Маргарет обратила на свою начальницу испуганный взор.
— Но мисс Краббе! Ведь Комитет фонда для ремонта крыши еще только-только приступил к работе. Вряд ли они успели собрать деньги.
— Насколько я понимаю, мисс Нэш, соответствующее ходатайство было заявлено, — произнесла мисс Краббе с упреком.
Маргарет знала, что спорить не имеет смысла. На память мисс Краббе уже давно нельзя было полагаться, но директриса была слишком горделива, чтобы признать наличие проблемы, а потому любая попытка поправить ее могла лишь вызвать раздражение. Неделю назад она не положила на место классный журнал, и пришлось перевернуть всю школу вверх дном, пока злосчастный журнал не был обнаружен под стопкой нотных листов в шкафу для хранения географических карт. А до того счастливого момента вина была возложена на Берту Стаббс, производившую ежедневную уборку. В школе властвовал дух вражды и недоброжелательства.
— Вы, кажется, упоминали, что собирались встретиться с мисс Толливер вчера вечером, после ужина, — сказала Маргарита, осторожно возвращая разговор к прежней теме. — Она не показалась вам больной?
— Мы не встречались, — сухо ответила мисс Краббе. — Было слишком поздно, и у меня оказалось много дел.
— Увы, — Маргарет вздохнула. — Нам всем будет ее так не хватать!
* * *
Это мнение Маргарет Нэш разделяли буквально все. На почте в Зеленой Калитке царили печаль и смятение.
— Просто не верится, — горевала Люси Скид, пухленькая почтальонша с ангельским личиком. — Да ведь и не такая уж старая она была, мисс Толливер, и больной-то ее не видели. И кто ж теперь за нее будет в Союзе матерей?
Матильда Крук, заглянувшая на почту за маркой для письма в Брайтон, своей сестре, ответила почтальонше с тяжелым вздохом:
— А майский праздник? Ведь она-то, мисс Толливер, почитай тридцать пять лет там всем заправляла. — И добавила решительно: — Если кому взбредет на ум меня об этом просить, сразу скажу — ни в кои веки. Там и вдвоем не управиться, а у меня в Зеленой Красавице полно гостей, с ними хлопот невпроворот.
— Как всегда преувеличивает! — негромко заметил Плут, маленький терьер с жесткой светло-коричневой шерсткой. Он обращался к Пышке, миловидной полосатой кошечке с серым мехом и красным ошейником. Плут питал страсть к деталям и не терпел неточностей. — Гостей всего-навсего двое, а две комнаты пустуют.
— Ох, Плут, не время придираться к словам, — строго ответила Пышка и передернулась, так что крошечный золотистый колокольчик на ошейнике звякнул. Кое-кто из кошек не любит, когда хозяева (в данном случае — Берта Стаббс) вешают им на шею колокольчики, но Пышка не из их числа. Она, напротив, полагала, что этот источник мелодичного звука придает ей вес в обществе. — Главная проблема заключается совсем в другом — что после смерти мисс Толливер станется с Табисой Дергуньей?
Следом за Матильдой заговорила Ханна Брейтуэйт, супруга местного констебля. И голос ее был печален:
— А уж как добра и щедра была мисс Толливер. Прошлым Рождеством моей Салли дала пару башмаков, а Джеку — вязаную шапчонку. — И добавила: — Уж викарий-то небось дал телеграмму ее племяшу в Кендал?
— Этому-то? — Матильда презрительно фыркнула. — Да он ни разу к ней не приехал, ни одного письма не прислал. А все же дом к нему отойдет, другой-то родни нет. — И Матильда принялась отчитывать собаку, вздумавшую зайти следом за ней. — У тебя все лапы в грязи, Плут. Жди на улице, да не вздумай удрать!
— Да будет тебе, Плут, — Пышка увидела, что пес повесил нос, и решила его подбодрить. — Выйдем вместе, нам все равно надо поговорить.
— Родня не родня, а в Манчестере живет одна женщина, — сказала Люси Скид. — Сара Барвик ее звать. Так та дважды в год пишет, а на Рождество и в день рождения мисс Толливер подарки кой-какие присылает. Да вот позавчера, к примеру, кексы прислала, домашние. Надо думать — с миндалем.
Люси, которая всегда и всюду совала свой нос, уж точно знала по именам родню любого жителя деревни, да как часто кому пишут — ведь все письма, все открытки и посылки проходили через ее руки. Кое-кому это пришлось не по душе, но тут уж ничего не поделаешь: скорее солнце откажется от привычки заглядывать в окна, чем Люси забудет, кто кому и когда написал.
Тем временем Пышка и Плут уже немного отошли от почты.
— Думаю, нам следует навестить Табису, — сказала Пышка, на мгновение остановившись, чтобы по достоинству оценить аромат низенького кустика мяты. — Бедняжка осталась в Доме-Наковальне совсем одна. После смерти мисс Толливер ее и покормить некому. Мы просто обязаны помочь ей найти другое пристанище.
Пышка была отличным организатором и в сложной ситуации неизменно брала дело в свои лапы. Покажите ей бездомного котенка, и она найдет для него хозяина, прежде чем кто-нибудь из Большой Родни успеет сказать: «Никак кто-то избавился от лишнего кота».
— Что ж, — рассудительно заметил Плут, — в Зеленой Красавице нынче есть место. К тому же Круки держат корову, а стало быть, в молоке недостатка не будет. После смерти Клюковки мыши там совсем совесть потеряли, так что Табиса без работы не останется.
— Отличная мысль, — согласилась Пышка. — Я передам это Табисе.
Плут посмотрел через плечо, не вышла ли Матильда Крук из почты. Нет, не вышла.
— Я догоню тебя, Пышка. Хочу заглянуть в столярку — мистер Доулинг всегда оставляет мне кое-что из своего завтрака.
А в столярной мастерской Роджера Доулинга хозяин и его племянник Дэвид уже трудились над гробом для мисс Толливер. Владелец похоронного бюро и гробовщик в одном лице, Роджер гордился тем, что гроб у него всегда был готов к тому времени, когда члены семьи приходили обряжать покойника. В данном случае, поскольку ближайший родственник усопшей, ее племянник, жил в Кендале, эту обязанность предстояло выполнить женщинам деревни.
— Что-то теперь станется с Домом-Наковальней, — сказал дяде молодой Дэвид Доулинг, когда они прилаживали последнюю гладко оструганную доску из мореного дуба. — Домик-то хорош, — добавил он с ноткой зависти, — и сад при нем, и пчелы. Уж наверно кто-нибудь догадался рассказать им, что стряслось.
Роджер взял рубанок и принялся за окончательную отделку края гроба. Тонкая стружка золотистыми кольцами падала на усыпанный опилками пол.
— Дом, знамо дело, продадут, — проворчал Роджер. — Всей родни там один этот племяш из Кендала, мануфактурой торгует, у него там лавка, да не одна, за ними пригляд нужен. Не захочет он с этим домом маяться. Продаст за что дадут, да и дело с концом. — Он взглянул на песика, только-только вошедшего в открытую дверь. — Привет, Плут. Небось за костью своей пришел?
Роджер заглянул в ведерко, где лежали остатки его завтрака, вытащил небольшую кость от окорока и кинул собаке. Плут ловко поймал ее зубами.
— Весьма признателен, — пробормотал он, не выпуская кости.
— Пустяки. — Роджер усмехнулся, глядя, как Плут повернулся и выбежал на улицу. — Чудно, до чего этот пес старины Джорджа на человека смахивает. Иной раз больше, чем сам старина Джордж.
А Дэвид все размышлял о доме:
— Да, жаль будет, коли дом уйдет кому-то со стороны, чужаку то есть.
В голосе его звучала неприязнь, поскольку сам Дэвид прекрасно знал, что ему такая покупка не по карману. Но чувства Дэвида можно было легко понять: мисс Толливер владела Домом-Наковальней с незапамятных времен, когда Сорей только-только появился, и жителям деревни, уж правы они или нет, казалось, что и они в какой-то мере владельцы этой усадьбы. А чужаков никто из них особо не жаловал, тем более в самой деревне. Дома были небольшими, стояли довольно тесно, будто все принадлежали одной семье, что в некотором смысле соответствовало действительности: ведь обитатели Сорея, за редким исключением, считали свою деревню одной большой семьей, и это тоже было недалеко от истины. Пришельцев же со стороны здесь не привечали.
В кузне Джорджа Крука, по соседству со столярной мастерской, хозяин Плута делился сходными переживаниями со своим помощником Чарли Хочкисом. В данный момент они подковывали Красавчика, могучего тяжеловоза, принадлежавшего Тобиасу Льюэллину, владельцу фермы Зеленые Ворота.
— Уйдет дом к кому-нибудь из городских, как пить дать, — изрекал Джордж мрачные предсказания, засовывая подкову в кузнечный горн, где она раскалилась и налилась вишневым цветом, который вскоре превратился в ярко-оранжевый. — Навроде той одинокой дамочки, писательницы, что купила Ферму-На-Холме — увела ее из-под самого носа Сайласа Тедкасла. Уж как он переживал, Сайлас-то, как переживал, да оно и понятно.
Чарли покивал в ответ.
— Да, ферма что надо, — сказал он задумчиво. — Уж Сайлас сделал бы из нее игрушку, право слово.
— А уж что с ней эта дамочка сделает, одному Богу известно, — продолжал Джордж. — Она ж из Лондона и в животных не кумекает, это мне Дженнингс сказал. — Джон Дженнингс арендовал Ферму-На-Холме и жил там в небольшом доме с женой Бекки и двумя детьми. — Если ты вставляешь в книжку кроликов в штанах и всякое такое, то какой из тебя фермер, скажи на милость.
— Это ты верно сказал, — согласился Чарли. Он поднял левое заднее копыто Красавчика, зажал его между колен и принялся вытаскивать гвозди щипцами. — Стыд берет, когда видишь, как эти городские скупают дома и фермы. Им-то что — приехал да уехал, а до земли, до деревни им и дела нет.
Будучи активным членом Общества защиты Озерного края, мисс Толливер энергично противилась строительству на побережье летних домов и вилл, которые росли как грибы, и нашествию сотен гуляк, так и норовивших закусить на обочине дороги и побросать в кювет жирные пакеты из-под рыбы и жареной картошки.
— А еще позорней, когда добрую ферму покупают богатые дамочки, которые в фермерском деле ни уха ни рыла, да и в торговле землей тоже, — заметил Джордж, вытаскивая раскаленную подкову и примеривая ее к мощному копыту Красавчика. — Ты слышал, сколько она отдала за ферму? Да без малого три тысячи фунтов, а там всего-то тридцать четыре акра. Старина Джепсон взял с нее двойную цену против той, что сам заплатил торговцу лесом всего-то за пару месяцев до того. Обдурил он дамочку, ясное дело. — Джордж презрительно улыбнулся. Обстучав подкову на наковальне, вогнав в размер, он сунул ее в бадейку с водой и с удовлетворением прислушался к шипению, будто издавала его сама дамочка-писательница.
— В том-то и беда этих богачей, — отозвался Чарли. Он принял в мозолистую ладонь дымящуюся подкову и набил рот гвоздями из кармана кожаного фартука. — Денег у них куры не клюют. С Тедкасла-то Джепсон получил бы куда меньше, не встрянь в это дело богатенькая дамочка да не задери она цену. Правда, дом-то хорош, ничего не скажешь, — признал Чарли. — Я бы и сам не отказался пожить в таком.
Он стал прибивать подкову, а Красавчик тем временем безмятежно жевал добавку овса к своему обычному рациону.
— Маслобойню-то пора бы подлатать, — заметил Джордж, не забывая накачивать мехи одной ногой. — И куда теперь съедут Дженнингсы, хотел бы я знать. — Он нахмурился, помолчал. — Уж не на этой ли неделе собиралась она приехать, дамочка эта, и вроде как остановиться у мисс Толливер?
— Похоже, так оно и есть, Джордж, — сказал Чарли. — Да только где она теперь поселится, когда мисс Толливер померла?
Тот же вопрос прозвучал и на улице, за дверями кузни. Миссис Грейс Литкоу, вдова бывшего викария, только-только вышла из Розового Дома с корзинкой в руках и направлялась в соседнюю лавку, чтобы купить немного сыра и соленого печенья, как повстречала Матильду Круг и милашку Ханну Брейтуэйт, которых сопровождали Пышка, серая упитанная кошечка, живущая в доме Берты Стаббс, и Плут, пес Джорджа Крука, с костью в зубах.
— Ах, миссис Литкоу, — задыхаясь от волнения, заговорила Ханна Брейтуэйт, — какой ужас, бедная, бедная мисс Толливер! Подумать только, ведь она была такой крепкой, никогда не хворала. Как же нам всем будет ее не хватать!
— Весьма, весьма прискорбно, — согласилась Грейс. Она помрачнела, а затем высказалась по поводу обстоятельства, которое беспокоило ее с того самого момента, как печальная новость достигла ее ушей. — Если я не ошибаюсь, у мисс Толливер предполагала остановиться на пару недель мисс Поттер. Она должна приехать со дня на день.
— Так оно и есть! — воскликнула Пышка, обращаясь к Плуту. — Совсем из головы вон, но Табиса и в самом деле говорила, что они с мисс Толливер ждут гостью. Эта мисс Поттер, похоже, особа весьма эксцентричная: у нее домашний еж. — Пышка презрительно сморщила нос. — Подумать только, держать в доме глупого ежа, вместо того чтобы делить общество с умной, утонченной и весьма полезной кошкой!
— Святая правда, миссис Литкоу, — заговорила Матильда. — Мисс Толливер так и сказала мне, вчера это было, я как раз раздавала ее деньрожденный торт. — Матильда возвела глаза к небу и благочестиво добавила: — Смерть средь житейских хлопот. И неведомо, когда она к тебе заявится. Лучше всегда быть готовой, право дело.
— А кто эта мисс Поттер? — поинтересовалась Ханна Брейтуэйт.
В ответе Матильды звучали нотки пренебрежения:
— Безмужняя дамочка, писательница, она купила Ферму-На-Холме.
— Купила Ферму-На-Холме? — Пышка взволнованно покрутила хвостом. — Табиса ничего об этом не говорила!
Пышка, почитавшая своим непременным долгом знать обо всем, происшедшем в деревне, была глубоко уязвлена тем, что кто-то, а тем паче Табиса Дергунья, не счел нужным поделиться с ней столь интересными сведениями.
Тем временем Плут улегся посреди улицы, разместил кость между лапами и принялся сосредоточенно ее облизывать.
— Похоже, Табиса хотела сохранить это в тайне, — заметил он. — Видимо, она вовсе не считает себя обязанной рассказывать тебе обо всем.
Пышка издала недовольное ворчанье — звук зародился где-то глубоко в ее глотке.
— Я всего лишь хочу быть в курсе событий, не более того. Нельзя же пускать все на самотек.
— Да, да, теперь вспомнила, — сказала Ханна. — Это ж та самая мисс Поттер, что прислала книги, когда началась ангина и школу закрыли. Нашей Салли достался «Кролик Бенджамин», так она сразу смогла прочитать, все-все до последнего слова. Ей еще понравилось, как кот мистера Мак-Грегора сидел на корзине, а под ним — два кролика.
Услышав подобное, Пышка мгновенно позабыла о своем споре с Плутом.
— Кот на корзине с кроликами? — Пышка издала довольный смешок. — Неглупо, неглупо. Не исключаю, что эта самая Поттер — вполне приличная особа с разумным взглядом на вещи.
Матильда нахмурилась и легонько толкнула кошку ногой.
— Беги домой, Пышка. Нам тут твой вой ни к чему.
Тем временем Ханна продолжала:
— Но мистер Брейтуэйт говорит, что она, мисс Поттер то есть, ферму-то и в глаза не видела. Ему невдомек, на кой она ей, ферма эта, да еще за такие деньжищи. — И добавила с благоговейным ужасом: — Без малого три тыщи фунтов, так он сказал.
— Да нет, видела она эту ферму, — авторитетно возразила Матильда. — Мисс Поттер, и матушка ее, и батюшка, они в Озерной Поляне жили, отдыхали значит. Ты тогда еще не вышла за Брейтуэйта, и не было тебя тут. — Озерной Поляной назывался большой красивый дом близ деревни с обширным садом над озером Эстуэйт-Уотер. Владельцы усадьбы, семейство Белтонов, сдавали ее на лето отдыхающим. — Мисс Поттер прямо без ума была от деревни, всюду ходила, что ни увидит — все рисует. Не поверите, только она как-то целое утро простояла перед дверью почты, рисовала ее, дверь эту, а еще два утра рисовала шпицев Миранды Роллинс. А как-то я видела ее на Моховом озере — она вокруг бродила, поганки собирала ядовитые.
— Поганки! — У Ханны сделались круглые глаза. — Это еще зачем? — Она понизила голос до шепота. — Может, она ведьма, как старуха Долли?
— Ведьма? Это уже любопытно, — заметила Пышка, насторожив ушки. Кошки питают отнюдь не поверхностный интерес к оккультизму и на протяжении многих веков охотно сопровождают тех из Большой Родни, которых молва считает ведьмами и колдунами. Пышку давно уже посещали мысли, что познакомиться с какой-нибудь ведьмой было бы весьма и весьма интересно.