От былого веселья не осталось и следа, ссутулившись зрители стали молча покидать трактир.
— Это только легенда, — испуганно оправдывался кукольник. — Все знают…
— Лучше уходи. Найдётся кто, да доложит жрецам, — хозяйка Рейна многозначительно посмотрела в сторону узколицего и принялась замывать кровь перед камином.
— Давай я, тётя.
Вельда сама взялась за уборку, размышляя над тем, какой странный вышел сегодня вечер. Сказка была разрушена. Или это такая страшная сказка про колдуна. Подобные истории встречались Вельде в книгах, пугали, не отпускали какое-то время, приходя ночными кошмарами. Со временем она научилась не бояться страшных сказок.
Новая страшная сказка как будто пыталась выйти в реальность девушки и во всем виноват брат землевладельца, маг Стефан Фолганд. Или не виноват? Тщательно протирая пол, девушка так и не могла решить, как ей относится к новому посетителю её сказочного мира.
Глава 3
К вечеру снова подморозило. Для Фолганда весной привычная погода и жители старались одеваться соответствующе для любого каприза природы. Богатые горожане, знать, жрецы всегда имели при себе тёплый плащ с капюшоном. Портнихи творчески относились к своей работе и всячески расшивали, украшали плащи заказчиков, соревнуясь в мастерстве.
У человека, который неторопливо двигался по улице столицы, плащ был отменно скроен из плотной ткани, но весьма прост по отделке: лишь небольшое изображение ворона на спине и окаймление из чуть заметных закорючек.
Плащ явно был тёплый, но мужчина постоянно кутался, прижимал ткань к телу и никак не мог согреться. Вероятно, не удалось бы ему это сделать и летом. Хоть сто плащей надень. Лёгкий озноб давно стал привычен в такие дни.
Стефан почти бездумно брёл по городу и боролся с собственной памятью. Как бы хорошо забыть всё. Он мучительно заставлял себя не думать, пропускать образы, что подкидывала память. Заполнял мысли воспоминаниями простыми или более далёкими, чем последние годы.
Как счастлив и свободен был в детстве Стефан. Вместе с братом они играли и исследовали родовой замок, залезая в каждый укромный уголок, находя все новые и новые забавы. Как близки они были с братом в те годы, делили награды за успехи и наказания за шалости, делили на двоих все секреты. Вместе учились боевому искусству у капитана стражи замка. Погодки, они казались неразлучны.
На самом деле «замок» слишком громкое название для сложного строения из камня, где издавна жили Фолганды. Каждое новое поколение достраивало что-то своё — лепили башни и пристройки как попало, наращивали этажи. Скорее птичье гнездо, а не родовое имение. Воронье гнездо. Но и оно было родным и любимым, оставаясь в памяти тёплыми воспоминаниями и безграничным чувством свободы. Свободы, которой никогда больше не будет. Самым страшным словом для Стефана оказалось слово «навсегда».
Ноги сами собой привели к «Пустой бочке». Значит так тому и быть. Трактир мгновенно окутал теплом и пряным духом трав. На пару секунд Стефан перестал чувствовать озноб, но затем дрожь вернулась. Камин, только он спасёт и согреет. Обрывок разговора долетел до сознания:
— …скоро великий праздник и нужно показать Дивному богу нашу преданность, принести дары жрецам для подношений.
Как лезвием полоснуло по живому. Понял Стефан, что напрасно сегодня пришёл в «Пустую бочку». Накануне праздника только и разговоров о Дивном боге, да жрецах. Никуда не скроешься. И о лордах сплетничают, как всегда. Прекрасно знал молодой брат лорда, кто главная тема сплетен в Фолганде. Но в определённые моменты жизни невозможно ему было оставаться наедине с памятью. Поэтому так тянуло побыть рядом с живыми.
— А ты сам не из жрецов ли часом? — он вложил в свой вопрос, заданный скорее в пространство, всё возможное презрение и ненависть.
Цель достигнута, человечек с узким неприятным лицом сгорбился за столом. Мог бы сквозь пол провалился. «Совсем совесть потеряли жрецы, открыто своих шептунов в трактиры подсылают», — зло подумалось Стефану.
— Ваше вино, господин.
Мужчина расположился на диванчике у камина, а девчонка выскочила как из-под земли. Что ж, от вина он не откажется, тем более знает — у Рейны заказана особая марка только для Фолгандов. За что всегда следовала щедрая плата.
Да и у камина он немного расслабился, скинул капюшон, с удовольствием согрел руки. Непослушные мысли вновь увело в сторону, разморило. Вот бы и самому так согреться. Но по-настоящему тепло было только в детстве, особенно в объятиях мамы. Она бы никогда не допустила…
Следующую мысль Стефан силой оборвал и безжалостно растоптал. Тепло и детство закончились, когда в Фолганд пришла чёрная чума, не щадившая никого — богатый или бедный, исход один. Так они с братом потеряли мать. А отец…
Стефану проще было думать, что старый лорд просто сошёл с ума от горя. Но простить отца он не сможет никогда. И опять перед глазами стоял образ брата, который долго смотрел вслед карете, увозившей Стефана, махал рукой, сдерживая слезы. Первый раз их разлучили. Младший брат как мог далеко высунулся из окна кареты, чтобы видеть старшего. Бледный, но очень сосредоточенный отец не одёрнул, не заговорил о «достоинстве Фолгандов» и ненадлежащем поведении. Позволил проститься. Маленькая милость, которая никогда не сможет искупить всего, случившегося позже.
Вино оказалось и правда хорошим, сгладив неприятные слова жреческого шептуна. «Устал. Слишком рано вышел», — подумалось Стефану. Откинувшись на диванчике, он всем телом почувствовал знакомую боль, отзывающуюся в каждом нерве.
Ощутил живое тепло — девчонка с подносом продолжает стоять рядом. Стефану это показалось странным. Обычно деревенские дурочки бежали от него как от огня, что немного забавляло. А эта стоит и чего-то ждёт. Что ей ещё нужно?
— Можешь идти.
Быстро окинул взглядом. Рыжая, глаза зелёные как дикая трава весной, смотрит с вызовом и взгляда не отводит. Сама напросилась. Теперь уйдёт, глупая. Никто долго не может выдержать его взгляда. Особенно женщины. Стефан всегда знал, что женщины больше видят сердцем, потому и бегут от него как от больного чёрной чумой или труханкой. Только это и к лучшему. И рыжая девчонка станет обходить стороной брата лорда Фолганда.
Уходит. Почему же так тянет поглядеть вслед этой рыжей белке. Идёт со своим подносом, рыжие кольца волос по спине струятся, манят, так бы и запустил пальцы
— живое тепло и шёлк. И веснушки возле носа. К тёмному лику эти веснушки!
— Белка, нам ещё медовухи! — хриплый возглас из залы.
«И правда Белка», — если бы мог Стефан усмехнулся бы, но его лицо осталось неподвижной маской.
Вино и камин продолжали согревать. Что там опять за неприятные вопли у дверей трактира? Он нехотя повернулся.
«Только не это. Кукольник», — желудок ответил противным спазмом. — «А ведь я мог бы их просто испепелить. Всех разом. Но брат вряд ли оценит».
Кукольник начал вещать что-то про Дивного бога и жрецов, водя куклы внутри ящика под дружные крики зрителей. Внезапно смысл представления острой иглой вонзился в сознание Стефана. И плотина перекрывающая память ради элементарной безопасности, рухнула. Образы, звуки, ощущения затопили Стефана до краёв. Каждый нерв, каждый мускул свело непереносимым ужасом. Словно вокруг рушились сами основы мироздания и среди хаоса находился маленький мальчик, который взывал к милосердию. А в ответ только эхо, слово «навсегда», и бесконечная иссушающая боль.
Танцуй кукла, танцуй.
Твоя кровь питает саму землю Фолганда.
Ты нужен ей.
Танцуй же, мой навсегда.
— Погляди народ, — зазывал кукольник. — Жрец идёт! Подношения Дивному богу несёт!
Кукольник продолжал дёргать за нити, марионетки отзывались под пальцами, а Стефан привычно готов был дёргаться вместе с ними. И тут спасительная огненная боль в пальцах и ладони. Какое облегчение. Слава тебе… Мама учила молиться Дивному богу маленького мальчика, взрослый мужчина никогда не сможет молиться богам.
И тишина. Только далёкий девичий голос, осторожные прикосновения:
— Сейчас, я помогу.
Стефан все ещё оставался слеп к реальному миру, но чувствовал, как голос и чужие руки вытаскивают из тёмного омута.
— Как много крови.
Вынырнул на поверхность, тут же испытав злость на себя и на рыжую девчонку, что на коленях сидела перед ним, бинтуя порезанную руку. Вдруг заметит, что ей знать не положено.
— Оставь!
Выдернул руку, вихрем поднялся, бросил золото на стол и ринулся в морозную ночь. Опомнился, вдохнув свежий воздух. Рано вышел из дома побитый пёс, рано. Не до конца зализал раны. Наспех сотворил портал, не заботясь о зеваках, и домой. Прочь из трактира, ото всех, в нору, зарыться глубже, забыть.
Глава 4
Весна все-таки пришла в Фолганд. Неделя, и снег растаял, установилась тёплая погода, а птицы больше не стремились в укрытия. Так и настал великий праздник Дивного бога, когда солнце надолго поворачивает к теплу, а природа пробуждается ото сна. В этот день расцветает дерево вайла, первый вестник будущего короткого лета.
В Вороньем замке к цветущему дереву традиционно вынесли образ Дивного бога — человека в жёлтом одеянии и с завязанным ртом. Жрецы принесли подношения от крестьян из соседней деревни. Стражники и челядь преклоняли колени. Большинство из них сегодня собирались на главную службу в Дом Дивного бога и на гуляния до утра следующего дня. В подобные праздники молодой лорд Аспер отпускал прислугу и стражей, кроме небольшой группы помощников.
Утром во дворе замка произошёл переполох. Подношения были принесены, образ украшен первыми цветами и лентами. Служанки раскладывали свежий хлеб и чаши с вином. И на глазах у всех пространство сгустилось, затем покрылось трещинами, выпустив Стефана Фолганда. Стараясь не смотреть в сторону самодельного алтаря, он пересёк двор.
Простой люд, да и стражники никак не могли привыкнуть к странностям младшего брата лорда. Перешёптывались, испуганно жались к стенам, избегая взгляда ледяных глаз, пока молодой маг поднимался к лорду Асперу.
Они были похожи, два брата Фолганд — высокие, черноволосые, с чётко очерченными чертами лица. Только Аспер носил небольшую аккуратную бородку. На этом сходство заканчивалось. Стефан был бледнее, тоньше и лицо его при общем сходстве с братом носило отпечаток чуть уловимой асимметрии, отталкивающей и привлекающей одновременно. Такое лицо захочешь, не забудешь. И самое главное — Стефан не улыбался. Никогда.
Старший брат уже и забыл, когда в последний раз видел улыбку младшего. Иногда пытался вспомнить и не мог. Только туман вместо воспоминаний. Кажется, когда они встретились после долгой разлуки, пока брат учился у старика Бертрана, Стефан ни разу не улыбнулся. А может быть это случилось и раньше, после смерти их матери. Память отказывалась помогать Асперу.
— Приветствую тебя, — Аспер обнял брата.
— И я тебя, — и в такой ситуации лицо Стефана не поменяло выражения скрытой скорби.
Аспер вгляделся в лицо брата.
— Никак не могу привыкнуть к твоей суровости. Такой молодой и настолько… старик.
Лорд Фолганда разлил по бокалам вино и сел в кресло напротив Стефана.
— Человек ко многому привыкает, — следовало улыбнуться, но Стефан не смог.
— Ты опять распугал прислугу, Стеф. Решил вспомнить наши детские забавы? Только тогда мы не использовали магию.
— Зачем тратить силы на долгую поездку, если можно сотворить портал, — младший пожал плечами.
У Аспера это вызвало смех, который показался Стефану скорее нервным, чем действительно весёлым. Сам он был неспособен даже на такое выражение эмоций.
— А мне кажется, что ты постоянно хочешь показать, насколько сильнее меня. Все эти твои способности…
— Разве я сильнее тебя? Детство кончилось. Мы больше не соревнуемся.
Ровный тон Стефана на самом деле выводил старшего брата из себя. Никогда не угадаешь, что стоит за словами, если перед глазами постоянно одна и та же скорбная маска. Аспер сжал зубы, не желая портить праздничный день. Многое он хотел бы сказать Стефану, но не стал. Не теперь.
— Но ты же не будешь отрицать, что твои возможности превышают возможности любого другого в Фолганде. Старик Бертран оказался хорошим учителем. Да и жрецы…
— Особенно жрецы, — почти прошипел Стефан, лицо дёрнуло судорогой. — К чему эти разговоры? Старый маг убит и единственное, что я хотел бы знать — кто это сделал. И пару вещей, связанных со смертью учителя.
— Я слежу за расследованием, дознаватель докладывает каждый третий день, — кивнул Аспер. — Но в городе говорят, что это сделал…ты. Тело нашли в твоём доме.
— Знаю, — глаза Стефана потемнели. — Если слушать все, что говорят в городе, то меня давно надо сжечь на городской площади, а прах развеять. И меня такой вариант вполне устроил бы.
— Опять ты! Постоянно говоришь о смерти. Имея власть и силу магии. Я бы на твоём месте…
— Тебе не быть на моем месте. Никогда, — младший Фолганд с силой сжал подлокотник так, что дерево жалобно заскрипело. — Я хочу быстрее покончить с этим. Мне нужно знать, кто убил Бертрана и забрал кольцо.
Резким глотком Аспер опустошил бокал. Разговор переставал ему нравится.
— Спроси у своих жрецов, тех, которые зарылись внизу и пустили корни повсюду в Фолганде. Культ сует нос во все дела земель. Ещё немного и я не смогу принять ни одного закона без одобрения Рюта Тарвита.
— Крыса из крипты, — кивнул Стефан. — Он очень правдиво делает вид, что ничего не знает про смерть старика. Но шептуны культа повсюду. Я даже в «Пустой бочке» одного встретил. Так что давно могли разнюхать.
— Разнюхать и не сказать тебе? Не верю. После того, что ты для них сделал. Для нас всех. Ревнители лика носятся с тобой, как со своим Дивным богом.
Воспоминания больно кольнули Стефана, но он сдержался.
— У меня есть сомнения.
— Если бы не отец, то сейчас бы жрецы не посмели давить на меня, — старший брат продолжал следовать каким-то своим мыслям. — Вот бы, где они у меня все были, — он показал сжатый кулак.
Младший промолчал, но скривился: «Да ты бы удивился, узнав, как они могут давить. И где бы у них был ты сам, братец».
— Мы едем в Дом, наконец? Неприятная обязанность и я хочу скорее освободиться.
Стефан поднялся из кресла, показывая, что больше не желает продолжать разговор.
— Ты же знаешь, что мы до вечера должны присутствовать на празднике.
— Мерзко, но знаю. Постараюсь никого не убить.
Братья спустились во двор, где ждала карета. Следом за ними выехала повозка с подношениями Дивному богу. Как это часто бывало Стефан молчал всю дорогу, а Аспер не собирался сегодня злить брата, знал, насколько не любит тот весенний праздник и традиции местного культа. Почему так случилось, Аспер не знал.
Глава 5
Вельда открыла глаза. Солнечный луч пробрался в комнату, рассёк на две почти равных части и достиг двери широкой полосой тепла. Маленькая комнатка над трактиром не могла стать уютнее, чем сейчас. Девушка вспомнила о планах на день и стремительно выбралась из постели. Кружась и напевая, она привела себя в порядок. Прекрасное настроение, ожидание чуда, весенний воздух — все это Вельда ощущала каждой клеточкой тела.
Сегодня первый праздник Дивного бога в жизни Вельды. На юге, где она жила, торжество отмечали не настолько пышно и многолюдно, а отец и вовсе не принимал участия в подобных празднованиях, считая пережитками прошлого. Вера в Дивного бога во всех частях света оставалась осколком древних верований, имела свои особенности, сочетаясь с верой в местных богов низшего порядка. Своеобразная религиозная свобода вместе с поклонением единому Дивному богу и главенством жрецов именно этого культа.
Сегодня Вельду радовало все — и новое платье, подаренное тётей, и солнышко, и цветущая вайла рядом с трактиром, и грядущий весёлый праздник. Все это сулило радость и новую чудесную сказку. На таких праздниках юные девы встречают свою судьбу — прекрасных и благородных юношей, которые влюбляются без памяти в них после первого же танца. Не уверена была Вельда, что хочет именно такой встречи, но что-то смутное уже бродило в душе, просилось излиться в мир светом и любовью. Хотелось самой стать героиней настоящей сказочной истории со счастливым концом, где исполняется «и жили они долго и счастливо». Вельда и сама понимала, что наивна, но таков был мир девушки.