Сквозь распахнутые двери, ведущие на балкон, Бэл увидела овальный стол, накрытый ослепительно белой льняной скатертью, в центре которого красовались свежие цветы и хрустальные бокалы для вина. За перилами открывался сказочный вид Рима, купающегося в золотистом вечернем свете.
Когда Эндрю бесшумно появился рядом с ней, она чуть не вскрикнула, подпрыгнув от неожиданности.
– Ну, как тебе мой дом?
Он переоделся в отлично сидящие на нем брюки и темную шелковую рубашку, не застегнутую на последние две пуговицы. По гладкому подбородку и влажным волосам она определила, что он уже успел принять душ и побриться.
Чувствуя себя не в своей тарелке, она ответила немного резко:
– Неужели тебя волнует чье-то мнение?
– Обычно нет, – честно признался он, выводя ее на балкон и усаживая за стол. – Но это такой дом, что он либо нравится, либо очень сильно не нравится.
– А тебя не обидит, если я скажу, что он мне сильно не понравился?
– Не обидит, но расстроит, мне казалось, что у нас схожие вкусы.
– Я в этом не уверена, – решительно возразила она.
Наполнив их бокалы, Эндрю подошел к сервировочному столику и начал раскладывать еду.
– «Гноччи верди», – сообщил он, выкладывая то, что оказалось маленькими, зелеными, запеченными в тесте яблоками. – Фирменное блюдо Марии.
Дожевывая последний кусок, Бэл похвалила:
– Божественно, ничего вкуснее никогда не ела!
– Не говори так, пока не попробуешь сладкое.
Он снова наполнил бокалы и поставил на стол фрукты и кофейник.
Попробовав ложечку крема с шоколадным вкусом, Бэл пробормотала:
– Ммм… теперь понимаю, что ты имел в виду.
– Ее кулинарное искусство помогает мириться с тем фактом, что она очень редко выказывает дружелюбие, – заметил Эндрю.
– А хороших кухарок найти трудно?
– Если есть деньги, то нетрудно.
– Тогда почему ты держишь ее?
– У нее тяжелое положение – муж умер, дочь прикована к постели.
– О-о… А ее дочь тоже здесь живет?
– Нет. – Он налил кофе. – У Марии есть домик на окраине Рима.
Тут Бэл сообразила, что, с тех пор как Мария поспешно спустилась вниз, оттуда не слышалось ни звука. Сдавленным голосом она выговорила:
– Экономка ушла домой…
Хоть это и было скорее утверждение, чем вопрос, Эндрю ответил:
– Я отправил ее на такси, но не надо так волноваться. Я не планирую нападение на тебя.
– А что ты планируешь?
– Приятный вечерок вдвоем.
– Завершенный небольшой порцией обольщения? – Сердце ее забилось быстрее. – Тогда ты попусту теряешь время. Мне интрижка не нужна.
– А почему бы и нет? – неожиданно серьезно спросил он. – Ты ведь тоже хочешь меня.
Это была правда, и Бэл не могла отрицать ее. С самой первой их встречи желание было взаимным, но здравый смысл не советовал доверяться простому влечению.
– Это только физиология, – не стала отрицать она. – А как насчет более глубоких чувств? Мы даже не нравимся друг другу, не говоря уже о любви.
Ничуть не смутившись, он предположил:
– Но со временем я начну тебе нравиться, а может быть, даже…
– Я никогда не смогу полюбить тебя! – резко перебила она, желая убедить в этом не только его, но и себя.
Серые глаза смотрели на нее с иронией.
– Как романтично! Неужели ты и впрямь полагаешь, что постель невозможна без любви?
Покраснев, она солгала:
– Разумеется, нет, но должно же быть что-то…
– Ты же не отрицаешь, что сильное сексуальное влечение существует?
– Но если все дело в сексе, то почему ты выбрал именно меня? Существует множество женщин, которые охотно…
– Мне не нужно множество женщин, – прервал он ее. – Мне нужна ты.
Почти обезумев, она закричала:
– Но я же ничего о тебе не знаю!
– Могу сообщить, что, кроме вечной потери ключей и любви к приему душа вдвоем, у меня нет дурных привычек, а мои недостатки, хоть и многочисленные, не слишком серьезны.
Представив себя рядом с ним под струями воды, Бэл онемела, а кровь быстрее побежала по жилам. Словно догадываясь о том, что с ней происходит, он одарил девушку дразнящей улыбкой, грозившей разбить вдребезги остатки ее самообладания. Каким-то образом ей все-таки удалось взять себя в руки и уверенно ответить:
– Даже если бы ты был самим мистером Совершенство, ответ был бы тот же – «нет».
Вскочив на ноги, она, искренне надеясь, что в голосе прозвучит холодная решимость, потребовала:
– Так что будь добр немедленно вызвать мне такси.
– Отлично. – Пожав плечами, он последовал за ней в гостиную и, подойдя к телефону, поднял трубку.
Бэл молча смотрела на его широкую спину, чувствуя себя немного задетой.
– Через пятнадцать минут. – Вешая трубку, он обернулся к ней: – Будешь ждать стоя или все-таки соблаговолишь присесть?
Чувствуя себя на ногах в большей безопасности, она отошла к окну. Солнце, сдавая свои позиции, скользило за горизонт во всем великолепии багряного и золотого блеска.
– Вид из твоего окна изумительный!
Ее хитрость обернулась против нее самой.
Эндрю подошел к ней и встал сзади. Словно железные тиски сжали ее грудь, она слышала собственное затрудненное дыхание. Он слегка привлек ее к себе и наклонил голову так, что их щеки соприкоснулись.
– А если ты посмотришь немного левее, то увидишь воды Тибра.
Она стояла, словно прикованная к месту, ничего перед собой не видя, ощущая только теплую силу его стройного гибкого тела, его щеку рядом со своей и тонкий аромат его одеколона. Если она повернется, то их тела соприкоснутся, сольются, как две половинки, в единое целое, – мужчина и женщина, мягкие изгибы и сильные мышцы. И это будет дикое, поющее наслаждение…
Но она не повернется. Она не может себе это позволить. Это чересчур опасно.
С трудом сглотнув, она проговорила:
– Такси вот-вот подъедет. – Это была, скорее, отчаянная молитва. – Мне пора спускаться.
– Ммм… – возразил он, губами лаская мочку ее уха. – Еще не пора.
Бэл прерывисто вздохнула, когда легкие, словно пух, поцелуи стали покрывать ее щеку и висок. Она пыталась найти в себе силы оттолкнуть его, положить конец этому сказочному наслаждению, но его губы перебрались к ее подбородку и начали спускаться вниз по шее, оставляя следы – взрывы эмоций. Бэл не сразу заметила, что одна его рука устроилась у нее на животе, а другая нежно поглаживает грудь.
Решив все-таки воспротивиться натиску его ласк и собственному желанию, она склонила голову и закрыла грудь руками. Тогда он установил полное господство над ее беззащитным затылком. Тепло его дыхания, влага языка, острота зубов – все это было чем-то средним между поцелуями и укусами. Она конвульсивно вздрогнула.
– Пожалуйста, Эндрю, не надо…
Говоря это, Бэл поняла, что он вынимает шпильки из ее волос, но не успела поднять руку, чтобы остановить его, как шелковистые волны упали на плечи.
Неожиданно резким движением он развернул ее, сильными пальцами подняв ее подбородок и предотвращая губами дальнейшие протесты.
Она молча сопротивлялась, уперев ему руки в грудь и пытаясь отодвинуть его, но с таким же успехом она могла попытаться сдвинуть с места колонну Траяна – он только крепче сжал объятия.
Эндрю целовал ее искусно, убеждающе, без капли настойчивости, так, словно у них впереди была вечность.
Ей следовало бы не забывать об осторожности, но его неторопливая нежность придала ей чувство уверенности, заставила поверить, что она может положить этому конец, как только сама захочет. Но когда Бэл, испугавшись разливавшегося по телу тепла, попыталась это сделать, он зажал ее лицо между ладонями и, проводя пальцами сквозь волосы, заставил ее рот открыться еще шире, чтобы углубить поцелуй.
Это было нападением на ее чувства, которое смело остатки осторожности и принесло сказочное наслаждение.
Ладонями она чувствовала прохладу шелка его рубашки, но ей хотелось прикоснуться к нему самому, без этой преграды. Не отдавая себе отчета в собственных действиях, она скользнула пальцами в распахнутый ворот, чтобы почувствовать его гладкую теплую кожу, твердые мышцы, жесткие волосы.
Бэл слишком поздно заметила, что он тоже поглаживает ей плечи. Когда тонкие бретельки ее топа соскользнули и он накрыл рукой ее грудь, она осознала всю грозившую ей опасность и еще раз попыталась оттолкнуть его.
Но ее отчаянный шепот: «Не надо, пожалуйста, не надо…» – исчез в гортанном стоне, так как его палец нащупал и теперь дразнил чувствительный сосок сквозь тонкую ткань ее лифчика. Пока одна его рука продолжала сводить ее с ума, другая занялась пуговицами, а секунду спустя он освободил топ от державшего его пояса юбки и отбросил в сторону.
– Такси… – сделала она последнюю отчаянную попытку спастись, ухватившись за эту мысль, как тонущий – за соломинку.
– Не будет никакого такси.
– Я не понимаю…
– Не будет никакого такси, – повторил он.
– Значит, ты звонил понарошку!
Не предприняв ни единой попытки оправдаться и отвергнуть обвинения, он заключил ее в объятия, прекращая поцелуем все дальнейшие возражения.
ГЛАВА ПЯТАЯ
Одной рукой он продолжал прижимать ее к себе, а другой повторял изгибы ее тела, продолжая целовать ее неистово, с яростным желанием, которое раздувало полыхающее в ней самой пламя.
Желание переполняло ее, такого она не испытывала ни разу в жизни, но вдруг все прекратилось – он отстранился, и она тут же испытала неприятное чувство брошенности.
Пробормотав что-то в знак протеста, она обхватила руками его шею и прижалась к нему.
Он нежно отодвинул ее от себя.
– Может, нам нужно остановиться, пока мы еще в состоянии это сделать?
– Что? – заплетающимся языком переспросила Бэл. В глазах было по-прежнему темно, кровь дико пульсировала в висках, а желание расплавленной лавой неслось по жилам.
– Я не хочу ни сожалений, ни упреков. Так что если хочешь уехать, то я вызову такси по-настоящему.
Откуда-то появилась мысль: ведь он уже взял ее невинность, так что терять нечего…
– Нет.
– Что – нет?
– Я не хочу уезжать.
– Тогда скажи, чего ты хочешь?
– Ты знаешь, чего я хочу, – хрипло пробормотала она.
Но он безжалостно продолжал настаивать:
– Произнеси это вслух.
– Я хочу остаться здесь. Я хочу, чтобы ты меня любил.
Он победно схватил ее в охапку и понес в спальню. Устроившись на огромной кровати с пологом, она обняла его за шею и постаралась притянуть к себе.
– Полегче, милая. – Он не дал ей осуществить задуманное. – Хоть мне и нравится твоя активность, не надо все портить спешкой. У нас вся ночь впереди. Я хочу ласкать тебя, хочу узнать все секреты твоего тела.
Со сводящей с ума медлительностью он раздел ее, целуя каждый сантиметр обнажаемого тела, радуясь тому, как ее нервные окончания реагируют на его прикосновения.
Когда она осталась абсолютно обнаженной, Эндрю включил лампу и отошел, чтобы взглянуть на Бэл, открытую его взгляду: прекрасные волосы разметались по подушке, ресницы опущены, видно, как бьется пульс у основания шеи. Покрытое золотистым загаром стройное тело было прекрасно – плавный изгиб бедер, длинные ноги, упругая грудь с напряженными розовыми сосками.
Прохладный вечерний ветерок, ворвавшийся в комнату сквозь распахнутое окно, коснулся ее разгоряченного тела. Приподняв тяжелые веки, Бэл обнаружила, что он водит по ней глазами, как только что руками и губами, и неожиданно испугалась. Только сейчас до нее дошло, что она ожидала совсем другого – быстрого и страстного обмена сексуальными удовольствиями. А выходило так, словно он брал не только ее тело, но и душу. Он делал ее своей, а из такого плена ей не вырваться никогда.
Она невольно вздрогнула.
Неправильно истолковав это, он быстро скинул собственную одежду и вытянулся на кровати рядом с ней, чтобы согреть ее.
Какую-то секунду она даже пыталась противиться своему желанию, поработившему ее волю, но, прежде чем она успела сделать хоть какое-то оборонительное движение, он начал ее целовать, и Бэл снова задыхалась, сходила с ума от страсти.
Почувствовав его губы на собственной груди, она прошептала:
– Пожалуйста, не надо!
– Тебе не нравится?
– Нет… Но я просто боюсь, что больше не выдержу.
Он усмехнулся.
– Святая невинность, это только начало, – произнес он, продолжая ласкать ее грудь.
Она слышала бешеное биение собственного сердца, безуспешно стараясь сдержать рвущиеся наружу стоны удовольствия. Он был прав, говоря, что это только начало. Его пылкие, но небыстрые ласки были столь необычны, что о таком она не могла мечтать даже в самых смелых эротических фантазиях.
Эндрю наслаждался совершенством ее тела, пока она совсем не потеряла разум от страсти и лихорадочно не попросила:
– Пожалуйста, пожалуйста…
Подумав, что, наверное, умрет от переполнявшего ее желания, Бэл почувствовала тяжесть его тела.
Несмотря на пылкость, он оставался нежным, но, не готовая к заставшей ее врасплох режущей боли, она вскрикнула.
– Бэл, милая моя Бэл, – прошептал он и начал страстно целовать ее, одновременно медленно двигаясь, раскручивая спираль желания и заставляя ее забыть обо всем на свете.
Это потрясло ее – абсолютное единение, увенчавшееся вспышкой огня и света где-то на вершинах экстаза. Она словно поднялась к звездам.
Спустившись на землю и восстановив дыхание, Бэл поняла, что Эндрю отстраняется от нее, и тут же почувствовала пустоту. Он потянулся, чтобы выключить свет, снова обнял ее, удобно устроив ее голову на своем плече, и накрыл их быстро остывающие тела невесомым пуховым одеялом.
Умиротворенные, они задышали в унисон. Бэл почувствовала, как он провел рукой по ее волосам, убирая шелковистую прядь с ее щеки. Перед тем как заснуть, она успела подумать, что он стал ей больше чем любовником – он стал ее любовью.
Бэл открыла глаза. Свежий утренний воздух наполнял комнату, а яркое солнце рвалось к ней сквозь тонкие муслиновые шторы и золотисто-голубой полог. Она лежала под защитой рук Эндрю. Кажется, он все еще спал, и Бэл, боясь его разбудить, продолжала неподвижно лежать, почти затаив дыхание.
Ее первая и единственная любовь. Неузнанная, она жила в ней, прикидываясь враждой, с момента их первой встречи, пока не прорвалась настоящей страстью. Нежная привязанность к Родерику поблекла перед лицом этого всепоглощающего чувства.
Но разве можно любить человека, которому не доверяешь? Человека, который для достижения своих целей не только соврал насчет такси, но и заставил поверить, что они уже занимались любовью в их первую ночь, чего, совершенно очевидно, не было? Если бы она догадалась об этом раньше, то все сложилось бы совсем по-другому. По крайней мере у нее был бы стимул сопротивляться.
Был бы? Да, был бы. Ведь она не собиралась вступать с ним в любовную связь. Это могло привести только к лишней боли и разочарованию.
Длинный указательный палец провел по ее щеке.
– Сто лир за твои мысли.
От неожиданности сев на кровати, Бэл тут же взяла себя в руки и снова откинулась на подушки. Смутившись от собственной наготы, она натянула на себя одеяло и зажала его под мышками, прежде чем поинтересоваться:
– Как ты узнал, что я проснулась?
Эндрю сел. Выглядел он отлично, взъерошенные волосы и темная щетина только добавляли ему привлекательности.
– Я услышал, как изменился ритм твоего дыхания, и ты лежала слишком неподвижно. Итак, о чем ты думала? – Видя, как она нервно покусывает губу, он пояснил: – Ненавидишь себя за то, что дала волю страсти?
Выражения ее лица было достаточно, чтобы прочитать ответ.
Он вздохнул.
– А я так надеялся, что ты не будешь сожалеть об этом!
– Что же мне еще остается делать? – выпалила она, сверкая зелеными глазами. – Мне следовало быть тверже и не поддаваться на твои уговоры…
Насмешка скользнула по его губам.
– Знаю-знаю, я сама попросила, – покраснев, добавила она. – Но ведь я думала… – Она замолчала, краснея еще больше.