Я открыл дверь, долго скидывая обувь, пока, со злостью, не швырнул не желающий сниматься ботинок в глубь тесного коридора, сдернул пиджак и уронил его на пол, на ходу расстегивая ремень. В туалете я с трудом попал струей в унитаз, запоздало удивляясь, почему качаются стены. Мне хотелось встать под душ, чтобы вода унесла в канализацию все мои тревоги, но это заставило бы меня хоть немного, но протрезветь, а я этого не хотел, и потому, шатаясь, я пошел в спальню, где с моей женой мы когда-то любили друг друга, и она частенько не спала, ожидая меня с дежурства.
Мне слишком часто мерещился ее силуэт даже после убийства, а потом пальцы хватали пустоту. И потому я не слишком удивился, когда на постели пошевелилась женщина с длинными светлыми волосами и протянула мне освещенные бледной луной пальцы, светящиеся и инфернально-прекрасные. Я глухо простонал и протянул руку навстречу моей мертвой жене.
Пальцы, схватившие меня за запястье, были горячими.
27
Лежа в постели, я поглаживал большим пальцем горячую кожу лежащей рядом со мной Лары. Ее голова покоилась на моей груди, а растрепанные волосы щекотали мой голый живот. В нормальной ситуации я никогда бы не позволил себе спать с женой нанимателя, но в той ночи не было ничего нормального. Я чувствовал себя жалким, раздавленным и как сопливая девчонка нуждался хоть в каком-то утешении. Лара оказалась в моем доме вовремя и протянула руку помощи, если это можно было так назвать.
У нее были мягкие теплые губы, они ответили на поцелуй, и сладкая боль пронзила меня, когда она коснулась языком моего языка. Я был слишком пьян, чтобы сопротивляться. Прекратив бороться с накатившим возбуждением, я с рычанием бросился к ней, тесно прижал к себе, сдернув укрывавшее ее покрывало. Ее руки ловко сдернули с меня штаны, а затем она обхватила руками мои ягодицы и прижала к своему лицу. Я скользнул в ее открытый рот, чувствуя, как волна давно забытого блаженства накрыла меня с головой, а потом я кончил, как школьник, за секунды. Повинуясь страсти, я опрокинул Лару на спину и впился жадным поцелуем в ее влажные губы, спускаясь ниже, к выпуклым темным соскам, горячим и почти обжигающим, провел языком по животу, слизывая соленый пот, а потом опустился ниже. Лара извивалась подо мной, придерживая тонкими пальцами мой затылок. Ее ногти оцарапали мне шею, но я не обратил внимания. У Лары был сладкий вкус. Я освободился от рубашки, и, чувствуя вновь накатившее возбуждение, упал на кровать и оказался на ней, внутри ее, грубо лаская ее упругие груди. Лара задыхалась и бормотала что-то неразборчивое, дрожа в предчувствии наслаждения, и на этот раз все завершилось почти одновременно. Я ускорил темп, чувствуя ее приближающийся экстаз, когда она выгнула спину, прижав меня со всей силы, чтобы не выплеснуть наружу ни капельки блаженства. Кажется, она стонала. Кажется, я стонал, с трудом переводя дыхание. Мне показалось, что никогда меня не хотели так сильно. А я…
Отогнав ненужные мысли, я перекатился на спину, закурил. Лара завозилась рядом, забрала у меня сигарету и тоже закурила. Я прикурил новую, поставив пепельницу себе на живот. Лара сделала всего несколько затяжек, загасила сигарету и положила голову мне на грудь.
— Как ты вошла? — спросил я где-то через полчаса. Она пошевелилась и не ответила. — Как ты вошла, Лара?
— У тебя простой замок, — ответила она будничным тоном. — А у меня есть набор отмычек. В эту ночь я не хотела оставаться одна и подумала о тебе.
— Зачем тебе набор отмычек?
— Никогда не знаешь, что может пригодиться, — усмехнулась она. — Я бы на твоем месте сменила замок. Его шпилькой можно открыть. Когда-то я очень ловко вскрывала замки.
— Ты была взломщиком? — спросил я, не очень веря в это.
— Я работала менеджером в риэлтерской конторе, водила желающих по новостройкам, иногда бывало, что у нас не было ключей от квартир, а показывать приходилось. Нам и выдали связку «соловьев». Когда я уходила, то прихватила отмычки с собой. Вот навык и пригодился. Ты поздно вернулся. Я боялась, что ты вообще не придешь или придешь не один. Почему ты так напился? Плохой день?
Я потушил сигарету, убрал пепельницу и повернулся к ней, вынуждая ее лечь головой на подушку. Теперь мы смотрели друг на друга. Лара улыбалась. Мне хотелось почувствовать вину за случайный секс с этой женщиной, но я почему-то не чувствовал ничего подобного. Горячка улеглась, и, несмотря на то, что голова была тяжелой, мозги работали как хорошая машина, слегка пробуксовывая на виражах.
— Что ты делала в квартире Ксении в день ее убийства? — спросил я.
Улыбка не сошла с лица Лары, но застыла, и теперь выглядела приклеенной. Мне казалось, что у нее в голове тоже затикал часовой механизм, и вся прелесть недавнего секса улетучилась, оставив место поединку двух соперников.
— А я гадала, когда ты узнаешь, — с трудом произнесла она. — Ну, что же… Думаю, ты и остальное знаешь?
— О романе с Фироновым? Давно заподозрил, а потом получил подтверждение. В тот день он ждал тебя снаружи, а потом ты влепила ему оплеуху. Как давно вы вместе?
Лара перестала удерживать улыбку и со вздохом отодвинулась от меня, перекатилась на спину и уставилась в потолок, сосредоточенно разглядывая блики от фар редких машин и мигающих желтым светофоров.
— Ты животное, Стахов, — произнесла она мертвым голосом. — Тебя ведь не смутило, что у меня любовник и муж, и все равно полез ко мне… Хотя… Почему я должна тебя упрекать? Сама виновата. Мне хотелось побыть с тобой, а с Фироновым все кончено. Собственно, там нечего было заканчивать. Это был просто секс, ни к чему не обязывающий. Возможно, Никита думал иначе. Иногда на его роже появлялось такое самодовольство. А как иначе? Он трахал жену босса и думал, что какой-то особенный. На самом деле я уже давно списала его в утиль, как дохлого мотылька.
— Зачем тогда ты с ним спала? — тихо спросил я. Лара повернула ко мне голову и подперла ее локтем.
— Ты можешь не поверить, но мне бывает одиноко, — ответила она будничным тоном, словно сообщая, что ела сегодня на обед. — Мне часто бывает одиноко. Когда ты замужем за богатым человеком и в твоей жизни нет больше ничего, кроме дома, покупок, салонов, всей этой ерунды, которой ты пытаешься занять день, ночами хочется повеситься. Чувствуешь себя… не знаю… брошкой. Браслетиком, галстуком-бабочкой, айфоном… Ты всего лишь аксессуар, приложение, и должна… соответствовать. Соответствовать. Гадкое слово. Светка вон не смогла… соответствовать, и ее вышвырнули вон, из красивой жизни в грязь. А я не хотела туда, и сейчас не хочу. Я относилась ко все своей жизни как к работе. Я просто работала: держала себя в форме, следила за домом, принимала гостей. Но я все равно живая. Олегу я не нужна. Лет пять уже как не нужна. Если потребуется, он сменит меня на новый гаджет, потому что нельзя вечно запускать обновления на старом.
Она погладила меня по щеке, ее пальцы скользнули по свежей царапине на шее, и она, подвинувшись, подула на нее. Я убрал ее руку и повторил вопрос:
— Зачем ты приезжала к Ксении?
Лара скривилась и поднялась. Я смотрел, как она собирает с пола белье и молчал.
— Ладно, пускай уже… — с раздражением и тоскливой обреченностью ответила она. — Ксения узнала о нас с Никитой совершенно случайно. Подслушала разговор и явно дала понять, что в курсе наших дел. Я не знала, что делать, а тут Никита, как на грех, слег с аппендицитом. Несколько дней я жила, как на вулкане. Ксения истерила, ссорилась со всеми, я боялась попадаться ей на глаза. Слава богу, что она почти не появлялась в особняке. Потом я не выдержала и поехала к ней. Никита отговаривал меня, но ничего другого не оставалось.
— Что было дальше?
— Дальше? — возмутилась Лара и повысила тон: — Надеюсь, ты понимаешь, что я ее не убивала?
— Что было дальше, Лара? Вы поговорили?
Она неуклюже натянула трусы и стала надевать лифчик. В ее движениях не было никакого кокетства, лишь спешка. Хотелось поймать ее взгляд, но Лара упорно делала вид, что слишком занята застежками, и потому на меня не глядела. Думаю, что если бы я коснулся ее, она вполне могла закричать.
— Мы поговорили, — ответила она, и в ее голосе послышалась неприязнь, только я не понял, кому она была адресована: покойной падчерице или мне, задающему неудобные вопросы. — Я не предполагала, куда заведет этот разговор, потому что моя позиция была изначально слабее, приготовилась унижаться, умолять. И одновременно считала, что смогу получить в случае развода. Знаешь, это так странно: готовишься плакать, а в голове счетчик тикает. Никакой истерики не было. Я хотела договориться, убедить ее, что для меня ничего не значит интрижка с начальником охраны и я никогда не заставлю Олега почувствовать себя униженным. Но на хороший исход даже не надеялась. Никита говорил, что, если у меня ничего не выйдет, он поговорит с ней сам, и звучало это угрожающе. Я велела ему не вмешиваться. Хотя мне было все равно, но он так трясся за свое рабочее место.
Судя по колючей стуже в ее интонациях, Фиронову действительно нечего было ловить в ее жизни, однако я не чувствовал ничего к этой красивой и бесконечно чужой женщине, а недавние занятия любовью казались мне чем-то выдуманным, вроде алкогольного бреда. Было глупо лежать в постели, и я тоже поднялся, натянул на голое тело джинсы и сел на краешек кровати.
— Как восприняла ваш разговор Ксения.
— Она… — Лара справилась с лифчиком и подняла с пола платье. — Она удивилась.
Такого я не ожидал, и даже подумал, что ослышался, оттого и спросил:
— Чему?
Платье облегало Лару, как вторая кожа. Она ловко застегнула молнию на спине, а затем бросив косой взгляд в темное зеркало плательного шкафа, пояснила:
— Что я могла вообще представить, как она пойдет с этими разоблачениями к Олегу. Разговор был неприятный, конечно, но Ксюша все восприняла совершенно адекватно и обещала, что все останется между нами. Сказала, что понимает, как мне нелегко с Олегом.
— Какой она была в тот день?
Лара задумалась, а потом пожала плечами.
— Совершенно спокойной, умиротворенной. Несколько недель не видела, чтобы она улыбалась. Я даже подумала, что она выпила, но запаха не было. Потом я ушла, встретила на улице Никиту. Он хотел подняться и тоже поговорить с ней, начал убеждать меня, что Ксении нельзя верить. Ну, я разозлилась, влепила ему пощечину.
— Это была ваша последняя встреча с Фироновым?
— Да, — скупо ответила Лара и пошла на кухню. Там звякнула посуда, из крана полилась вода, а потом зашумела кофемашина. Я припомнил царапины на шее Фиронова и спортивную машинку из гаража Рокотовых и невольно потер ссадины на своей шее. Лара лгала. А еще я вспомнил, что к дому Ксении подъезжала машина ее бывшего охранника Сухорукова. Почему уволенный сотрудник явился в дом своей бывшей хозяйки? Любвеобильная Ксения польстилась на молодое тело или же в машине с Сухоруковым был кто-то еще? Например, бывший шеф, которому очень хотелось попасть в квартиру Ксении незамеченным. Стоило ли рабочее место таких хлопот, как убийство? Вряд ли. Фиронов без труда устроится на другую работу, с его послужным списком это нетрудно, даже если Рокотов выкинет его с волчьим билетом. Я поднялся и вышел на кухню. Лара сидела за столом, не зажигая свет, и пила кофе из чашки. От терпкого запаха меня замутило. Я выпил воды, и сел напротив. Лара поморщилась, понимая, что допрос не закончен.
— Ты знала об ее романе с отцом Глеба? — резко спросил я. Лара подавилась кофе, закашлялась и с трудом просипела:
— Что?!!
— Ксения пару лет встречалась с отцом Глеба, — пояснил я. — И там все было очень серьезно. Она даже замуж хотела за него выйти.
— Быть такого не может! — взвизгнула Лара. — Это… Господи, ты шутишь, надеюсь?
— Какие тут шутки, — отмахнулся я. — Значит, ты не знала?
— Нет! Откуда? — возмутилась Лара. — Да и никто не знал… Я ушам не верю… Ксюша и этот старый пень?..
— Ну, не такой уж он и старый. Еще вопрос: за что Ксения платила Леле?
— Погоди, я никак не могу отойти от этих новостей про Сергея и Ксению… — потрясла головой она. — Боже… А Наташа знала?.. Что ты спросил? А, Леля и ее оплата… За уборку… Хотя, погоди, за уборку ей платили мы. Что ты подразумеваешь под словом «платила»?
— Каждый месяц Ксения снимала с карты крупную сумму и каждый месяц Леля клала в банки примерно столько же, — пояснил я. — Не утверждаю, что это были деньги Ксении, поскольку их вносили через банкомат, так что следов не найти. Но учитывая тайны твоей падчерицы, я предполагаю, что Леля знала о романе Ксении с Сергеем Макаровым и охотно пользовалась открывшимися перспективами.
Лара застыла и глядела на меня, вытаращив глаза.
— Ты думаешь, что она шантажировала Ксению? — пролепетала она.
— Не знаю, — покачал я головой. — Я еще с ней не говорил, и собираюсь сделать это завтра, точнее, уже сегодня. Прошу, не рассказывай пока мужу о том, что узнала.
— Да я даже подумать не могу, как это рассказать! — воскликнула Лара. — Мне ведь придется объяснять, откуда я это знаю. А я не самоубийца. Не хватало еще самой себе могилу выкопать.
Я пошел ее провожать. На улице было прохладно, уже занимался рассвет. Комары нещадно жалили мою голую кожу. Лара торопливо уселась в машину и завела мотор. Стекло поползло вниз. Думаю, она ждала поцелуя, и я поцеловал ее, хотя не чувствовал никакого влечения. Ее губы были холодными и твердыми, мне показалось, что я поцеловал мраморную статую.
— Тебя не хватятся дома? — спросил я, в тщетной попытке изобразить заботу. Лара с горечью усмехнулась.
— Меня никто там не ждет. Я же тебе объясняла: мужа я давно не интересна, даже если буду ходить голой с утра до ночи перед его носом. Главное, чтобы приличия соблюдались в присутствии его коллег и партнеров.
— Кстати о партнерах, — спохватился я. — После смерти Ксении, твой муж и Макаров открыли совместное предприятие, хотя если Олег Юрьевич подозревал в убийстве Ксении Глеба было бы логично разорвать с вами все связи. От Макаровых я ждал чего-то подобного, ведь о том, что Ксения спала и с отцом, и с сыном узнала и Наталья. Почему Макаров согласился финансировать предприятие твоего мужа?
Лара помолчала и уставилась вперед невидящим взглядом.
— Я ничего не знаю об этом предприятии, — наконец, произнесла она. — Но, если твои слова правдивы, Ксению убил Сергей, и Олег об этом знает.
28
Рокотов позвонил мне рано утром, когда я с трудом разлепил глаза и почувствовал, что вместе с телефонным звонком, в моей голове взорвался набат. Похмелье донимало не по-детски, и оттого звонок работодателя был не к месту. В последний раз я так напивался как раз перед тем, как Вера своими чарами надолго избавила меня от тяги к спиртному. Видимо, магия шаманки прошла, поскольку и сейчас я ни о чем ином, кроме как о бутылке пива даже думать не мог. Со стоном перекатившись к тумбочке, я ответил.
— У меня мало времени, — сухо сказал Рокотов. — Я так полагаю, вы нашли Глеба?
Я подумал, что недооценил информаторов Рокотова или же Лара все-таки рассказала мужу о беседе со мной, вот только упомянула ли она, как выведала эту информацию? Но мысль, что, выбравшись из моей постели она побежала к мужу на доклад показалась мне неприятной. Лара лгала, что после смерти Ксении не встречалась с Фироновым. Свежий царапины на его шее говорили, что даже после операции, Фиронов оставался в неплохой физической форме, раз сумел оприходовать жену босса. Учитывая, что ему грозило увольнение, акт напоследок выглядел сладкой местью.
— Может, лучше обсудить это при встрече? — предложил я, подумав, что мой приезд даст нужную отсрочку и я успею поговорить с Макаровыми.
— Иван, на этом свете не так много вещей, которые нельзя было бы обсудить по телефону, — отмел мое предложение Рокотов. — К тому же у меня масса дел. Так где Глеб?
Я вкратце пересказал, что услышал от Глеба, опустив момент прихода его родителей. Помимо этого, я не стал рассказывать о смерти Игоря Соколова, поскольку это не относилось к делу. Вдобавок, я вновь почувствовал ярость, так что мне с большим трудом удалось удержать себя в раках и не перейти на крик. Рокотов слушал молча, и мне показалось, что новости его не радуют.