А что такое скопище Скверны для любого некроманта? Да примерно то же, что нерестилище для рыбака или цветник для пчелы.
— А также куча навоза для мухи, — не удержался от ерничества бывший вор, — и, кстати: а вот я почему-то здесь Скверны не чувствую. Как и лес — растет себе, зеленеет.
— В том-то и соль, — в бесстрастном шелестящем голосе призрака вновь промелькнуло что-то вроде грусти, — Скверна, что здесь хранится, почему-то не покидает… не может покинуть пещеру без телесного носителя. Почему так… наверное, потому что ее слишком много. Можно сравнить здешние запасы с большой грудой чего-то слипшегося. Снега, например. Отдельные снежинки порхают в воздухе; комья снега уже не могут порхать, но человеку под силу их и поднять, и размять. А вот кучу снега, да еще слежавшегося, даже с места сдвинуть трудно. Так и здесь.
— Может быть, — Освальд пожал плечами.
Спорить со знатоком Скверны он не мог — просто не хватало знаний. Но и сравнивать эту мерзостную отрыжку Преисподней с главным источником зимних забав и зимней же свежести бывшему вору было трудно. Не умом, но сердцем.
— Но тогда я не понял, — проговорил он, — как тебе удалось воспользоваться здешними запасами… пользовался ведь, разве нет? И почему я сам присутствия Скверны не чувствую?
— Ну, отвечу вначале на второй вопрос, если не возражаешь, — прошелестел призрак, — как некромант, я умею вбирать Скверну в себя, если ты не забыл. Вот и вбираю ее… вернее отгоняю от тебя, чтобы она тебе, дорогой собеседник, тем более назвавшийся Другом, не досаждала.
Освальд на это лишь хмыкнул. И как мол, я сам не догадался. А Лир продолжал:
— Теперь насчет пользования… да, прибегал я и к здешнему запасу. Собственно, в основном его и использовал. Но для этого мне понадобился телесный носитель. Видел, наверное, ходячий скелет в числе той нежити, что… проводила тебя сюда?
Бывший вор кивнул.
— Я нашел его… вернее, его кости здесь же, в пещере, — пояснил призрак, — кто-то уже сюда забредал. И наверняка тоже Скверной хотел разжиться. А может просто путник, искавший здесь пристанище, но не знавший… вовремя не понявший, что место это — осквернено. Так или иначе, повезло ему больше чем мне: он хотя бы упокоился с миром… хотя не уверен.
Зато теперь скелет неплохо мне служит. Передавая порции Скверны другим мертвякам, а с нею и мою волю. Эти ходячие кости я мог бы назвать своим представителем… посланником в мире живых.
— Интересная мысль, — сказал Освальд, — останки давно умершего человека — и вдруг представитель в мире живых.
— И не такое бывает, — философски заметил призрак, — жизнь полна странностей. И неожиданностей… в том числе неприятных. Из-за одной такой я и оказался здесь… бесплотным духом.
— И как это случилось? — поинтересовался бывший вор.
— Я тогда впервые попытался воспользоваться Скверной, хранившейся в этой пещере, — начал Лир, перейдя к сути, — и у меня еще было тело. Вроде бы все рассчитал, вроде бы ничего подобного не должно было случиться, но жизнь ведь полна неожиданностей. Знаешь такую игру — перетягивание каната?
— А то! — отвечал Освальд.
— Так вот. Попробовав вытянуть из пещеры хотя бы немного Скверны, я в некотором смысле сыграл в такую игру. Причем соперник мой оказался тяжелее и сильнее. Так что не я его, а он меня перетянул — сюда. Подобное тянется к подобному, вот и Скверна в пещере притянула Скверну, которой была полна моя душа. А тело… что происходит с телом, когда душа его покидает, объяснять, я думаю, излишне.5
— Вот я сейчас вам такое расскажу! — на ходу выпалил Освальд, не успев миновать портал, который открылся перед ним, когда бывший вор пришел на условленное место, — челюсти отпадут!
Присутствовавшие в комнате, куда привел портал, Сиградд и Равенна недоуменно переглянулись. Лицо мастера Бренна осталось бесстрастным и деловитым. Он лишь следил, как затягивается за Освальдом магический проход. Как снова превращается просто в кусок каменной стены, обрамленной неглубокой аркой. Все же остальное хозяина этого места как будто не волновало, отчего бывший вор почувствовал хоть легкую, но обиду.
Реакция же сэра Андерса фон Веллесхайма покоробила Освальда еще больше.
— Ну как? Ты выяснил? — вопрошал этот безземельный, нищий, не принимаемый более при дворе, но по-прежнему считающийся благородным хлыщ, — так с чего нежить в тех краях зашевелилась?
При этом голос его звучал, словно сэр Андерс обращался к повару или еще какой прислуге в собственном замке. Подобным тоном он наверняка в былые времена говорил что-то вроде: «Обед готов?» Или: «Где мой охотничий костюм?»
Что ж. Освальд не был настолько обидчив, чтобы не подыграть этому своему товарищу по несчастью — бродяжьей стезе, а с недавних пор и соратнику, брату по оружию. Кем бы оный соратник себя ни мнил.
— Конечно, благородный сэр, — елейным голосом отвечал бывший вор и отвесил шутливый… нет, скорее, дурашливый поклон, — не извольте беспокоиться, благородный сэр! Землю рыл, благородный сэр, чтобы вы не серчали.
— Прошу, без присловий, — с нотками ворчливости обратился к нему мастер Бренн, нахмурившись и поморщившись, точно от головной боли, — дело важное… не думаю, что стоит тратить время на шутки… и тем более на перепалки. Вы же не мальчишки… вроде бы.
— Не мальчишки, — согласился Освальд, вмиг посерьезнев и подобравшись, — просто есть такие люди… ну, не привыкли напрягаться, сами заботиться о себе. Потому и ведут себя порой как дитяти избалованные. Хотя уже и сами деток способны делать.
Он не стал уточнять, о каких людях идет речь, и к кому из присутствующих эта отповедь в большей степени относится.
— Теперь по делу, — продолжал бывший вор, — почему в тех краях бедокурят мертвяки, я узнал. Выяснил даже, кто виновник… да что там: лично пообщался с ним. Только… что-то не хочется все это обсуждать сейчас на голодный желудок. Дорога — она, знаете ли, выматывает. И аппетит разжигает. А я за последние полдня, например, только перекусил разок.
— Понимаю, — мастер Бренн кивнул, — и порадую: ты как раз успел к обеду.
К рассказу о плодах своей вылазки Освальд вернулся, лишь худо-бедно заглушив голод. И прямо за столом выложил не прекращавшим трапезу Бренну, Равенне, Сиградду и сэру Андерсу историю некроманта, назвавшегося Лиром.
— Собаке собачья смерть, — отчеканив, высказался по этому поводу сэр Андерс, — хотел воспользоваться темной силой, но получилось, что темная сила воспользовалась им сама.
— Угу, — бывший вор хмыкнул, — напомнило, как у нас в деревне рыбак попытался вытянуть из реки здоровенного сома… не сома? Ну, в общем, какую-то крупную рыбину. Но та рыбина оказалась настолько огромной… и до того ей не хотелось родную речку покидать, что она этого рыбака туда утянула. Так что он не утонул едва.
— Скверна, — с выражением брезгливости произнесла Равенна, — удивительно, что находятся люди… что кому-то в голову могло прийти, будто это… эту адскую мерзость — отвратительную, губящую наш мир, можно применить себе на пользу.
— Все относительно, — не удержался от замечания Освальд, — навоз, не к столу будет сказано, тоже… скажем так, не очень приятен. А уж запах его вообще мало кто вынесет. Особенно когда его много. Однако ж, не будь навоза, поля и огороды были бы куда менее щедры на урожай. Можете поверить простому деревенскому пострелу.
Или… взять, к примеру, воров. Никто не любит воров, все… ну, большинство людей норовит каждого пойманного вора повесить на ближайшем дереве. Однако находятся такие редкие мудрецы, которые даже в воре способны заметить полезные умения. Разве нет?
На последних двух фразах он еще кивнул в сторону мастера Бренна.
— Так или иначе, эта некромантская мразь получила по заслугам, — с все той же твердостью заявил сэр Андерс, — и это хорошо… я рад.
— А вот я не рад, что некромант со своей гибелью не смирился, — мастер Бренн наградил рыцаря хмурым взглядом, — что он умер не совсем… в смысле, не до конца. И потому, мертвый, способен влиять на мир живых. Причем влиять не лучшим образом. И вот это, сэр Андерс фон Веллесхайм, уже не есть хорошо. Не так хорошо, как вам кажется.
Под этими словами рыцарь стушевался, а старик обратился уже лично к Освальду:
— А этот… Лир не объяснил, с какой целью он поднял мертвяков?
— Ну как же не объяснил, — последовал немедленный ответ, — сначала он хотел с помощью ходячих трупов… и одного гаденького скелета отыскать собственные останки. Ну, понимаете, лес есть лес. Пока душа Лира находилась в пещере, куда ее затянуло, тушка некроманта валялась у входа… он там проводил ритуал, пытаясь вытянуть побольше Скверны. Внутрь… живьем заходить не решился. А в лесу, как известно, водятся голодные звери. Которые вряд ли пройдут мимо тела, на костях которого найдется хоть немного мяса.
— Подожди! — перебила Освальда Равенна, — а для чего Лиру собственные останки? Тем более, там наверняка разве что пара костей сохранилась.
— Вот этого он толком не объяснил, — с толикой смущения отвечал бывший вор, — или я такой тупой, что не понял. В общем, Лир надеется, что это поможет. Что если в его досягаемости окажется хотя бы одна его косточка, с ее помощью он сможет покинуть пещеру. Как бы вселится в свои останки — и выберется.
— Чепуха какая-то, — проворчал прежде не отличавшийся словоохотливостью Сиградд, — если целое тело не удержало его дух, не перетянуло… то с чего должна вытянуть какая-то косточка?
— Ну, на самом деле не такая уж чепуха, — возразил мастер Бренн, — все-таки свой ритуал тот, роковой, некромант совершал, телом находясь за пределами пещеры, а душой устремившись… по сути, внутрь — к источнику Скверны. То есть сам допустил разделение души и тела. Если же останки окажутся рядом с духом, шанс на соединение, думаю, есть. Не берусь, правда, судить, насколько большой. Опять же запас Скверны в пещере наверняка уже не столь велик. Что-то из него Лир не мог не потратить. А значит, и хватка ее должна ослабеть. Другое дело, что надолго в паре костей или черепушке никакая душа не удержится.
А затем, после паузы длинной в мгновение — переведя дух и промочив горло — старик продолжил:
— Но и даже если надежды Лира напрасны, все равно — даже в этом случае в поисках его останков есть свой резон.
— Да где ж их искать-то? — недовольно вопрошал сэр Андерс, — еще и в лесу?! Не легче, чем иголку в стоге сена. Тем более, не один год наверняка прошел.
— Вот мертвяки и не нашли, — сказал Освальд в ответ, — Лир сам признал, что эти гниющие олухи в качестве ищеек… ну никакие.
— Поясните, — осторожно попросила старика Равенна.
— Непогребенные останки — одна из причин, которая не дает душе обрести покой, — с расстановкой начал мастер Бренн, — одна из самых распространенных, кстати, причин. Причем способ похорон не так уж важен. Хоть по языческому обычаю — на костре мертвого сжигать, хоть закапывать в землю, как принято у верующих во Всевышнего. Это детали, которые не отменяют главного. Пока под небом остается что-то, прямо напоминающее о личности когда-то жившего человека, душа его имеет куда больше шансов задержаться на этом свете в качестве призрака.
— И, тем не менее, это сложно… наверное, — проговорила Равенна, мысленно разрываясь между верой в мудрость и могущество наставника и здравым смыслом, — лес велик.
— Ты могла бы воспользоваться амулетом для поиска Скверны, — предложил старый волшебник, — у меня хранится несколько штук. Некромант… особенно если он бывалый, поглощает столько Скверны, что она должна была оставить следы не только в душе, но и на теле. А значит, и на том, что от тела осталось.
На это Равенна молча кивнула, про себя испытав легкую, но досаду. Оттого, что поняла из слов мастера Бренна: в этой миссии он снова не намерен участвовать напрямую. Так что ей в компании с Сиграддом, сэром Андерсом и Освальдом и на сей раз предстоит рассчитывать лишь на собственные силы.
Да, сил этих у варвара, рыцаря и бывшего вора, как и у самой Равенны было в достатке. Но соль в том, что с таким опытным и могучим колдуном, как ее наставник — впятером — они в любом случае были бы сильнее.
А мастер Бренн снова обратился к Освальду:
— У меня еще остался вопрос к… нашему, так сказать, виновнику торжества. Ты вот сказал, найти останки Лира поднятая им нежить не смогла.
— Какое там! — бывший вор всплеснул руками, — я ж говорил. Тем более что зверье успело растащить их подальше от пещеры.
— Тогда с какой целью он продолжал посылать мертвяков? Да еще за пределы леса — к людским селениям?
— Чтобы получить помощь у живых, конечно! — воскликнул Освальд, — неужели непонятно, Де…то есть, мастер Бренн? Раз от нежити нет толку, значит, вся надежда на живых. Другое дело, что из умертвий гонцы никудышные. Говорить не умеют, честной люд пугают. Ходят только по ночам. Ну как через них что-то передать? Разве что письмом… и то, если человек неграмотный, толку не будет.
— Значит, помощь искал у живых, — проговорил сэр Андерс, обратившись к бывшему вору, — но теперь, после встречи с тобой, он ее вроде как нашел? Так?
В голосе его при этом появилась непривычная вкрадчивость, а в глазах блеск — столь же для рыцаря нехарактерный. Более того, Освальд, например, не ожидал подобного блеска и вкрадчивости ни от самого сэра Андерса, ни от любого другого человека благородных кровей. Зато среди поборников шальной удачи такая манера была в порядке вещей — бывший вор узнал ее сразу. И оттого резкая перемена, произошедшая с высокородным собеседником, стала для Освальда неприятной неожиданностью.
— Получается, что так, — вслух ответил он, — точнее, я обещал помочь… привести помощь. Сказал, что знаком с парочкой колдунов…
— В любом случае, раз кто-то живой откликнулся на его зов о помощи, — продолжал сэр Андерс фон Веллесхайм все тем же вкрадчивым голосом, — значит, некроманту больше нет нужды гонять по лесу мертвяков. Как и тревожить ближайшие селенья. Разве нет?
— Ну да, я его так и попросил, — отвечал Освальд, — ни к чему мол, уже. Помощь на подходе. Да и вряд ли от простых крестьян Лиру могло быть больше толку, чем от колдунов.
— За-ме-ча-тель-но, — торжествующе воскликнул рыцарь и даже хлопнул в ладоши, — получается, мертвяки больше безобразить не будут… в тех местах, я имею в виду. А значит, наша миссия там выполнена. Так какой резон что-то искать? Кости… останки?
— Так обещал… вроде как, — произнес вор не без смущения, — благородный сэр предлагает пойти на обман?
— Ба! У вора есть честь! — с иронией и даже издевкой воскликнул сэр Андерс.
— Жизнь полна неожиданностей, — пожал плечами Освальд, деланно улыбнувшись, — то вор какой-нибудь не захочет нарушать данное им слово… то оказывается, что бродяга, не имеющий собственного угла, на самом деле отпрыск благородных кровей. Впрочем, в его благородство поверить бывает трудно, ведь отпрыск сей не гнушается вероломства.
— Ах, ты… — со злостью прошипел рыцарь, задетый словами бывшего вора.
Рука сжалась в кулак, но тут же и разжалась — сэр Андерс натолкнулся на неодобрительный взгляд сперва Сиградда, затем Равенны ну и, конечно, мастера Бренна. Отчего сдал назад; решил, что предаваться гневу не стоит. Не время и не место.
— Просто… я имел в виду, — проговорил рыцарь почти виновато, — что нам, наверное… в общем, я не уверен, что нам стоит тратить силы и время на эту миссию. Раз уж дело то более-менее разрешилось. Да и обещание, данное какой-то безбожной мрази… мертвой, к тому же…
— Не уверены, сэр Андерс фон Веллесхайм? — суровым тоном переспросил его мастер Бренн, приподнявшись из-за стола и смерив рыцаря столь же суровым взглядом, — значит, вы не уверены. А вот я, представьте, на недостаток уверенности не жалуюсь. И в чем я уверен твердо и непоколебимо, так это в том, что в мире живых ни одному призраку, беспокойному духу не место.
— Как и скоплению Скверны, — вторила Равенна, — про пещеру эту тоже не стоит забывать. Нужно попытаться уничтожить оскверненное место. Если получится — Лир тоже должен исчезнуть. На небеса или в Преисподнюю, не важно. И тогда никакие кости искать не придется.
И наконец (коль жизнь таки полна неожиданностей!) слово взял даже обычно неразговорчивый Сиградд.