом выдохнула и с довольным видом направилась к лестнице.
— Оставайся! — крикнул ей вслед мужчина, которого она оттесняла задом, и который успел оценить то, ради чего задержался. — Вместе поедем!
— Спасибо, — ответила девушка, помахивая радостно сумочкой. — Только у меня завтра вместо разгрузочного дня наметились сладости, так что подготовлюсь и сброшу немного калорий.
Все так же удерживая за локоток, Ковальских подвел меня к свободному лифту и нажал кнопку вызова.
— Я штраф… — начала возмущенно я.
— Я заплачу, — перебил нагло он и не совсем деликатно впихнул меня в лифт.
Сзади нас послышались облегченные вдохи. А вот я, когда двери лифта закрылись, наоборот затаила дыхание. И все из-за взгляда Ковальских, пристального, пронизывающего холодом… А, собственно, с какой стати?!
— Вы слышали только мой разговор или разминку тоже застали? — пользуясь секундной растерянностью босса, я освободила свой локоть и сделала шаг назад.
— Догадливая, — тот склонил голову набок и прищурил глаза.
— Надеюсь, вы не ожидаете моих оправданий?
— Перехвалил, — тяжко вздохнул Матеуш.
— Это взаимно, — вздохнула я.
Ковальских застыл и уставился на меня взглядом-рентгеном. А я, пользуясь тем, что лифт спускается медленно, принялась разминать занывшую шею. И только босс присмотрелся ко мне, а я голову опустила. Только снова поймал мой взгляд, а я посмотрела влево. Только снова приноровился и резкость настроил, а я уже к круговым движениям перешла.
— Ева… — выдохнул он, а потом…
Сделав шаг, оказался так близко, что у меня слегка голова закружилась. Пользуясь моим состоянием, он развернул меня, прикоснулся к моей спине, и…
Я ахнула, когда его пальцы начали разминать мою шею — так ловко у него получалось, и мне это было так нужно, что…
— Хватит? — послышался недовольный голос.
— Нет, — имела я в виду его недовольство.
Массаж закончился лишь за секунду до того, как лифт открыл двери. И хорошо, что Ковальских проконтролировал этот момент, потому что, судя по непривычному столпотворению в холле, многие ожидали, когда и главное как мы с ним приземлимся. Судя по разочарованным взглядам, ставки делались на то, что я доеду хотя бы без одного элемента одежды. А тут… и одежда вся, и ни одна пуговица не оторвалась, и губы с той же помадой.
— Не было у них ничего, — послышались чьи-то стенания.
— Эх, была такая надежда, что питон подобреет…
Сбоку послышался чей-то испуганный визг, а я бросила взгляд на Ковальских и… Он тоже смотрел на меня.
— По-моему, — тихонько сказала я, — ваша репутация чуть-чуть пострадала.
— Главное, — совершенно серьезно ответил он, — что не пострадала твоя.
Ответить мне было нечего, так как в этом вопросе наши взгляды сходились. Важно кивнув, я направилась к выходу.
— Ева! — окликнул меня охранник, едвая подошла к турникету.
— Привет, Петр, — помахала ему.
— Одну минуту! Не уходи! — он поспешил к стойке администратора, а через пару секунд вернулся с коробкой конфет. — Вот, держи.
— Передать Ларисе? — слегка удивилась я.
— Нет, тебе. Лично в руки, — хохотнул мужчина и подмигнул. — Как просили — так и передаю.
— А кто просил передать?
— А тот же, кто просил держать язык за зубами. — Охранник похлопал себя по карману. — Убеждать он умеет, так что жуй и сама гадай.
— Он?
— Он, — с готовностью подтвердил охранник.
И без того понятно, что женщина передавать сладости мне не будет, так что намек на то, что даритель — мужчина, никак не помог. Вот кто это может быть? Ни одного правдоподобного варианта!
Почувствовав жжение в лопатках, я обернулась и увидела Ковальских, снова заходящего в лифт. На этот раз путь ему предстоял гораздо короче — в подземный паркинг, но вид был такой, словно ему предложили отправиться в кругосветное путешествие, но ограничили суммой в сто долларов.
— Слушай, Петр, — я покрутила конфеты в руках, четко понимая, что брать их не буду, не буду и все тут. — А помнишь, вы нас с напарником конфетами угощали?
— Было дело.
— Баш на баш, — я вернула ему коробку и пресекла возможное сопротивление: — Тебя просили передать — ты передал. А что дальше с конфетами делать — это уже мое дело, верно?
— Верно, — охотно признал он женскую логику.
В приподнятом настроении я вышла из здания. Спускаясь по ступеням, запоздало вспомнила, что лучше было вызвать такси, а то от бизнес-центра до больницы придется пересадку делать, а сейчас час-пик, и еще попробуй втиснуться в маршрутку… Но как-нибудь уж.
Когда люди сильно хотят уехать, они даже в лифте место находят, а маршрутка все же побольше будет. Настроившись на позитив, я двинулась дальше, но до остановки дойти не успела. Только засмотрелась на приличную толпу, как мой внимание отвлекло какое-то движение сбоку.
— Садись, — приоткрыв дверь подъехавшего джипа, скомандовал Ковальских.
Я замешкалась. Снова взглянула на людей на остановке.
— Садись, мне в твою сторону.
И я сожалеюще вздохнула.
— Я не домой.
— А куда? — небрежно поинтересовался он, словно и не слышал моего разговор и не успел сделать неверных выводов на мой счет.
Позади джипа Ковальских стояли уже три машины, ожидая, когда он отъехать, чтобы спокойно выехать на дорогу. Но никто не сигналил и босса не торопил. Только водитель ближайшей машины высунулся из окошка и сложил руки в молитвенном жесте.
— В третью больницу, — призналась я и взялась за дверь авто, чтобы ее закрыть.
— Садись, Ева, — повторил Ковальских. — Это еще более по пути, чем я думал.