Что до другого патрульного, то он не захотел оставаться на орбите и вступать в единоборство с неприступной крепостью. На полной скорости корабль развернулся и дал деру.
Орудия дали ему секунд шесть форы, не больше. Потом огненная спираль энергии вылетела со Стархевена наперехват удирающему кораблю. И Мантелл оказался в космосе один. На свободе и в безопасности.
Он расслабился в кресле пилота и стал ждать, когда они займутся им.
Ждать долго не пришлось. Его корабль завершал очередной виток по орбите вокруг Стархевена, когда он заметил, что в сверкающем металлическом панцире, в пятидесяти тысячах футах под ним открылся люк.
На следующем витке навстречу ему из открывшегося люка вынырнул корабль. Он нагнал Мантелла на орбите, уравнял скорости и подошел вплотную. Да, это уже не крошечный корабль космического патруля, это гигантское чудовище размером с пассажирский лайнер, нагнавшее его с невообразимой легкостью. Джонни погасил экраны и позволил мета-магнитным захватам другого звездолета взять себя в плен. Его аккуратно втянули внутрь.
Люк корабля плавно закрылся. Коммуникатор щелкнул и ожил – низкий, густой голос сказал:
– Оставайтесь на своем месте и не вздумайте ничего предпринимать. Мы сами заберем вас из корабля. Откройте задний шлюз.
Джонни нажал клавишу управления, и крышка люка скользнула в сторону.
Снаружи была абсолютная темнота и тишина. Наконец, до него донесся слабый шипящий звук, который вдруг резко усилился, и воздух наполнился чем-то сладковатым.
«Газ», – подумал он. Охваченный внезапной паникой, он кинулся к клавише управления люком, но на какую-то долю секунды замешкался, и этого оказалось достаточно, чтобы газ завладел его мускулами и нервами.
Он покачнулся и упал. Наступила тьма, и больше ничего…
Мантелл очнулся, во рту ощущался неприятный привкус. Кто-то снял с него космический скафандр. Он находился в кабине другого звездолета в окружении четырех человек в штатском. Один из них держал бластер, нацеленный в грудь Мантелла. Он холодно сказал:
– Лучше не двигайся, Мантелл. Сейчас мы направляемся на Стархевен.
Каждую минуту мы можем войти под оболочку.
Мантелл потряс головой, стараясь избавиться от действия газа. Им овладел гнев.
– Что за дурацкая идея с этой гадостью? На кой черт вам оружие? И газ? Ничего себе, встречают у вас гостей!
– Нам нравятся порядки Стархевена, – ответил человек с оружием. – И мы стараемся придерживаться традиций. Каждый чужак, который сюда попадает, должен знать свое место и тихо ждать своей участи.
– К тому же нам известно, – добавил другой, – что космический патруль засылает на Стархевен своих шпионов самыми разными способами.
– Неужели ради этого космический патруль пожертвует двумя кораблями и четырьмя людьми! – огрызнулся Мантелл. – Что-то не верится. Я…
– А ты здесь никто, пока не пройдешь психопробу, – прервал Мантелла человек с бластером.
– Психопробу?
– Эту процедуру проходят все, кто впервые попал на Стархевен, обычная мера предосторожности.
Мантелл почувствовал, что бледнеет. Психопробы не проводят любители или рядовые психологи. Это сложная процедура, требующая многолетней практики.
– Как же вы… Разве вы способны проводить подобные исследования? Вы можете повредить человеческий мозг, и еще неизвестно, выудят ли ваши техники хоть каплю стоящей информации.
Один из присутствующих холодно усмехнулся:
– Не волнуйтесь, Мантелл. Психопробами у нас ведает Эрик Хармон. Ну что, полегчало на душе?
– Эрик Хармон? – Мантелл закрыл глаза, пытаясь все вспомнить об этом человеке. – Хармон? Здесь? Известный ученый, который открыл законы и технику психопробы? Который таинственно исчез из цивилизованного мира лет двадцать назад? Да, – угрюмо заметил Мантелл. – Лучше и быть не может.
Корабль совершил едва ощутимое приземление. Мягкое жужжание инерционного двигателя разом оборвалось, с боков гигантского корабля выскочили опоры стабилизаторов. Мантелл внутренне напрягся, на щеке задергался мускул: над ним в металлической оболочке Стархевена громко хлопнула крышка закрывающегося люка.
Человек с бластером попытался любезно улыбнуться и, прервав мертвую тишину, сказал:
– Милости просим на Стархевен, Мантелл. Первым делом мы нанесем визит нашему боссу, он знакомится со всеми новоприбывшими. Теперь смотри в оба.
3
Через пять минут после приземления звездолет Стархевена был уже обработан радиоактивным излучением. Мантелл стоял у гигантского корабля, посреди прекрасно оборудованного космопорта, освещенного так ярко, что казалось, будто находишься в солнечный день на какой-нибудь планете Галактики.
Над головой висело голубое небо, покрытое вполне правдоподобными пушистыми облаками. Ярко светило солнце. Скорее всего, оно было на искусственном дейтерии, хотя в какой-то момент ему показалось, что это горела настоящая звезда.
С трудом верилось, что Стархевен покрыт цельной металлической оболочкой. «Инженеры, создававшие этот мир, – подумал Мантелл, – отлично знали свое дело. И неважно, каким законам они подчинялись и каким целям служили».
– Вам нравится наша выдумка? – спросил Мантелла один из охранников.
Наверное, он лично участвовал в этом строительстве и гордился этим.
– Довольно убедительно. Если не знать про крышу над головой, так и не поверишь в нее.
– Еще узнаете, – ухмыльнулся второй охранник, – когда космический патруль решит до нас добраться. Правда, они не делают этого уже тридцать лет, с тех пор как Бен Зурдан создал Стархевен.
По полю, чуть покачиваясь, к ним катила маленькая каплеобразная машина. Она остановилась почти у самых ног Мантелла. Он и его свита забрались внутрь. Мантелл оглянулся назад и увидел, как портальный кран вытянул из трюма громадного стархевенского лайнера крошечный космический корабль, на котором его выловили в космосе.
Он облизнул губы. Мысль о предстоящей психопробе угнетала его, даже если ее будет проводить сам Эрик Хармон.
– В резиденцию Бена Зурдана!
Машина прокладывала себе путь на перегруженных транспортных магистралях деловой части города. Мантелл был поражен высоким уровнем механизации этой планеты – обители преступного мира. «Людей вроде меня», подумал он.
Мантелл вспомнил, что привело его на Стархевен, эту мертвую точку, планету-ренегат, последний оплот изгнанников из других миров Галактики, где к законам относятся с большим уважением. Нет, он не преступник – его вынудили пойти на кражу.
Но Джонни уже сам сомневался в своей невиновности: его давно исключили из уважаемых членов общества, и он почти поверил, что способен совершить преступление. Теперь у него будет уйма времени, чтобы окончательно свыкнуться с ролью преступника. Стархевен гарантировал таким людям безопасность, и еще никто из них не пожелал его покинуть. Это, наверное, было единственное место в Галактике, где человек свободно жил, не страшась завтрашнего дня.
Машина остановилась напротив громадного административного здания, которое возвышалось над всеми другими строениями в городе. Мантелл в сопровождении эскорта встал на эскалатор. Его попутчики держали оружие наготове.
– Вы соблюдаете этот этикет для каждого вновь прибывшего? – спросил Мантелл.
– Для каждого, без исключений.
Повинуясь сигналу фотореле, дверь плавно скользнула в сторону. Три человека ожидали Мантелла в кабинете, убранном словно для приема Президента Галактической Федерации.
Один из них – немолодой сухощавый человек в белом смокинге, с очень усталым лицом, буквально изрытым крошечными ямками. «Должно быть, это Эрик Хармон, отец психопробы», – подумал Мантелл. Справа от ученого стоял рослый, свирепого вида мужчина в театральной, из лилового синтетического шелка рубахе и ярко-желтых брюках, совершенно лысый. На вид ему было лет сорок или чуть больше. Весь облик говорил об огромной энергии и властолюбии этого человека. «А это, по-видимому, и есть сам Бен Зурдан, основатель Стархевена», – решил Мантелл.
А третьей была девушка с лиловыми, как рубаха на Зурдане, волосами и глазами цвета бело-голубых солнц, сияющими словно бриллианты. Она казалась лучшим украшением богато убранного кабинета.
– Вы Джонни Мантелл, не так ли? – спросил Зурдан. – Вы прибыли сюда в поисках убежища? – Его голос, как и следовало ожидать, был густым и басистым.
– Да, это так, – подтвердил Мантелл.
Зурдан повернулся к доктору Хармону, который стоял, раскачиваясь на своих слоновьих ногах. Он был похож на сморщенную черносливину.
– Эрик, я полагаю, ты возьмешь мистера Мантелла в лабораторию и проведешь обследование в полном объеме, – Зурдан в упор глянул на Мантелла и добавил: – Конечно, вы понимаете, мистер Мантелл, что эта вынужденная мера предосторожности – часть нашей повседневной работы.
«Мистер…» Бывший бродяга, к которому никто не обращался иначе, как «эй, ты!», целых семь лет! Мантелл коротко кивнул:
– Понимаю!
– Вот и отлично. Идите.
Мантелл проследовал за стариком Хармоном в сопровождении охранника.
Проходя мимо инкрустированного золотом косяка двери, он услышал низкий рокочущий бас, отвечавший на какое-то тихое замечание девушки:
– Да, наверное… Но с ним, скорее всего, все будет в порядке, вот увидишь.
– Надеюсь, мы его не прикончим, Бен, – сказала девушка громко. – Пожалуй, он мне нравится.
Дверь за ними захлопнулась, и разговор оборвался.
Мантелла ввели в хорошо оборудованную лабораторию. В самом центре возвышалась психопробная установка, похожая на громадного паука. К ней были подключены электроэнцефалограф старой модели и разные мудреные приборы, незнакомые Мантеллу. Возможно, это какие-то новые хармоновские устройства. Два ассистента провели Мантелла к кушетке и привязали ремнями.
Хармон надел ему на голову металлический колпак зонда. Он был холодным и твердым. Мысль о том, что один неверный поворот рычажка может повредить его мозг и вызвать путаницу в восприятиях, не давала покоя.
Глаза Хармона возбужденно горели. Старческими, похожими на клешни руками он коснулся эмалированных кнопок пульта управления и улыбнулся:
– Полагаю, вы не откажетесь рассказать мне немного о себе, мистер Мантелл.
Мантелл сжал челюсти, когда вдруг всплыли старые, давно забытые болезненные воспоминания. Он проговорил усталым голосом:
– Я бывший специалист по вооружению. Семь лет назад со мной случилась одна неприятная история: я потерял работу. А потом меня занесло на Мульцибер, где я пробыл дольше, чем рассчитывал. Я…
Пока он говорил, Хармон возился с установкой, поглядывая через плечо Мантелла на видеоэкраны, на которые с помощью осциллоскопа проецировались кривые биоритмов мозга.
– Как-то утром, идя с пляжа, где собирал ракушки, я…
В его мозгу что-то грохнуло, словно ударил десятитонный пресс.
Показалось, что полушария мозга раскололись на части, будто в его череп вонзился гигантский скальпель.
К счастью, приступ острой боли продолжался недолго – его сменила ноющая тоскливая мигрень. Мантелл открыл глаза и посмотрел на старого Хармона, который внимательно глядел на аппаратуру.
– Что случилось? – спросил Мантелл.
Хармон виновато улыбнулся:
– Небольшая ошибка в калибровке, не больше. Приношу вам искренние извинения, молодой человек.
– Надеюсь, доктор, больше не случится ничего подобного, – содрогнулся Мантелл.
Как-то странно взглянув на него, Хармон произнес:
– Но вас уже обследовали. Это длилось не более пятнадцати минут. Вы все это время спали.
Пятнадцать минут! А ему показалось, что прошло всего пятнадцать секунд! Мантелл потер ноющий лоб. Вдруг что-то яростно запульсировало в голове на уровне его бровей, еще немного – и он начал бы сдирать кожу со лба. Он крепко прижал руки к голове.
Сзади густой бас Бена Зурдана спросил:
– Он в сознании?
– Только что очнулся. Он упорно погружался в своеобразный стресс, который я не смог преодолеть. Чуть усилю давление – он сразу приходит в сознание.
– Используйте все свое мастерство, Эрик, – прогудел Зурдан. – Вы же не новичок. Если вы еще раз допустите подобную ошибку, мы поручим проведение психопробы одному из ваших ассистентов. Мантелл, вы можете встать на ноги?
– Не знаю, – неуверенно сказал Мантелл. – Попробую…
Он сполз с кушетки, лаборатория плыла перед его глазами. Но он почувствовал, что начал выбираться из состояния шока.
– По-моему, со мной все в порядке, – сказал Мантелл. – Боль проходит, но я еще не оправился полностью.
– Ничего, оправитесь, – гулко хохотнул Зурдан.
– Что, уже кончили?
– Да, вы абсолютно чисты и нам годитесь. Идемте в мой кабинет, немного поговорим о жизни на Стархевене.
Слегка пошатываясь, Мантелл последовал за этим властным верзилой в его роскошно обставленный кабинет. Зурдан растянулся на покрытой пенящейся тканью кушетке, специально сконструированной на его огромную фигуру, и небрежным жестом указал Мантеллу место напротив.
– Выпьем? – предложил Зурдан.
Мантелл кивнул, стараясь не обнаружить свое нетерпение, и Зурдан нажал кнопку, спрятанную в спинке кушетки. Из угла комнаты к ним выкатился изящный портативный бар и остановился прямо перед Мантеллом.
После некоторого раздумья он выбрал забористый тройной «соур чокер».
Джонни нажал на рычаг, и робот-бар налил в хрустальный бокал с тремя кварты зеленоватого зелья. Мантелл взял бокал, а бар переехал к Зурдану.
Тот заказал чистый «бурбон».
Мантелл пригубил и удовлетворенно кивнул:
– Подходяще. Наверное, с Муриака?
– Синтетическое – здесь все синтетическое. Зачем нам закупать какие-то напитки, когда мои химики могут запросто создать любую жидкость вроде этой. – Зурдан развалился на кушетке и внимательно посмотрел на Мантелла. – Доктор Хармон выяснил, что вы когда-то работали техником-вооруженцем. Для нас вы очень ценная фигура на Стархевене, Мантелл, – значительно добавил он.
Зурдан больше не произносил церемонное «мистер». «Видно, так называют здесь только новичков, которых еще не квалифицировали», – решил Мантелл.
– Ценной фигурой? – переспросил Джонни. – Почему?
– Стархевен живет только силой своего оружия. Ослабь мы хоть чуть-чуть поле своих защитных экранов, и из всех секторов Галактики на нас разом обрушится армада Космического патруля. Я поставил миллиарды заслонов перед Стархевеном, Мантелл. Это первая совершенно неприступная крепость в мировой истории. Но, как бы то ни было, без техников, устанавливающих орудия и экраны, нам не обойтись.
Мантелл ощутил легкую дрожь в руках.
– С тех пор, как я занимался защитными экранами, прошло много времени, – сказал он Зурдану. – За семь лет я уже все забыл.
– Ничего, вспомнишь, – просто ответил Зурдан. – Я знаком с данными психопробы. Семь лет бродяжничества и нищеты после потери работы. Потом ты убил человека, похитил корабль КП и прибыл сюда.
– Я не убивал его.
Зурдан лишь пожал плечами.
– Проба показала, что ты убил его, – возразил он с вежливой улыбкой.
– Проба не лжет. Она просто рассказывает, что случилось и как. Тебя подводит память, Мантелл.
Ошеломленный Мантелл сидел молча, крепко сжимая в руке бокал. Он отлично помнил все подробности того конфликта в приморском баре: толстый пьяный курортник, уверявший, что Мантелл похитил у его жены драгоценную брошку, вялая ладонь коротышки, ударившая его по щеке… и проломленный череп обидчика, поскользнувшегося прежде, чем Мантелл собрался ему ответить.
– Даю вам честное слово, я этого не делал, – спокойно ответил Мантелл.
Зурдан вновь пожал плечами.
– С психопробой не поспоришь. Но здесь это не имеет значения. Мы не преследуем преступников постфактум, – Зурдан поднялся и подошел к трехмерной картине, которая вращалась на одной из стен, меняя очертания красных и ярко-зеленых пятен различных оттенков, как в калейдоскопе.
Он стоял спиной к Мантеллу, сцепив сильные руки: огромный человек, выполнивший огромную работу, – сотворил уникальную планету.