В тишине послышались грузные шаги. Из-под камней вспорхнула испуганная птица. Между деревьями промелькнула фигура американца. С нетерпеливым ворчанием он перелезал через камни, направляясь к нашему путешественнику, но тот, закончив осмотр, по другой тропинке вышел на шоссе к своему автомобилю.
- Постойте, - раздался крик из лесной чащи, - куда вы мчитесь? Я из-за вас изорвал свой лучший пиджак. Проклятые лианы!
Задыхаясь, обмахиваясь шляпой, незнакомец с трудом добрался до автомобиля и отрывисто, от бега или волнения, промолвил:
- Стойте! Обождите одну секунду! Скажите… Вы иностранец?
- Нетрудно угадать, - с улыбкой ответил путешественник, указывая на свой зимний костюм. - Что вам угодно?
- Скорей, скорей отвечайте!.. Вы русский?
- Да… Я из СССР.
- Русский моряк!.. О-о, так всмотритесь же в меня. Не узнаете? Прощаю, прощаю, - радостно замахал руками американец. - Обнимите же меня, черт вас возьми, дорогой мой!
- Очевидно, это ошибка… - попробовал протестовать путешественник, но незнакомец схватил его руки и ликующе топнул ногой.
- Нет, нет, не возражайте и скорей обнимите меня. Вы русский штурман Головин с погибшего советского парохода!
- Откуда вам это известно? - поразился тот. - Готов поклясться, что вижу вас в первый раз в жизни.
- Не смейте! - в восторге захохотал незнакомец. - О, как я рад видеть вас таким крепышом!
- Рад познакомиться…
- Какое там к дьяволу знакомство! Неужели вы не догадываетесь, кто я!
- Нет, - искренне признался Головин. Он в самом деле впервые видел этого человека.
- В таком случае вы через секунду раскаетесь.
Пораженный штурман продолжал недоумевать.
Удивительная встреча породила в нем беспокойство. Но не случись этой встречи на Панамском шоссе, вряд ли нам пришлось бы продолжать историю, которая, как в этом убедится читатель, полна поразительных приключений.
Глава двенадцатая.
СЧАСТЬЕ ФРЕДА ИРВИНГА
ИЗ ЗАПИСЕЙ ШТУРМАНА ГОЛОВИНА
«- Неужели вам не рассказывали, кто вас спас, - спросил американец, - и не назвали имени?..
- Пароход «Президент». Штурман Ирвинг…
- Стоп. Достаточно. Штурман Фред Ирвинг - это я!
И через минуту мы, как старые друзья, хлопали друг друга по спине. Вечером, когда мы возвращались в Панаму, всю дорогу Ирвинг твердил:
- Мистер Головин, вы принесли мне счастье!
- Помилуйте, - протестовал я, - скорее я вам обязан…
- Молчите! - с горячностью отвечал американец. - Вы принесли мне счастье.
И я услышал следующий рассказ о «счастье» Фреда Ирвинга.
- Штурман, молчать, - шутя скомандовал он, начиная рассказывать. - Перед вами капитан. Капитан «Юпитера», грузового парохода в семнадцать тысяч тонн водоизмещением. Да, да, вы принесли мне счастье. В тот день, когда «Президент» выгрузил вас в Гонолулу и без признаков жизни сдал в морской госпиталь, я, как драгоценный амулет, спрятал в каюте снятый с вас спасательный пояс. Надо мною смеялись, называли суеверным. Но про себя я думал: чем такой пояс хуже веревки повешенного? И что же? Я оказался прав. Не позже чем через месяц ваш пояс принес мне счастье. Молчать! Не возражать! Говорит капитан. Газеты Сан-Франциско напечатали мои радиограммы о сенсационной находке в океане, поместили мой портрет, и… газету прочел друг моего покойного отца мистер Голдинг. Он меня помнил ребенком, ему шестьдесят восемь лет, и он стоит двенадцать миллионов долларов. Мистер Голдинг - директор акционерного общества пароходной компании «Новая Англия». Мог ли я знать, что человек, который держал меня на коленях, сейчас - один из властителей судеб бедных моряков?! Мистер Голдинг прочел про меня, узнал, где я нахожусь, и по возвращении в Сан-Франциско вызвал меня к себе. Шесть лет я бесцельно хранил истершийся капитанский диплом. Мистер Голдинг сказал одно слово, и меня назначили капитаном «Юпитера». Отныне, покуда мистер Голдинг жив, я могу не заботиться о своей судьбе.
Так без умолку всю дорогу болтал добродушный американец. По приезде в Панаму я на ночь снял номер в отеле «Ричмонд». Ирвинг сообщил мне, что его пароход стоит в Панаме и завтра вечером отбывает в Сан-Франциско. Какая удача! Не задумываясь, я принял предложение Ирвинга плыть с ним на его «Юпитере». Мы протелефонировали в Колон, чтобы к утру мне доставили чемодан с «Гайаваты».
На следующий день, в девятом часу утра, я брился, когда в дверь номера постучался коридорный бой.
- В вестибюле, - сообщил он, - вас ожидает господин… Он просит принять его. Что ответить?
Думая, что это Ирвинг, я попросил немедленно провести его в номер. Послышались шаги. Я обернулся. Но это был не Ирвинг!»
В комнату Головина вошел японец в белом костюме. С низким поклоном пришедший извинился за ранний визит и предложил штурману, не стесняясь, продолжать свой туалет. Большим желтым шелковым платком гость вытер скуластое лицо, без приглашения сел за стол и бесцеремонно, с наглой пытливостью принялся разглядывать Головина. «Вероятно, местный комиссионер», - подумал штурман.
- Чем обязан? - извинившись в свою очередь и спеша закончить бритье, спросил моряк. - Чем могу служить?
- Не беспокойтесь, я задержу вас не более чем на пять минут, - предупредил гость. - Можете продолжать бритье. Я корреспондент Ассошиэйтед Пресс. Я хочу узнать у вас некоторые детали вашего чудесного спасения и счастливой встречи с мистером Ирвингом.
- Откуда вам это известно? - удивился Головин. - Я только вчера приехал в Панаму.
- О да, вы еще не читали газет. В сегодняшней «Америкен» напечатан превосходный рассказ Ирвинга о вашей замечательной встрече. Итак, начнем. - И, точно не замечая недоумения штурмана, корреспондент вынул блокнот. - Расскажите, в каком состоянии вас нашел «Президент», а главное, что произошло с вами в последние дни перед тем, как пароход подобрал вас в океане. Припомните мельчайшие подробности - это очень, очень интересно.
- Вряд ли, - сдержанно заявил Головин, - моя личность представляет интерес для прессы. Должен признаться, мне непонятен поступок Ирвинга. Правда, я мало знаком с американскими обычаями, но я сочту более уместным воздержаться от интервью.
- Напрасно, сэр. Вы должны считаться с нашими традициями. Поверьте, я не знаю человека в Америке, который бы отказался от рекламы.
- Тем более, - категорически возразил Головин, - что я не нахожу смысла…
- Помилуйте, что тут дурного? - с гримасой пожал плечами журналист. - Все уже опубликовано, и я прошу лишь подробностей последних дней перед спасением. Верно ли то, что вы после того на некоторое время лишились памяти?
- Да, это правда, - надеясь таким образом прекратить разговор, ответил Головин. - Но, как видите, меня вылечили…
- И память восстановилась? - встрепенувшись, ухватился за последнюю фразу корреспондент. - Вы все вспомнили?
- Память вернулась…
- Однако что же все-таки было с вами накануне спасения?
- Стоит ли повторять, что я отказываюсь давать интервью? Надеюсь, вы поймете, как тяжело…
Но журналист, пропустив мимо ушей намек штурмана, со странным и даже некоторым нервным беспокойством перебил:
- Какие все-таки воспоминания сохранились у вас в памяти?
- Повторяю, - возмущенно заявил Головин, - меня поражает ваша настойчивость…
- Но я тоже позволю себе упрекнуть вас в нелюбезности. О, мы, кажется, начинаем ссориться, - пробуя принять шутливый тон, улыбнулся корреспондент. - Продолжим же нашу беседу. Шлюпка попала в Тихий океан. Не встречали ли вы каких-либо островов? Может быть, вам встретился, к примеру… необитаемый остров? Право, нет ничего интересней приключений моряка с погибшего корабля.
- Как вам известно, - сохраняя выдержку, объявил Головин, - меня подобрал «Президент», и больше никаких подробностей я сообщить вам не могу.
- Не можете или не хотите?
- Я хочу поскорей выйти на воздух; кроме того, в городе у меня назначена встреча. Продолжая разговаривать с вами, я рискую опоздать.
- Еще одну секунду!
С этими словами журналист, раньше чем Головин мог ему воспрепятствовать, вынул из кармана миниатюрный фотоаппарат, щелкнул затвором и так же быстро удалился.
Раздосадованный штурман хотел было нагнать его, но в дверь опять постучали. Высокий американец с массивной тростью под мышкой появился в номере.
- Разрешите представиться, - протянул он визитную карточку. - Я - корреспондент телеграфного агентства Ассошиэйтед Пресс.
- Происходит какое-то недоразумение, - прочитав визитную карточку, поразился Головин. - Только что от меня вышел корреспондент Ассошиэйтед Пресс.
- Прискорбная ошибка, мистер Головин. В Панаме я единственный корреспондент нашего телеграфного агентства. Это был самозванец. Скажите по крайней мере - как выглядел обманувший вас авантюрист?
Узнав от Головина приметы и наружность незнакомца, журналист гневно поморщился:
- Могу вас заверить - на службе нашего агентства состоят одни лишь американцы. Но, может быть, вы сомневаетесь и в моей личности? Прошу вас, - и американец предъявил Головину удостоверение главной редакции агентства.
- Как угодно расценивайте мой отказ, - решительно сказал Головин, - но я не могу с вами беседовать.
- Не смею настаивать, - откланялся американец. - Мне нужно было всего десять строк…
НОЧЬЮ НА «ЮПИТЕРЕ»
(ИЗ ЗАПИСЕЙ ШТУРМАНА ГОЛОВИНА)
«В пять часов вечера я перебрался на «Юпитер», а в восемь пароход дал последний гудок, и мы вышли в Тихий океан.
В два часа ночи мы спустились в капитанскую каюту. Чувствуя в Ирвинге искреннего друга, я решил открыться ему и до рассвета рассказывал о «Крепости синего солнца».
Но, закончив рассказ, я раскаялся в поспешной откровенности. Ирвинг нахмурился, и непонятно было, какое впечатление произвел на него рассказ.
- Скажите честно, без обиняков, - потребовал я, - считаете ли вы действительностью то, что я рассказал вам, или принимаете это за фантазию? Я жду, капитан.
И мигом лицо Ирвинга преобразилось. О, мог ли я предполагать, что произойдет в результате нашей беседы и на что способен этот американец!..»
Глава тринадцатая.
ШТУРМАН ВИДИТ ЧЕРНУЮ СКАЛУ
- Хотите знать, что я думаю? - встрепенувшись, спросил американец. - Хорошо! Сейчас я изложу на этот счет свою точку зрения… Но… вероятно, вас прежде всего интересует, верю ли я вашему рассказу? Знайте же, - торжественно, как для клятвы, поднял руку Ирвинг, - я верю вам, как верю себе.
- Признаться, я сомневался, - обрадовался Головин, - и мне хотелось бы знать, что убедило вас в правдивости этой истории, которую я бы сам принял за…
Ирвинг, как бы грозя невидимому противнику, стукнул кулаком по столу.
- Япония мечтает завоевать Великий океан. Это всем известно. Глупый старый мир молчит, а наше правительство делает дружественные жесты, которые могут захлестнуть петлю на нашей же шее. Филиппины, Гавайя, Панама кишат шпионами. Сколько ни протестуют газеты, мы предоставляем агентам «Восходящего солнца» селиться у нас. А между тем точно установлено: пятьдесят молодцов из тысяч и тысяч проживающих у нас японцев, которые под видом мелких торговцев шелком, зубных врачей и парикмахеров ютятся на островах и в Панаме, в один прекрасный день могут совершить прогулку с саквояжами под мышкой, взорвать шлюзы, плотину и разрушить Панамский канал. Флот окажется отрезанным от Тихого океана, и ему придется тащиться лишние восемь тысяч миль вокруг берегов Южной Америки. Наглость японцев потрясающа! Готовясь к войне, они выпускают десятки бредовых книг, описывающих, как они разгромят США и завоюют Дальний Восток Советского Союза. Каково американцу читать подлую брошюру, которая восхваляется японской военщиной и в которой описано, как без объявления войны японцы топят флагманский корабль эскадры и взрывают Панамский канал! И в предисловии к этой книге официальное правительственное лицо, не кто иной, как адмирал, командующий соединенной эскадрой, пишет:
«Я был бы весьма доволен иметь этого писателя своим начальником штаба» [3].
Ирвинг на мгновение остановился. Потом уже более мирным тоном добавил:
- Штурман, вы не раскаетесь в том, что открылись капитану Ирвингу!
В САН-ФРАНЦИСКО
(ИЗ ЗАПИСЕЙ ШТУРМАНА ГОЛОВИНА)
«Он мне не объяснил своего плана, но я почувствовал, что Ирвинг способен на решительные действия, и я не ошибся.
Быстроходный «Юпитер» проплыл мимо Никарагуа, Гондураса и Мексиканских гор. На шестые сутки ночью пароход миновал огненное зарево Лос-Анжелоса, и на следующий вечер перед нами открылся знаменитый маяк в миллиард свечей, в сиянии которого потускнели звезды. На горизонте засияли переливчатые рекламы Сан-Франциско.
…Утром двенадцатого мая в Сан-Франциско я явился к капитану Дементьеву, принимавшему последний караван судов. Как оказалось, пароходы последней группы еще не были приняты комиссией.
- Не менее месяца вам придется отдыхать в Сан-Франциско, - сообщил мне Дементьев. - Располагайте вашим временем, у меня достаточно помощников. Советую нанять автомобиль и побывать в Калифорнии. Наши уже успели прокатиться в Лос-Анжелос и Голливуд. Изумительные дороги!
Но могли ли меня интересовать прогулки и небоскребы Фриско?!
Заранее условившись с Ирвингом о месте свидания, я лихорадочно ждал назначенного срока и в восемь часов вечера входил в отель «Золотые ворота». Нетрудно понять мое неудовольствие, когда я в номере, кроме Ирвинга, застал еще постороннего человека».
В гостиной жужжали электрические веера. В углу за миниатюрным золоченым столиком сидел тучный седой мужчина с неестественно выпуклыми глазами, лишенными какого бы то ни было выражения. Он словно дремал и, не поднимая глаз, чуть поклонившись, протянул Головину тяжелую руку,
- Знакомьтесь, - сказал Ирвинг. - Мистер Голдинг, председатель акционерного общества «Новая Англия».
- Очень рад, - безразлично, еле пошевелил губами Голдинг, словно изнемогая от жары, хотя в номере было достаточно прохладно. - Капитан Фред Ирвинг, - тем же равнодушным, скучающим топом промолвил он, - поставил меня в известность обо всем случившемся с вами. Я верю капитану Ирвингу…
Тяжело вздохнув, Голдинг умолк. Тягостное впечатление произвел этот человек на Головина. Зачем Ирвингу понадобилось посвящать его в их дело? По всему было видно, что Голдинг ничего не способен понять, и Головину стало не по себе при мысли, что сейчас начнутся тягучие, бессмысленнейшие, бесцельные расспросы.
Моргая сонными веками, старик пробормотал еще несколько незначительных фраз и опять замолчал. Штурман, затаив досаду и выждав для приличия несколько минут, поднялся, чтобы уйти.
- Капитан Ирвинг извинит меня, - сказал он холодно, - но… мне совершенно непонятно, зачем капитану понадобилось беспокоить вас, мистер Голдинг, в то время как это дело касается исключительно меня одного.
- Ошибаетесь, - вяло промолвил Голдинг. - Если то, что вами рассказано, является истиной, разве одного вас касается существование тайной крепости, представляющей угрозу миру?
И Голдинг, слегка скосив рот, с лукавой улыбкой посмотрел на Ирвинга.
- Не правда ли, капитан, мы собрались сюда не для того, чтобы познакомиться и раскланяться? Я полагаю, что люди встречаются для дел, а всякое дело требует времени.
Ирвинг умоляющим жестом попросил Головина сесть. Глаза Голдинга закрылись, и голова опустилась еще ниже. Но вдруг старик встрепенулся, и взор его оживился.