Узнать проблемы любого государства очень просто. Они все перечислены в его гимне.
Явная опасность социального инфантилизма проявляется там, где правительство заигрывает с отдельными общественными группами, правильнее сказать -- откупается от них. Подобная практика существует в странах первого типа, где диаспоры эмигрантов зачастую образуют государство в государстве. Также этому злу подвержены государства, где широко используют природную ренту, например, богатые страны арабского мира. Так, после всплеска протестов, власти Саудовской Аравии c 2011 года намерены вложить 385 миллиардов долларов в создание социальной инфраструктуры королевства -- громадная сумма всего на 30 миллионов коренного населения, и без того имеющего высочайший уровень жизни! Но, уверен, все равно будет мало.
Чем быстрее темпы развития страны, чем больше становится денег в кошельке у рядового гражданина -- тем меньше он замечает дальнейший рост экономики и тем медленнее растет степень его удовлетворенности жизнью. Подобная закономерность работает как на индивидуальном уровне, так и на уровне целых стран. Издание Файненшл Таймс приводит пример: среднестатистический житель Индии в 2011 году стал получать на 450 долларов больше, чем в 2009-м, при этом лишь 1% населения стал счастливее за эти годы. Только в трёх из пяти стран БРИКС -- Бразилии, Китае и Индии -- большая часть граждан довольна своей жизнью. В таких условиях граждане будут испытывать удовлетворенность не при еще большем росте благ, а в том случае, если они смогут самостоятельно решать свои проблемы и будут чувствовать уверенность в своих силах. Это даст убежденность в том, что уровень жизни не ухудшится при тех или иных пертурбациях в мире и люди сами контролируют свое будущее. Человек, как правило, бывает чаще доволен собой, чем недоволен, так что в этом случае и общий фон довольства в государстве будет выше. Помогать гражданам в саморазвитии, самореализации, а значит, и в достижении ими личной свободы -- задача для государственного аппарата и президента. Так соединяются современные понятия свободы и власти.
Чтобы осуществить эту задачу, нужно как можно больше сил направлять на публичную демонстрацию помощи людям, желающим изменить свое финансовое и социальное положение: поиск работы по всей стране -- за счет государства, переобучение -- за счет государства, рабочая миграция -- за счет государства. Должны быть доступны кредиты на развитие бизнеса, проценты по которым тоже оплачивает государство. На этом нельзя экономить. И на праздничных собраниях в честь открытия современных бирж труда, агентств по переезду, школ переобучения и повышения квалификации обязательно присутствие президента. Подобная деятельность должна быть связана в сознании граждан с деятельностью государства по социальной защите детей, пенсионеров, больных.
Также нельзя обещать работающим рост зарплат напрямую. Все должны знать -- об этом следует объявить во всеуслышание, -- что зарплата возрастает, только если растет производительность труда. Можно заявлять, что госслужащие будут получать больше, если увеличится КПД их работы, если общество (жители региона) увидят успешное выполнение программ, направленных на поддержку детей, больных и стариков в стране (отдельном регионе).
Учителя и врачи хотят есть практически каждый день!
Из высказываний
В. С. Черномырдина
И дальше, прежде чем давать окончательную оценку инфантилизму в политической жизни общества, должен сказать: я за самую широкую социальную помощь. Но надо помнить разницу между помощью и нахлебничеством. Президент должен отслеживать разницу между помощью, без которой современное общество не может существовать, и уравниловкой, когда за счет тех, кто трудится, кормятся бездельники. Конечно, сейчас не тридцатые годы прошлого века, и нельзя впадать в другую крайность -- проповедовать экономическую самостоятельность частного человека, повторять либеральную мантру о том, что голодный, получив удочку, будет всегда сыт. Известно, что места улова уже давно кому -то принадлежат и, взяв в руки удочку, голодный голодным может и остаться.
Другая сторона инфантилизма -- надежда на то, что появится некая личность, которая решит все тяжелые жизненные вопросы. Для высшего руководителя эта опасность была и будет, поскольку в поведении каждого человека есть многое от маленького ребенка, и даже сильные, морально устойчивые люди часто подсознательно желают видеть в правителе умного папу или добрую маму, которые всегда поддержат, утешат, накажут врагов. При этом не надо будет самим решать свои проблемы. Вот только в настоящее время инфантильные надежды на доброго властителя подпитываются постоянной экономической помощью государства и усиливаются из-за сложности современного мира, из-за череды кризисов, изменений правил поведения. Когда неуверенность в будущем приобретает всеобщий характер, людям еще больше хочется видеть в президенте доброго родителя, которому все беды по плечу.
Протесты, отрицание всего и вся, анархические и другие деструктивные движения также отражение инфантильного требования сильной руки. У многих происходит психологическая инверсия -- замена идеи всемогущего доброго папы неким абсолютно злым дядей. Не найдя объекта поклонения, многие люди ищут объект для ненависти. Привычно, когда на роль абсолютных злодеев, подлежащих уничтожению, выбираются люди другой национальности или расы. Но в наше время всеобщей политизации воплощением зла зачастую оказывается верховный правитель, который всегда на виду и для людей психологически беззащитных виноват по определению, всегда и во всем. Возникает та же абсолютизация личности, только с обратным знаком. Вот если этого правителя не будет, считают они, если его и всех, кто его поддерживает, уничтожить, избавиться любым способом, тогда добро победит автоматически и всем станет хорошо. Заметьте, много и тяжело работать для того, чтобы добрые времена наступили, в этом случае тоже необязательно. От уничтожения плохого дяди ожидается тот же результат, как от появления доброго родителя, -- избавление от всех бед. Бывает, люди в этом случае страдают от любых действий, любых упоминаний имени президента, который стал для них воплощенным злом, точно так же как страдают от отсутствия твердой руки доброго папы обычные инфантилы.
Страдать из-за того, что всё складывается не так, как мы себе представляли, не только бесполезное занятие, но и признак инфантилизма
Хорхе Букай
аргентинский психотерапевт
К сожалению, все чаще инфантилизм проникает в группы населения, занятые производительным трудом. Раньше считалось, что работающим людям, среднему классу, некогда фрондировать: у них дела. Только тревожные общественные события заставляют их обращать внимание на политику в неподходящее время. Но с ростом уровня жизни ситуация меняется: приевшийся шоколад может вызывать не меньшую злость, чем отсутствие хлеба. От недостатка еды страдают нищие, они если и становятся опасными, то от них нетрудно откупиться, раздав им тот же хлеб. Но, даже раздав шоколад жаждущим чего-то новенького и дорогого, не отделаешься от их новых и новых требований. Вспомним, кто сражался с полицией на парижских студенческих баррикадах в 1968-м? Сытые и благополучные дети тех французов, которые после Второй мировой войны, отказывая себе во всем, восстанавливали страну. Тогда старшее поколение французов, включая президента, героя войны и своего поколения, генерала де Голля, получило вместо ожидаемой благодарности пощечину.
Инфантилизм породил и общественные силы, которые уже нельзя не замечать. Теперь президент должен отслеживать требования новых важных групп населения -- офисного и тюремного планктонов. Если офисный планктон упоминается часто -- это многочисленные мелкие служащие, жалованье которых мало связано с результатом их работы, то под тюремным планктоном я подразумеваю тех, кто, не будучи бандитами, живет на грани или за гранью закона. Можно вспомнить погромы в Лондоне в 2011 году. Группы, грабившие магазины и дома, состояли из типичного тюремного планктона. Их довольно много. Сейчас он даже в развитых странах их число доходит до 15% от численности населения. Это люди, которые практически не работают, тем не менее, современное общество позволяет им жить очень даже неплохо. Это своего рода "яппи-люмпены".
Причем обе группы планктона, для того чтобы нормально (на их взгляд) жить, в деятельности государства не нуждаются. Они -- разрушительная сила: власть вообще и президент в частности им не нужны. Планктон свое довольствие получает другим способом. У него нет привычной системы социальных координат "работа -- деньги -- собственность", в которой власть -- точка отсчета. Зато у него есть свободное время и возможность деструктивно участвовать во внутренней политике, громить, бунтовать по поводу и без повода.
Такой инфантилизм -- питательная среда для проходимцев, провокаторов и помоечных политиков. Для того чтобы оправдать свое безделье, они используют примитивную философию и демагогию. Конечно, без определенной дозы демагогии никакие войны, тем более современные, не ведутся, это как журналистика без рекламы. Но демагогия в помощь какому-либо делу -- это одно, а демагогия как основа деятельности, вместо работы, вместо результатов -- совсем другое. Бороться с политиканами очень трудно; с одной стороны, связываться с ними себе дороже, с другой -- и не замечать их уже не удается. Лучший выход -- максимально использовать президентские "некоммерческие" и "независимые" организации влияния; хорошо, если удастся заполучить для этого крупный международный фонд или движение. Пусть они и спорят, сражаются и проклинают друг друга, экранируя таким образом президента.
Никаких подачек не должен давать президент и на государственном уровне. Так, США спонсировали Кубу до середины пятидесятых, армию Египта с восьмидесятых годов, при Хосни Мубараке Египет получал до полутора миллиардов долларов в год. Россия спонсировала Украину примерно на такую же сумму все девяностые годы прошлого века. И что спонсоры получили при смене режима? Войну или плевки. Что неудивительно, если посмотреть, кому доставалась эта помощь. В случае с кубинским диктатором Батистой американские деньги присвоила хунта. На Украине разница в цене на перепродаваемый российский газ -- около миллиарда долларов в год, шла в карманы местных олигархов, и это озлобляло тех, кому ее не доставалось. Если же помощь большая, то все будут считать, что так и нужно, и требовать еще.
С другой стороны, абсолютно инфантильные действия, такие как уход от ответственности, попытка отложить решение проблем на будущее, -- обычная вещь в современной политике, что зачастую облегчает жизнь правителю.
Самый известный пример -- кризис ЕС вообще и еврозоны в частности, перекидывающийся на все новые страны. Разве проблемы начались в 2009 году? Разве не ясно было в 2003 или даже в 1997-м, что безудержное расширение и принятие общих финансовых механизмов для разношерстного объединения добром не кончится? Но в Евросоюзе возникающие задачи можно не решать, а оставлять их на потом, предполагая, что либо "само рассосется", либо "старшие братья" -- руководители стран-локомотивов ЕС, все решат. Происходит размывание ответственности при внешнем плюрализме. Что ж, для многих президентов это очень удобно, у них появляется возможность властвовать, не правя. Действительно, зачем бить в колокола, заявляя о грядущих проблемах, и начинать непопулярные меры экономии, если все равно помогут? Вот и возникает череда кризисов -- от Испании и Венгрии к Греции и Кипру, кризисов, которые наступают вроде бы совершенно неожиданно для президентов, да и для всех руководителей ЕС.
Я хочу обратить особое внимание, что рост инфантилизма -- следствие вполне объективных условий. Повсеместно растет уровень жизни, доступность благ, а политическая структура остается прежней. Вот и возникают вроде бы совсем непохожие проблемы, имеющие в основе безответственность и нахлебничество: вымогательство привилегий отдельными группами общества, становление субклассов "планктона", инфантильно -- протестные движения. Как ни парадоксально, инфантилизм, часто соотносимый с ленью, оказался основой очень активных политических сил. Что ж, это очередной вызов времени -- раз возникают новые технологии, изменяются отношения в обществе, должны возникнуть новые политические реалии.
ГЛАВА XIII. НОВЫЕ ВЕЯНИЯ. ИНТЕРНЕТ
...Мудрому государю надлежит принять меры к тому, чтобы граждане всегда и при любых обстоятельствах имели потребность в государе и в государстве.
Никколо Макиавелли
Президенту имеет смысл обращать самое пристальное внимание на интернет и сетевые технологии. При этом ему ни в коем случае не следует вторгаться в эту сферу без спецпредставителей и групп поддержки. Максимум, что стоит делать в этом направлении, -- вести (через пиарщиков) свои записи в социальных сетях, а прямое общение с Интернет-пользователями проводить строго во время определенных официальных мероприятий. В интернете президент оказывается уравнен в правах и возможностях с другими пользователями, и сравнение с профессиональными участниками интернет-сообщества будет не в его пользу.
Дело в том, что в интернете существует особая разновидность активных пользователей. Они профессионально ведут общение в сети, они мобильны, многие из них имеют многочисленные группы поддержки. Виртуальный мир -- это их территория, где они не являются ничьими союзниками. Им очень просто организоваться в сетевую команду, которая будет блокировать действия любого пользователя, несмотря на его сан. Если они решат напасть, то противостоять им будет очень сложно -- все равно "как школьнику драться с отпетой шпаной".
Надо учитывать, что экономически многие постоянные пользователи Сети -- и не хозяева-работодатели, и не наемные работники, а своего рода трансвеститы от собственности. Как я уже замечал, современный уровень цивилизации позволяет значительному числу людей в странах первого типа и довольно большому в странах второго сносно существовать, не имея постоянного дела, когда власть вообще и президент в частности им не нужны. В России таких интернет-пользователей называют сетевыми хомячками. При этом так же как один вор -- это вор, а несколько -- это уже мафия, один интернет-бездельник -- это просто "хомячок", а объединенные в сеть -- это политическая сила. Опасно забывать о них, при этом напрямую связываться с ними бесполезно.
Однако кроме "политических" пользователей интернета в сети много и пользователей "экономических", которые, так или иначе, зарабатывают во всемирной паутине деньги и заинтересованы в привычных властных структурах: без стабильности и постоянных правил игры никакая экономика, в том числе сетевая, не функционирует. Число экономических и политических пользователей сильно отличается в разных странах.
Так, например, в Китае интернет-экономика составляет 5,5% ВВП, в России -- 1,9%. При этом доля интернет-пользователей в России больше (около 45% всего населения), чем в Китае (около 35%). Получается, в России на тысячу пользователей всемирной сети приходится в три раза меньше тех, кто в ней зарабатывает деньги, чем в Китае. Но тогда чем же занимаются умные, активные пользователи интернета, если не бизнесом? Они занимаются играми, общественной жизнью, партийным строительством. Энергия же у них есть! До поры до времени они вступают в объединения в сетевых играх, форумах, но потом идут в объединения политические. Интернет-политика затягивает так же сильно, как свое дело, только ответственности требует меньше. Финансовый же результат, как и собственность, не очень важен для политических виртуалов. Мощные демонстрации в Москве в 2011--2012 годах собирались с помощью и зачастую под эгидой блогеров. Конечно, основания для выступлений были совершенно не виртуальные, но влияние интернет-сообщества трудно переоценить.
Аналогичная ситуация в Турции. Интернет-экономика составляет там 1,5% ВВП, даже меньше, чем в России, а доля интернет-пользователей больше, чем в Китае. Это значит, что скоро проблемные для этой страны вопросы будут решаться объединениями в Сети и выплеском на улицы людей, сплоченных через интернет-ресурсы. Причем договориться с ними будет непросто: большинство виртуалов живут вне привычных социальных координат современного общества и высказываемые ими претензии к власти не отражают того, что требует основная часть населения. Отследить недовольство и воспользоваться им виртуалы могут, но высказать его общепринятыми понятиями -- нет. Они будут говорить то, что наиболее заводит игровую публику, привычно и интересно ей.