– Разве мой утвердительный ответ что-то докажет?
– А все-таки почему такое нежелание сообщать факты?
– Боюсь предательства.
Данилов развел руками:
– Ну что тут скажешь! Петя, как тебе аргументация? Мы, значит, должны верить ему на честное слово…
– Есть разница, – неохотно признал я. – Мы рискуем лишь своими жизнями. А счетчик – судьбой всей Галактики.
Данилов осекся.
– Ага, утешительно… Всего лишь своими жизнями. Мелочь…
Счетчик молчал.
– Ладно… – Данилов покосился на деда, тот кивнул. – Мне предлагают вылет послезавтра. На Джел-17.
– Мы торгуем с Джелом? – заинтересовался дед.
– Эпизодически. Они хотят купить десять тонн произведений искусства.
– Они же слепые! – воскликнул я, вспомнив собственные рейсы на Хикси.
– Скульптуры. Джел покупают у нас бюсты с изображением людей. Россия перехватила заказ у американцев. У нас оказалось безумное количество бюстов… неактуальных ныне. Мраморных, гипсовых, бронзовых. Заказ срочный, трасса незнакомая. Предложили лететь мне. Боженко, это мой второй пилот, в отпуске. Хотели его отозвать, но я предложил взять пилотом тебя, Петя.
Значит, не случайно завел Александр тот разговор.
– Навигатором у меня Ринат Турусов. Хороший парень… не хочу его вмешивать.
– Я могу провести расчет любого джампа, – быстро сказал счетчик.
– Не сомневаюсь. Но как оставить Рината на Земле, а тебя и деда протащить на челнок?..
– Не только Карела и Андрея Валентиновича. – Молчавшая до сих пор Маша вступила в разговор. – Еще и меня.
– Это требование счетчика? – Данилов посмотрел на Карела.
– Моё, – сказал дед. – Маша пригодится.
– После нашего побега твою семью будут ждать серьезные неприятности, девочка. – На лице Данилова было все, что он думает об этой идее.
– У меня нет семьи. Я сирота, – отрезала Маша.
Я невольно вскинул на нее глаза. Надо же. И она росла без родителей… только не с дедом, одна. Выбраться из той колеи, что негласно уготована детдомовцам… окончить институт, а не вкалывать на ферме или ракетном заводе… молодец, Маша…
И опять что-то заныло в груди, тоненько и тревожно. Словно я отворачиваюсь, не желая видеть неприятной, злой, отвратительной правды.
– Ладно. Если вы настаиваете, Андрей Валентинович…
Дед кивнул.
– Я протащу вас на челнок, – решил Данилов. – Мы с Петей вас протащим.
Он глянул на часы.
– Семь. Через час Пете позвонят из Звездного. Пришлют машину. Так что готовь рапорт, парень.
Я кивнул.
– До обеда тебя помучат… потом прием у кого-то из совета директоров «Трансаэро» и в Роскосмосе… – рассуждал вслух Данилов. – Погладят по головке, похвалят. Закинут удочку – готов ли к новым полетам. Предложат место второго пилота на «Волхве».
У меня чаще забилось сердце. Быть пилотом на легендарном челноке Данилова – это сбывшаяся мечта!
– Ты согласишься… еще два часа на бюрократов… Вечером скорее всего тебе придется лететь в Хабаровск. Думаю, вместе полетим.
– Мы с Машей забронируем места на другой рейс, – вступил в разговор дед. – На космодром нас пропустят, полагаю? В гостевой сектор?
– Пропустят, – кивнул Данилов. – Начальник космодрома, генерал Киселев, очень неплохо относится к «постулатам Хрумова».
– Никогда не знаешь, как слово отзовется, – вздохнул дед. – Петя, ты давай приводи себя в порядок. Раз уж сейчас поедешь в Звездный.
Я поднялся из-за стола. Ухватил с блюда кусочек подсохшей лососины.
– Там будь серьезным и собранным! – сказал в спину Данилов. – Не подавай виду, что знаешь все заранее!
– Слушаюсь, товарищ командир корабля, – ответил я.
Нет, точно, мир сошел с ума. И мне придется спятить – отвечая требованиям моды.
И почему дед так уверен в моих особых качествах? – думал я, когда под вечер машина компании везла меня домой. Если уж хотел воспитать из меня будущего спасителя человечества – так я должен быть сообразительным и хитрым, как он сам. А не подчиняться покорно решениям.
Зря он на меня ставку делает… если делает, конечно. Зря.
Машина остановилась у ограды.
– Через три часа мы заедем, – сказал водитель. – Вы успеете собраться, Петр Данилович?
– Да, конечно. Спасибо.
Выбравшись из машины, я сразу же увидел Алешку. Мальчишка стоял у ворот своей дачи, слегка насупленный и недовольный.
– Привет! – Я помахал ему, и Алешка медленно двинулся через дорогу. Остановился, пропуская отъезжающую машину. Лишь подойдя, неохотно сказал:
– Здравствуйте…
– Меня караулишь?
– Вот еще…
– Пошли, камни тебя дожидаются.
И с чего дед решил, что дети ко мне тянутся? Скорее на шею садятся…
– Я днем звонил, – слегка оживившись, начал Алешка. – Ваш дедушка сказал, что вы уехали, вернетесь на минуту и снова уедете… надолго.
– Так и есть, – признал я. – Но пять минут у меня найдется.
Тирана в саду не было, и слава богу. Мне всегда казалось, что на ребенка пес не набросится, но проверять я не собирался. Впустив паренька в дом, я сказал:
– Сейчас, разувайся…
А сам торопливо заглянул в свою комнату. Рептилоида не было.
– Заходи, – роясь в «дипломате», сказал я. Алешка с некоторой робостью вошел. Оценивающе покосился на мой компьютер, с куда большим интересом – на двуручный меч, висевший над кроватью. Спросил:
– Инопланетный?
– Нет, почему. Эспадон, британский.
– Настоящий?
– Нет, копия, – признался я.
– А… – Алешка утратил к мечу интерес. – А настоящее оружие у вас… ух ты!
Эффект был хорош. Научились в последнее время в космопортах делать маленький бизнес на сувенирах. Пакет из прозрачного пластика был разделен на девять отделений, в каждом лежал разноцветный камешек. Еще в пакет был вложен солидного вида документ, гарантирующий, что данные камни и впрямь являются частью планеты Сириус-8, иначе – Хикси-43.
– Настоящие? – тихо выдохнул Алешка.
– Ну… видишь же, там сертификат есть, – уклончиво ответил я.
– Ха, сертификат… – презрительно сказал мальчик. У меня родились какие-то смутные подозрения в отношении бизнеса, которым занимается его отец. – Сертификат подделать – ерундовое дело.
– Я покупал эти камни на Сириусе, – уточнил я.
Видимо, мое честное слово его вполне удовлетворило.
Алешка кивнул, покачивая на ладони пакет.
– Спасибо, дядя Петя. У меня теперь такая коллекция…
– Рад за тебя. – Я вздохнул и сел на кровать. Прислушался – вроде бы сверху никто не спускался. Наверное, дед и рептилоид в курсе, что я вошел не один.
– Я побегу, – великодушно решил Алешка. – Вам же собираться надо… А куда теперь полетите?
– Не знаю.
– А…
– Привезу, – пообещал я. – Привезу тебе новый камень. Если там будут камни…
Алешка кивнул и, сжимая свой драгоценный пакет, двинулся к дверям. Но вдруг замялся:
– Дядя Петя, у вас неприятности?
– С чего ты взял?
– Ну… кажется.
Я вздохнул:
– Слушай, Алешка… тебе приходилось делать то, чего не хочется? Что кажется совсем неправильным?
Мальчик кивнул.
– Вот… мне сейчас приходится, – объяснил я.
– Вы же взрослый! – сказал Алешка с удивлением.
Я невольно рассмеялся:
– Это не помогает, поверь. Пошли, я тебя провожу до калитки.
Тирана в саду по-прежнему не было. И в доме ведь не слышно было… Я слегка насторожился, но вначале все-таки довел пацана до ограды, а лишь потом прошел по саду. Никого.
А в прихожей меня уже ждали. Маша и Карел. Рептилоид взгромоздился на перила и выглядел невозмутимым, как всегда. Девушка стояла с пистолетом-парализатором в руках. Самое смешное, что и это меня уже не удивляло.
– Что это за мальчик? – резко спросила Маша.
– Не «что», а «кто», – обходя ее, сказал я. – Сосед. Я ему сувениры порой привожу.
Маша схватила меня за руку. Прошипела:
– Да ты что, спятил, Петр? Нашел время в игрушки играть! Если бы он увидел Карела?
– То ты бы пальнула в него? – закончил я. Маша замолчала. – А потом счетчик почистил бы ребенку память?
– Не твое дело! – Девушка по-прежнему держала меня. И направила пистолет в мою сторону. – Ты рисковал всем! Андрей Валентинович…
Во мне что-то дрогнуло и сломалось. Я перехватил ее кисть, вывернул, заставляя выпустить пистолет. Карел начал пятиться вверх по перилам – молча, не отрывая от нас взгляда.
Несколько секунд Маша пыталась бороться, потом сдалась.
– Это мое дело, – сжимая ее кисти, сказал я. – Это мой дом. Мальчик – мой друг. Андрей Валентинович – мой дед.
– Ты мешаешь… – сказала Маша. Сдавленно, словно я ее за горло держал, а не за руки. – Портишь все…
– Хочешь, испорчу все окончательно? – Я улыбнулся. – Потребую, чтобы ты осталась на Земле?
Ее руки обмякли.
– Извини. – Слишком уж быстро Маша это сказала. – Я испугалась за успех…
Я отпустил ее и пошел на второй этаж. Карел проводил меня мерцающими глазами. Маша стояла, растирая кисти.
Да что же происходит! Мой дом уже не мой дом? Играем в заговорщиков? Ей к психоаналитику надо отправиться, а не в космос!
Не знаю, слышал ли дед нашу перепалку, дверь у него была полуоткрыта. Наверное, да. Но он ничего не сказал.
Великий шовинист сидел прямо на полу и пролистывал фотоальбомы. Пухлые семейные альбомы, из тех, что наводят ужас на несчастных гостей. Дед маленький, дед в институте, дед на стажировке в Штатах, дед с бабушкой… давно ее нет в живых… Дед с моим папой. Папа в армии. Папа с мамой… и мной в проекте… Я, голышом на пеленках…
Чего он взялся за старые фотографии?
При моем появлении дед резко захлопнул альбом.
– Все прошло нормально?
– Да. Я в экипаже «Волхва», послезавтра старт… Ты не видел собаку?
– Видел. Маша отвезла Тирана в питомник.
– Что? – завопил я.
– Маша. Отвезла. Пса. В питомник.
Дед с кряхтеньем поднялся.
– Петя, дом будет пустым. Через сутки его опечатают и начнут рыться в документах. Я не хочу, чтобы пес получил пулю, защищая наше барахло. Маша оплатила его проживание в питомнике в течение двух лет. Мы заберем его, вернувшись. Надеюсь.
Как всегда, дед был прав. Но…
– Почему ты не сказал мне? Я бы с ним попрощался!
– Петя, нельзя оставлять кусочек души за спиной. Не нужны лишние прощания.
– Они не лишние… – У меня защипало в глазах. Ну да. Не оставляй ничего позади… Все равно останутся – Земля, Россия, дом… хитрый паренек Алешка, для которого я лишь источник сувениров. Я еще никогда не уходил, так четко зная, что могу не вернуться. Даже перед первым, тренировочным полетом в космос не дрейфил, как сейчас…
– Петр, собаке будет там хорошо. Неужели ты думаешь, я не переживаю?
Я через силу кивнул.
– Дом будут обыскивать, – продолжил дед. – Я уже сжег все свои бумажные документы и стер информацию на машине. Почисти свой компьютер тоже… если там есть что-то личное. Отформатируй диски, и лучше – несколько раз.
Его ноутбук и впрямь был включен, но экран оставался темным, лишь с парой строчек БИОСа. А в камине – очень много легкого белесого пепла.
– Хорошо, дед.
– И возьми эти альбомы, – вздохнул дед. – Вынеси в сад. Сожги. В комнате не хочу, слишком много вони.
Он что, серьезно?
– Не хочу, чтобы чужие руки лапали наши лица, – сказал дед. – Ты уж прости старика. Пленки где-то есть, потом распечатаем все заново… если вернемся.
– Дед…
– Петя, прошу тебя.
Я колебался.
– Или мне самому тащить их в сад? – тонко закричал дед. – А? Самому?
…С грудой альбомов я вышел из дома. Маши внизу уже не было, и рептилоида тоже. Я оттащил альбомы в дальний угол сада, где в детстве жег костры и строил каждое лето шалаш. Бросил их на жухлую траву.
Что-то чудовищное в этом было, противоестественное. Человеку не стоило придумывать фотографии – зная, что порой их приходится жечь. С распахнувшихся страниц на меня смотрели лица – деда, родителей, меня самого, знакомых и незнакомых людей… Вот дед, еще не старый, на каком-то конгрессе. А вот… надо же… с Даниловым! Совсем молодым, но каким-то сжавшимся, неловким, отводящим от объектива взгляд. Не любил я смотреть старые снимки – а зря.
Я достал из кармана спички, которые торжественно вручил мне дед, и тут взгляд упал на фотокарточку родителей. Со мной на руках. Уменьшенная копия той самой фотографии, что висит у деда в кабинете.
Нет уж!
Нагнувшись, я надорвал пластиковый лист и вытащил фотографию. Она полетит со мной. Огню и так хватит пищи.
Под фотографией оказался сложенный вчетверо, пожелтевший от времени лист. Я вытащил и его, осторожно развернул – и сердце сжалось.
Это была вырезка из газеты. Статья под названием «Президент соболезнует»… с борта «Боинга». На черно-белой фотографии было какое-то железное месиво в овальной воронке, окруженной поломанными деревьями.
Правильно дед сделал, что не показывал мне этой газеты. Я отвел взгляд. Сглотнул пересохшим горлом тоскливый комок из боли и вины. Сложил листок и вместе с фотографией спрятал в карман.
Горели альбомы плохо. Конечно, сплошной пластик. Пришлось сходить в гараж и плеснуть на альбомы бензином. Я посидел у огня, грея озябшие руки, но дым был слишком едким.
Память – она всегда плохо горит.
Долго ли собираться, когда уходишь навсегда?
Чистое белье, пара рубашек… в полет все равно уходить в форме. Компакт-диск со всякой ерундой – юношескими стихами, начатым и заброшенным навсегда романом, какими-то письмами, записями любимых игр. Пара дисков с музыкой. Жаль будет, если при обысках «потеряют» мою коллекцию. Впрочем, там в основном классика, а не попса, может, и уцелеет…
Все уместилось в «дипломате», как обычно. Когда уходишь на день и когда уходишь навсегда – имущество теряет смысл. Это не поездка на курорт.
Я поднялся наверх и попрощался с дедом. Если все будет нормально, то завтра мы увидимся. Дед продолжал рыться в своем хламе. Я хотел было сказать, что нашел вырезку, потом передумал. Ему тоже тяжело вспоминать.
Внизу меня ждала Маша, и на этот раз – без пистолета.
– Хотела извиниться, – начала она.
Я стоял по-дурацки, на ступеньках, нависая над ней. Но обходить девушку было бы не тактичнее.
– Да ерунда, – пожал я плечами. – Ты извини. Я вспылил.
– Просто я очень переживаю за успех операции, – сказала Маша. – Обидно, если все сорвется из-за ерунды… извини, в общем.
– Ты очень хорошо относишься к деду. Маша, вы давно знакомы?
Она замялась.
– В какой-то мере. Я обучалась под эгидой Фонда Хрумова. Так что твой дед платил за мое обучение… за все, в общем, платил. Но дело совсем не в этом!
– Понимаю. – Я коснулся ее плеча. Почему-то мне казалось, что такой товарищеский жест ей понравится. – Все нормально. Встретимся в Свободном.
Маша кивнула.
– Береги деда, – попросил я и вышел из дома.
Автомобиля еще не было, но возвращаться не хотелось.
Хотя бы потому, что нам с Машей больше нечего друг другу сказать. Пока – нечего. Я прошел по саду, непроизвольно высматривая Тирана, вышел за ворота.
Почему у меня нет какой-нибудь дурной привычки? Коротать время, покуривая сигарету или попивая пиво из банки, было бы куда веселее.
Я ждал машину минут десять. А потом, когда вдали послышался шум мотора, увидел бегущую ко мне фигурку.
– Дядя Петя!
Алешка остановился рядом со мной, переводя дыхание. Похоже, он спешил изо всех сил.
– Что случилось? – Я невольно встревожился.
– Да не, ничего… опоздать боялся. Это за вами?
Я глянул на подъезжающую машину.
– Да.
– Я… подарок вам принес.
Мальчик как-то неловко полез в карман и, отводя глаза, протянул мне продолговатый сверток.
– Вот… ну, я побегу.
– Подожди, – попросил я. Разорвал бумагу. Алешка мялся.
Нож.
Ничего себе!
Не китайская подделка. Слишком хорошая сталь и слишком потертая рукоять. Десантный нож российской армии. В свободную продажу не поступает.