Чалый встал. Известно ли ему об этом? Известно ли ему... Угу. Пожалуй... Он ей психические травмы вот этими самыми руками и наносил. Было, за что. Наверное... было. У нее было все! Всё, мать его так! Так почему же она... Ярость снова ударила в голову. Скрутила чувства в тугую пружину. В попытке выиграть время, он отошел к окну и тихо выругался. Потому что не готов был видеть ее сейчас. Никоим образом не готов, а она стояла там... за стеклом, запрокинув голову к небу, и ловила губами крупные, лохматые снежинки. Сердце пропустило удар. В ушах зазвенело...
- Лия, ну, какой гулять?! Кто гуляет по такому морозу?!
- Ну, Сашенька... Ну, пожалуйста, пойдем, а? Ты ведь и так все время работаешь. А я одна, и одна. И потом... Скоро ведь Новый год - на улице так красиво!
Он закатил глаза к небу и послушно поплелся одеваться. Знали бы мужики, какие веревки из него вьет жена - не поверили бы. Да он и сам не верил, что так размяк. Не планировал, что брак принесет ему столько радости. Даже представить не мог. А это оказалось так охренительно хорошо, когда тебя по-настоящему любят. Когда встречают, радостно улыбаясь. Потому что ты - это ты, а все остальное неважно! Так охренительно хорошо в этом насквозь лживом и напрочь прогнившем мире... Мире дорогих машин и дешевых женщин. В мире больших сделок и обмельчавших людей. Она принесла что-то новое в его жизнь. Она принесла покой.
Вокруг все считали, что он женился по расчету и с дальним прицелом. Глупые, они восхищались его многоходовкой, и даже не догадывались, как все обстояло на самом деле. Правильно понимал ситуацию разве что Глеб. И то... Чалый сам его подтолкнул к этой мысли, когда в ответ на подначку друга в адрес жены он тихо велел ему заткнуться. Глеб дураком не был. Бросил взгляд на смущенную, ничего не понимающую Лию, и медленно кивнул головой.
- Встрял ты, Чалый. Ох, и встрял, - прокомментировал много позже.
- Занимайся своими делами!
- Да, я че... Ты, главное, не отсвечивай. Так даже лучше, что никто не догадывается, как крепко она тебя держит за яйца. Меньше слабых мест...
Александр смерил друга надменным взглядом и отвернулся.
Голос Андрея Павловича вернул Александра в реальность:
- Александр Александрович, вам что-нибудь известно об этом? - навязчиво повторил свой вопрос психотерапевт.
- Да. Кое-что... - неохотно ответил Чалый.
- И... вы не будете против, если Лие Марсовне в ходе терапии придется поделиться со мной этой информацией?
- Если это то, что ей нужно - пожалуйста. В моих интересах, чтобы она поправилась, как можно скорее.
- Тогда... Вы не могли бы ей сами обо всем сказать? Боюсь, мне она не поверит.
Александр бросил на мужчину короткий взгляд, сунул руки в карманы и, наконец, кивнул головой:
- Ей я скажу. И вы тоже послушайте... Даже и не помышляйте о том, что сможете хоть как-то использовать полученную информацию против меня. За её конфиденциальность головой вы будете отвечать лично.
Евгений Павлович с честью выдержал его пристальный взгляд. И лишь когда Чалый двинулся к выходу, отвел его.
- Что ж... На этом и закончим.
Когда он вышел из клиники, Лия все еще прогуливалась. Казалось, она не ожидала увидеть его в этом месте.
- Привет. Как ты себя чувствуешь?
Лия удивленно вскинула брови, а он разозлился! Зачем она постоянно его провоцировала? И это наигранное удивление... Зачем?
- Неплохо. Спасибо, что все оплатил.
Ну, вот. Опять. Чалый сжал челюсти.
- Я пришел сказать, что освобождаю тебя от данного слова. Своему психотерапевту ты можешь смело обо всем рассказать. Если это и правда поможет тебе прийти в норму.
Лия моргнула. Не находя слов, кивнула головой.
- Тебе нужно что-нибудь еще? Ну... чтобы поскорее...
- Прийти в норму? - улыбнулась краешком губ его бывшая. И это была совершенно не та улыбка, что он помнил.
- Да! - не сдержавшись, рявкнул Александр.
А она снова улыбнулась.
- Если это возможно, я бы хотела, чтобы кто-нибудь мне привез мой компьютер и фотоаппараты.
- Это все?
- Да. Пожалуй...
- Тогда я пойду. И ты... Заходи в тепло, Лия. Тебе только воспаления легких не хватало.
На удивление, она не стала с ним спорить. Просто повернулась и пошла по дорожке к крыльцу.
Сидя в тепле машины, Чалый пытался собраться с мыслями. Настроиться на рабочий рад, но получалось слабо. Он то и дело возвращался мысленно в прошлое, а потом, сам не зная, зачем, сказал:
- Толик... Давай на Каштановую...
Он поднялся к ней в квартиру один. Повернул ключ в новеньком замке. Открыл дверь. Разулся! Прошел по узкому коридору в комнату. Осмотрелся по сторонам. Лия жила, если не в бедности, то очень скромно. Он сам приложил к этому руку, вышвырнув ее за порог без копейки в кармане. Это только в законах написано, что жена имеет право на половину имущества. На деле же... Она вообще не имеет прав. Ни! На! Что!
За время отсутствия хозяйки жилище запустело. И стало каким-то безликим. Или таким оно и было всегда. В углу Чалый увидел ноутбук. Выдернул тот из сети, оглядываясь. Куда бы его сложить? Прошел к платяному шкафу, распахнул дверь. Не густо... Раньше Лия любила яркие платья, а теперь в ее гардеробе преобладали джинсы и теплые свитеры. Да и тех было немного. Он присел на корточки, в поисках какой-нибудь сумки. Пошарил руками на самой нижней полке. Сдвинул весь хлам. А потом увидел его... Детский носок с логотипом Феррари. Коснулся кусочка ткани нетвердой рукой и отдёрнул ту, будто обжегшись. Кадык дернулся. Внутренности стянуло узлом. Он его узнал. Этот носок... Шесть лет прошло, а он его узнал. В памяти воскрес день, когда Лия видела Сашку в последний раз. Он вспомнил, как она изо всех сил цеплялась за сына, стараясь не напугать, но... и не отпустить. Как она плакала и просила не забирать у нее ребенка, кричала, что он не имеет права, сыпала угрозами и молила о снисхождении. Вспомнил, каким неумолимым он был, когда приказал охране убрать ее прочь с дороги. Как она из последних сил сопротивлялась здоровенным ребятами, а тем было так хреново в сложившееся ситуации, что они не знали, куда деть глаза... И, да... он помнил этот чертов носок. Она до последнего цеплялась за Сашку... Но в руках у нее остался лишь носок ребенка, в котором тот выскочил встречать мать.
Чалый поднялся. Посмотрел на свое отражение в зеркальной двери шкафа и выругался. Будь оно все проклято! Будь... оно... все...
Глава 8
Сумку с ноутбуком и фотоаппаратами ей привез Глеб на следующий же день. Лия даже удивилась, что он лично приехал, а не послал кого-то из парней. Не такой уж она была важной птицей... Глеба она не видела столько же, сколько и Чалого. Но тот не слишком изменился. Она его сразу узнала.
- Вот. Тут еще... Одежда... и всякая белиберда.
Лия удивленно покосилась на стоящую в углу груду пакетов с логотипами известных брендов. Заглянула в один из них.
- Это не моя одежда, - покачала головой.
- Лий, ну... Чтоб мы еще в тряпках твоих копались?! Так проще.
- Купить...
- Ага! - порадовался Глеб её догадливости.
- Мне ничего не надо. Зря только время потратил... И деньги.
- Лий, ну, хоть ты не начинай. Чалый сказал - я сделал. Тебе ли не знать?
- Ага...
- Ты увлекалась фотографией? - сменил тему мужчина, кивнув на зажатую в ее руках камеру. Для ослабевшей Лии ее вес был слишком большим, она аккуратно отложила Никон в сторону. Пожала плечами:
- Да. И сделала это увлечение своей работой.
- И как, нравится?
- Да, ничего... Глеб, мне уже обедать пора, так что...
- Да-да, я побегу... Тут еще телефон - в нем вбит мой номер. Если что-то понадобится - звони. И, это, Лий... Выздоравливай, а?
Лия криво улыбнулась и кивнула головой. Из всего окружения Чалого, в годы их совместно жизни, Глеб ей нравился больше всего. Можно сказать, они даже дружили... И смущение, которое сейчас было написано у него на лице, и которое он так тщательно старался скрыть, натолкнуло Лию на мысли, что, может быть, она в нем ошиблась не слишком сильно.
- Лия...
- Да?
- Ты... Извини меня, что я тогда...
- Да. Ничего...
- Нет, я должен был, и... Черт! Я потом, наверное, месяц бухал... И до сих пор, когда вспоминаю... Он не должен был забирать у тебя Сашку. А я не должен был в этом участвовать.
Лия закусила дрожащую губу. Она была еще не готова вспоминать о сыне. Вспоминать о том дне.
- Ты не смог бы ему помешать, Глеб. Никто бы не смог.
- Нужно было послать его еще тогда. Уволиться, к чертям собачьим! Но он бы совсем один остался. Совсем один! Ты хотя бы представляешь, как ему тяжело?! А, черт! Тебе ли не знать...
Лия перевела взгляд. Сегодня на ее тумбочке в вазе стояли герберы. Тоже очень красивые цветы... Знала ли она, как это - остаться одной? Знала. Она одна много лет...
- Пойду я. Звони, если что...
Когда за Глебом закрылась дверь, Лия устало опустилась на пол. Прижалась затылком к стене. Один из пакетов упал, привлекая ее внимание. Из него показался рукав мягкого кашемирового свитера. Чтобы заглушить шум в голове, женщина высыпала содержимое пакетов на пол. Свитер, шерстяные брюки, пару гольфов, рубашка, джинсы. Мягкое приятное на ощупь теплое платье. Белье, ночная рубашка, колготки, халат. И, совершенно неожиданно - баночки с кремами и флакончик духов. Такое внимание к деталям можно было расценить, как проявление заботы. Но... она знала, что это совершенно не так. Просто в магазинах подобного класса обычно работают очень внимательные консультанты. Ничего больше... Жизнь научила Лию смотреть на все происходящее трезво. Как там говорят? Розовые очки бьются стеклами внутрь? Вот-вот. Это про нее сказано...
Отрезвление к ней приходило постепенно. Некими тонкими намеками, мелочами. Наверное, первым громким сигналом было событие, произошедшее где-то через год после их с Чалым свадьбы. Они с мужем были приглашены на день рождения одного из его партнеров. Лия не любила большие скопления народа, не любила шум и заискивающие улыбки... Это была совершенно чуждая ей стихия, но ради мужа, изредка, она выбиралась «в свет». В тот день ей нездоровилось. Болела голова, и шум особенно сильно бил по нервам. Она сбежала в тишину, которой в этом месте мог похвастаться разве что туалет. Лия находилась в кабинке, когда туда же вошла пара щебечущих див:
- Не, Аль, ты видела эту надменную малолетку?! Как Чалый вообще с ней живет?! Ни рыба, ни мясо ведь.
- А ему что? Он своего добился. Теперь у Чалого вообще все пучком! Старик Бахтияров из его ладоней кушает. Бизнес в гору попер, как на дрожжах - все лакомые участки под себя подгреб. Всех подвинул. Мой Басик тоже в его проекты вложился. Зверь! Ради такого можно и рыбу потерпеть!
Лия сглотнула ком, образовавшийся в горле, уселась на унитаз - ноги не держали. За хлипкой дверью кабинки послышался громкий женский смех.
- Как думаешь, у него кто-нибудь есть?
- У Чалого? Шутишь?! Мне Муха рассказывала, что он повернут на сексе. Такое вытворяет, что ни в одном порнофильме не увидишь, - снова смех. - А прибора такого, - шепот, - она вообще ни у кого в своей жизни не видела. А ты в курсе, сколько Муха их повидала на своем веку!
- Ой, не говори! Слушай, по-моему, ее уже готовят в утиль...
- Еще бы. Муху уже кто только не тр*хал...
Дальше сплетни перекинулись на неведомую Лие «Муху», а потом голоса и вовсе оборвались - подружки вернулись в зал. А она еще долго не могла вернуться. Ни в себя. Ни куда-то еще... Уже по дороге домой не выдержала:
- Знаешь... Я сегодня услышала...
- Ммм? - промурлыкал расслабленный алкоголем Чалый.
- Некоторые считают, что ты на мне женился из-за связей отца... Вроде как, по расчету... женился.
Чалый напрягся. Она почувствовала это. Вся расслабленность исчезла из его тела. И из его глаз. Он как будто вмиг протрезвел.
- И кто же эти «некоторые»?
- Неважно... - Лия отвернулась к запотевшему окну и прочертила пальцем полоску. Впрочем, это длилось недолго. Александр осторожно ухватил ее за подбородок и требовательно повернул к себе:
- Послушай, что я тебе скажу... Я многим не даю покоя в этом городе. Мой успех, мои деньги, моя женщина... Они никто, и звать их - никак. Их никто не любил, никто не уважал, никто никуда не приглашал и не звал. Выбрались откуда-то по фарту, но сами из себя они ничего не представляют. Думаешь, зачем они моют мне кости? Выдумывают всякое? Из зависти. Из черной лютой зависти к тому, кем им так и не удалось стать. Просто потому, что я - это я! Что пробился вперед, ни под кого не прогибаясь, что заставил играть всех по своим правилам. К тому, что моя женщина - не кукла потасканная, и что я ею любим. Понимаешь? - он ее даже встряхнул. - Они это знают, так же, как и то, что, куда бы они ни пошли, в какую бы щель не пролезли - их никогда не полюбят и не зауважают.
- Значит, это неправда?
- Нет. Посмотри на меня... Разве мои глаза врут?
Лия зачарованно покачала головой из стороны в сторону. Машина остановилась. Они больше не возвращались к этому разговору. В ту ночь Чалый любил ее как-то особенно отчаянно. Кончал с хрипом, и начинал все заново. К утру Лия уже была сама не своя от его безумия. Ей даже казалось, что она хочет его с не меньшей силой. Неужели это и есть - желание? Вот этот теплый комок внутри?
- Не верь им. Будут говорить всякое. А ты не верь! - прошептал он, перед тем, как уснуть.
И она не верила. Им... Но не поверить своим глазам она не могла...
Дверь в палату открылась, возвращая Лию из прошлого в настоящее.
- Лия? Тебе плохо? Что-то случилось? - встревожился вошедший в палату Евгений Петрович.
- Нет. Я... покупки рассматриваю. Вот... - показала рукой на валяющиеся на полу тряпки.
- Понятно. Ну... Я попрошу кого-то разложить это все, а пока... Давай все же обедать.
- Я не пойму... У вас, что, других пациентов нет?
- Не-а. Прям какой-то застой, - бесшабашно улыбнулся Евгений Павлович. - Ну, так как насчет спаржи в масле?
- Настоящем? Сливочном?
- Угу!
- Кто-то говорил, что мне нельзя употреблять жирную пищу.
- Совсем немного можно. Да и тоскливо это... Если совсем не нарушать, - озорно подмигнул глазом.
Лия слегка улыбнулась. Ее психотерапевт оказался приятным человеком. Гораздо более приятным, чем все те, с кем она пыталась контактировать раньше. Но она понимала, что этот обед, это озорство... Это все было призвано усыпить ее бдительность и отвлечь внимание. Перед более серьезным и трудным разговором.
- Спаржа, так спаржа...
- Вот и прекрасно!
Ужин они накрыли на столике возле окна. Нет, в клинике, конечно, было кафе, но Лия предпочитала есть прямо в палате. Хотя... Эту чудесную комнату язык не поворачивался так называть.
- Мне сказали, что ты уже набрала полкило.
- Наверное... Я не помню.
- Тебе нужно набрать еще минимум два килограмма.
- И что тогда?
- Тогда я буду волноваться о тебе не так сильно. Сорок килограмм при твоем росте - это, конечно же, мало, но... Тридцать семь - вообще никуда.
- Тридцать семь с половиной.
- Ну, да... Ты молодец.
- Ага...
- Нет, я серьезно, Лия! Я ни капельки, ни капельки не шучу! За время, что ты здесь находишься, ты вырвала всего один раз! Ты неплохо ешь и послушно выполняешь все мои рекомендации. Золото - а не пациент.
- Я очень стараюсь.
- Я рад. Рад, что ты, наконец, поняла, что иначе ты просто умрешь.
Лия пожала плечами:
- Думаю, к этому я и стремилась.
Евгений Павлович замер. Отложил приборы.
- Ты не говорила, что хотела умереть.
Лия промокнула губы салфеткой. Покрутила в руках чайную ложку. Отвела взгляд к окну. Своим сердцем, всем тем, что еще оставалось от ее души... она уже поняла, что, чем бы это ни обернулось для нее самой, она сделает все, чтобы помочь сыну. Все. Абсолютно. А значит, ей придется примириться с новой реальностью своего существования. Ей придется вспороть собственные вены, разодрать в клочья душу, снять барьеры и блоки с тайников памяти и как-то попытаться выжить после этого. Ей придется все вспомнить... Хотела ли она быть одна в этот момент? Лия не знала. Возможно, это и лучше, что рядом есть кто-то, кто поможет, если она сама не справится.