- Ты ведь получил всестороннее образование как сын лорда? Умеешь составлять отчеты и вести дела имения?
Киваю, еще не понимая, куда он клонит.
- В таком случае, с завтрашнего… нет, с сегодняшнего дня, ты – мой управляющий.
- Что? – от неожиданности я «дал петуха» и чуть не рухнул со стула.
- А что такого? Мой управляющий сбежал, украв довольно внушительную сумму. Ребята его сейчас ищут, но другого управляющего я сейчас не найду, а самому заниматься бумагами мне просто некогда. Ты – просто идеальное решение проблемы. Или ты хочешь вернуться домой?
Вот уж куда я не собирался возвращаться, так это домой, потому что дома у меня просто не было. Брат отказался от меня еще пять лет назад, а больше я никому не был нужен, так что…
- Я согласен, Ваша Светлость.
- Вот и замечательно. Давай я тебе покажу что и как, - полковник пододвинул к себе стопку бумаг, - и, кстати, не зови меня Ваша Светлость, по положению мы равны, так что для тебя я – Джул.
- Но… я не могу так сразу.
- Пусть не сразу, постепенно. Для начала, можешь звать меня по имени, когда мы наедине. Потренируешься? – он улыбнулся мне, и мое сердце радостно забилось в груди
- Джул.
- У тебя отлично получается, Натэль.
* * *
С того момента, как я принял это неожиданное назначение прошло полгода. За все это время мы с Джулом Треймом виделись всего два раза. После памятного разговора он пробыл дома два дня, вводя меня в курс дела. После дня, посвященного бумагам и приходно-расходным книгам, Джул вывез меня на осмотр своих земель. При этом он все время интересовался моим самочувствием, не устал ли я, и предлагал отдохнуть. В результате мы провели чудесные полтора часа на лесной поляне, поглощая вкусности из взятой с собой корзины. Полковник рассказывал мне забавные истории из своего детства и юности, а когда мы вернулись вечером в замок, он проводил меня после ужина в мою комнату и пожелал спокойной ночи. На следующее утро он уехал, простившись со мной, чтобы вернуться через три месяца.
В тот раз он пробыл дома четыре дня. Мы много общались, обсуждали разные события, произошедшие за последнее время в королевстве, а так же книги, которые я читал. Джул живо интересовался моими делами, а я с удовольствием ему рассказывал, что мне, пусть и не сразу, удалось найти общий язык с его слугами, крестьянами и арендаторами. Поначалу осторожные, они все же приняли меня, поняв, что ничего плохого я не желаю ни им, ни их хозяину. С воинами было сложнее. Они не могли забыть, что совсем недавно я носил форму их врагов, и пусть сейчас между нами был мир, воины полковника Трейма не спешили мне доверять. Но я и не переживал по этому поводу, мне намного важнее было то, что мне доверял Джул. Я был ему нужен и гордился этим, стараясь не подвести положившегося на меня человека.
В третий день первого месяца зимы я проснулся и выглянул в окно, любуясь на белоснежные просторы. Снег падал всю ночь и теперь серебристым покрывалом блестел в лучах восходящего солнца. Это было очень красиво и вполне соответствовало моему сегодняшнему настроению. А все дело было в том, что именно в этот день мне исполнилось тридцать лет. В моей жизни было много и хорошего, и плохого, но если бы сейчас рядом со мной появился волшебник из сказки и спросил: «Что ты хочешь изменить в своем прошлом?» - я бы ответил: «Ничего», потому что сейчас я был счастлив. Чужой дом в чужой стране стал для меня родным, а человек, давший мне возможность доказать свою состоятельность – превратился в друга и даже нечто большее. Да, я не позволял себе даже думать об этом, но Джул… я влюбился в него. Это не было сумасшедшим юношеским увлечением, полным страсти и чувств, вовсе нет. Поначалу это было восхищение им, как человеком и воином, постепенно меня буквально захватил его образ и я понял, что хотел бы, чтобы между нами было нечто большее, чем дружба, но я прекрасно осознавал, что сиятельный лорд и великолепный воин-стратег никогда не заинтересовался бы в любовном плане таким как я, а потому молчал, позволяя себе лишь мечтать о невозможном. Иногда во сне я видел его рядом с собой, чувствовал, как он ласкает мое тело, а просыпаясь, доводил дело до конца собственноручно, представляя, что это делал он. Мечты, мечты, жаль, что это только мечты.
Стою у приоткрытого окна, вдыхаю полной грудью морозный воздух и замираю, вглядываясь вдаль. Там, по занесенной снегом дороге, двигаются с десяток черных точек, над которыми развевается такой знакомый сине-белый вымпел.
- Джул. Джул. Джул, - шепчу я беспрестанно, надевая на себя теплую одежду и сбегая вниз во двор. По пути успеваю прокричать слугам, чтобы немедленно приготовили хозяйскую комнату, и вылетаю во двор.
Кто-то из расторопных слуг уже смел снег со ступенек и расчистил двор, но я даже не сразу заметил это, с тревогой глядя в распахнутые ворота, куда вот-вот должны были въехать всадники. Когда же они, наконец, появились, я впился взглядом в самого дорогого для меня человека и не смог оторваться от его побелевшего изможденного лица.
Джул, сидящий верхом на вороном жеребце, чуть покачнулся и я тут же оказался рядом, чтобы поддержать. Пока полковник медленно слезал с лошади, я придерживал его, чувствуя, как тяжело опирается на меня мужчина.
- Что с тобой? – тихо спросил я, стараясь, чтобы воины, спешивающиеся рядом, не слышали нашего разговора.
- Устал.
Какое расплывчатое понятие – устал. Полковник Трейм не уставал даже во время побега из лагеря военнопленных, двадцать четыре часа в сутки заботясь обо всем и обо всех, а теперь…
- Я распоряжусь подать завтрак в твою комнату и сделать горячую ванну.
- Хорошо.
По ступенькам он поднялся сам. Когда же я с завтраком на подносе вошел в его комнату, полковник спал, сидя в кресле. Пуговицы на мундире были расстегнуты, так что мне хорошо была видна голая грудь с полоской темных волос. Соблазнительное зрелище, но любоваться долго я не стал, напомнив себе о своих обязанностях. Пока слуги заносили горячую и холодную воду в хозяйскую купальню, я расставил на столе нехитрый завтрак и легко притронулся к плечу Джула, чтобы разбудить.
Серо-синие глаза распахнулись, поражая меня своей глубиной и… усталостью.
- Хочешь сначала искупаться, или будешь кушать?
Помолчав минуту, словно собираясь с мыслями, мужчина кивнул мне, начав подниматься. Значит, сначала ванна.
Я помог полковнику раздеться, а когда он с тихим стоном опустился в воду, сам же молча взялся за мыло. Его благодарный вздох был мне лучшей наградой, а еще то, что он доверился мне, позволив прикоснуться к своему телу. Насколько я знаю, полковник всегда мылся сам, не признавая помощи слуг в таком деликатном деле, так что для меня его молчаливое согласие было странным, но приятным событием. Если честно, я готов был не только прислуживать ему в ванной, но и спать в его ногах. Возможно, кто-то скажет, что у меня нет гордости. Может и нет, только что мне пользы от той гордости, если она заставит держаться подальше от того, о ком я грежу даже во сне? Нет, я скорее предпочту стать для него ласковым псом, лижущим руку, чем горделиво взмывающей ввысь птицей.
Пока я мыл Джула, он вновь задремал. Не знаю, что могло так утомить этого сильного мужчину, и не хочу знать, но мне больно видеть его бледное лицо с синяками под глазами от изнеможения. Я очень хотел, чтобы он поспал еще немного, но делать это в ванне небезопасно для здоровья. Пришлось разбудить полковника, ополоснуть его, помочь вытереться и подать теплый халат, в который он завернулся, не открывая глаз.
Ел Джул вяло. Пожевал мясо и сыр, отложив в сторону хлеб, запил это все теплым ягодно-травяным настоем, который я специально приказал заварить для него и попытался заснуть прямо в кресле, с недопитой кружкой в руках. Пришлось снова вмешаться, разбудить и отвести до кровати. Когда я накрывал полковника теплым одеялом, заботливо подтыкая его по бокам, Джул вдруг открыл мутные от недосыпания глаза и, выпростав руку, удержал меня за запястье.
- Посиди со мной, хоть немного.
И я остался. Сначала я просто сидел на краю кровати, глядя в расслабленное и как-то даже помолодевшее лицо этого человека, а потом набрался наглости и, не отводя взгляда, лег рядом с ним, хоть и поверх одеяла.
Глядя на него, я поймал себя на мысли, что мы с ним были в чем-то похожи. Оба изранены телом и душой, оба воины, мужчины. За те месяцы, что мы не виделись, его волосы побелели еще больше, а шрам на бледном лице стал четче виден, но если бы мне предложили взамен него любого красавца из наших королевств, я бы отказался. Мне нужен был именно он, уставший, немолодой мужчина, с обезображенным чьей-то злой прихотью лицом и сильной волей.
Вот так я лежал, подперев голову рукой, и думал о нем, а еще о том, что это – мой самый лучший День Рожденья. Как я уснул – не помню. Просто закрыл на минуту глаза, вспоминая наши с ним редкие встречи, а когда открыл – в комнате царил полумрак, а меня обнимали крепкие мужские руки, прижимая к мерно вздымающейся груди. Я попытался встать, но как только Джул почувствовал, что я собираюсь ускользнуть от него, его руки сжались и притянули меня к его телу еще ближе, заставив даже задохнуться на миг от крепости хватки.
- Куда? – его голос и дыхание взъерошили отросшие волосы на затылке, заставив мои руки покрыться мурашками.
- Распорядиться насчет ужина, - нашелся я с ответом, пусть и не сразу. А еще я, молча, возблагодарил всех богов разом за то, что голос меня не подвел.
- Тогда иди. Но возвращайся как можно быстрее.
Надо ли говорить, что вниз я полетел словно на крыльях, а потом так же стремительно вернулся наверх?
Джул встретил меня стоящим у окна. Стоило мне перешагнуть порог, как он обернулся и улыбнулся мне.
- Мы, кажется, не поздоровались как следует?
Я пожал плечами, показывая, что мне, в общем-то, все равно, но Джул был совершенно другого мнения. Сделав несколько шагов в мою сторону, он обнял меня, прижав к себе, и шумно выдохнул:
- Какой ты теплый.
- Ты замерз? – обеспокоился я сразу же. – Я сейчас прикажу сильнее растопить камин.
- Не надо. Просто согрей меня собой. Я так долго ждал тебя. Боялся испугать, слишком рано заговорив о своих чувствах.
От этих слов я буквально опешил, не веря себе, а полковник потерся щекой о мои волосы и тихо рассмеялся:
- Я так торопился поздравить тебя с днем рождения, а когда все-таки успел вовремя, то просто свалился тебе на руки, словно бесчувственный чурбан.
- Поздравить? Меня? Но… как ты узнал?
Джул задорно фыркнул в ответ:
- Ничего сложного. Все это было в твоем деле, которое нам переслали из канцелярии короля Надрии, с требованием твоей выдачи, как военного перебежчика.
- Что? – мои руки враз стали холодными, а спина наоборот взмокла. Перебежчик – это трибунал, смертный приговор и расстрел без права апелляции.
- Шшшш, не бойся. Я тебя никому не отдам. Наш король слишком многим обязан мне и моим солдатам, чтобы даже рассматривать это требование.
- Но ведь вам нужен мир, - я стою, прижимаясь к нему всем телом, и чувствую, как меня начинает трясти от неотвратимости наступающей беды.
- Нужен. А потому ты останешься со мной, иначе ни о каком мире и речи быть не может. Я просто пойду за тобой и горе той тюрьме, куда тебя попытаются запрятать. Разнесу по камешку и памяти о ней не оставлю.
Несмотря на смехотворность его слов, я понемногу успокаиваюсь. Джул Трейм – человек слова. Если он сказал, что пойдет за мной, значит, так оно и будет. Именно в эту минуту я почувствовал себя счастливым, несмотря ни на что. А когда его губы коснулись моих… я просто не в силах выразить восторг, испытанный в ту секунду. Мое сердце едва не разорвалось от переполнявших его чувств. Любить и быть любимым – вот то, ради чего стоит жить!
Мы стояли и целовались, не разрывая объятий, даже когда слуги принесли ужин. Потом была жаркая ночь, когда Джул показывал мне, как он любит меня. Может кому-то это покажется странным, но до этой ночи я был девственником. Хромой, почти нищий вояка мало кому был интересен в плане любви. Покупать же ее у куртизанок я не мог себя заставить – брезговал, если честно, а отвечать на заигрывания младших по званию, желающих таким образом выбраться наверх – считал ниже своего достоинства. Вот так и докатился до тридцатилетия с невинной задницей и полным отсутствием опыта.
Не знаю, как Джул догадался об этом, но он был со мной так нежен и осторожен, словно я не мужчина, а фарфоровая статуэтка. С одной стороны это вызывало в душе благодарный трепет, а с другой немного раздражало. Все-таки я мужчина, воин, а не изнеженная барышня, боящаяся собственной тени. Боль? К чертям боль. Что может значить незначительное неудобство, когда речь идет об удовольствии того, кто стал для меня центром вселенной?
Почувствовав его медленное проникновение, я, закусив губу чтобы сдержать крик, двинул бедрами ему навстречу и тут же почувствовал, как пальцы впиваются мне в бедра, удерживая на месте. Поздно. Все уже произошло.
- Зачем, глупый?
Нет ответа. Есть только желание прижаться к нему всем телом, чувствуя, как вздрагивает от моих прикосновений этот сильный мужчина. А потом поцелуи и жаркое томление внизу, сводящие с ума движения и разрядка, похожая на маленькую смерть, и покой. Теплое, родное существо под боком, мерное дыхание ощущаемое на щеке и счастье от того, что он рядом.
Не знаю, сколько это продлится у нас. Не знаю и знать не хочу! Я буду жить одним днем, одним мгновеньем, а там… пусть Боги рассудят, насколько я был не прав в своем желании жить и любить. Потом. Когда-нибудь потом.
А пока… теплые губы коснутся моих губ в нежной ласке и самый родной голос в мире прошепчет:
- С добрым утром, любимый.
Конец.