Обед не дал ничего нового. Миштиго сказал все, что хотел сказать, и не обращал внимания ни на какие вопросы, либо отмахивался от них. Поэтому, как только мы выпили кофе, я и Красный Парик вышли наружу покурить.
— Что случилось? — спросила она.
— Не знаю.
— Что же теперь?
— Не знаю.
— Убить его?
— Возможно, да. Хотя сначала нужно выяснить — зачем?
— Он завершил свою работу.
— Ну и что? В чем она заключалась?
— Откуда мне знать?
— Черт побери! Я должен это знать! Мне хочется знать причину, по которой я убиваю кого-то. Меня это очень интересует.
— Интересует? Очень? Да ведь это же очевидно. Веганцы хотят скупить у нас всю Землю. Поэтому Миштиго должен срочно дать отчет о тех местах, которые интересуют их больше всего…
— Тогда почему он не посетил все намеченные места? Почему он ограничился только Египтом и Грецией? Пески, скалы, джунгли, ужасные чудовища — вот и все, что он успел увидеть. Вряд ли все это может привлечь внимание инопланетян.
— Он испугался! И поэтому бежит! Он прямо дрожит от счастья, что остался в живых. Ведь его свободно могли слопать и куреты, и боадил, и черт знает кто еще!
— Ну, что ж, хорошо. Тогда пусть себе бежит. Пусть он передаст им плохой отчет.
— А этого он не может допустить. Если они на самом деле хотят возвратиться к вопросу о покупке, они не станут раскошеливаться на основании обрывочных данных. Они просто пришлют еще кого-нибудь посмелее, чтобы завершить дело. Если мы убьем Миштиго, они поймут, что мы сейчас представляем реальную силу. Что будем делать попытки бороться против всякого…
— Но он не боится за свою жизнь, — задумчиво произнес я.
— Не боится? Тогда как же все это объяснить?
— Не знаю… Я, однако, обязан все это скорейшим образом выяснить.
— Как?
— А что, если я спрошу у него?
— Ты псих! — сказала она и отвернулась от меня.
Она стояла неподвижно, как статуя. Потом я взял ее за плечи и поцеловал в шею.
— Иди домой, — наконец вымолвила она. — Уже поздно.
Я вернулся в просторный дом Ясона Короноса, где расположились я и Миштиго. И где провел свою последнюю ночь Фил. В комнате, где он не проснулся, томик «Прометея» все еще лежал на письменном столе рядом с пустой бутылкой. У меня, пока он еще был жив, сложилось твердое ощущение, что он чего-то не договаривает.
Поэтому я открыл книгу.
Его последнее произведение было написано на чистых листах в конце книги, по-гречески, но не на современном греческом, а на старом, классическом.
Вот оно:
«Дорогой друг! Я плохо себя чувствую, и Джордж хочет переправить меня в Афины. Я не возражаю и отправлюсь туда уже завтра, когда прибудет скиммер. Поэтому сейчас я должен прояснить многое, касающееся наших насущных дел.
Веганец должен покинуть Землю во что бы то ни стало живым — живым любой ценой. Это очень важно. Я боялся вам рассказать об этом раньше, так как опасался того, что Миштиго мог оказаться телепатом. Поэтому я присоединился к вам позже, в Греции, хотя с радостью посетил бы и Египет. Именно поэтому я притворился, что ненавижу его, чтобы быть от него как можно дальше, и только после того, как я получил неопровержимые доказательства того, что он не телепат, я решил присоединиться к вам.
Я подозревал, что, раз здесь оказались Дос Сантос, Диана и Хасан, значит, Рэдпол жаждет его крови. Если бы он был телепатом, полагал я, то он бы об этом быстро узнал и сам предпринял бы необходимые меры предосторожности. Если же он телепатом не был, то я всецело полагался на ваши способности защитить его от чего угодно, включая и Хасана. Но мне не хотелось, чтобы он узнал о том, что мне известно. Однако я пытался предупредить вас, если помните.
Татрам Миштиго, его дети — одни из прекраснейших, наиболее благородных, разумных обитателей Вселенной, когда-либо в ней живших. Он философ, великий писатель, бескорыстный служитель общества. Я познакомился с ним во времена моего пребывания на Таллере тридцать с лишним лет назад, и впоследствии мы были с ним большими друзьями. Мы поддерживали переписку друг с другом до тех пор, пока он сам не приехал на Землю, и еще тогда он делился со мной намерениями Федерации Веги относительно будущего Земли. Я поклялся, что буду держать все в тайне, даже Корт не знает, что я обо всем осведомлен. Старик мог бы поплатиться своим авторитетом и положением, если бы это вышло наружу раньше времени.
Веганцы находятся в весьма щекотливом положении. Наши соотечественники-эмигранты своим трудом добились того, что Вега очень сильно зависит от них и в культурном, и в экономическом положении. Веганцам дали понять — и притом недвусмысленно, во время восстания Рэдпола, — что имеется туземное население, располагающее мощной организацией и желающее возрождения своей планеты. Веганцам тоже этого хотелось. Им Земля не нужна. И на что она им? Если им нравится эксплуатировать землян, то на Таллере их гораздо больше, чем на самой Земле, а ведь они, в общем-то, не эксплуатируют, во всяком случае умышленным образом.
Наши бывшие соотечественники и сами решили, что лучше пользоваться плодами своего труда на планете другой системы, чем возвращаться на Землю. Но что это означает? То, что движение за Возвращение зашло в тупик! Никто не возвращается! Вот почему я и отошел от этого движения. По этой причине, я уверен, отошли от него и вы. Веганцы хотят, чтобы проблема нашей родной планеты не висела камнем на их шее. Хотя, с другой стороны, они хотят посещать Землю. Для них очень поучительно смотреть на наше настоящее лицо — протрезвляющий и устрашающий урок того, что можно сделать с целой планетой.
Что нам нужно было сделать — так это найти способ обойти наше правительство, наше эмигрантское правительство, расположенное на Таллере. Таллериты вовсе не хотят просто так отказаться от правления, но единственный источник существования этого кукольного правительства — налоговый сбор с Земли.
После долгих переговоров и серьезных экономических обещаний, включая предоставление землянам на других планетах полного статуса гражданства Веги, казалось, такой способ был найден. Осуществление этого плана было поручено представителю рода Штиго, и в частности самому Татраму. Так как он был уверен, что в конце концов нашел способ возвращения Земле ее автономии и сохранения ее культурной целостности! Вот почему он послал своего внука Корта в эту „инспекторскую“ поездку. Корт — существо весьма необычное. Его подлинным талантом является эгоизм, им наделены все Штиго в немалой степени, и он обожает перевоплощения.
Я уверен в том, что он хочет разыграть роль пришельца — этого ужасного и грубого существа, и я не сомневаюсь, что в этом он преуспел блестяще. Татрам также сообщил мне, что это будет последняя роль Корта. Он умирает от неизлечимой болезни. Я уверен, что это та причина, по которой для этой поездки был выбран именно он.
Поверьте мне, Константин Карагиозис (Коронес, Номикос, Конрад) плюс все остальные известные мне имена, что он вовсе не обозревает недвижимость, оставшуюся на Земле. Нет.
Поверьте мне на слово, что он должен жить, и обещайте мне выполнить мою просьбу: сохраните все в тайне. Вы не пожалеете, когда все узнаете.
Мне очень жаль, что я так и не удосужился закончить элегию в вашу честь, и будьте прокляты за то, что вы не вернули мою Дару тогда, в Греции…
Ф и л».
«Что ж, очень хорошо, — решил я, — жизнь, а не смерть веганцу!»
Я не сомневался в том, что Фил знает, о чем просит!
Я вернулся к обеденному столу Коронеса и остался с Миштиго, пока он не ушел. Я сопровождал его, когда мы возвращались к дому Ясона Коронеса, и помогал ему упаковаться. За все это время мы обменялись не более, чем десятью словами. Затем мы вынесли его вещи и поставили перед домом, на том месте, где должен был приземлиться скиммер. Перед тем, как остальные, включая и Хасана, подошли попрощаться с ним, он повернулся и сказал:
— Скажите мне, Конрад, для чего вы разрушили пирамиду?
— Чтобы вызвать раздражение у Веги, — произнес я. — Чтобы вы поняли, что если вы все еще желаете этой планеты, то вы получите ее еще в более худшем состоянии, чем после Трех Дней. На ней не останется ничего, на что можно было бы поглядеть. Мы уничтожим все, что осталось от нашей истории, не оставив вам ни крошки…
Воздух с присвистом вышел из глубины легких.
— Я полагаю, что это похвально, — сказал он, — но мне так хотелось взглянуть на нее. Вы думаете, что когда-нибудь вам удастся восстановить ее? Может быть, даже скоро?
— Почему вы так считаете?
— Я заметил, что ваши люди помечают каждый камень.
Я пожал плечами.
— У меня есть только один серьезный вопрос относительно вашей страсти к разрушению, — сказал он.
— Какой же?
— Это в самом деле искусство?
— Идите к черту!
Затем к нам подошли все остальные. Я медленно покачал головой, так, чтобы видела только Диана, и схватил кисть Хасана. Затем, незаметно для других, я отцепил приклеенную к его ладони тонкую иглу. И только после этого я позволил ему обменяться рукопожатием с веганцем.
В темнеющем небе зажужжал скиммер. Я помог Миштиго взобраться в него, передал ему его личные вещи и основательно прихлопнул дверь скиммера. Все!
Отлет прошел безо всяких происшествий. Я вернулся домой и сменил одежду.
Пришла пора хоронить друга…
13
Хасан помог мне погрузить труп на подводу и взялся за вожжи. Дос Сантос, который не одобрял кремации, решил остаться в деревне, сказав, что болят его раны. Диана осталась вместе с ним. После нашей последней беседы она больше не разговаривала со мной.
Когда пламя костра достигло вершины деревянной конструкции, на которую мы водрузили тело Фила, я увидел невдалеке от нашей подводы Ясона и сидевшего рядом с ним Бортана. От неожиданности я отпрянул назад. Бортан подбежал ко мне и лизнул руку.
— Могучий охотник, мы потеряли друг друга, — сказал я.
Он кивнул своей огромной головой.
Пламя начало пожирать доски. Воздух наполнился ароматом благовоний и запахом горящей смолы.
Ясон подошел ко мне.
— Отец, — сказал он, — Бортан довез меня до того места со светящимися скалами, но там уже никого не было.
Я кивнул:
— Друг-получеловек освободил меня. А перед этим вот он, — я указал на Хасана, — убил Мертвяка. Так что твой сон был верным и неверным.
— Он и есть Желтоглазый воин из моего сна.
— Знаю, но это уже в прошлом.
— А Черный Зверь?
— Ни слуху ни духу.
— Хорошо.
Мы долго смотрели на всепожирающее пламя. Несколько раз уши Бортана тревожно поднимались и ноздри расширялись. Джордж и Эллен сидели не шевелясь. Хасан невозмутимо смотрел на яркий огонь отрешенным взглядом.
— Что вы теперь будете делать, Хасан? — спросил я у него.
— Вернусь к горе Зинджар, — сказал он. — И надолго.
— А потом?
Он пожал плечами.
— Не знаю, что еще написано мне на роду…
И вдруг устрашающий вой наполнил ночь, подобно стону безумного гиганта, и он сопровождался звуками ломающихся деревьев.
Бортан весь напрягся и зарычал. Ослы, которые были запряжены в повозку, беспокойно задергались. Один из них стал громко и резко кричать. Ясон выхватил палку из костра, и осел замолчал.
И тут прямо на поляну вырвалось такое огромное и уродливое, что не могло бы даже присниться в самом кошмарном сне.
Пожиратель людей…
Могучий и отвратительный. Черный Фессальский Зверь.
Наконец-то можно было увидеть, что он представляет из себя на самом деле. Его привлек, видимо, запах горящей плоти. Он был огромен. Размером со слона, не меньше.
Каков был четвертый подвиг Геракла? Дикий зверь из Аркадии! Мне вдруг захотелось, чтобы рядом со мной возник Геракл.
Огромный кабан… Щетина острая, как кинжалы. Клыки длиной с человеческую руку. Крохотные свинячьи глазки, безумно бегающие из стороны в сторону.
Деревья валились там, где он бежал.
Когда Хасан выхватил из костра горящее полено, он взвизгнул. А когда араб ткнул это полено чудовищу прямо в рыло, вепрь отпрянул и зарычал.
Я схватил палку, которую все еще держал Ясон, и побежал вперед. Никто не успел ничего сообразить, а я уже воткнул свое оружие в глаз кабана.
Он снова отклонился и пронзительно взревел, как сирена. Бортан бросился на него и вцепился зубами в ногу.
Я дважды ткнул своим колом в горло, но, раны эти оказались поверхностными. Тварь изогнулась, несколько раз метнулась из стороны в сторону, и в конце концов стряхнула с себя Бортана.
Хасан был рядом со мной, размахивая горящей веткой.
Вепрь бросился на него.
Откуда-то сбоку Джордж выпустил в него весь диск из автомата. Хасан швырнул факел, Бортан снова прыгнул, на этот раз с другой стороны. Все это заставило чудовище еще раз прыгнуть в сторону. Теперь он вдребезги разломал пустую подводу и убил двух ослов.
Я подбежал к нему, тыча своим колом снизу вверх возле его левой передней ноги. Кол переломился надвое. Бортан продолжал кусать зверя, яростно крутясь вокруг него и тем самым отвлекая его от нас. Мы с Хасаном непрерывно тыкали в него наиболее острыми палками. Гигантские копыта вепря рыли землю. Единственный выпученный глаз искал нас, чтобы поднять на свои огромные клыки.
В конце концов чудовищу удалось отшвырнуть от себя Бортана, и, пока пес не успел еще вскочить на ноги, вепрь набросился на него, низко наклонив голову.
Я отшвырнул палку и прыгнул к нему как раз в тот момент, когда он приготовился нанести смертельный удар. Я схватился за оба бивня, но вепрь яростно мотал головой, и я взлетел в воздух. Еще сверху я увидел, что Бортану удалось подняться и отскочить в сторону.
Падение оглушило меня, но все же я расслышал дикий визг обезумевшего кабана. Хасан тоже что-то кричал, пытаясь перекричать рычание.
…Яркая молния Зевса дважды расколола черное небо, после чего наступила тишина.
Я медленно поднялся на ноги.
Хасан стоял у погребального костра, держа в руках горящую палку.
Бортан обнюхивал корчившуюся в смертельной агонии гору плоти.
Под кипарисом, рядом с трупом осла, стояла Кассандра, упершись спиной в ствол дерева, держа в руке все еще дымящуюся винтовку для охоты на слонов. На ней были кожаные штаны и синий шерстяной свитер.
Она улыбалась.
— Кассандра!!!
Она выронила винтовку и побледнела, и сама стала медленно опускаться на землю. Но прежде чем она коснулась земли, я сумел подхватить ее на руки.
— О, я о многом спрошу тебя, дорогая, но сейчас молчи. Давай просто сядем с тобой под этим деревом и будем глядеть на костер.
Через месяц Дос Сантос был изгнан из Рэдпола. О нем и о Диане я больше ничего не слышал, кроме разве что слухов о том, что они поселились на Таллере и теперь живут там.
Я надеялся, что это неправда, судя по событиям этих пяти дней. Я знаю о Красном Парике далеко не все и думаю, что никогда большего не узнаю. Но, если доверяешь кому-либо, я имею в виду надеешься на кого-либо, и если этот кто-либо тебе не безразличен, все же будешь стараться быть неподалеку от этого человека, чтобы убедиться — прав он был или нет, несмотря на размолвку. Она, однако, могла поступить иначе, и я уверен, что теперь, в этот момент, может уже и раскаивается.
Не думаю, что еще когда-нибудь увижу ее.
Вскоре после чистки в рядах Рэдпола Хасан покинул свою гору Зинджар и некоторое время был в Порт-о-Пренсе. Затем он приобрел большое судно и однажды утром ушел на нем в море, не попрощавшись и ничего не сказав о цели своей поездки. Полагали, что он где-то нашел себе новую работу. Через несколько дней после этого пронесся слух из Тринидада, что его выбросило на берег Бразилии и он нашел смерть от рук кровожадных дикарей, обитавших в тех местах. Я попытался, было, проверить это, но у меня так ничего и не получилось.
Тем не менее через два месяца Рикардо Бонавентура, председатель Союза против разрядки и прогресса одной из фракций, отколовшихся от Рэдпола (партия радикальной политики), умер от апоплексического удара прямо на заседании одной из секций своей партии. Ходили слухи, будто бы его отравили. На следующий день после отравления председателя исчез один из его боевиков вместе с содержимым партийного сейфа. Говорят, что это был крупный желтоглазый мужчина с восточными чертами лица…