Оно и неудивительно, особенно если вспомнить про ограбление, о котором упомянул сегодня заместитель начальника инкассации.
Это случилось несколько лет тому назад, летним вечером — на Тушинском маршруте. В то время, пока сборщик инкассировал продовольственный магазин, двое в масках подскочили с двух сторон к «Волге», разбили окна железными прутам, нанесли несколько ударов водителю и старшему маршрута, после чего вытащили их на улицу, бросили на землю и скрылись в инкассаторской машине в неизвестном направлении.
Машину обнаружили в тот же вечер, буквально в квартале от места происшествия — пустую, два мешка, набитых инкассаторскими сумками с ценностями, исчезли. Грабителей взяли на следующий день в подмосковной Истре, — какой-то местный житель заприметил на окраине города, как «на ночь глядя, двое жутко нервных перетаскивали из старенького москвича в гараж какие-то подозрительные мешки», о чем и заявил в милицию. Вскоре арестовали и наводчика, которым оказался родным братом директора того самого тушинского продовольственного магазина.
В итоге: все ценности до копейки были возвращены государству; Боярин отделался переломом предплечья; водителю досталось больше — перелом переносицы и черепно-мозговая травма. Водитель, поправившись, нашел себе менее опасную работу. Вместе с ним уволился и Михалыч — сборщик Тушинского маршрута, который хоть и не пострадал физически, но во время случившегося «конфлигдта» едва инфаркт не схлопотал. Боярин же благополучно работал в родном отделении банка по сей день, только Тушинский маршрут сменил на Хорошевский…
Серега поймал себя на мысли, что напрасно сегодня хорохорился перед начальством. Некоторые точки на маршруте в плане безопасности и в самом деле оставляли желать лучшего. Взять хотя бы тот же универсам «Детский мир». Ну, просто идеальное место для ограбления! Инкассаторы заезжали и останавливали машину в прилегающем к магазину хозяйственном дворе, загроможденном пустыми ящиками и коробками. В темное время суток хоздвор освещался лишь одной тусклой лампочкой, и когда сборщик шел к служебному входу и затем возвращался с ценностями обратно, водитель и старший маршрута теряли его из вида. В это время незаметно напасть на инкассатора не требовало большого ума и сноровки — было бы желание…
В этом самом «Детском мире» работала Вика…
Она и открыла Костикову дверь со служебного входа в магазин, в который устроилась работать всего несколько дней назад.
— Здрасте, — обронил Серега, попытавшись проскользнуть в узком походе между Викой и стеной. Но кореяночка загородила собой проход.
— Сережа, расколдуй меня, — глядя в глаза инкассатору, потребовала она. — Я вторую ночь нормально спать не могу, Сережа.
Он собрался, было, молча ее оттеснив, продвинуться дальше, но не удержался:
— И с кем же ты не смогла уснуть на этот раз? Может быть, с Фуфелом?
— Сережа!
— Или с Паном Зюзей? Такого прозвища в твоей коллекции любовников уж точно не было.
— Сережа!!!
— Да отвали ты, — задев кореяночку плечом, не обратив внимания на ее негромкое «ой!», Костиков решительно проследовал в коридор и дальше — к кабинету старшего кассира универсама, в котором традиционно присутствовала директорша «Детского сада».
Инкассаторский маршрут приехал на точку минута в минуту, и как всегда, набитая деньгами, опломбированная сумка так же вовремя была подготовлена для сдачи. Обычно процедура сдачи-приема проходила быстро, автоматически.
В «Детском саду» эта процедура длилась немного дольше: четко по инструкции инкассатор предъявлял старшему кассиру свое удостоверение — в развернутом виде, внимательно сверял пломбу на сумке с пломбой на контрольном оттиске и номер на сумке — с номером на накладной, саму сумку дотошно вертел в руках, отыскивая потертости и, не бай бог, дырочки, после чего, удостоверившись, что все в порядке, расписывался в накладной, и ставил на ней штамп, удостоверяющий, что сумка принята. Все, согласно инструкции, так ее перетак!
Попрощавшись со старшим кассиром и директором «Детского сада», Костиков поспешил на выход из универсама. Вика поджидала его у двери и, без сомнения, собиралась о чем-то спросить. И Сереге, на самом деле, очень хотелось услышать ее голос, какую-то ее просьбу, хотелось задержаться у этой самой двери, поговорить с Викой, хотелось… Чего именно хотелось от нее услышать, он не знал.
И, наверное, все-таки надо было по-другому отреагировать на порыв Вики, преградившей ему дверь на выход из универсама. Но, сделав выражение лица непроницаемым, Костиков, идя напролом, вновь задел Вику плечом, и, толкнув дверь ногой, вышел на улицу.
Буквально через десять шагов голова инкассатора-сборщика Хорошевского маршрута Сергея Костикова вдруг раскололась…
* * *
Ощущение, что голова раскололась надвое, было первым после того, как Костиков пришел в сознание и принял из лежачего положения сидячее. В ушах стоял звон, усиливающийся каким-то резкими звуками. Чтобы не слышать эти звуки, Серега попытался закрыть уши ладонями, но что-то помешало. Оказывается, мешал пистолет системы Макарова, который инкассатор держал в правой руке. Серега уставился на него, ничего не понимая.
— Скорую! Быстрее вызовите скорую помощь! — закричал кто-то совсем рядом.
— Скорая, это значит — ноль три, — сказа Серега заплетающимся языком и встретился взглядом с какой-то девушкой. — А что произошло?
— Ноль три наберите и скажите наш адрес! — крикнула девушка, тоже сидевшая на асфальте. — Скажите, инкассаторов перестреляли. Быстрее!!! Потом в милицию звоните!
— Милиция, это значит — ноль два. А что…
Серега вспомнил имя девушки — Марина. Это она передала ему записку от Вики, с которой вместе работала в универсаме «Детский сад»… Который он, Серега Костиков, будучи сборщиком, только что проинкассировал…
— Где сумка с деньгами? — уставился он на Марину.
— Да иди ты со своими деньгами! — зло крикнула она, отчего Сереге вновь захотелось заткнуть уши. — Сюда посмотри!!!
Серега послушно опустил взгляд и увидел Вику. Голова кореяночки лежала на коленях подруги, глаза были закрыты, губы сжаты, откинутая правая рука что-то карябала на асфальте.
У Сереги потемнело в глазах…
— В общем, если бы не Марина Савельева, главным подозреваемым был бы ты, — закончил короткий рассказ капитан Клюев, приехавший в больницу имени Боткина, чтобы навестить поступившего туда накануне Сергея Костикова.
— Хотя, Шуба, чего уж там скрывать, с тебя все равно подозрения пока не сняты.
— Это понятно, Борисыч, — Серега в очередной раз слегка погладил внушительную шишку на голове. — Все правильно ты говоришь. Я бы тоже первым делом подозревал оставшегося в живых. Хотя наводчиком мог быть любой, даже убитый…
Марина Савельева, работавшая в универсаме кассиром, оказалась единственным, но очень важным свидетелем убийства и ограбления. Преступники разработали простой до примитивности план, который в итоге и осуществили, но только с непредвиденными дополнениями.
Один из них, заранее спрятавшись в примыкающем к универсаму хозяйственном дворе за нагромождением пустых коробок и ящиков, дождался, когда сборщик выйдет из магазина с сумкой с ценностями, оглушил его ударом палкой по голове, вытащил у него из кобуры пистолет системы Макарова, подошел к инкассаторской «Волге» и четырьмя выстрелами через стекла убил водителя и тяжело ранил в голову старшего маршрута.
Сразу после этого в хоздвор въехала еще одна легковушка, водитель которой открыл левую заднюю дверь инкассаторской машины, вытащил под завязку набитый сумками с ценностями брезентовый мешок и забросил его в свой багажник. Тем временем убийца подбежал к потерявшему сознание сборщику, собираясь вложить ему в руку пистолет.
Он это сделал, но не сразу — перед этим из магазина на улицу выскочила девушка-кассир, Виктория Ким, в которую убийца с близкого расстояния, почти в упор выпустил одну за другой еще три пули. После чего стрелявший, как и планировал, вложил пистолет в руку Костикова, прихватил валявшуюся рядом сумку с ценностями и побежал к машине, за рулем которой его ждал подельник.
Побежал, никак не реагируя на крики еще одной кассирши — Марины Савельевой, видевшей, как убивали ее подругу. Пистолет убийца подбросил Костикову, и убрать второго свидетеля не было возможности. Не оставив своих отпечатков пальцев, действовавшие в перчатках грабители-убийцы, поспешили скрыться с места преступления.
Водитель инкассаторской машины Сергей Скворцов и кассир универсама Виктория Ким, не приходя в сознание, скончались на месте. Старший маршрута Петр Терентьев в крайне тяжелом состоянии находится в реанимации в той же больнице, куда скорая привезла Костикова…
— Как Боярин? — спросил Серега у Клюева.
— В коме. Одна пуля попала в плечо, вторая по касательной задела голову. Врачи разводят руками — не знают, выживет или нет.
Тут, видишь, какое дело. Дверь старшего, которую Боярин должен был разблокировать при твоем подходе к машине, так и осталась заблокированной. Не открыл Боярин кнопку тому, кто подошел.
— Или наоборот — закрыл перед самым его носом, — сказал Костиков.
— Не понял? — удивился Клюев.
— Что тут непонятного? Думаешь, все инкассаторы инструкцию от и до выполняют. Да забываем мы закрывать двери на эти самые кнопки. Элементарно забываем. Редко, конечно, но бывает.
— Значит, Боярин…
— Если кнопка была не закрыта, — продолжил вместо капитана Серега, — и он увидел, что к машине подхожу не я, а кто-то другой, то автоматически ее закрыл и, по идее, насторожился.
— А если бы кнопку не закрыл…
— То преступник спокойно бы распахнул дверь и стрелял бы не через стекла, а практически в упор. И, кстати, тогда лично я оказался бы в еще большем подозрении.
— Ну да, — согласился Клюев. — Получилось бы, что старший открыл тебе дверь, и тут ты его с водителем того…
— Абсолютно идиотская версия.
— Которая, тем не менее, оставалась бы версией. Да, повезло тебе, Шуба, со свидетельницей.
— А как мне, Борисыч, вообще повезло, — горько усмехнулся Серега и вновь дотронулся до шишки на голове, — ты просто не представляешь. Век бы свою голову под удары дубиной подставлял.
— Ладно, Шуба, заживет твоя голова. Какие-нибудь мысли, кто мог ограбить, имеются?
— Те же самые мысли, что и у любого инкассатора, — горько ухмыльнулся Серега. — К делу подошли продуманно, все рассчитали правильно. Могли бы, конечно, еще позже грабануть, чтобы не один мешок с деньгами унести, а два, но дальше по маршруту таких удобных точек для ограбления нет. Да им и одного мешка с универсамовской сумкой на двоих вполне достаточно будет.
— На двоих. А возможно, и на троих, — задумчиво изрек капитан.
— Ты на что намекаешь, Борисыч? — нахмурился Серега.
— Не на тебя, Шуба, успокойся, — по-доброму улыбнулся Клюев. — Выходит, грабили люди кое-что знающие. В теории — те же инкассаторы, водители, которые могли раньше на этом маршруте работать. Или вообще в плане инкассации осведомленные.
— В теории — ты абсолютно прав, Борисыч. А знаешь, что самое обидное? Меня с Бояриным сегодня, именно сегодня собирались на броневик пересадить. Представляешь, как удивились бы преступники, увидев вместо «Волги» совсем другую машину — с бронированными стеклами, которые никакая пуля не возьмет? Все! Об ограблении Хорошевского маршрута можно забыть.
— А кто еще был в курсе про броневик?
— Кому надо, тот и был в курсе. У Матвея можешь уточнить. То есть, у нашего начальника — Александра Петровича Матвейчикова…
— Уточню, а как же без этого.
— Уточнит он, как сказал бы сейчас тот же Матвей. Слушай, Борисыч, можешь похлопотать, чтобы меня домой сегодня же отпустили?
— Тебе бы лучше в стационаре полежать, — замялся Клюев, — под наблюдением врачей.
— И под наблюдением милиции, да?
— Брось, Шуба. Тут такая ситуация, что не только ты и другие инкассаторы под подозрением, но даже я, — как твой знакомый, который с тобой за несколько часов до происшествия общался.
— Так я еще и с подполковником Заводновым общался, — усмехнулся и тут же поморщился Серега. — И с начальником инкассации, и с его заместителем… Давай, вообще всех подозревай.
— Приходится подозревать, Шуба, приходится. Кстати, по поводу Завода, в смысле твоего ему обещания… В смысле пластилиновой композиции…
— Ну, так пластилин-то у меня дома…
— Я могу…
— Вот только не надо говорить, что сюда пластилин привезешь. Ничего у меня в больнице не получится. Не та обстановка, не тот настрой. Домой мне надо. Если сегодня за композицию возьмусь, до субботы успею слепить охотников на привале… А вообще-то, Борисыч, я могу и без твоего содействия отсюда свалить. Я же не под арестом. Подумаешь, голова слегка кружится, так это не значит, что я не могу дома лечение проходить. Вот сейчас встану и…
— Добре, Шуба, добре, — Клюев похлопал по руке, собравшегося встать с кровати Костикова. — Успокойся и подожди чуток. Я сейчас все улажу и доставлю тебя домой в лучшем виде.
* * *
Оказаться у себя дома, причем, чем раньше, тем лучше Серега был просто обязан. Там у него, в сумраке серванта семнадцать живчиков почти сутки томились в ожидании, когда их вытащат на свет божий.
О дюжине «старожилов», а также о Клюеве с Любкой, появившихся в Застолье четыре дня назад, по большому счету, можно было не переживать. Все необходимое для жизни, в том числе и личная комната на каждого, у них имелось, они могли свободно перемещаться по сравнительно большой территории и общаться друг с другом.
Другое дело — находившиеся на островке-пляже Шуба и Вика и на таком же небольшом плоту — Пан Зюзя, Фуфел и Боярин. Но если островитяне могли мучиться от голода и жажды, то три алкаша должны были страдать еще и от похмелья. Ох, и не завидовал Серега Костиков своим «коллегам» по работе! Не завидовал и отдавал себе отчет, что сам виноват в их страданиях-переживаниях, и сам же должен, как можно быстрее, привести все в норму.
Борисыч не подвел, с докторами о выписке пострадавшего договорился, привез Костикова домой на служебной машине и даже до квартиры проводил. Приглашать его в гости Серега не стал, сослался на головную боль и уверил, что как только отдохнет, сразу приступит к лепке охотников на привале. В свою очередь, Клюев пообещал держать его в курсе, если возникнут какие-нибудь новости в связи с ограблением, и наведаться завтра в первой половине дня.
Голова у Сереги действительно побаливала, но не кружилась, и тошноты он не испытывал, разве что некоторую слабость. Но слабость можно было объяснить просто, — у Сереги почти сутки маковой росинки во рту не было. В больнице приглашали на завтрак, но он отказался. Костиков вообще впервые в жизни провел в больнице целую ночь. Болел он редко, никогда ничего себе не ломал, правда, иногда зарабатывал вывихи или растяжения конечностей, но случалось это либо на охоте, либо на рыбалке и всегда — по пьяной лавочке. Если когда и получал по голове, так только в детских драках. Как оказалось — крепкая у него голова.
В холодильнике продуктов хватало: пельмени, колбаса, сало, консервы, кое-что из овощей. Но есть совсем не хотелось, только пить. К огромной радости, Серега обнаружил на нижней полке холодильника баночку пива. И, хотя врачи, строго-настрого предупреждали о недопустимости употребления любого алкоголя при травме головы, махнул на все рукой, открыл баночку и с наслаждением сделал несколько глотков. Водка в холодильнике тоже была, но пить сейчас… — нет, может быть, попозже. Помянуть убитых, расслабиться. А сейчас не до водки — срочно к живчикам!
Остров-пляж и плот находились в дальнем углу нижнего отсека серванта, поэтому в первую очередь скульптор доставал и формировал из платформочек материковую часть Застолья. К живчикам-старожилам не приглядывался — успеется. Быстрее бы взглянуть на собственную копию, которую Серега про себя иначе, как Шуба не называл. Быстрее бы взглянуть на крошечную Вику, на троицу беспробудных пьяниц!
Когда все до единой платформочки заняли свои места на столе, он быстро пересчитал живчиков. Все семнадцать были на месте. Коровы со свиньями мирно паслись на выгоне, куры с петухом сидели на насестах, две кошки и две собаки тоже никуда не делись… Значит, никто не переступил границу жизненного пространства. Значит, все в порядке?