Дядько сжал чужую ладонь чуть сильнее, да так, что эльф побледнел от боли. Но быстро отпустил и тут же отступил на шаг.
— Чтобы выжить, мы должны были стать сильнее, чем они, — ровно добавил Урантар. — И мы стали, хотя для этого потребовалось немало времени. Так что сейчас Стражи ничем не уступят дикому зверью, против которого заставы стоят вот уже почти девять тысячелетий. Запомни это, прежде чем мы войдем на заставу: любой из тех, кто прожил в пределах хотя бы пять лет, сравнится по силе даже с тобой. И гнев здесь совершенно неуместен: я сделал то, что посчитал нужным, и сообщил вам ровно столько, сколько вы были готовы узнать. На тропе Траш помнит каждый камешек, каждый поворот и каждую ловушку. Без ее умений нам никогда не пройти ущелье. А без Белика ее не догнать и не понять. Только он знает ее настолько, чтобы удержать от соблазна пообедать вашими тушками. И только ему она верит безоговорочно. Настолько, что согласилась рискнуть своей драгоценной шкурой и терпеть вас рядом. Завтра на рассвете она вернется, чтобы провести нас этим путем. Поэтому мы или идем вместе — одной командой и с одним командиром, или же вы отдаете свой ключ мне и поворачиваете назад. Других вариантов нет. Твое слово?
Элиар мгновение сверлил люто горящими глазами неестественно спокойное лицо седовласого. И молча бесился от осознания, что в присутствии хмеры отобрать у него ключ действительно не составит труда. Как и тихо удавить от греха, а потом спокойно двинуться дальше, не боясь ни мести, ни погони и ничего в принципе, потому что ни один безумец по своей воле не сунется в это гиблое место и не рискнет искать в ущелье какой-то там отряд.
Несколько долгих мгновений светлый эльф не двигался, оценивая свои шансы, но затем все-таки взял себя в руки — негоже хранителю светлого трона терять лицо и пасовать перед смертными. Наконец он вздохнул, плавно вернул клинок в ножны и медленно произнес:
— Я только хотел сказать, что о хмере нужно было предупредить заранее. Таррэн мог сегодня погибнуть, а без него, сам понимаешь, наше предприятие лишено смысла. И это заставило меня… беспокоиться. Прошу прощения, что сорвался, но впредь будь любезен: о подобных вещах говори загодя, чтобы нам больше не пришлось лихорадочно гадать, как выкрутиться, а людям не понадобилось успокаивать расстроенные нервы.
Дядько улыбнулся:
— Обо всем заранее не предупредишь, и всего не предусмотришь. Особенно если новые сведения выдавать сразу, а не постепенно. А у меня есть веские основания молчать до поры до времени, потому что на этом сюрпризы не закончились и вам предстоит испытать еще немало потрясений. Так что привыкайте и старайтесь не слишком таращить глаза: необычное всегда рядом, даже когда вы об этом не подозреваете. Таррэн, ты как? Пришел в себя?
Темный эльф мрачно посмотрел на Дикого пса, одним коротким взглядом выразив всю глубину своего неземного «счастья», но повторять ошибки Элиара не стал — просто кивнул. Поговорить с Урантаром по душам ему хотелось, но он снова сдержатся, после чего хмуро отряхнулся и поднял с земли упавший мешок.
Урантар усмехнулся:
— А что скажут остальные? Никто не желает вернуться? Время еще есть, решайте, потому что, повторяю, силой тащить никого не буду. Или вы со мной до конца, или разворачиваетесь и проваливаете туда, откуда пришли.
Люди переглянулись совсем кисло, но все же нашли в себе силы покачать головами: нет, они не отступят, просто не имеют права, потому что на кону стоит слишком многое. Да и клятва дана, а от своих слов старые ветераны не отказывались. Даже Литур не показал своей растерянности, а с готовностью отсалютовал и всем видом продемонстрировал, что не струсит.
— Урантар, ты уверен, что нас не сожрут по дороге? — неприязненно буркнул Весельчак, едва внимательный взгляд Стража остановился на нем.
— Нет. Но если это случится, то точно не из-за Траш. Поверь, я живу с ней бок о бок два десятилетия, и еще ни разу не было случая, чтобы она нарушила обещание. Так что ни тебе, ни светлым эльфам, ни даже Таррэну ничего не грозит… если, конечно, кто-то из вас не окажется настолько тупым, что рискнет тронуть Белика.
— Сколько же ему лет? — озадачился вдруг Ирбис. — Ты говорил, они вместе прошли эту тропу. Но если это так, то Белику должно быть больше двадцати, а выглядит он…
Дядько невесело усмехнулся:
— Ты прав. Но в этом есть и свои плюсы: больше четырнадцати-шестнадцати ему никто никогда не дает, а в пределах недооценить противника — значит, гарантированно проиграть. Белик этим отлично пользуется и пока ни разу не упустил своего шанса. Литур, вы ведь ровесники?
— Нет, — неохотно признался юноша. — Белик на год старше.
— Что?! — ошеломленно переглянулись люди.
— Как это старше? — непонимающе прогудел Молот, разглядывая рослого плечистого парня будто в первый раз. — Он же мне едва по плечо достанет! И с виду совсем сопляк…
— Тише, — предостерегающе понизил голос Ирбис, вовремя вспомнив о чутких ушах хмеры. — Не знаю, как это вышло, но полагаю, дело в том, что Белик слишком долго находился вблизи гор. Почитай, с рождения. Он ведь из Сторожек, как Литур? А потом, полагаю, из пределов никуда не уезжал? Урантар, и как давно твой племянник всем головы морочит?
— Ну-у-у… — ненадолго задумался Дядько. — Если мне не изменяет память, за последние десять лет он ни капельки не изменился. Как был сорванцом с виду, так и остался. Только силу набрал такую, что скоро и я не стану справляться, а по скорости уже не уступит Траш и Каррашу. Хотя в остальном — сущий ребенок. Глаз да глаз нужен, чтобы эта неразлучная троица никого не пришибла с ходу.
Литур неожиданно вздрогнул, а эльфы оторопело переглянулись.
— Это что, близость пределов так на него влияет?
Страж словно невзначай мазнул взглядом по Таррэну и быстро отвел глаза.
— Не только.
— И у вас тут все такие?!
— По-разному. — Дядько неопределенно пожал плечами. — У кого-то слух обостряется, кто-то начинает видеть оброненную в траве булавку за пятьсот шагов, у кого-то — суставы выворачиваться наизнанку, некоторые начинают по скалам лазать чуть ли не быстрее пауков… А Белик просто невероятно быстр, силен и очень медленно старится.
— Надеюсь, он хотя бы не ядовит, как Карраш? — с опаской покосился на деревья Весельчак.
— Как знать…
— Что ты хочешь сказать?!
— Ну… постарайтесь не раздражать его лишний раз. Вблизи долго не находиться, руки не распускать и в друзья не набиваться, потому что Траш невероятно ревнива. И она очень не любит самцов… в смысле мужчин. К Белику почти никого не подпускает, кроме Карраша, меня и еще пары человек, которых хорошо знает, а остальных настоятельно просит держаться подальше. Только женщинам позволяет иногда подходить, но ненадолго. И не за тем, о чем ты подумал, рыжий!
— А я думал, хмеры не приручаются, — обронил Таррэн, рассеянно изучая неприступные вершины гор.
Урантар снова усмехнулся:
— И это правда, потому что наша Траш — настоящая дикарка.
— Тогда почему она…?
— Хороший вопрос, — похвалил Дядько. — Но ответить на него непросто. Точнее, объяснять долго — замучаетесь слушать.
— Ты уж постарайся как-нибудь, — с непередаваемым сарказмом сказал эльф. — Душевно тебя прошу.
И Седой, мельком заглянув в его пылающие глаза, почему-то отвел взгляд.
— Кхе… попробую, — крякнул он, поняв, что Таррэн в конто веки почти утратил свое нечеловеческое терпение. — Если кто не знает, хмеры живут тесными семейными группами или стаями, в которых непременно главенствует одна-единственная самка. Все остальные — ее дети, сестры и племянницы — обязаны подчиняться во всем. Самцы, как правило, бывают помельче, живут отдельно, определенной территории не имеют и появляются лишь в сезон спаривания, то есть примерно один раз в три-четыре года. В противном случае рискуют нарваться на смертельную схватку, потому что своих детенышей хмеры охраняют, как далеко не всякие люди. При этом связи в стае настолько тесные, что хмеры просто не способны существовать в одиночестве. Это как-то связано с магией крови… Таррэн, не смотри на меня как на дурака! Я прекрасно знаю, что они не поддаются магии, но касательно этого вопроса абсолютно уверен, потому что Белик… ладно, потом. Что же касается Траш, то, насколько я знаю, двадцать лет назад она, в силу ряда причин, осталась без стаи. Белик к тому времени лишился семьи и был ранен, вот и вышло, что, когда они пересеклись, Траш была слишком слаба, чтобы его убить, как того требовали инстинкты, а малыш — слишком измучен, чтобы следить за тем, кто слизывает с его ран кровь. А потом это потеряло всякое значение — они стали одним целым и с того времени больше не расстаются.
— Хочешь сказать, Траш признала Белика… своей стаей?! — оторопело уставились на Стража светлые.
— Да. Поэтому я и уверен, что с нами ничего не случится: она никогда не пойдет против него. Белик — то, без чего она не может существовать: ее стая, ее семья и самое главное сокровище. Траш только поэтому будет терпеть вас рядом с собой. Но если кто-то рискнет на него покуситься, если вздумает обидеть нашего малыша… она будет защищать его до последнего вздоха. Так что осторожнее в словах и поступках: с этого дня наша красавица станет следить за каждым вашим шагом, ровно до тех пор, пока не удостоверится, что вы не представляете для стаи угрозы. Траш и так пришлось долго привыкать к присутствию людей, учиться быть терпеливой и не набрасываться на первого встречного, как поначалу. Мы только пару раз рискнули оставить ее одну, потому что хмерам нельзя далеко уходить от Проклятого леса. Но тропа — это почти пределы, вода совершенно не отличается от той, а потому она просто спокойно дождалась нас здесь и теперь готова вернуться домой.
Люди ошарашенно переглянулись, с трудом переваривая новые сведения.
— Погоди, погоди… — помотал головой Весельчак. — А как же вы сюда ее провели, если главный переход строго охраняется, по тропе вы не пошли, а другого пути оттуда нет?
— Возле перехода еще не все тропинки перекрыты, а она умеет хорошо маскироваться.
— Но запах! И ведь маги должны были…
— Траш не видна магическим взором, — невозмутимо сообщил Дядько. — И вообще никаким не видна, если не хочет показываться на глаза. Только Белик может ее почуять, потому-то я и отправил его вперед. Конечно, мы рисковали, но другого выхода не было: через тропу только она сумеет найти безопасный путь. И только она сможет вовремя предупредить нас об опасности. Ну и Карраш, конечно. Он от своей красавицы вообще далеко не отходит.
— Ты что, еще и его наверх потащишь?! — охнул Ирбис. — Урантар, это же безумие!
Дядько загадочно улыбнулся:
— Завтра сам поймешь, в чем дело.
— Ну и компания у вас подобралась! Просто голова кругом! — упрекнул его Весельчак. — Мальчишка, который и не мальчишка вовсе, а очень даже взрослый парень, два настоящих чудови… э-э-э, замечательных существа родом из Серых пределов, и ты — ненормальная Гончая, у которой напрочь отсутствует инстинкт самосохранения… Куда нам-то, бедным, втиснуться?!
Страж улыбнулся шире:
— В отношении зверей спорить не буду — они действительно уникальны, но кто вам сказал, что Гончая — это я?
Рассвет встречали в напряженном молчании, в полной боевой готовности. Даже светлые не рискнули медлить и предпочли еще с вечера проверить свои вещи, оставив в мешках только то, без чего было трудно обойтись, — оружие, легкие кольчуги, трехдневный запас воды, вяленого мяса и сухарей, да пару рубах на смену. Остальное под насмешливым взглядом Стража пришлось безжалостно выкинуть, потому что обременять себя ненужным весом в таком рискованном предприятии было крайне неразумно.
Дядько заверил спутников, что всем необходимым их обеспечат на той стороне, застава давно предупреждена и заранее приобрела необходимый для продолжения дороги скарб.
Сам Урантар, едва горизонт чуть посветлел, развязал свой объемный мешок и выудил оттуда почти невесомую, блистающую радужными переливами кольчугу, при виде которой у людей глаза полезли на лоб — про чешую огненной саламандры они раньше только слышали и вот сейчас впервые смогли увидеть. Дядько неспешно разделся, натянул на рубаху это чудо, накинул сверху новую куртку, которую запасливый Белик успел купить за время вынужденного ожидания. Без лишней суеты опоясался толстым ремнем, увешанным изумительной работы ножами, явно вышедшими из-под руки кузнеца-гнома. Сменил походные сапоги на обувь из толстой кожи с неимоверно прочной подошвой и острыми стальными вставками по краю. На руки натянул кожаные перчатки, усыпанные костяными чешуйками, до боли напоминающими естественную броню хмеры. Старые вещи закинул в ближайшее дупло, а остальной скарб снова упаковал и наконец повернулся к спутниками — сосредоточенный, экипированный так, как и положено настоящему воину. После чего привычно закрепил на спине свой громадный меч, убедился, что он не помешает в пути, и без лишних слов направился в путь.
С первыми лучами солнца люди и перворожденные уже нетерпеливо переминались возле кажущейся неодолимой преграды, на которой каменные наросты в беспорядке громоздились один над другим и выглядели абсолютно недосягаемыми. Воины в который раз оглядели проклятую гору и снова признали, что не имеют ни малейшего понятия, каким именно образом Белик собирается штурмовать эти кручи.
— А раньше тропа начиналась гораздо западнее, — обронил вдруг Литур.
— Тот ход лет двадцать назад завалило, — сообщил ему Белик, внезапно выныривая из пустоты. — Там как-то обвал случился, а за прошедшее время они, похоже, не раз повторялись, так что этот путь для нас закрыт. Я еще накануне проверил. Единственное подходящее место — здесь.
Воины немного нервно обернулись, но пац… нет, юноша, казалось, не обратил на это никакого внимания. Он задумчиво оглядел неприступные скалы, поправил непослушную челку и быстро подошел.
На удивление, куртки на нем больше не было — только свободная стеганая безрукавка, из-под которой выглядывал такой же странный доспех, что и на Урантаре. Поверх шел толстый кожаный пояс, увешанный безумно дорогими клинками гномьей работы. Еще несколько пар ножен с метательными ножами были надежно закреплены у парня за пазухой и даже на бедрах, будто Белик готовился к настоящей войне. Свою палку-талисман он умудрился прицепить на спину, между лопаток, но так умело и привычно, что опытные воины сразу поняли: передвигаться так Белику доводится не в первый раз. Причем сегодня талисман не был укутан тканью, и люди смогли наконец рассмотреть, что странная штуковина представляла собой узкий чехол, чем-то отдаленно напоминающий ножны. Только очень длинные, и, что самое важное, никаких рукоятей ни с одной, ни с другой стороны не виднелось — лишь узкие отверстия, в глубине которых что-то загадочно поблескивало. Да в середине виднелся странный поворотный механизм явно гномьей работы.
Для чего эта штуковина предназначалась, никто не понял. Но вряд ли на ненужную вещь стали бы наносить причудливую вязь защитных рун, да еще поверх бесценного и почти не поддающегося времени черного палисандра.
Разумеется, Траш тоже была здесь — скользнула бесплотной тенью и мягким шагом приблизилась, внимательно оценивая напряженные позы людей, их неподвижные лица и пугливо дернувшиеся к ножам и мечам руки. Но, надо отдать воинам должное, никто не схватился за оружие, не шарахнулся прочь и даже не вздрогнул, хотя напряжение буквально повисло в воздухе.
Тем временем Белик, держа опасную спутницу за костяные иглы на загривке и старательно ни на кого не глядя, подошел почти вплотную к скале. Он был спокоен, уверен в себе и излучал непривычную силу, которой прежде за ним не замечали. А двигался так плавно, с такой потрясающей грацией, что это просто бросалось в глаза: он чуть не стелился по земле хищным зверем! И в какой-то момент стал до того похож на крадущуюся рядом хмеру, что Весельчак невольно сглотнул и все-таки отступил на шаг.
О боги! Вот теперь ему стал понятен смысл обороненной Урантаром фразы, что эти двое стали единым целым. Торково семя! Седой был абсолютно прав! Пугающе прав, потому что они действительно двигались и даже дышали в одном ритме, одновременно ступали с такой удивительной синхронностью, что это было попросту невозможно! Казалось, Траш стала продолжением Белика, второй половинкой, частью его. А тот, в свою очередь, каким-то непонятным образом сумел перенять изумительную пластику и поистине великолепную грацию хмеры, ее мягкий бесшумный шаг, хищный блеск в глазах и даже умение раздвигать губы в совершенно жутком оскале.
— Ого, какая встреча, — тихо рыкнул преобразившийся Белик, одновременно с Траш показав острые белые зубы. — Прямо как на параде. Только что не по линейке стоят! Дядько, я гляжу, ты уже просветил их насчет меня?