Я поднял левую руку и несколько раз махнул вперед, давая понять оставшимся отрядам, все это время сидевшим на своих точках и «провожавших» нас, что все в порядке. Первыми пошли вперед «рёмерцы», напоминавшие испуганную каракатицу. Они остановились в шагах четырех слева. Теперь пришел черед ждать игроков Кольта.
Так мы и двигались. Короткими перебежками, прикрывая друг друга, настороженные, собранные, наэлектризованные грядущей опасностью. Все понимали, что кто-то да в Норе есть. Предыдущий отряд даже не успел понять, что случилось, когда их убили. К сожалению, вскоре мы в этом убедились.
К своему стыду, первым заметил опасность Бальян, наш тертый калач. Я не знал, что обозначает это выражение, но дед говорил так всегда про молчаливого соседа, военного в отставке, готового почти ко всему. Вот и Кольт оказался таким. Я уже почти поднялся на ноги для нового прохода вперед, когда он шикнул.
Мы не сразу поняли, что произошло. Я и Серега остановились, почти одновременно повернувшись в сторону Кольта, а вот Маулай сделал самую большую ошибку, которую только можно было совершить. Он тоже заинтересованно крутнул головой, не понимая, чем вызвана общая заминка, а сам продолжил идти вперед. Там его и встретили.
Я все еще стоял, заворожено глядя, как медленно открывается рот Кольта, его тело сотрясается от отдачи и бластерная винтовка выплевывает зеленоватый сноп смерти. Следующим стреляет Дефлер, на лице которого не проявляется ни одной эмоции, лишь крепко сжатые губы выдают волнение. Потом просыпаются и оставшиеся члены группы.
К моменту, когда я обернулся обратно и вскинул бластер в направлении октопода, вонзившего острое щупальце в Маулая, палили уже все. Стреляли скверно, больше промахиваясь, а то, что попадало, приходилось на вытянутые конечности. Вспомнил битву своих ребят с этими тварями – тогда «осьминоги» погибали после попадания в центральную часть тела. Видимо, там были сосредоточены все нервные окончания.
Только октопод был не так глуп. Он нанизал незадачливого бойца, словно синтетическое маршмеллоу на шпажку, и прикрывался его телом. К несчастью Маулая, тот был жив даже после плазмогана, в мгновение превратившего его ногу в обугленный остов. Может быть, экзоскелет и выдержал бы прямое попадание, но еще секунду назад отключился. Как я и говорил, стреляли наши скауты скверно, нередко цепляя пленника.
Но я выждал момент. Кольт, в очередной раз метко приложившийся по торчащему щупальцу, заставил октопода повернуться. Не сильно, но достаточно, чтобы попасть по корпусу. Бластерная винтовка затрещала, и меня немного тряхнуло, зато «осьминог» заверещал так, как не всегда кричала моя полоумная соседка с двести третьего этажа. Теперь он раскрылся окончательно, и Дефлер, быстро среагировавший, закончил мною начатое.
– Всем стоять на месте! – Крикнул я.
Сам осторожно подошел к лежащим на земле телам – стонавшему Маулаю и бездыханному (хотя интересно, дышат ли эти твари?) октоподу. На всякий случай выстрелил пару раз в мертвую тварь.
– Этого тоже, – негромко сказал позади Рёмер.
Я не успел ни обернуться, ни разозлиться – просил же оставаться на месте – как главный «Зимородок» направил ствол на лежащего соклановца и нажал на спусковой крючок. Громкий хлопок, и Маулай обмякает на холодном земляном полу.
– Все равно не жилец. Быстрее умрет, быстрее восстановится, – объяснил он мне.
– А я думал, что ты из человеколюбия. Чтобы не мучался.
– Простые бионики почти не чувствуют боли. При создании эта часть мозга частично заблокирована. Так у всех, кроме девиантов.
– Обрадовал.
– Как думаешь, откуда он взялся?
– Это надо у Кольта спрашивать. Он его заметил.
Рёмер кивнул, и мы вернулись обратно. Бальян не переставал меня удивлять. Игрок не отводил брезгливого взгляда от обугленных тел, как остальные, не зажимал нос от запаха перегретого на огне жира (пах октопод именно так) и горелой кожи Маулая, как Дефлер. Он просто стоял, чуть облокотившись о стену, с явным интересом разглядывая желеобразный труп «осьминога».
– Я первый раз во Фронтире без конвертера, – объяснил он свою любознательность, – до сих пор непривычно видеть их, – указал он на поверженного врага, – настоящими.
– Фронтир? – Удивился я.
– Мы называем так земли за пределами фортов, – объяснил Рёмеру, – Бальян, откуда взялся октопод?
– Он прилип к стене, когда я его заметил, – вытянул палец Кольт в ту сторону, где скрывался «осьминог», – только его не было почти видно. Эта тварь слилась со стеной, стала такого же цвета, если бы не щупальца, о которые, кстати, споткнулся Пепел, вовсе бы не заметил. Эти щупальца едва видимо подергивались.
– Пепел – это Маулай?
– Да.
– Ну что ж, от него осталось действительно не так много. Хорошо, Дефлер, теперь ты в моей группе. Продолжаем идти вперед, осматривайте хорошо стены и потолок.
И мы продолжили движение. Под напряженное молчание всего отряда, лишь Серега пошутил что-то про русских, которые при любой заварухе сбиваются в кучу, но и то скорее от нервов. Дефлер так вообще дрожал от каждого дуновения ветерка. Кстати, чем дальше мы спускались, тем движение воздуха становилось все отчетливее. Странно.
– Почему октоподы не нападают? – Спросил Серега при очередной остановке.
Разговаривать вообще было не то чтобы нельзя, но нежелательно. Болтовня, тем более на посторонние темы, довольно сильно отвлекала и снижала бдительность. Но в словах друга что-то было. Я еще сам не мог понять что именно, поэтому, скорее защищаясь, съязвил.
– Не нападают? Скажи это Маулаю. Или как там его… Пеплу.
– Я не про это. Октопод напал, когда Маулай споткнулся об его щупальце. А ты ведь всяко видел осьминогов в Логовах. Стоит к ним метров на десять-пятнадцать подойти, они сразу кидаются на тебя.
Я поднял руку, заставляя его замолчать, потому что в этот самый момент подошла группа Кольта, и настал наш черед двигаться. Хотя в словах Сереги была логика. Можно все списать на различия поведения октоподов в Логовах и Норе, но я сам слабо верил своим мысленным аргументам. «Осьминоги» явно вели себя по-другому, и версий для подобного было предостаточно.
– Потолок, – негромко сказал Дефлер.
Его встроенный в шлем фонарик бил одиноким слабым лучом вверх. Я нащупал свою подсветку и вздрогнул, буквально все наверху было усеяно «осьминогами». Скорее даже не так, весь потолок и был одним сплошным «октоподом», у которого нельзя было различить туловище. Это месиво лениво извивалось, будто покачиваясь на воде.
– Чтоб меня, – сказал один из бойцов группы Рёмера. Сам главный «Зимородок» уже включил фонарик и мрачно наблюдал за представившейся ужасающей картиной.
– Мы не пройдем, – сказал я ему, чтобы развеять все иллюзии. – «Осьминогов» тут всяко не меньше двух-трех десятков. Зацепим одного, остальные порвут нас.
– Разворачиваемся? – Спросил Рёмер, и в его голосе я услышал столько горечи, что вздрогнул, будто от холода.
– Их щупальца почти не свисают до земли, – заметил я.
– Они ими держатся, – кивнул «Зимородок».
– Можно попробовать пройти под ними, не касаясь.
Рёмер ничего не ответил, но посмотрел на меня как на беглеца орбитальной тюрьмы, решившего удрать из центрального исправительного учреждения Федерации, имея в арсенале лишь зубочистку. В общем, глядел на меня как на полного психа. И складывалось ощущение, что остальные разделяли его мнение.
– И кто пойдет? – Спросил кто-то из группы.
Черт, вот как же не хотел слышать этот вопрос. Понял, что он прозвучит, как только предложил пройти под октоподами, но до последнего питал какую-то слабую надежду, что этого не случится. Эх, ведь в случае чего, непонятно что со мной будет. Я после второй смерти еле-еле выкарабкался, пару дней пролежав пластом. Будет ли жизнь после третьей?
– Я пойду, – вышел вперед Дефлер, – у меня форты под Интердиктом. Подстраховался. Если что-то пойдет не так, не стреляйте, а сразу отходите.
Я с удивлением посмотрел на паренька. Вот ведь, чемпион по лазертагу. Всю дорогу у него зуб на зуб не попадал от страха, а теперь вдруг добровольцем-смертником выступил. Красуется или здесь что-то еще? Дефлер посмотрел на меня, вроде ожидая ответа, поэтому не осталось ничего лучше, кроме как кивнуть.
Все же он волновался. Экзоскелет как мог, скрывал неуверенные движения игрока, но у того явно тряслись колени. Живое «море» над ним лениво колыхалось, почти не двигаясь, и будто следило за одиноким путником, зашедшим в их царство теней. Стоило лишь этому многорукому чудовищу махнуть щупальцем, и незваный гость превратится в бездыханную груду мяса и костей.
Я видел, как подобралась практически вся группа, разве что за исключением Рёмера и Кольта. Даже Серега сделал пару шагов назад, переключив оружие на предохранитель и убирая за спину, чтобы можно было быстрее бежать. Некоторые даже развернулись спиной к крадущемуся Дефлеру, чтобы не терять ни секунды. А он… все шагал.
Вот паренек оказался в самой гуще переплетений щупалец и огромного кома собранных вместе тел, помедлил, явно пытаясь взять себя в руки, и пошел дальше. И ничего! Ровным счетом ничего не произошло. Еще мгновение, и он, похоже, сам не веря своему счастью, оказался по ту сторону этой живой преграды, развернулся и несколько раз включил и выключил фонарик. Теперь все взоры оказались обращены ко мне.
Вот ведь тоже скаут, чтоб вас всех. Меня вдруг взяла злость, не на них даже, а на самого себя. Согласился полезть к черту на рога. Мне с моими двумя смертями следовало бы сидеть в форте и зализывать раны до полного восстановления. А потом… Потом, когда «Зимородки» отвернутся от нас, «Шиншилл» разнесут по камням, не «Медведи», так наши миролюбивые до поры до времени соседи-«Хамелеоны». Потому что когда-нибудь они уничтожат «Волков» и решат подмять под себя весь дистрикт. Вот и выходило, что «Зимородки», точнее союз с ними, мне очень и очень нужен. Для этого я не то что под щупальца октоподов, а даже в сопло еще не остывшей ракете полезу.
И я шагнул вперед. Было страшно только первые несколько секунд, потом испуг сменился банальным отвращением. Глядя на эти склизкие, почти бесформенные канаты щупалец меня слегка мутило. Почему-то вспомнился запах поджаренного из плазмогана «осьминога», его наливающийся горечью в горле налет жира.
Октоподы будто почувствовали мое отвращение. На мгновение «потолок» колыхнулся, приходя в движение. И когда я уже решил, что сейчас они обрушатся на меня, все снова затихло. Я подошел к улыбающемуся Дефлеру и отечески похлопал его по плечу, мол, ничего особенного. А сам пытался унять крупную дрожь. Развернулся к нашим и подал сигнал фонариком.
На весь переход ушло от силы минут десять, не больше. Было видно, что настроение группы заметно улучшилось, но я постарался сразу погасить этот эмоциональный всплеск. Преодолели лишь часть пути и еще неизвестно, что ждало дальше. По моим прикидкам, мы прошли немного, может, больше метров ста пятидесяти. Временами Нора шла гладким, едва покатым уклоном, а иногда резко ныряла вниз откосыми валами. Я все думал о том, как мы будем возвращаться, а именно это интересовало в первую очередь. Вроде сервоприводы должны были усиливать все движение тела, включая прыжки, в противном случае возникал риск застрять тут до рассвета. А тогда не поздоровится всем.
Постепенно воздух стал чище и свежее. Больше не веяло прогорклым жиром октоподов и кислой, как двухдневный пот, слизью, что стекала с их конечностей. По телу пробежался ночной ветерок, принесший с собой какую-то чистоту. И это насторожило. В недрах Норы не могло быть сквозняка.
– Твою мать! – Выругался Серега после очередной рекогносцировки.
Он не присел на колено как обычно, а наоборот, шагнул вперед, чуть не сверзившись вниз. Не окажись у него на плече моя рука, так бы и случилось. Хотя, я понимал удивление друга.
Тоннель вывел нас в некогда обширную полость, высотой в несколько десятков метров и диаметром шагов в четыреста. Причем стало понятно, что «помещение» было сделано инопланетянами намеренно. Имелась «тропа», уходящая по краю стены и спускающаяся вниз, к беспорядочно разбросанным камням, и пробитый «потолок», через который виднелось черное как смоль небо. Среди обвалов проглядывалось и нечто органическое, белеющее, словно флуоресцентная краска.
– Видимо, здесь и было «гнездо», – сказал подошедший Рёмер, – до того, как сюда попал метеорит и Нора обвалилась.
– Тут такая глубина, даже с учетом высоты пещеры… – Задумался я.
– Судя по всему, существуют полые ходы над этим помещением, может, тоннели поменьше того, через который пришли мы, но они есть. Смотри, – он указал вниз, где почти на равном расстоянии друг от друга находились зевы тоннелей. Несравнимо меньше, чем тот, у которого стояли мы.
– Сеть тоннелей, соединенных с общим залом. Тут было нечто важное.
– Матка, – сказал Кольт, – причем не та, которая селится в Твердынях, а несравнимо больше, если судить по ее останкам.
– Хм, метеорит падает на Нору и убивает Матку, – стал размышлять Рёмер, – а следом все инопланетяне, что живут здесь, устремляются на север. Есть предположение?
– Может, они не могут жить без Матки? – Предположил Серега. – Умерла эта, решили найти новую.
– А вот это интересная догадка, – кивнул Рёмер. – Однако совпадение странное. Чтобы метеорит попал прямехонько в Нору.
– Потому что многовато совпадений. За несколько дней до этого метеорит меньше попал в Твердыню в моем кантоне.
– Может, это «наши»?
– Метеоритами? Да с такой точностью, – я покачал головой, – маловероятно.
– Ладно. Что еще?
– Ушли все, кроме «осьминогов», – указал я на несколько входов в тоннели, у которых «дремали» октоподы.
– Видимо, у них существует какая-то иерархия, – пожал плечами мой друг, – все остальные убежали, а эти остались вместе с мертвой Маткой. Оттого они такие вялые, вроде в анабиозе.
– Смотрю, ты стал резко специалистом по внеземным формам жизни, – подколол я его.
– Кто-то же должен, – усмехнулся Серега.
– Возможно, ты прав даже больше, чем думаешь. Совсем далеко, на юго-западе, осталось несколько Твердынь. Видимо, они относятся к другой Норе. Надо будет последить чуть пристальнее за укреплениями инопланетян.
– Если на юго-западе есть Нора, но все ломанулись на север… – начал было я.
– То к северу их логово намного ближе, – закончил мою догадку Рёмер.
Вот только этого не хватало. Думал, что спрятался со своими ребятами в самом углу от большой войны, сидел, как у маркитанта первого доминиона за пазухой, а, оказывается, где-то поблизости укрылись твари. Которых, к тому же, стало не в пример больше, если не брать в расчет октоподов. Да уж, незавидная перспектива. С фронта враждебные Альянсы, с тыла инопланетяне.
– Надо спуститься, отсюда ничего толком не рассмотришь. Только аккуратно, не заденьте «осьминогов».
Мне не возражали. Хотя было видно, что никому это особой радости не доставляет. Матка хоть и была мертва, но все же источала животный, необъяснимый страх. Один из охотников на довоенные артефакты рассказывал, что так бывает, когда погружаешься в залитые первые этажи старых домов. Тебя полностью оберегает защитный костюм, а в радиоактивных водах давно никто не водится, но с каждой минутой в душе все больше и больше начинает расти паника. Он говорил, что больше часа там невозможно находиться.
Мы осторожно миновали анабиозных октоподов и вышли на относительно ровную площадку. Только теперь я осознал размеры главной Матки. Мне пришло в голову, что вся эта Нора выросла вокруг нее, потому что мертвая Царица была явно больше диаметра нашего тоннеля. Вокруг нее так же неподвижно лежало несколько яйцекладущих существ поменьше. По всей видимости, именно они селились в Твердынях.
– Сколько у нас еще времени? – Спросил я Рёмера.
– Если учитывать возвращение в наши форты, а они находятся дальше, чем твой, то четыре часа.
– Что ж, тогда у нас час, чтобы осмотреть тут все! – Громко сказал я и содрогнулся от собственного эха. – И старайтесь ничего не задевать. Больше терять сегодня никого не нужно.