Архенбух Никто – лучший теневик. Приходится вглядываться, чтобы разглядеть его, а разглядев – надо постоянно напоминать себе, что вот он, стоит в двух шагах. Иначе мозг просто отсеивает это туманное пятно, отказываясь видеть в нем человека. Какой еще человек, где? Это просто обман зрения, здесь никого нет.
Вот Малдавия Пушистая – лучший биометаморф. Даже сейчас она с ног до головы покрыта мягким переливающимся мехом, а ее лицо больше похоже на кошачью морду. Многие подозревают в ней оборотня-леопарда – и очень может быть, что это правда. Однако спрашивать у самой Малдавии лучше не стоит – оборотничество в Серой Земле считается постыдным, добровольно в нем никто не сознается. О ее отце, покойном Бардене Звере, тоже ходили такие слухи – и он трижды дрался из-за этого на дуэли.
Вот троица лучших колдунов-боевиков – Кьмер Простой, Кьсар Могильщик и Кълар Гаситель. Отец и два сына, они всегда вместе – увидишь одного, где-то рядом и остальные. Все трое очень похожи – невысокие, коренастые, широкоплечие, с квадратными лицами и носами-картошками. Только и отличий, что у Късара и Кълара волосы пепельного оттенка, а у Къмера совершенно седые. Уровень силы у всех тоже примерно равный – отец превосходит сыновей, но лишь самую чуточку.
А вот Таскурита Кипяток, знаменитая красавица Серой Земли, разбившая столько сердец, сколько мужчин ее видели. Ей уже за сорок, но она тщательно следит за собой, использует биомагическую медицину, а потому выглядит от силы на двадцать пять. Однако красотой и роскошными формами Таскурита славна куда больше, нежели колдовскими способностями, так что серый плащ ей носить рано.
А это Хамбардуг Табун, прославленный телекинетик и доппель-мастер, распорядитель Великой Арены и почетный председатель колдовской турнирной лиги. Вот уже много лет он занимается организацией и проведением дуэлей и спортивных соревнований. Со своей работой справляется как нельзя лучше, но для Совета Двенадцати этого мало.
Дальше пошли малоизвестные колдуны. Йяанг Великан, Маргам Пресс, Кайкедрал Мусор, Ивасир Станок, Майто Смола и Сачира Бутерброд. Никто из них не прославился ничем особенным, никто не может всерьез претендовать на место в Совете Двенадцати. Может быть, лет через десять, но точно не сейчас.
Последними вышли личи. Лекайя Трупная Гниль и Болитриан Кладбище. Первая – кошмарная полуразложившаяся старуха с отпадающими кусками плоти, второй и вовсе голый скелет, облаченный в роскошные одежды. Немудрено – Лекайя прожила уже триста лет, Болитриану перевалило за четыреста. Маркаттабок Безмозглый, которому было всего сто пятьдесят, рядом с ними смотрелся мальчишкой.
Несмотря на то что Лекайя и Болитриан – очень сильные колдуны, их кандидатуры даже не рассматриваются. Согласно давней традиции, личи не могут состоять в Совете Двенадцати. Официально это правило нище не оформлено, но о нем знают все.
Вообще в истории Серой Земли насчитывается не гак уж много личей. Ведь личем может стать только очень сильный некромант, любой ценой жаждущий вечной жизни и не желающий попасть в Совет Двенадцати – а такие появляются не каждый день.
Всего у серых было семеро личей – но только Болитриан Кладбище и Лекайя Трупная Гниль «живы» по сей день. Маркаттабок Безмозглый три месяца назад был сожжен и развеян по ветру паладинами. Мексвифиль Мертвец тридцать лет назад был взорван в Каридоше. Денеклоп Мрачный пятьдесят лет назад был проглочен и переварен океаническим червем эйстов. Чадрадаксен Развалюха сто восемьдесят лет назад сгорел дотла на дуэли с пиромантом в красном плаще.
И еще есть старейший лич из всех, великий Стагирлус Костяной. Именно он семьсот лет назад придумал способ обрести эрзац-бессмертие в виде нежити. Формально Стагирлус жив по сей день, однако давно утратил человеческий облик и был лишен колдовского плаща.
Сейчас этот древний мертвец представляет собой верхнюю половину черепа – и ничего больше. Он не может двигаться и говорить, а в связи с этим сильно ограничен и в колдовстве. Совет Двенадцати в свое время долго обсуждал вопрос Стагирлуса и в конце концов решил, что позволить подобному «предмету» носить красный плащ будет просто анекдотичным.
Последние двадцать лет Стагирлус Костяной «живет» у одного из своих потомков – тот прикрепил предка к посоху и везде таскает с собой. Несмотря на отсутствие рук и речи, кое-что Стагирлус все еще может – по-прежнему с легкостью поднимает мертвецов, убивает взглядом, насылает на врагов безумие. Из него получился очень полезный артефакт.
После личей остался только Рорд Отец – единственный колдун, явившийся на заседание миражом. Нелюдимый старик, он наотрез отказался даже приехать в Иххарий, не говоря уж о том, чтобы надеть серый плащ. И очень жаль, поскольку Рорда некоторые считают сильнейшим красным плащом на данный момент – даже более сильным, чем Кебракия, Торай и Кодера. Однако точно это неизвестно, поскольку он уже много лет не покидает своего замка у подножия Темных гор, ни с кем не общается и никого не принимает.
Когда-то Рорд Отец был славен на всю страну, и многие прочили его в Совет Двенадцати. Но потом у него случилась трагедия. В один день Рорд лишился всей семьи – жены, троих сыновей и маленькой дочери. Никто не знает, как именно это произошло, но после того случая Рорд сломался. Он полностью замкнулся и подверг себя добровольному заточению в родовом поместье. Дважды с тех пор его вызывали на Совет Двенадцати – и оба раза он являлся миражом, говорил глухо и неохотно, не глядя в глаза другим колдунам. Рорд Отец полностью выгорел.
Все? – спросил Креол. – Это все?
Да, вроде бы все… – неуверенно произнес Тивилдорм, водя взглядом по залу. – Двадцать три… двадцать четыре… двадцать пять… двадцать пять?.. Но должно быть двадцать шесть! Где двадцать шестой?
Я двадцать шестой, – раздался тихий голос. – То есть двадцать шестая.
В круг вступила девочка-подросток в красном плаще. Ванесса недоверчиво посмотрела на нее – после встречи с Тораем Жизнью она готова была ждать чего угодно. Наверняка этой колдунье на самом деле девяносто лет, и она лишь из прихоти выглядит такой маленькой.
Однако нет – ничего подобного. Уже минуту спустя выяснилось, что ей и действительно пятнадцать лет.
Дайлариана Агония – настоящий феномен, вундеркинд от колдовства. Она поступила в Иххарийский гимнасий шести лет от роду, к девяти годам ухитрилась его закончить, а затем каждый год меняла плащи, пока не добралась до красного. Совершенно уникальный случай.
Внешность у Дайларианы тоже уникальная. Она совершенно не похожа на уроженку Серой Земли. Лунно-белая кожа, темно-оранжевые глаза-щелочки и багрово-красные волосы, выглядящие так, словно их вымазали свежей кровью. Нетрудно догадаться, что Дайлариана – полукровка, потомок одного из демонов Лэнга.
Надо сказать, колдуны-полукровки стали очень серьезной проблемой. Некоторые сразу же взбунтовались и даже вызвали несколько неприятных инцидентов – особенно тяжело пришлось с Торатсиро Кишечником. Другие, напротив, выказали демонстративную радость по поводу смены власти, но искреннюю или поддельную – сказать трудно.
Ясно только, что доверять полностью никому из них нельзя. Последние два месяца Кодера Ясновидящая занималась почти исключительно тем, что просеивала полукровок частым ситом, выясняя, кого можно оставить, а кого придется устранять. Некоторые дети демонов уже были отправлены с ее подачи в Промонцери Хилери – кошмарную тюрьму для особо опасных преступников.
Однако Дайлариана Агония была признана надежной. Насколько вообще колдун может быть надежным, конечно. Во всяком случае, в мятеже Торатсиро она не участвовала, хотя тот отчаянно пытался привлечь ее на свою сторону. Внук Тахема Тьмы буквально умолял Дайлариану поддержать его, защитить священный культ Древних – но красноволосая девочка даже не соизволила ответить.
В отличие от других полукровок, демонической крови в Дайлариане не половина, а… никто не знает, сколько именно. Она дочь Асмодеи Грозной, которая, в свою очередь, была дочерью Гелала, архидемона Лэнга. Но имя отца Дайларианы никому неизвестно – он с равным успехом может быть как человеком, так и демоном. Асмодея Грозная родила дочь втайне ото всех и лишь год спустя представила ее семье.
Дайлариана Агония в гробовой тишине подошла к Креолу, посмотрела ему в лицо и равнодушно спросила:
Так это ты убил мою мать?
Да, – криво усмехнулся маг. – Что-то хочешь сказать по этому поводу?
Нет.
Тебе что, все равно? – подозрительно прищурился Креол.
Все равно.
На скамейках зашептались красные плащи. Дайлариана в своем стиле – вечно холодная, как мраморная статуя, никогда не повышает голос, ко всему безразлична. Кажется, что она полностью лишена эмоций.
В отличие от остальных, Дайлариана стояла перед Советом дольше десяти минут. Креол сканировал ее ауру с таким тщанием, словно препарировал редчайшее животное. Смуглое лицо мага искажалось в раздраженных гримасах – он изо всех сил пытался понять, что же за существо перед ним, но у него никак не получалось.
Что ты умеешь? – наконец прямо спросил Креол.
Дайлариана безразлично пожала плечами. Лицо
мага начало чернеть – эта наглая мелочь несказанно его взбесила. Да и вообще его всегда раздражали дети.
Ребенок-колдун – что может быть отвратительнее? Разве что глисты, да и то сомнительно.
Так и не добившись ничего путного от Дайларианы, Креол приказал ей убираться с глаз долой. Все такая же равнодушная, девочка-колдунья уселась на скамейку между седенькой старушкой Сачирой и свиноподобной толстухой Майто.
Одиннадцать серых плащей принялись совещаться, решая, кого из присутствующих принять в свои ряды. Креол угрюмо хмурился, не в силах остановиться на ком-то одном. Ванесса тоже озадаченно кусала губу.
Судя по всему, сильнейшая из нынешних красных Плащей – Кебракия Мудрая. Но она наотрез отказывается. Чрезвычайно силен Торай Жизнь, но и ему это неинтересно. Себастиус Трансмутатор – несомненный гений, но с головой у него изрядные проблемы. Рорд отец в былые времена был великим колдуном, но сейчас он просто пустая оболочка. Способности Дайларианы Агонии потрясают, но ей всего пятнадцать лет и у нее крайне сомнительное происхождение.
Кто же остается? Остаются Верус Паук и Кодера Ясновидящая. Среди тех красных плащей, что хотят и могут надеть серый плащ, эти двое – самые лучшие.
Креол долго переводил взгляд с одного на другую и недовольно морщился. Честно говоря, в сравнении с теми же Клевентином, Асанте, Руорком и Муроком эти двое слабоваты. К тому же Верус уже очень стар, его лучшие времена позади.
Кодера… Кодера сравнительно молода и очень амбициозна… пожалуй, она действительно самый логичный кандидат… но Креолу почему-то очень не хотелось вводить ее в Совет. Не нравилось ему что-то в этой женщине. Очень уж она лебезила перед ним, очень уж заискивала, очень уж старательно изображала преданность – лицом, словами, жестами, даже аурой… но Креол подсознательно чувствовал фальшь.
И вообще он всегда с подозрением относился к Зрящим.
М-да… – процедил Креол, разглядывая субтильную колдунью. – Какие будут предложения?
Получается, у нас в Совете теперь пятеро серых, – задумчиво произнесла Ванесса. – Если взять еще одного, будет шестеро…
М-да?.. – пожевал губами Креол. – И кого же ты тогда предлагаешь?
Ванесса повела глазами, указывая на… Креол проследил за ее взглядом, и его губы растянулись в улыбке.
Чрево Тиамат, а это выход… – пробормотал он. – Эй, полотенце!
Ты это мне? – повернулся длик.
Тебе-тебе. Хочешь вступить в Совет Двенадцати?
В зале стало так тихо, что стало слышно, как бьются
сердца. Серые плащи воззрились на Креола удивленно, «красные» – ошеломленно, Кодера Ясновидящая – яростно.
Можно, – подумав пару секунд, согласился длик. – Но без прозвища. Я не испытываю потребности в именах и кличках. Я просто длик.
Тишина взорвалась бешеным шумом. Красные плащи повскакали с мест, протестуя, топая ногами, выкрикивая что-то нечленораздельное. Кодера Ясновидящая, напротив, упала на скамью, дрожа в приступе дурной злобы. Все ее мечты и надежды только что были растоптаны.
А вот серые плащи от души веселились. Шамшудцин хохотал и хлопал в ладоши, Хобокен размахивал над головой треуголкой, счастливый за товарища, Ванесса тихо посмеивалась в кулак, глядя на бешеное лицо Кодеры.
Тивилдорм Призрак неодобрительно покачал головой, однако возражений не высказал. Для соблюдения формальностей было проведено голосование – девять «за», один «против», один воздержался – и длик легко запрыгнул в свободное кресло.
Кстати, серый плащ я носить не буду, – сообщил он.
ГЛАВА 11
В двенадцатигранном зале Совета вновь воцарилась тишина. Красные плащи успокоились, крики и топот смолкли. Тивилдорм Призрак, взявший на себя роль спикера, поднялся со своего места и надтреснутым голосом провозгласил:
– Объявляю действующий состав Совета Двенадцати! Креол Разрушитель! Тивилдорм Призрак! Шамшудцин Черный! Ванесса Внезапная! Гвэйдеон Серебряный! Хобокен Железный! Клевентин Предатель! Лакласторос Зеленый! Асанте Шторм! Руорк Машинист! Мурок Вивисектор! И… и белый кииг. Без имени и без прозвища. Испортил всю церемонию.
Махнув призрачной рукой, Тивилдорм уселся на место. Да, он любил, когда все шло в строгом соответствии с церемониалом. Что здесь плохого?
К плечу Креола склонился костлявый колдун в синем плаще – Гвен Зануда, личный секретарь, перешедший по наследству от Бестельглосуда Хаоса. Кто-кто, а он был действительно предан новому начальству – ведь ему наконец позволили восстановить выбитый глаз! Снова глядя на мир в оба, Гвен чувствовал себя ужасно счастливым.
– Владыка Креол, если не возражаете, хотелось бы решить вопросик с календарем, – заискивающе попросил Гвен.
– С календарем? – переспросила со своего места Ванесса. – Что там с календарем?
– Сущий пустяк, – достал блокнотик Гвен. – Не могли бы вы сообщить мне даты вашего рождения, высокочтимые повелители?
– Зачем? – не понял Креол.
– Согласно обычаю, дни рождения членов Совета Двенадцати являются государственными праздниками.
– Класс! – мгновенно оживилась Ванесса. – У меня двадцать первого мая!
– Записал, благодарю, – черкнул пером Гвен. – Что насчет вас, повелитель Гвэйдеон?
– Я родился четырнадцатого эскаллора, – ответил паладин.
– О-о… а что за число это будет по нашему календарю?
– Эскаллор – шестой месяц каабарского года.
– А… я запишу четырнадцатое июня, – принял решение Гвен. – А вы, владыка Креол?
– Пиши двадцатое января.
– Благодарю за информацию. Повелитель Лакласторос?..
– Мм… – задумался карлик-мутант. – Полагаю, если пересчитать даты сообразно с в-вашим календарем, м-мой день рождения будет соответствовать двадцать в-восьмому января.
– Превосходно. Владыка Тивилдорм и повелители Шамшуддин, Хобокен и Клевентин снабдили меня нужными данными еще в прошлом месяце, а дни рождения повелителей Асанте, Руорка и Мурока и без того известны всей стране уже много лет… Значит, остался только повелитель… э-э…
– Просто длик, – дружелюбно сказал длик.
– Очень жаль, что ваше имя неизвестно… – посетовал Гвен. – Это вызовет определенные осложнения в некоторых…
– Мое имя останется при мне, сожалею, – развел лапками длик. – И дата моего рождения тоже.
– Вы что, и этого никому не говорите? – устало повернулась к нему Ванесса.
– Нет, просто не считаем нужным запоминать такую бесполезную информацию. Какая разница, в какой конкретно день ты родился? Я даже не уверен, сколько мне лет – двести семьдесят три или двести семьдесят четыре. Возможно, даже двести семьдесят пять, я не уверен. Количество прожитых лет не изменится от того, известно ли оно мне или неизвестно, – так какой же смысл их считать?
– Ну так, ради интереса…
– Мы не видим в этом ничего интересного.
– Что ж… – закрыл блокнотик Гвен. – Значит, теперь у страны будет только одиннадцать государственных праздников…
– А почему бы не добавить еще какой-нибудь? – предложила Ванесса. – Рождества у вас тут, конечно, пет, но почему бы не отмечать Новый год? У вас отмечают Новый год?