-Спасибо, доченька, отличу как-нибудь, если увижу. Так я пойду? – коп полностью осознал, что здесь ему не у себя.
-Джонни, передай офицеру пропуск, - протянула Люси бумажку.
-Возьмите, господин офицер, - Джон обернулся к толстому. Тот принял пропуск, далеко протянув над дробовиком руку.
-Всего хорошего, офицер, - профессионально улыбнулась и врезала по скоросшивателю девушка - образцовый клерк.
-Угу, служи достойно, сынок! – наконец-то попрощался коп. Так и не решившись повернуться к Джону спиной, обширным задом нащупал дверь и покинул кабинет, задев дробовиком дверной косяк.
-Это кто был? – облегчённо вздохнув с Джонни за компанию, нормальным своим голосом, как ни в чём не бывало, спросила Люси, продолжая канцелярские манипуляции.
-Псих, - пожал плечами Джонни.
-Полицейский, - согласилась Люси, не отрываясь от работы.
-А что ты ему позвонить-то не дала? – удивился Джон.
-Отключили аппараты, когда учебку закрыли. А сейчас включить не могут, блин, проводов не хватает. Недавно за ними в город отправились… - Люси не сдержала смешок, - лесом!
Джон понимающе улыбнулся ей в ответ – ближайший от родных развалин лес находился в десяти километрах, если по прямой.
-Машину ты угнал? – деловито обронила Люси.
-Ага, пригодится, есть бланки для опечатывания? - спросил Джон.
-Пригодится… бланки есть, но без печати, хотя тебе-то без разницы? - улыбнулась девушка. – Так, за солдатской книжкой придёшь с фоткой, вот тебе требование на обмундирование, это на бельё и гигиенические принадлежности, эта на котловое довольствие, эта на табачное, направление в санчасть отнесёшь. Где что искать за день не забыл?
-Не-а. А в какой я команде? - уточнил Джон.
-Да хрен пока знает. Занимай лучшую койку в любой казарме, - Люси сурово насупилась и передразнила копа. - Служи достойно, сынок!
Солдат
Служба – это серьёзно, и Джонни соответственно устраивался на новом старом месте, максимально используя свалившееся на него счастье. В прошлый раз его тушку перекантовали через борт армейского грузовика и за ноги отволокли в санчасть лицом по совершенно незнакомой местности, и ему как-то ни о чём не думалось. Да и не о чем было думать, в общем-то, Джонни просто тащился от прогулки без приключений. На этот свой заход в армию он спокойно вышел из здания штаба сборного пункта, так оно нынче называлось, и раздумчиво оглядел окрестности. Джонни не спеша обдумывал диспозицию и план компании, исходя из разведданных и оценивая стратегические резервы. Первым делом он аккуратно снял с угнанного фургона номера, пока их просто не отодрали, и «опечатал» дверцы, капот и крышку топливного бака. Подставил под оси фургона кирпичи и выкрутил ниппели из колёс.
В расположении вовсю готовились к ремонтным работам, что ему лично ничего хорошего не сулило, но имелись-таки плюсы в виде подвозу стройматериалов. По указке бешеного копа Джон припарковал машину прям на площадке, где их, видимо, запланировали временно размещать. Джон этакое совпадение расценил как указующий перст судьбы, и в мозгу его сами собой оформились требования к казарме и собственно койко-месту. Правильно поставленная задача уже содержит половину решения, а вторую половину Джонни просто вспомнил.
Сходил в гараж, пользуясь временной неразберихой, напялил на себя чей-то комбез и, уже никого не таясь, проследовал по выбранному месту жительства с кувалдой на плече. Боец на хозработах – как и должно быть в условиях масштабного ремонта. Джон решил не терять время организационного периода, максимально обеспечив себе в будущем свободу маневра – отодвинул койку от кирпичной стены в облюбованной казарме и в десяток замахов её разбил. Ну, не полностью, сделал дырку от пола примерно себе по пояс. Приладил в неё подпорки из обрезков досок, снаружи как раз строительные леса лепили, и этого добра было в достатке. Сходил одолжить растворчику, затем забил в щели кирпичные осколки и, нанеся последние мазки, оценил содеянное. Стена выглядела вызывающе эротично. Устыдившись своих ассоциаций, Джон завесил получившийся проход подходящей под цвет стены тряпкой, и придвинул койку на место. Оставалось с одной стороны убрать мусор, а с другой сломать мебель.
С другой стороны стены располагалась умывальня. Там у стены стоял шкаф под хозяйственный инвентарь - вообще не препятствие, если выкрутить несколько шурупов из его задней крышки. Из помещения было два выхода – невозможный и невообразимый. Окон в помещении не было, только продухи под низким потолком. Тот памятный прыжок арестанта из полицейского автобуса, Джону, спустя полгода подобных упражнений, уже не казался чем-то необычным. Ну, из автобуса-то Джон так прыгать без крайней нужды не стал бы, но казарма ж никуда не едет! А выходят продухи как раз на площадку, где фургон припаркован.
О невообразимом выходе думать не хотелось, но следовало на всякий непредвиденный случай помнить и о нём. Дело в том, что помещение было не только умывальней. Под ней имелся резервуар, который заполнялся через отверстия в дощатом помосте, а опорожнялся через дырку на пустыре, со стороны тыльной вообще глухой внешней стены. Джонни видел там работающую ассенизаторскую автоцистерну. Полный нехороших предчувствий он подорвал пару досок помоста, вытащил из них гвозди и поставил на место.
Управившись и слегка умаявшись, Джон решил отвлечься на ожидаемую от него активность. Сдал на хранение гражданку, получил обмундирование, бельё и прочее необходимое. Нагрянул в столовку с официальным визитом и встретил там Харпёра – вот радость-то! Джонни встал на котловое довольствие и как пропустивший обед друг кашевара был допущен к самим котлам. Джон вычищал их хлебом, на дне как обычно оставалось довольно подливки и суп таким черпаком весь не выскребешь. А Харпёр жалился на горькую судьбину. Если парни направились ясной дорогой к геройской гибели на полях сражений за счастье Такии, его будущее было туманно. Когда всем выдали справки о прохождении службы, лейтёха Ха-рис попросил задержаться – не отправлять же ребят голодными! Потом офицеры смотались куда-то по делам, а Харпёр мастерил что-нибудь на ужин. Вот смастерил, они как раз вернулись, слопали его стряпню и обрадовали несказанно. Они, оказывается, стали офицерами мобилизационного сборного пункта, а бывший начальник школы с лошадиной мордой мобилизационным комиссаром с особыми полномочиями. Этот сивый мерин мобилизовал толстого в столовку на время организационного периода с котловым и прочим довольствием и оплатой в размере СУКа (стандартного уровня компенсации).
Джонни, заморив червячка, преисполнился оптимизмом и поделился им с Харпёром, ему толстому ничего не жалко. Действительно, при еде и без битья уже двое суток – чего, спрашивается, Томасу не хватает? А тут ещё и старый товарищ неподалёку, на которого можно положиться. Ну, ведь толстый помнит? Харпёр помнил всё очень хорошо. А что у него вдобавок к фургону с вискарём и куревом, опытом, знаниям и смелым замыслам ещё и дружок прямо у жратвенного котла обнаружился, Джон толстому рассказывать не стал. В радости тоже нужно соблюдать дозировку.
***
Вступив в войну, военно-политическая элита Такии со стыдливым удивлением обнаружила, что к войне страна совершенно не готова. Более того, они не были готовы просто воевать, что, согласитесь, несколько проще, чем вести настоящую войну даже до пристойной капитуляции. Стратегический план «ЗЗ» (забомбить и запинать) забуксовал уже на первой «З». Самолёты летали, как им и было положено по фирменной гарантии, бомбы надёжно разрушали, калечили и убивали, но их, всё же, было явно недостаточно для отбитых войной этарских голов.
Этары дрались за своё небо, как черти, вырвавшись из ада. Технически они, конечно же, ничего путного создать не могли, по мнению экспертов ведущих такийских концернов и авторитетных такийских же антропологов. Но на бешеном этарском фанатизме их истребители, теряя на лету крылья и двигатели, сбивали до сотни высотных, тяжёлых, хорошо вооружённых машин каждый карательный налёт.
Хорошо хоть Этарх не мог строить свои самолётики быстрее, чем промышленность Такии выпускала бомбардировщики. Очевидно, что требовалось резко усилить удары по Этарху, чтоб он, вообще, не мог ничего строить. Что и было сделано, но уже через месяц стала ощущаться острая нехватка пилотов и штурманов. Если пилотов ещё можно было мобилизовать из гражданской авиации, то штурманов, знакомых с местной спецификой не было вообще. А просто грамотных не было пока.
Ну, как-то при такийской развитой системе безопасности полётов не подумали, что самолёт может заблудиться. Даже джудийцы до конца не отдавали себе отчёта, с кем они связываются, изо всех сил втягивая Такию в войну. Союзники натурально опухли, когда им пришлось в штабе воздушного флота объяснять его командующему, что самолётик таки может заплутать. И прямо уговорили его принять рекомендации летать с их штурманами плотными группами, а то на все самолёты даже у них штурманов не хватало.
И в спешном порядке готовить кадры, чтоб ни в коем случае не допустить ослабления ударов по Этарху. Ведь, казалось бы, простое решение – забить на первую «З» и перейти сразу ко второй – тоже пока было неосуществимо. Для десантной операции требовалось господство в воздухе, вообще, не достижимое без задалбливания этаров. Простое превосходство едва поддерживалось джудаянским героизмом и тем обстоятельством, что ВВС Этарха были вынуждены воевать с кое-кем ещё.
Но и такийский героизм тут помочь не мог, его сперва требовалось тупо довезти для начала хотя бы до Джудии. С такими потерями в грузовом тоннаже его можно было частично доставить примерно за год, правда, оставшись почти без торгового флота. Требовалась зачистка океана от этарских волчьих стай, что без сверхусилий экономики и уничтожения промышленного потенциала Этарха грозило затянуться на годы.
Что ж, решили тогда умники в штабах и кабинетах, для начала попробуем просто воевать, а войну вести пока не будем - идёт она как и куда хочет. На них бомбы не падают, торопиться некуда, вот сначала организуем охрану коммуникаций, начнём с организации охраны конвоев. Резервисты стрелять научатся, их, вообще, много чем полезным можно занять – армия дисциплинирует, а тем временем тупо бомбить…
Спустя годы неприятнейших открытий представители военно-политической элиты, листая альбомы студенческих фотографий, перебирая дипломы и грамоты старейших и почтеннейших учебных заведений, грустно недоумевали, нафиг они потратили столько лет на всю эту хрень? С какого бодуна они со своими просвещёнными бошками в академических париках влезли в вот эта вот? В чём причина их тогдашнего массового академически клинического отупения?!!!
***
Причина неадекватности элит всех планет и эпох – бесконечно далеки они от народа (тм). Были бы проще, могли спросить у Джонни, яркого представителя народа. Вот он считал естественным удивляться всему непонятному и никогда не стыдился чего-то не знать или не понимать. Спросить же можно или самому подумать, если спрашивать опасно. А с неготовностью к войне ему совершенно нечему было удивляться, тем более стыдиться, - даже пятке головоногого ясно, что ни у кого ещё не получалось подготовиться к чему-либо, о чём не имеешь ни малейшего представления. Как он мог об этом судить? Как всегда, молча – чтоб прийти к таким выводам, ему даже рот не пришлось открывать. Ну, кроме самого первого одного раза. Зашёл он в облюбованную казарму, а там три мужика в майках, трико и шлёпанцах на кровати у окошка в карты играют. Один в очках, другой с бакенбардами, третий просто с умной мордой. А на окошке занавесочки! Обернулись к нему и заржали, не поздоровавшись. Джон уподобляться не стал, вежливо поздоровался с людьми. Он ещё думал, что, возможно, пойдёт с ними в бой. Мужчины покивали, пригласили в компанию. Один полюбопытствовал, давно ли он здесь, другого интересовало, где и чем тут кормят, третий догадался спросить, как его зовут. Джон представился и надолго закрыл рот, за ненадобностью.
Господа резервисты любили читать газеты, как и все их знакомые. Так они даже счастью своему не поверили, что перед ними сидит настоящий живой человек, сроду газет не читавший. И не был Джонни неграмотным, он даже в школу ходил. Только туда сперва как-то перестали ходить учителя, а потом и все, кому жизнь дорога, обходили школу десятой дорогой. Там у банды Джона база образовалась. Очень, кстати, удобная база, большая, и маты в спортзале кожаные. Но вот начало Континентальной войны они не проходили, потому он считал, что война на континенте была всегда. Ну, когда Джонни убрался из родного городка, узнал, что война за океаном, а когда она началась, не счёл нужным уточнять. Наконец-то умные люди рассказали, что война идёт уже три года, и что это хорошо, депрессия почти кончилась. А будет ещё лучше, потому что дармоедов и коммунистов скоро поубивают, они победят, и всем будет счастье.
Полученная информация была, как овёс – фиг переваришь, а толку пшик, только пучит. Но и её требовалось как-то усвоить. В тот раз Джона выручили неотложные дела, он же из столовки перед походом в санчасть заскочил привести себя в порядок после трудов праведных. Там же девушки, а он даже непричёсан! Дело у него намечалось пустяковое, направление отдать, но Джонни очень удачно подготовился – сумел произвести выгодное впечатление, и к нему была проявлена высочайшая девичья благосклонность. Попросили помочь в переносе тяжестей. В тот раз действительно помочь, а не перетаскать самому, в санчасти ошивался военный водила грузовика и гражданский в почему-то синем халате.
По ходу совместной работы разговорились, и выяснилось, что таскают они оборудование для фотолаборатории и рентген кабинета, а сам рентген привезут, хрен его знает когда. Чему гражданский был только рад, потому что оказался мобилизованным рентгенологом и фотографом по совместительству. Ему, одинокому, предстояло снять патриотический порыв анфас, профиль, и он ожидал, что в ближайшие дни скучно ему не будет и без рентгена. Джонни дядьке искренне посочувствовал и предложил посильную помощь. Мужик тут же полез знакомиться, типа раньше было некогда. Сказал, что зовут его Дэном, и помощник ему очень нужен, а он научит Джона своему ремеслу. Ну, хотя бы попытается - внёс Дэн поправку на не слишком героический облик Джонни. Джон представил себе, сколько ещё собеседников по призыву набьётся в казарму к вечеру, и решил задержаться в санчасти. Вечером девчонки шустро привязали ему на ногу лангетку, дали костыль, попросив не бросать его при посторонних, и оставили проверенного кадра в своём распоряжении. Джонни, конечно, обрадовался ещё одной точке опоры в изменчивом военном мире, явка лишней точно не будет. Закончив дела, поужинали дружным мобилизованным коллективом и разошлись по лечебным койкам. Всё так хорошо складывалось, что Джон сдуру дал волю любопытству и задал тот роковой вопрос.
-Дэн, а почему надо убивать коммунистов?
***
На третий день задушевной беседы, если считать от задавания вопроса, Джонни очень хорошо уяснил, что такое политика, политические убеждения, почему следует сперва поинтересоваться каких взглядов его собеседник. Чтоб не задавать таких вопросов коммунистам! Тем более таким убеждённым и разговорчивым. Уяснив всё, что смог, о коммунистах, он решил сделать в общении с Дэном паузу. Забрав собственноручно отпечатанную свою карточку, Джон навестил Люси. Она ему обрадовалась и сразу принялась жаловаться на совершеннейшую ерунду. Типа, вокруг сплошной дурдом при невменяемых санитарах. И что нового?
А ничего. Провода привезли и подключили, но не так или вообще не туда – коммутатор полыхнул. Поехали обратно за связистами, потом связисты поехали за новыми проводами и ещё за чем-то. Вот только что починили, блин! Сразу позвонили из какого-то штаба, не понять чьей мамы округа, вывалили на неё кучу приказов и ей, Люси, объявили взыскание в размере СУКа за то, что не докладывала ежедневных сводок по призыву.
-Но ты ж взаправду не докладывала! – встал за справедливость Джонни.