Имя казалось мне знакомым. Слово «Регрессор» цеплялось к нему, как синоним. Гатр Хамецци был Наставником и основоположником теории Регрессорства…
Я пролистнул и начал читать.
Вначале, как и обещал Таг, шла история человечества. Я быстро пробежал Каменную, Костяную и Крепостную. Задержался лишь на истории создания напалма – это было очень увлекательно и неожиданно. Настоящий прорыв человеческой мысли. А вот о Наставнике и алхимике Риге Гаттерне, Риге-вонючем, и открытии им плесневых лекарств история почти ничего не сохранила. Приводились лишь две версии – одна, что он занялся лекарством, чтобы спасти от чумы своих подопечных, а другая – что он хотел вылечить своего старого Наставника. В те времена по континенту прокатились волны эпидемий, это было страшное и мрачное время. Наставники как могли ограничивали размеры бедствия, внедряли в общество нормы гигиены, но без чудесной плесени Рига-вонючего мир мог надолго остановиться в развитии, города-крепости превратились бы в уединенные, боящиеся чужаков поселения…
В общем-то история не была главным в тексте. Постоянно шли ссылки на какие-то «общеизвестные» постулаты Регрессорства и отступления на тему «Что было бы?..».
Интересная, конечно, игра. Представлять, как пошло бы развитие общества, изменись что-то в окружающем мире, задержись какое-то открытие на десяток-другой лет…
Вот, например, почему мореплавание не развилось раньше? Ведь еще в Каменную эру первобытные люди строили челноки и плоты, умели использовать энергию ветра, улавливая ее парусами из звериных шкур?
«Главным фактором, так долго удерживавшим нас на Круглом континенте, было небо. Гироскопические устройства ориентации, сверхчувствительные датчики, улавливающие магнитное поле Родины, – всё это достижения достаточно развитой технологии. Первые шаги в мореплавании стали возможны не после создания могучих электропаровых кораблей. Еще столетие, до начала Морской эры, они курсировали лишь вокруг истыканного маяками побережья. Главным стала возможность ориентироваться в море, звездные карты, позволяющие держать курс. Но как долог был путь к ним! Взгляните на ночное небо…»
Я оторвался от книги и последовал совету. Небо как небо. Немножко облаков. Звезды…
«Взгляните на ночное небо, на ослепительное сияние миллионов звезд. И попробуйте представить, что Матушка находится не в центре Галактики, а где-либо в дальнем, более разреженном звездном рукаве. Мысленно уберите звезды, оставив одну из ста. Вас испугала тьма? Да, это негативное и лежащее на поверхности следствие. Сельский труд в страду был бы невозможен без искусственного ночного освещения. Развитие философии пошло бы иным путем, представление о множественности обитаемых миров возникло бы, вероятно, позднее… Но во всем есть и положительная сторона. В таких условиях упростились бы построение звездных карт, ориентация по звездам. Мореплавание возникло бы значительно раньше. Мы достигли бы соседних материков в условиях, когда наше научное превосходство над Потерянными Друзьями еще не стало бы подавляющим. Но не спешите сожалеть о случившемся. Ведь еще не возник институт Регрессорства, и мы оказались бы обречены на затяжной конфликт…»
Да. Кажется, раньше над Родиной было другое небо!
На следующей странице были две фотографии. Я вздрогнул, глядя на первую. Потерянные Друзья, Шерстистые, вопреки всему не выглядели здесь несчастными жертвами. Чуть ниже людей, но очень широкоплечие, коренастые, с длинными цепкими руками и оскаленными пастями – двое Шерстистых замерли напротив мужчины и женщины в угрожающей, атакующей позе. У одного Шерстистого в руках был металлический предмет, от которого шел легкий дымок. Мужчина зажимал ладонью кровавую рану в плече…
Вторая фотография, вероятно, демонстрировала возможный счастливый итог, когда Шерстистые и люди все-таки стали Друзьями. Все четверо улыбались, стоя в обнимку.
Но что-то не верилось в такой исход…
Я перескочил через историю Лане-поздно-раскаявшегося, про создание штамма чумы, избирательно поражающего Шерстистых. У меня не было ни симпатии к этим здоровенным мохнатым тварям, ни сочувствия к Лане, который вначале был любимцем всего человечества, а кончил жизнь презираемым, отверженным скитальцем, тщетно ищущим в горах Квадратного материка кого-нибудь из Шерстистых, случайно избежавшего истребления…
Эра Объединения. Силы человечества уже велики, Наставничество преобразило общественные отношения, позор Большой Ошибки побудил Хамецци разработать теорию Регрессорства и Прогрессорства. Началось преобразование материков, осушение болот и выравнивание гор, выправление береговой линии, поворот рек в засушливые районы…
Я снова пролистал.
Героические полеты в космос, первые удачи и катастрофы… Создание Спутника Родины, той маленькой орбитальной платформы, на которой строились межпланетные корабли. Экспедиции к Внутренней и Внешней планетам, где, по данным астрономов, могла быть жизнь. А вот и собственно Регрессорство…
«Любой разум, осознавший себя и распространяющийся в пространстве, неизбежно приходит к пониманию ценностей истиной Дружбы, если воспользоваться устаревшим поэтическим термином братства. Но как долог может быть путь к пониманию подлинных ценностей! Вехи страшных преступлений могут усеять дорогу! Человечество поняло это очень быстро – трагедия Большой Ошибки научила нас Дружбе. Но две разумные расы, сосуществующие на одной планете, – это скорее исключение. Подобно тому, как рождение близнецов – редкость в физиологии разумных рас, так и две цивилизации нечасто развиваются в одном мире. Еще на этапах предразума выделяется доминирующая эволюционная ветвь, занимает экологическую нишу, отведенную природой для разумных существ, а развитие других жизненных форм тормозится. В чем же выход? Позволить нашим будущим-друзьям по Вселенной идти путем проб и ошибок? Или все же помочь им подняться к вершинам цивилизации, к миру и Дружбе?
Разумеется, второе!
Основное препятствие состоит в том, что любой разум крайне негативно относится к вмешательству извне. Инстинкты самосохранения присущи цивилизации в не меньшей мере, чем отдельному индивидууму. Встречая расу, только осознавшую себя, неразвитую технически, мы можем оказывать на нее положительное воздействие, приобщать к идеям Дружбы. Это – работа прогрессоров. Труд тяжелый, долгий, но достаточно отработанный и поддающийся прогнозированию. Не каждый прогрессор может стать Наставником, но каждый Наставник способен быть прогрессором…
Но если раса уже развита технологически, но не развита духовно?
Если наша помощь будет сочтена вмешательством и агрессией?
Для этого и существует концепция Регрессорства, которая выполняет первый и самый тяжелый этап на пути к Дружбе. Регрессия цивилизаций сводит их технический и прежде всего военный потенциал к нулю, по возможности сохраняя культурные и нравственные достижения будущих-друзей. Общество, стоящее на ступени развития, аналогичной Каменной или Костяной эрам у людей, принимает помощь и идею Дружбы радостно и с благодарностью.
Основными известными всем постулатами Регрессорства являются:
Первое: Принцип Благих Намерений.
Второе: Принцип Меньшего Зла.
Третье: Принцип Обратимости Правды, из которого следует аксиома Отсутствия Лжи.
Четвертое: Принцип Моральной Гибкости.
В дальнейшем мы рассмотрим шесть дополнительных постулатов Регрессорства, включающих такие, на первый взгляд, не бесспорные, как Ответственность Культуры и Свобода Второстепенного. Но начнем мы именно с основных постулатов…»
Я отложил книгу.
Что-то не по себе стало!
Не в том беда, что понятные и бесспорные истины вызывают неприязнь. Самое странное, что неприязнь эта – какая-то личная, словно бы оскорбляющая меня самого!
Трудно мне будет. Очень трудно.
Я встал и пошел в санитарный блок. Он оказался неожиданно большим, с сияющей белизной треугольной ванной, раковиной, полной дезинфицирующего геля, и, разумеется, унитазом. На стене, покрытой темной, слегка зеркальной пленкой, была наклеена яркая картинка: маленький мальчик, тщательно моющий руки, и надпись: «Надо, надо умываться по утрам и вечерам!»
Гигиена – это очень важно. Понимаю.
Я вспомнил свой дурацкий порыв, заставивший меня взять Тага за руку.
Кажется, это не принято!
Откуда же у меня возникла мысль о допустимости такого жеста?
Надо выспаться. Надо отдохнуть, и завтра мир покажется мне понятнее и привычнее. Так будет происходить с каждым днем, я усвою мораль и нормы Родины, я стану своим, вновь займусь Регрессорством, Родина отыщет Алари и сведет их агрессивный потенциал к нулю. Когда-нибудь они станут нашими Друзьями.
Интересно, а те похожие на нас существа – они тоже нуждаются в работе регрессоров? Или им хватит ума принять помощь добровольно?
Я вымыл руки, потом, поколебавшись, решил начать правильную жизнь с первого же вечера и стал разбираться в механизмах душа. Через несколько минут, дважды окатив себя водой, вначале ледяной, а потом кипятком, я справился и с этим.
Разделся, как будто в этом еще оставалась необходимость, забрался в ванну и тщательно вымылся.
А вот аккуратно складывать мокрую одежду было глупо. Я раскидал ее на полках, так, чтобы просохла к утру, забрался под одеяло и уснул. Устал я так сильно, что даже крошечные размеры подушки мне не помешали.
Мне снился сон, типичнейший сон-который-нуждается-в-обсуждении-с-Наставником. Нехороший сон.
В меня влезла какая-то амебоподобная жидкая тварь, растеклась по телу, пустила щупальца в сердце и печень, затуманила своим ядом мозг… Я валялся на неровной металлической плите, вокруг стояли кошмарные существа, а среди них человек, старик – мой Наставник, хоть он и не был похож на Пера…
А я терпел, терпел все, что со мной творили, потому что так было надо, и умом я понимал: вся моя жизнь, моя боль – это лишь пыль на ветру судьбы, мелочь, не заслуживающая внимания…
– Ник! Никки…
Тварь ползала во мне, она собиралась изучить каждую клеточку тела, каждый нерв и каждый мускул, это не всегда было больно, но всегда – противно…
– Никки!
Я застонал и проснулся.
Катти сидела рядом на кровати, тревожно вглядывалась в мое лицо.
– Ты плакал, – сказала она. – Плакал во сне, Никки…
Я сглотнул, в горле было сухо, сердце безумно стучало в груди.
– Никки…
– Ты… что ты здесь делаешь?
Конечно же, ничего умнее я придумать не смог!
Катти вздрогнула, как от удара. Начала вставать.
– Подожди. – Я непроизвольно схватил ее за руку. – Прости. Спасибо, мне было плохо. Ты помогла. Я только удивился, как ты вошла.
– Твой замок меня знает. – Она с легким удивлением посмотрела на мою ладонь. – Никки, мы же были… друзьями… Радостного утра тебе, Ник!
Она была очень симпатичная. Только эта стрижка под щетинку… ну не нравилась она мне, и все тут! Зато очень добрые глаза, красивое лицо, полуобнаженное тело. Теперь она была в короткой юбке, а лента, которую женщины носят вместо рубашек, быта совсем узенькой и полупрозрачной.
Нет, я и впрямь ее любил.
И готов был любить прямо сейчас и здесь.
…Что-то заклинило у меня в голове, в тщетных попытках понять собственные желания я попал в какой-то логический тупик.
Да что же такое, слов не хватает!
Впервые моя «резервная память» отказалась пояснить, чего же, собственно говоря, мне хочется!
– Катти… – беспомощно прошептал я. – Я… я люблю тебя.
Она мгновенно расслабилась и даже улыбнулась.
– Я тоже тебя люблю, Никки. Все хорошо. Ты уже поправляешься.
Осторожно забрав руку из ладони, Катти коснулась моею лба.
Я сразу вспомнил ту, чужую, женщину и ее робкую ласку…
– Температура нормальная, – сказала Катти.
Лучше бы она молчала!
– Вставай, лежебока! – весело продолжила Катти. – Тебе разрешено валяться в постели, но не злоупотребляй!
Она встала и сдернула с меня одеяло.
Так быстро, что я не успел его удержать.
Ну не было у меня вчера сил искать чистое белье!
– Мойся и одевайся, – совершенно спокойно сказала Катти. – Ты вчера не положил одежду в блок очистки, я сама прибрала. Вставай!
Я сел на кровати, это оказалось неожиданно неудобно, словно у нее подпилили ножки и она оказалась ниже, чем я привык. Задумчиво глянул на Катти.
Ее не смущала моя нагота, как ту, чужую, женщину. Значит, это нормально?
А что тогда неправильно?
Почему я никак не решусь подняться?
– Прими холодный душ, – посоветовала Катти. – У тебя гормональный всплеск. Это ничего, это бывает после стрессов.
Во мне что-то сломалось. Уже без всякого стеснения я поднялся и пошел в ванную. Там, согласно рекомендации врача, пустил холодную воду и встал под нее. С крошечных дырочек в потолке лил настоящий дождь, я крутился под ним, поднимал руки, ловя холодные капли. Потом прислонился лбом к скользкой стене и замер.
– Я принесла твою одежду, – доброжелательно сказала Катти, входя. В ванной дверь не запиралась, или же я не смог найти механизм замка. – Ты себя нормально чувствуешь? Таг сказал, что вы приняли две фляги вина, у него легкое отравление…
– Абсолютно нормально, – сказал я, не поворачиваясь.
– У тебя более сильная степень биозащиты, – предположила Катти. – Твой организм легко устранил токсины.
– Катти, у меня какие-то психические нарушения, – сказал я. – Мне… я…
Она терпеливо ждала, пока я подыщу слова.
– Я чувствую дискомфорт, находясь рядом с тобой в обнаженном виде! – наконец-то сформулировал я.
– Это проявляется только со мной? – деловым тоном спросила Катти.
– Ну… наверное. Вчера, на обследовании, я тоже ощущал дискомфорт, когда ты смотрела на меня.
– Не беспокойся. Известное явление. Психическая регрессия. Порой возникает у детей в период созревания, иногда при сильных стрессах. Есть специальный термин – стеснительность. Обычно стеснительность направлена на противоположный пол.
– И что теперь? – глупо спросил я.
– Пройдет. Надо изменить возникший у тебя ложный образ поведения. Хочешь, сходим в баню? У нас еще есть время.
– Тебе решать, – согласился я.
– Тогда одевайся, зайдем к Тагу.
Может, это и регресс, но я расслабился, лишь когда Катти вышла.
Таг и впрямь чувствовал себя неважно.
– Алкогольсодержащие средства надо запретить, – бормотал он, бродя по комнате. Порядок у него был такой же, как у меня, зато вещей побольше. В основном за счет фотографий чудовищных монстров на стенах и каких-то неаппетитных субстанций в широких плоских сосудах. – Это отрава. Я подам предложение в Мировой Совет от имени всего института…
– Подожди денек, вдруг передумаешь, – засмеялась Катти. Она сидела в кресле, веселая и беззаботная. Может быть, и впрямь уверилась, что со мной все будет в порядке? Или старается развеселить меня?
– Подожду! Но не передумаю! – энергично заявил Таг. – Когда Никки отчитываться?
– Наставник договорился о встрече с Советом в шесть часов дня. Уйма времени. Я хочу сводить Никки в баню.
– А чего так? – удивился Таг.
– Токсины вывести. – Катти подмигнула мне, и я был рад этой деликатности. – Пойдешь?
– Пойду, – решил Таг. – Надо попросить машину…
– Я на колесах. Наставник прикрепил ко мне машину на пять суток, пока будет длиться первичная реабилитация Ника.
– Ага, ты теперь главная в этом процессе… Ган ничего не нашел?
– Абсолютно. Доклад корабля был полным и правильным. Он сидел до утра, ушел домой только в половине третьего. Дадим ему отоспаться?
– Дадим, – согласился Таг. Он перебрал стопку одежды и накинул поверх рубашки курточку, сплетенную из разноцветных шнуров. – Красиво?
– Очень, – одобрила Катти.
Машина была или та же, что вчера, или неотличимая от нее. Маршрут задала Катти, потом развернула переднее сиденье к нам, и мы принялись болтать. Ни о чем в общем-то.
Про расу будущих друзей, которую я нашел в космосе, и про то, как здорово и увлекательно будет заняться ими всерьез, помочь стать Друзьями. Тага, впрочем, это не сильно волновало. Вот раса, сходная с нами внешним обликом, – это да!