Последняя мысль заставляет меня нахмурится. Кольца я не видел, но… Не все же носят обручальные кольца, да?
С другой стороны – а что я теряю? Ну узнаю, что у неё есть бойфренд или даже муж. Неприятно, да, но жить с этим дальше можно. Я и сам без пяти минут женат, так что не мне её судить.
В этих раздумьях я доезжаю до деревянного дома на окраине города. Да уж, райончик, мягко говоря не очень. Перед тем, как выйти из авто двадцать раз оглядываюсь, словно параноик – мало ли, ещё ножом пырнут и поминай как звали. Ставлю машину на сигнализацию и иду к единственному подъезду в этом древнем здании.
Понимаю, что этот дом больше похож на коммуналку – узкий коридор и огромное количество дверей. Мне везёт – на них накарябаны цифры с номерами комнат, или квартир, и я без труда соображаю, что мне надо подняться на второй этаж.
Замираю возле нужной мне двери, а потом стучу. Сильно. Громко – звук разносится по коридору, и я немного морщусь. Стучу ещё раз, а потом не выдерживаю и барабаню кулаком со всей дури.
Дверь раскрывается и на пороге стоит Сабина собственной персоной. Очень сонная Сабина. Очень красивая Сабина. Очень аппетитная Сабина.
Это пиздец какой–то… Почему она так на меня действует?
– Глеб? – сонно хрипит она.
Таким же томным голосом, как и тогда, утром в гостинице. Кровь из головы устремляется в южное полушарие, и я пытаюсь не выдать своей реакции, улыбнувшись.
– Ты ушла.
– Я оставила записку.
– Мне не нравится то, что ты ушла.
– Оставь меня в покое, – рычит она, сощурившись, – Чего ты хочешь? Найди себе другую в конце концов, с твоей–то рожей это не проблема.
Она рывком дёргает дверь и пытается её закрыть, но я не даю ей этого сделать. Глубоко вздыхаю, прислоняюсь виском к косяку, просунув голову в узкую щель и закрываю глаза. Молчу. Она тоже молчит. Я ищу какие–то слова, что–то, что не позволило бы ей прогнать меня. А потом произношу:
– Мы можем просто поговорить? Просто, блять, поговорить? – вздохнув, я смотрю на неё и вижу замешательство на её лице, – Неважно, о чём. Просто… Поговори со мной.
Широко раскрыв глаза, она неуверенно открывает дверь и отходит в сторону, чтобы впустить меня внутрь.
Почему–то, у меня такое ощущение, что этот жест значит больше. Намного больше.
***
Разговор как–то не клеится. Я сижу на просевшем диване–книжке в крохотной комнате и ненавязчиво изучаю убогое жилище, изо всех сил сдерживая порыв поморщится. Сабина заваривает чай в закутке, который, по всей видимости считается здесь кухней.
Как человек вообще может жить в таких условиях?
Я хочу сказать, что да, тут чисто и опрятно, насколько это возможно, но… Блин, да тут же всего метров пятнадцать, не больше. Это просто комната, но уж никак не квартира.
Замечаю движение в стороне и перевожу взгляд. Она протягивает мне кружку с дымящимся напитком, и я беру её, чуть вздрогнув – горячо.
– Итак, – начинает она, садясь в кресло напротив. Очень старое кресло. Просто доисторическое, – Я тебя слушаю, Глеб.
Я ухмыляюсь и делаю глоток кипятка, а потом обхватываю чашку пальцами и держу её на коленях. Сабина следит за каждым моим движением и немного хмурится, когда я смотрю на её лицо. Приподнимает брови, побуждая меня что–то сказать, а я делаю второй глоток и возвращаюсь в прежнюю позу.
– Расскажи о себе, – наконец–то произношу я.
– Что именно? – она усмехается и дует в чашку, красиво сложив губы.
Затем делает глоток и снова глядит на меня.
– Чем увлекаешься? Что любишь? Не знаю. Просто расскажи о себе.
– Так ты пришёл поговорить или послушать? – ехидно бросает она.
– Мне нравится звук твоего голоса, – равнодушным тоном отвечаю я, на что она напрягается, – Не в том смысле… – я закрываю лицо одной ладонью и растираю его, борясь с резко навалившейся усталостью, – Просто я давно не разговаривал ни с кем, кроме своего психолога и…
– Ты ходишь к психологу? – удивляется она.
– Да.
– Ты не выглядишь так, как будто у тебя проблемы с головой, – тянет Сабина, сощурившись.
– Буду воспринимать это как комплимент, – отрезал я, откинувшись назад и закрыв глаза.
Молчу. Она тоже молчит. Слушаю, как капли дождя барабанят по подоконнику, а потом не задумываясь спрашиваю:
– Почему ты согласилась пойти со мной?
Мой голос настолько тихий, что я уж было приготовился повторить вопрос громче, но только я снова открыл рот, она так же тихо ответила:
– Не знаю. Чтобы забыться, пожалуй.
Не могу сдержать свою улыбку.
– Это забавно, – говорю я, поднимая голову и смотря на неё.
– Что в этом забавного?
– Ты хочешь забыться, а я хочу вспомнить.
Сабина пристально смотрит на меня, внимательно разглядывает лицо, наверное, решая – шучу я или нет.
– Диссоциативная амнезия, – впервые в жизни я сам озвучиваю свой диагноз вслух.
Звучит устрашающе, если честно.
– Это… То есть ты не помнишь, кто ты?
– Ага, – кивнув, я пью чай, скрывая свою ухмылку за чашкой.
– Совсем? – её глаза округляются.
– Да.
– Но… А имя – оно настоящее?
– Вроде как, – я пожимаю плечами и тянусь вперёд, чтобы поставить чай прямо на пол.
– Вау, – шепчет она, – То есть… Звучит, конечно, не ахти.
Я встаю на ноги и делаю шаг к окну, вглядываясь в темноту и тонкие струйки, стекающие по стеклу.
– А ты… Ну, то есть, ты помнишь какие–то вещи… Кто такой Пушкин, например?
– Помню. Универсальные знания остались.
– Понятно, – тянет она.
Я оборачиваюсь через плечо и смотрю на неё, ища знакомые мне эмоции:
– Жалеешь?
– Тебя? – я кивнул в ответ, – Нет. В смысле, – быстро добавляет она, подтянув ноги к груди и удерживая свою чашку на коленке, – Я не представляю, насколько это плохо ничего не помнить о себе, но… В жизни бывает и похуже, знаешь. Ты, хотя бы жив–здоров, – она пожимает плечами и отводит взгляд в сторону, – И, судя по всему, не бедствуешь.
– Ну да, – я снова отвернулся к окну, на этот раз разглядывая своё отражение и в сотый, нет – тысячный раз, встречаясь глазами с незнакомым человеком, – Тебе могут позвонить с работы, – вспоминаю я, – Я заходил в клуб.
– Вряд ли я туда вернусь, – промямлила она неуверенно.
– Я в курсе про недостачу. Забудь. Всё улажено, – я резко разворачиваюсь и гляжу на неё сверху вниз, – Возвращайся, если позовут.
Сабина, молча, кивнула.
– Спасибо, принц, – усмехнулась она.
– На белом кабриолете, – усмехнулся я в ответ, – А, неважно, – я взмахнул рукой, видя её озадаченное лицо, – Я поеду. Спасибо за чай.
– Ты не допил.
– На самом деле я не пью чаю. Провожать не надо, – бросил я, направившись к выходу.
– Глеб, стой, – её голос заставил меня застыть с протянутой к ручке двери рукой, – Разговаривай с людьми почаще. У тебя это неплохо выходит, – тихо сказала она, – И, я люблю сирень, – едва слышно добавляет, после небольшой паузы.
– Я запомню, – ответил я, открывая дверь и уходя, не оборачиваясь.
Но улыбаясь. Чёрт побери, улыбаясь.
ГЛАВА 7
You're flashing bright in my eyes
You're all I've done, all my life
And things aren't now what they seem
We're kings and queens of my dreams
Loreen «Paper light (Highter)»
Танцевать с мужиком – это что–то невероятное. В самом нехорошем смысле этого слова.
То есть, я понимаю, что он хореограф и по отзывам может научить двигаться как лань даже слона, но блин – вы когда–нибудь обнимали мужчину за талию будучи мужчиной?
Отвратительно.
– Раз–два–три, раз–два–три, – продолжает вслух считать шаги вальса Калле, усердно делая вид, что не замечает моего сморщенного лица, – Поворот, – я кручу его в своих руках, отчаянно сдерживая тошноту, – Наклон.
Желчь скапливается в горле, и я откашливаюсь.
– Можем сделать перерыв? – бормочу я, делая вид, что поправляю ворот рубашки.
Он пожимает плечами, отходит от меня на пять шагов и садится прямо на пол. В позу лотоса. Кладёт ладони на свои колени и закрывает глаза, становясь похожим на Далай Ламу, постигшего тот самый дзен. Или что там постигают буддисты.
Я отворачиваюсь, спрятав руки в карманы, но сталкиваюсь с его отражением в зеркальной стене зала. Шумно вздыхаю, и начинаю ходить туда–сюда, меряя помещение и считая шаги.
– Ты очень нервный, – говорит Калле ровным голосом.
– Я не привык лапать мужиков, уж извини, – едко отвечаю я, застыв на секунду и снова продолжив свой поход от одной стене к другой.
– Так нервничают только те люди, которые совершают ошибку, – продолжает он, даже не открыв глаза.
Пристально посмотрев на него, я подхожу к нему и сажусь напротив. Он выглядит настолько умиротворённым и расслабленным, что мне, невольно, становиться завидно.
– Почему ты так сказал? – решаюсь спросить я.
Калле пожимает плечами.
– Человек, который уверен в своих решениях никогда не мечется, как раненый зверь из стороны в сторону, – лёгкая улыбка, а затем его лицо снова становится серьёзным.
– Я репетирую танец отдельно от невесты, – выпаливаю я, – Разве мы не должны делать этого вместе?
– Это то, что на поверхности, но я отвечу, – он потирает ладони друг о друга и открывает глаза, смотря на меня внимательным взглядом, – Вы могли бы готовить этот танец вместе, но тогда вы потеряете магию в день свадьбы.
Я презрительно фыркнул.
– Погоди, – Калле поднял ладонь в воздух и продолжил, – Танец жениха и невесты – это очень важный ритуал. Вы должны не просто двигаться под музыку, вы должны чувствовать друг друга так, словно вы дотрагиваетесь впервые…
– Я итак каждый раз это испытываю, – перебил я, – Я имею ввиду то, что я не помню её. Ну, ты в курсе, – постучав указательным пальцем по виску, я усмехнулся.
– Да. Я слышал о твоей утраченной памяти, – Калле кивнул, – Но это всего лишь состояние твоей души в данном отрезке времени.
Удивлённо вскинув брови, я сложил руки на коленях и наклонился вперёд.
– Что ты имеешь ввиду?
Он тяжело вздыхает, закрыв глаза и продолжает молча сидеть с лицом блаженного. Молчит минуту, две, три. Снова вздыхает, а потом медленно произносит, словно подбирая слова:
– Ты никогда не задумывался над тем, что есть человек? Что им движет, что руководит его поступками и управляет его жизнью?
– Инстинкты. Эмоции, – я пожимаю плечами, хотя он и не может этого видеть.
– Ты не задумывался, – Калле улыбается одной из своих покровительственных улыбок, которые так меня бесят, – Эмоции и инстинкты тоже на поверхности. И ими тоже что–то движет.
– Я тебя не понимаю.
– Ты и не поймёшь, пока смотришь в игольное ушко, – усмешка трогает его губы, а потом он открывает один глаз, и тут же его захлопывает обратно, – Попробуй подумать. Расширить горизонты. Ты потерял память, но продолжаешь жить прошлым, хотя даже не помнишь его. Ты продолжаешь жить в рамках, которые ты поставил себе когда–то, причём ты сам не помнишь, когда и при каких обстоятельствах это сделал. Подумай, может быть твоё беспамятство – это ничто иное, как очищение. Что хорошего было в твоей прежней жизни, если от неё не осталось ничего?
Пока он говорил, я наклонялся ближе и ближе, и на последних его словах я чуть не рухнул на пол. Он рассказывает мне то, о чём я действительно никогда не задумывался, и с каждым звуком, вылетающим из его рта я чувствую, словно мои глаза открываются.
Я ведь и правда продолжаю жить прошлым. Делаю вид, что я в порядке, но это не так. Делаю вид, что хочу...
– Ты изо всех сил пытаешься вспомнить, но ты не вспомнишь, пока истинно не захочешь этого, – тихо говорит Калле.
Я делаю вид, что хочу вспомнить.
Но, на самом деле, я не хочу.
В этом вся проблема.
Я просто не хочу вспоминать.
Мне это не нужно. Всё, что связано с воспоминаниями – люди, места, эмоции и их полное отсутствие... Даже, если это и было, теперь этого нет. И, если этого нет, то это – не важно.
Что я испытываю по–настоящему? Чем я живу все эти два года в забвении?
Ответ долго прячется где–то внутри, пока я колешу по городу. Я пытаюсь ухватить его, выдернуть из дремучих зарослей подсознания, и даже не замечаю, как на улицы спускаются сумерки. Я не нахожу его ни в одной витрине и вывеске, ни в одном лице, встреченном на моём пути в свете фонарей.
Я не нахожу его и в особняке, который должен быть моим домом, но он им не является. Не нахожу его в постели со спящей женщиной, к которой так и не смог привыкнуть за эти два года.
И только когда я спускаюсь в сад и сажусь на ступеньки веранды, я улавливаю его. Сначала запах – свежий и сладковатый. Я подскакиваю на ноги и иду на этот аромат, изо всех сил вглядываясь в темноту. Очертания большого кустарника выглядят зловещим, но я не боюсь. Страха, как и моего прошлого больше нет. Прикоснувшись рукой к гладким листьям, я наощупь ищу ветви с цветами и улыбаюсь, когда дотрагиваюсь кончиками пальцев до соцветий с четырьмя лепестками.
Сирень.
Она любит сирень.
Я помню это.
И почему–то сейчас именно это кажется важным.
ГЛАВА 8
We're born to be higher
Lighter
We're born to be higher
We're paperlight
We're paperlight in the sky
Loreen «Paper light (Highter)»
Утро для меня было добрым. Не обращая внимания на косые взгляды Анжелы и её недоумение, я схватил с кухни ножницы и приволок на обеденный стол несколько веток душистых цветов.
Глотая крепкий чёрный кофе, я улыбался, глядя на букет и стучал кончиком указательного пальца по чашке. Анжела молча пила свой коктейль из овсянки, ягод и ещё какой–то «полезной» и «питательной» хрени и косилась на меня растерянным взглядом.
– Анжела, – начал я с улыбкой, и она встрепенулась, улыбнувшись в ответ, – Я думаю, что нам надо отменить свадьбу.
Краски на её лице словно смыли потоком воды. Она резко побледнела и поставила свой стакан на стол, громко стукнув стеклом о стекло.
– То есть, снова откладываем? – хрипло уточнила она, судорожно сглотнув, но продолжая натянуто улыбаться, изображая понимание или ещё какую–то эмоцию, которая у неё из рук вон плохо получается.
– Я сказал – отменить, а не отложить, – спокойно повторил я, – Я не хочу на тебе жениться.
Пожав плечами, я допил свой кофе и поднялся из–за стола. Обойдя его, я прошёл на кухню и поставил чашку в посудомойку, а затем вышел в арку и посмотрел на поникшие плечи моей невесты.
Бывшей невесты.
Вздохнув, я подошёл к ней и положил руку на её плечо. Наклонился и поцеловал в макушку, от чего она всхлипнула. Я увидел сверху, как слёзы потекли по её лицу, но...
Они меня не волнуют.
Ни капельки.
Я ничего не чувствую к этой женщине.
Я не знаю её.
И я поступаю правильно.
– Прости, – произнёс я ровно, – Можешь оставаться в этом доме столько, сколько хочешь.
– Глеб... – прошептала она.
– Анжела, мне правда жаль, – солгал я, – Но наша свадьба будет ошибкой. Наша жизнь с тобой – ошибка.
Она уронила голову и спрятала лицо в ладонях. На её пальце сверкнуло кольцо с переплетением металлических нитей и россыпью алмазной крошки.
Она говорила, что я сам сделал его для неё.
Но я этого не помню.
Подхватив букет сирени со стола, я вышел из столовой и немного поморщился, услышав её завывания. Тихо прикрыл за собой дверь и глубоко вдохнул свежий воздух.
С цветами в руках я зашагал широкими шагами навстречу новой жизни.
БудущееГЛАВА 9
I woke up at six a.m.
My eyes were closed but my mind was awake
Pretended I was breathing in a deep sleep pace
Elina Born feat. Stig Rдsta «Goodbye to Yesterday»
Снять квартиру
Проверить банковские счета