– Ну… да, – неохотно согласился Юрьян.
– Тогда в чем дело? Пока ты рядом со мной, Леа-Хо не появится, а потом ты окажешься вдали от его загребущих лап.
– И всю жизнь провести вдали от родного дома? – уныло вопросил Шустрый, но тут на его лице появилось задумчивое выражение. – Хотя Эйтар Звон Весов добился славы при дворе правителя мавулаи, а Синий Тогал, чьи стихи о битве при мысе Рогов знает каждый, провел тридцать лет в Цантире. Ха, что может быть лучше, чем завоевать почет и богатство в чужих землях? Решено, мы отправляемся на юг! Выходим немедленно, до границы недалеко!
– Надо хотя бы поесть и немного поспать. – Рендалл подумал, что настрой его спутника меняется чаще, чем ветер на море.
– А, ну да… ну да… – Юрьян вскочил и зашагал туда, где валялись остатки переносного алтаря. – Эх, какой был хрингист… Какой был хрингист… Стоил мне нескольких строф про какого-то убогого младенца, что родился в семье мастера… Тьфу!
И, схватив обломки статуэтки, Шустрый безо всякого почтения швырнул их в сторону.
Со страхом перед Ночным Хозяином, судя по всему, оказалось покончено.
Поужинали тем же самым вяленым китовым мясом и твердым сыром, после чего Юрьян остался на страже, а Олен улегся спать. Успел еще удивиться, почему вылезшая из-за горизонта луна такая же полная, как вчера, и после этого провалился в темную яму без сновидений.
Скальд разбудил его, когда ночное светило забралось в зенит, и сам отправился на боковую. Рендалл, борясь с сонливостью, просидел у остатков костра до того момента, как на востоке появились первые признаки рассвета.
– Пора, – сказал он, глядя на побежавшие по небосклону розовые лучи, и отправился поднимать спутника.
Тот вскочил, словно и не спал, пошел к роднику умываться, а спустя примерно час они уже шагали на юг.
– Ха, слушай, – сказал Юрьян, когда роща с источником пропала из виду, – а что такого необычного в твоем мече и кольце?
Пришлось рассказывать, упуская ненужные подробности, местами откровенно умалчивая. Слушал скальд с открытым ртом, время от времени оторопело моргая. Про йотунов он не знал ничего. Если такой народ и обитал в Вейхорне, то только до Падения Небес.
При упоминании Верхней Стороны оживился, вспомнил, что слышал о ней из какого-то древнего сказания. А узнав о том, что перстень и клинок притягивают к себе опасность, загрустил.
– Ладно, – сказал он после недолгого молчания. – Если уж я начал тебе помогать, то и теперь не брошу, клянусь милостью Сковывателя… тьфу его! И что ты сам намерен делать, куда отправиться?
– Должны же быть в вашем мире могучие маги, что умеют ходить между мирами? Те же уттарны, хотя к ним за помощью я пойду в последнюю очередь. Я постараюсь сделать все, чтобы вернуться домой. У меня там… – Вспомнилась Саттия, пепелище на месте родного дома, лицо Харугота с темным огнем в глазах. – Дела.
– Маги? Ну, доберемся до Руани, там вроде есть какой-то колдун, расспросим его. А потом решим, что да как.
– Расскажи мне о вашем мире, – попросил Олен. – Я слишком мало о нем знаю…
Долго упрашивать Юрьяна не пришлось.
Они отмеряли милю за милей, солнце поднималось, потихоньку нагревало воздух. Шустрый говорил, не переставая, и Олен узнавал про Тысячу островов, что раскинулись в южных морях; про Трехпалый континент, почти весь покрытый горами; про царственный Цантир, первый город, возведенный на просторах Вейхорна после Падения Небес.
Материки, больше напоминающие огромные острова, отделялись друг от друга полосами узких морей. Этим земля под белым солнцем отличалась от Алиона, где был единый массив суши.
Холодный материк являлся самой настоящей окраиной, на север и запад от него простиралось только холодное, негостеприимное море.
Народы этого мира, по словам скальда, мало отличались друг от друга и большей частью походили на людей. Зато боги вели между собой жестокие войны, то затихавшие, то разгоравшиеся с новой силой.
– Чего-то вот последние лет сто все довольно тихо, – сказал напоследок Шустрый. – Наши, конечно, в набеги ходят, но это так, ерунда… Правители между собой враждуют, в тех же южных княжествах, но это мелочовка…
И тут Олен подумал, что именно он, а точнее – ледяной клинок и Сердце Пламени могут стать причиной новой войны.
– Но о последней большой сваре сохранилась отличная сага, – в голосе Юрьяна возникло нездоровое воодушевление. – Сложена она, правда, форнюрдислагом, а сейчас размер этот никто не использует. Ну, слушай: «Вскипели отважных стенаний валы, и боги склонились к мольбам…»
Сага «О Трех Алых Скалах» оказалась чрезвычайно длинной, занудной и запутанной. Рендалл, как ни старался, не смог сообразить, кто с кем и для чего воевал. Понял только, что все умерли.
– Вот так, – сказал довольный собой Шустрый, завершив бессвязный, но очень красочный рассказ. – Помню, за ее исполнение на хуторе Запруда мне подарили золотое запястье… Эх, где оно? А сейчас послушай пару моих вис.
Олен так и не смог уловить красоты в причудливом сочетании понятных вроде бы слов.
А потом в спину потянуло ледяным ветром, и ему стало не до стихов. Ощутил, что на горизонте словно появилась черная туча и неторопливо, но уверенно двинулась вслед путникам.
Меч и перстень все же привлекли к ним какие-то неприятности.
Рендалл оглянулся, но не заметил ничего – небо было чистым, толстые облака цвета сливок висели над горизонтом.
– Эй, ты чего отвлекаешься? – обиделся Юрьян. – Я только собрался произнести драпу, с которой почти выиграл состязание скальдов на прошлогоднем альтинге. Называется она Шерстяным Стихом…
– Не отвлекаюсь, – обреченно вздохнул Рендалл.
Но с этого момента напряжение не отпускало его, несмотря на беспрерывную болтовню спутника. Опасность приближалась с севера, медленно, но неотвратимо, и холодное дыхание ее ерошило волосы на затылке.
Солнце ползло по небу, свистел ветер, одна гряда поросших травой и кустарником холмов сменяла другую. Кувыркались в вышине, радуясь жизни, какие-то пташки, Рыжий заинтересованно оглядывался на каждый шорох. Уши оцилана шевелились, глаза пылали охотничьим азартом, но далеко он не отходил, давая понять, что тоже чувствует близкую угрозу.
Ближе к вечеру натянуло облаков, принялся накрапывать мелкий дождь.
К этому времени даже неугомонный Юрьян утомился и замолчал. Ноги Олена стали ныть, в бедрах появилась дергающая боль, а не совсем подходящие по размеру сапоги принялись натирать подошвы.
– Ой, пожалуй, хватит, – проговорил Шустрый, когда начало темнеть. – Погони вроде не видно, можно остановиться…
– Да, – кивнул Рендалл. – Сегодня первым посторожу я.
Он чувствовал, что опасность подобралась ближе и вот-вот настигнет их. Если это всего лишь враги болтливого скальда, то разбудить его – дело нескольких мгновений. Но если что-то иное, то лучше встретить это в одиночку, чтобы спутник окончательно не перетрусил.
Юрьян спорить не стал, и они остановились, выбрав небольшую ложбинку между двумя холмами, что защищали хотя бы от ветра. Разводить костер не стали, на это просто не нашлось сил. Поели, и Шустрый, завернувшись в одеяло, заснул. От места, где он лег, донеслось монотонное посвистывание.
Олен остался бодрствовать один под темно-серым небом, в шелестящем сыром мраке.
Устал настолько, что не хотел спать, а тело казалось чужим, каким-то мертвым и холодным, словно вырезанным из камня. Чудилось, что стоит сделать резкое движение, полог дождя отдернется, и уроженец Заячьего Скока вырвется из тягостного, унылого сна, вернется в свой мир…
Вздрогнул и сердито зашипел лежащий рядом Рыжий, глаза его вспыхнули желтым.
– Что там?.. – Рендалл взялся за меч, прислушался, но не уловил ничего, кроме шелеста падающих капель и сопения Юрьяна.
А затем во тьме возникло серебристое свечение. Из мрака выплыло туманное облако, сердито заколыхалось. Обозначились в нем очертания какого-то существа – лапы, длинные и членистые, голова с бахромой из щупалец, распахнутый рот, пустые глаза и голод в них…
– Призрак? – прошептал Олен, вытаскивая ледяной клинок. Вздрогнул, вспомнив, где видел это создание, – так выглядела одна из статуй в сожженном городе, через который они проходили вчера. Неужели совместная сила меча и перстня вызвала из посмертия давно сгинувшую тварь? – Чего тебе нужно?
Видение заколыхалось, затем поплыло вперед, вытянув лапы, глаза его вспыхнули ярче. Сомнений не осталось – полупрозрачное существо явилось, чтобы присвоить чужую жизнь и поддержать тем самым свою.
– Вот уж нет. – Рендалл вовсе не собирался становиться ужином для голодного призрака. – А ну-ка…
Лезвие, вырезанное из кости йотуна, осталось темным, и прошло через светящееся тело, не встретив сопротивления и не причинив вреда. Клинок оказался бесполезен. Такое случилось всего во второй раз, и Олен, слегка ошеломленный, даже растерялся. Ощутил прикосновение прямо к сердцу, оно вздрогнуло, по телу поползло мерзостное окаменение.
Сердце Пламени ожило само, без команды, просто почувствовав, что его хозяину грозит опасность.
Полыхнуло, Рендалл ослеп. Услышал далекий, полный невыносимой тоски вой и понял, что призрак пропал. Остались только стекающие по волосам и лицу дождинки да шорох непогоды.
– Мяу, – сказал Рыжий.
– Это уж точно, – пробормотал Олен, протирая глаза. – Меня чуть не сожрал бесплотный тип. Каково, а?
Зато ощущение угрозы, висевшее над головой целый день, рассеялось.
Возникла мысль, что не могло все обойтись вот так просто, одним-единственным существом, пусть даже опасным и неуязвимым для обычного оружия. Но ничего более не тревожило душу, и он перестал волноваться.
Остаток ночи прошел спокойно. Рендалл вовремя поднял Юрьяна, а сам улегся на нагревшееся место. Успел ощутить, что под боком оказался мохнатый и горячий оцилан, и тут же уснул. Погрузился в трясину очень красочных сновидений – сражений, походов…
Потом ощутил, что его трясут за плечо.
Открыв глаза, с удивлением обнаружил, что проснулся не в собственной кровати, а непонятно где. Вытаращился на странного беловолосого чужака с примесью эльфийской крови.
– Ну, ты чего? – спросил тот. – Вставай.
– Я… – Слова застряли у него в горле, осознал, что не помнит собственного имени. – Где мы?
– Эй, хватит шутить. Не до шуток сейчас. – Беловолосый отвернулся и принялся копаться в мешке.
А он замер, будучи не в силах пошевелиться.
Десятки памятей схлестнулись в его голове за право стать единственной. Тысячи событий сцепились в драке: бешеная скачка по степи, схватка в подземелье под Золотым замком, встреча с гномьим консулом, переправа через Дейн, пышная свадьба, что длилась десять дней…
Имена кружились под сводами черепа, словно бабочки: Фразий, Валерион, Ленидр, Кратион…
Тело казалось чужим, ладони – необычно широкими, мозолистыми и уродливыми.
– Мяу? – В поле зрения появился здоровущий рыжий кошак, заглянул в лицо желтыми глазами без зрачков.
Что-то было связано с этим котом, что-то необычайно важное…
Он напрягся, голову пронзила резкая боль, перед глазами замелькали картинки – деревья с золотыми листьями, заброшенный город, стройная девушка, в чьих светлых волосах выделяются серебристые пряди. И Олен с облегченным всхлипом охватил голову руками.
Его собственная память вернулась, вынырнула из-под толщи чужих воспоминаний.
– Ты в порядке? – спросил Юрьян.
– Да… конечно, да. – Язык все еще слушался с трудом. – Сейчас, погоди немного, и я смогу идти.
Усталость от беспрерывной ходьбы привела к тому, что Рендалл едва не заплутал меж воспоминаний предков-императоров, полученных от Камня Памяти.
– Ну… э, хорошо. – Скальд, судя по мрачной физиономии, что-то все же заподозрил. – Надо поторопиться. Сегодня мы должны выйти к границе, и только за ней я почувствую себя в безопасности.
– Это понятно.
Олен собрал все силы и сумел подняться на ноги.
Облака за ночь стали даже плотнее, а дождь – холоднее. Позавтракав, пустились в путь, зашуршала под ногами мокрая трава.
Шагали как могли быстро, в полном безмолвии. Даже Юрьян не пытался шутить или читать стихи. Все вокруг выглядело серым и безрадостным, бегущий чуть в стороне Рыжий казался единственным ярким пятном. Птичьи крики звучали уныло, словно плач по умершему.
Рендалла терзала дикая, безумная тоска, желание каким угодно образом покинуть этот мир, где все было чужим. Нет, воздух более не был твердым и колючим, и боль в мышцах ворочалась самая обычная, как дома. Но все равно Вейхорн не казался родным, не выглядел своим. Все тут вызывало отвращение, даже обыкновенная сырость, которой в Алионе просто не заметил бы.
Вскоре после полудня дождь кончился, блеснуло среди облаков солнце, серебристые лучи упали на землю.
– Ха, а вон и граница, – заметил скальд, указав на южный горизонт, где появилась темная полоска.
– Стена? – поинтересовался Олен.
Юрьян усмехнулся:
– Нет, лес. Но в чем-то ты прав, это похоже на самую настоящую стену.
Пока шли до леса, облака истаяли, их обрывки расползлись в стороны. Солнце пригрело так, что стало жарко. По спине Рендалла заструился пот, возникло желание стащить рубаху.
Темная полоса приблизилась, стали видны стоящие стеной высоченные, очень темные ели. Раскидистые лапы свисали до самой земли, под ними лежала густая тень.
– И вправду граница, – сказал Олен, вспоминая Засеку, выращенную эльфами в его родном мире.
– И стража найдется, – кивнул Шустрый. – Так что с враждебными намерениями туда лучше не соваться.
Ели надвинулись, закрыли пыщущее жаром небо. Колыхнулись ветви, полетели с них иголки. Зашуршала под сапогами опавшая хвоя, ее сильный бодрящий запах проник в ноздри.
Олен невольно закашлялся.
На мгновение закружилась голова. Почудилось, что он стоит у самой настоящей стены, наполовину прозрачной, сложенной из голубоватых и зеленых блоков. Моргнул, видение растаяло без следа. Остался только лес, необычайно густой, спина шагающего впереди Юрьяна и настороженный оцилан.
Рендалл оглянулся, обнаружил, что травянистая равнина пропала из виду, скрылась за серыми стволами. Впору было уверовать в то, что путники мгновенно перенеслись в другой мир, настолько все вокруг изменилось.
Ельник вскоре закончился, потянулся сосняк, где высились желтые колонны деревьев и пахло смолой.
– Ой-ёй, сейчас нас должны встретить, – заявил Юрьян, когда впереди показалась серо-зеленая бугристая шкура болота. – Не торопимся, идем медленно, всем видом говорим, что мы мирные и никого не трогаем…
Олен завертел головой, надеясь увидеть приближающийся к ним дозор, но никого не обнаружил. А затем резко остановился, едва не налетев на внезапно замершего спутника.
– Мяу, – ошеломленно сказал Рыжий, и задранный хвост его изогнулся вопросительным знаком.
На высокой кочке, поросшей изумрудной травой и брусничными кустиками, сидела лягушка. Малахитово-желтая, толстая, она глядела на путешественников важно и немного сердито. Влажно блестящие бока чуть заметно приподнимались и опускались, на лапках виднелись налипшие водоросли.
Оцилана жительница топи нисколько не боялась.
– Ты чего? – спросил Олен.
– Подожди, – не оборачиваясь, бросил Юрьян, а затем неожиданно поклонился в пояс.
– Ква-ква, – сказала лягушка, мелькнул длинный язык.
– Э… мы следуем на юг, в город Руани, – проговорил скальд. – Не имеем злых замыслов и враждебных намерений.
Зеленая болотная тварь посидела некоторое время, словно раздумывая, а потом еще раз сказала:
– Ква-ква.
Испустила заливистую трель и прыгнула в сторону. Мелькнуло белесое брюхо, чуть слышно плеснула вода. Рыжий издал какой-то полузадушенный мяв и спрятался за ногу Рендалла.
– Ну, похоже, нас пустили. – Юрьян обернулся, вытер запястьем заблестевший от пота лоб. – Можно идти дальше. Видят все боги Вейхорна, удача сегодня не отвернулась от меня. И это правда!
– Что это значит? – поинтересовался Олен.