После того убийцы вынесли тело Гирама в западную дверь, и скрыли его под мусором, до двенадцати часов следующей ночи, когда они, по уговору, сошлись и похоронили его на скате холма в могиле в шесть футов глубиной, вырытой от востока к западу.
Когда мастер Гирам не пришел по обыкновению смотреть рабочих, царь Соломон велел сделать строгие поиски, и когда они были бесплодны, то предположил, что Гирам умер. Когда двенадцать оставшихся товарищей услышали это известие, в них заговорила совесть: они пришли к Соломону с белыми запонами и перчатками, эмблемами их невинности, рассказали ему все, что знали об этом деле, и предложили свое содействие для отыскания трех других товарищей, которые скрылись. Они разделились на четыре партии: на восток, запад, север и юг, чтобы искать убийц.
Когда один из двенадцати странствовал по морскому берегу близ Яффы, он, устав, сел отходнуть, но вскоре был встревожен следующими ужасными восклицаниям, из-за обрыва скалы: «Ах, пусть бы мне перерезана была шея, язык вырван с корнем и зарыт в морском дне при низкой воде, за кабельтов расстояния от берега, где прилив и отлив проходит два раза в двадцать четыре часа, прежде чем я согласился на смерть нашего великого мастера Гирама. „Ах, (говорил другой) пусть бы лучше –у меня было вырвано сердце из-под моей обнаженной груди и отдано на пожирание коршунам, чем принял участие в смерти такого доброго мастера“. „По я ударил его сильнее вас обоих (сказал третий), и я убил его. Ах, пусть бы мое тело было разделено надвое и разбросано на юг и север, мои внутренности сожжены в пепел на юге и рассеяны по четырем ветрам зем-}ш, прежде чем я сделался причиной смерти нашего доброго мастера Гирама“.
Товарищ, услышав это, пошел искать двух своих спутников, и они вошли на скат скалы, взяли и связали убийц, и привели к царю Соломону, перед которым они добровольно сознались в своей вине и просили смерти. Приговор, сделанный над ними, был тот самый, какой они выражали в жалобах своих на скале.
Когда казнь была совершена, царь Соломон послал за двенадцатью товарищами и просил их поднять тело Гирама, чтобы похоронить его торжественным образом. Так как Ги-рам умер, то мастерское слово было потеряно. Товарищи, исполняя приказание Соломона, пошли и расчистили мусор и нашли тело своего мастера в искаженном состоянии, так как он лежал пятнадцать дней, при этом они с изумлением подняли руки над головами и сказали: Господи Боже! Так как это было первое слово и первый знак, то царь Соломон принял их как великий знак мастера масона и он употребляется теперь во всех ложах мастеров».
Лекция мастера кончается вопросами о строении Соломонова храма, – при котором не было употреблено никакого металла (почему у новопринимаемого и отбираются металлические вещи), дерево привозилось из ливанского леса, и звук металлического орудия не был слышен в храме.
Мастер. Почему у вас была снята обувь с обеих ног?
Ответ. Потому что место, на котором я стоял, когда принят был в масоны, было священное.
Мастер. Что поддерживает вашу ложу?
Ответ. Три столба.
Мастер. Прошу вас, брат, скажите, как они называются?
Ответ. Мудрость, сила и красота.
Мастер. Что они означают?
Ответ. Трех великих мастеров: Соломона, царя израильского, Гирама, царя Тирского, и Гирама-Абифа, который был убит тремя товарищами.
Мастер. Участовали ли эти три великие мастера в строении Соломонова храма?
Ответ. Участвовали.
Мастер. В чем состояло их дело?
Ответ. Соломон доставлял содержание и плату рабочим, Гирам, царь тирский, доставлял материалы для строения, а Гирам-Абиф совершал дело и имел главный надзор на ним.
Так кончалась первоначальная легенда, которую стали сообщать в степени мастера.
Когда ремесленные обычаи рабочей ложи при реформе 1717–1723 гг. получили для новых масонов только чисто иносказательный смысл, это уже открывало полный простор для символических истолкований. «Хозяин постройки», «Строитель», который сначала является только случайной аллегорией, потом становится постоянным термином, «работа» стала исключительным названием для нравственно-религиозных упражнений, рабочие инструменты, вся обстановка ложи превратилась в масонские «украшения и клейноды», и получали все более и более широкие символические толкования, конечно, более или менее произвольные.
Вместе с содержанием и самые формы каменщичества становились все более искусственными. Церемонии, описываемые в старейших ритуалах, еще довольно просты. Чем дальше, тем они делаются сложнее, изысканнее, театральнее. Темная комната, в которой прежде всего оставляется кандидат, в прежнее время была, кажется, просто комната с плотно завешенными окнами, впоследствии, это – черная комната, с черным столом, на котором лежит библия и человеческий череп, потом в ней является целый скелет, потом – это скелет движущийся и т.д. В самой ложе, украшение ее становятся все ухищреннее, эффектнее, чертеж на полу мелом превращается в целый «ковер», на котором рисуется множество символических изображений.
«Низкие кресла», за которыми становился в старину мастер при обряде принятия, впоследствии превращаются в «жертвенник», и перед ним совершалось даже нечто подобное церковным обрядам.
Простое хождение новопринимаемого кругом ложи превращается в целое так называемое «путешествие», которое чем дальше, тем более усложнялось, в старину новопринимаемый встречал в этом хождении только те «препятствия», какие находил в спинах братьев, на которых он натыкался с завязанными глазами, – впоследствии является целый ряд настоящих «испытаний», которыми пробовали храбрость кандидата.
В позднейшие времена, особенно во французских ложах, «путешествие» представляло для кандидата целый ряд мудреных задач, которые приходилось ему разрешать, – он должен был переходить через воду, прыгать через пропасти, брать в руки раскаленное железо, на него лил дождь, сыпался град, над ним гремел гром и т.п. В заключение, для придания масонской практике всевозможной эффектности, чтобы окончательно ошеломить и напухать кандидата, были пущены в ход всякие театральные уловки, оптические обманы, электрические машины, гальванические приборы, провалы и т.п.
Обрядность франк-масонов
Старые английские ритуалы
В «Конституциях» Андерсона обрядовая беседа мастера с братьями еще носит следы рабочей практики, так как в «Конституциях» еще ясен простой характер договора, заключенного между рабочими. В первоначальных формах ритуала сохранилось еще много простого и наивного, что превратилось потом в аффектацию и набор слов.
В старых обрядах масонства продолжается народный цеховой обычай, и тайна братской любви, помощи и верности придавала ему нравственно-поэтический смысл. Этот смысл терялся больше и больше в позднейшем искусственном масонстве, и прежний наивный обряд превратился, наконец, в произвольную фантастическую церемонию уловки, чтобы производить действие на новопосвящаемого. Понятно, что если обычаи и символические обряды простых рабочих не могли в новом «масонском» обществе не потерять своей непосредственности, то и масонская «тайна», естественно, должна была получить совсем иной смысл.
Новейшее масонство, выдумавшее высшие степени, эксплуатировало эту тайну в самых различных смыслах: или в виде заговоров в пользу изгнанных Стюартов, или с рыцарскими (т.е. феодальными, юнкерскими) занятиями, или с наклонностями клерикальными, т.е. иезуитско-обскурантными, или, наконец, в виде алхимии и нелепого колдовства. В этих случаях «тайну» знали только изобретатели новых степеней и ближайшие адепты, которым она доверялась, множество других членов ордена томились нетерпеливым стремлением узнать тайну, мучились в поисках ее, иногда находили, наконец, какую-нибудь из пошлых подложных «тайн», часто не удовлетворялись ею и начинали искать снова и т.д. Такова была история множества масонов в прошлом столетии.
Старые английские ритуалы не знают этой фантастической тайны, здесь тайна является в форме простого секрета между членами цеха, связанными одной работой и одними нравственными правилами и обязанностями: братской любовью, помощью и верностью. Символы, тайны, инструменты их ремесла, средства уверяться во взаимном знании тайны – известные слова и приемы, которые поэтому также составляют их тайну. Дальше этого не идет старый английский ритуал, он не дает никаких обещаний раскрыть таинства природы, научать секретам алхимии и магии, философского камня и жизненного эликсира, духовидения и т.п., одним словом, не впадает в ту пошлость, которая наполняет позднейшие ритуалы.
Лекции читаются таким образом:
Мастер. Брат, нет ли чего-нибудь между вами и мною?
Ответ. Есть, достопочтенный.
Мастер. Что же такое брат?
Ответ. Тайна.
Мастер. Какая это тайна, брат?
Ответ. Масонство, каменщичество.
Мастер. Итак, вы, я полагаю, масон?
Ответ. Таким меня считают и принимают братья и товарищи.
Мастер. Скажите, прошу вас, каким человеком должен быть каменщик?
Ответ. Это должен быть человек, родившийся от свободной женщины.
Мастер. Где вы сначала готовились сделаться масоном?
Ответ. В моем сердце.
Мастер. Где вы готовились потом?
Ответ. В одной комнате подле ложи.
Мастер. Как вы были приготовлены здесь?
Ответ. Я не был ни раздет, ни одет, ни босой, ни обутый, с меня снят был всякий металл, я был с завязанными глазами, с веревкой не шее, тогда меня повели к дверям ложи в неподвижно-подвижном положении, под руку с другом, в котором я узнал потом своего брата.
Мастер. Как вы могли знать, что тут была дверь, когда у вас были завязаны глаза?
Ответ. Потому что я нашел сначала задержку, потом вход, или допуск.
Мастер. Как получили вы допуск?
Ответ. Тремя сильными ударами.
Мастер. Что вам сказано было изнутри?
Ответ. Кто там?
Мастер. И что вы отвечали, брат?
Ответ. «Человек», который желает иметь и просить участия в благах этой достопочтенной ложи, посвященной святому Иоанну, как это сделали до меня многие братья и товарищи».
Мастер. Почему вы надеялись получить это участие?
Ответ. Потому что я родился свободным и имею добрую славу.
Мастер. Что сказали Вам на это?
Ответ. «Войдите».
Мастер. Как вы вошли и по чему?
Ответ. По острию меча, или копья, или другого военного оружия, которое было приставлено к моей обнаженной груди.
Мастер. Что сказали вам после этого?
Ответ. Меня спросили, не чувствую ли я чего?
Мастер. Что вы отвечали?
Ответ. Я чувствую нечто, но видеть не могу ничего.
Мастер. Вы рассказали мне, как вы были приняты, скажите теперь, кто принял вас?
Ответ. Младший надзиратель.
Мастер. Что он сделал с вами?
Ответ. Он передал меня мастеру, который приказал мне стать на колени и получить благо молитвы.
Следует молитва, обращенная к Великому и Всеобщему Архитектору (каменщику) мира и Строителю человека, о благословении для всех их предприятий, о том, чтобы новый друг стал их верным братом, чтобы им послана была милость и мир, чтобы, как он (т.е. друг) простирает руку на божественные слова писания, так бы простирал ее и на служение брату, «если только это не будет вредно ему или его семейству», и, наконец, чтобы они могли сделаться участниками Его божественной природы… Молитва заключается прошением о ниспослании всеобщей братской любви, чтобы масонство под божьим благословением распрострашилось во всем мире и чтобы все соединились тогда как один человек.
Затем новый брат по вопросам мастера, продолжает рассказ о приеме. «Когда я получил эту молитву, меня спросили, на кого я возлагаю свое упование, я ответил: на Бога. Потом меня взяли за руку, и один брат сказал: встаньте и следуйте за вашим водителем и не бойтесь никакой опасности. Меня провели три раза кругом ложи.
Первое препятствие я встретил в спине младшего надзирателя на юге, я постучал в нее тремя ударами, как в дверь, он сказал: кто там? Я отвечал то же, что при двери (повторяется ответ).
Второе сопротивление я встретил в спине старшего надзирателя на западе, где я повторил то же, что при двери (повторяется вопрос и ответ).
Третье сопротивление встретил я в спине мастера на востоке, где я повторил то же. Мастер послал меня назад к старшему надзирателю на запад, чтобы получить наставления. Он велел мне сделать шаг на первую ступень прямоугольного продолговатого четвероугольника, причем левое колено было обнажено и согнуто, тело оставалось прямо, а правая нога составляла прямой угол, моя обнаженная правая рука лежала на св. библии, на которой лежали наугольник и циркуль, а левая рука поддерживала ее, тогда я принес торжественное обязательство, или присягу масона».
На вопрос мастера новоиринятый встает и повторяет присягу. После того мастер произносит тост за Солнце, которое скрывает, и Язык, который никогда не рассказывает, и все братья принимают тост с известными обрядами.
Ученик по вопросам мастера отвечает снова: – «Когда обязательство было принято, у меня спросили: чего я желаю всего больше? Я отвечал: быть приведенным к свету. Меня привели к свету масгер и остальные братья. Когда я был приведен. к свету, то первые вещи, которые я увидел, были библия, наугольник и циркуль, мне сказали, что они означают три великие светильника масонства: это – Библия, чтобы управлять и руководить нашей верой, наугольник, чтобы делать прямыми наши действия, циркуль, чтобы соединять нас в известных границах со всеми людьми, а особенно с братом. Потом мне показали три свечи, о которых сказали, что это три меньшие светильника в масонстве, они представляют собой солнце, луну и мастера-масона: – потому что солнце управляет днем, луна управляет ночью, а мастер-масон управляет или по крайней мере должен бы был управлять своей ложей. Затем мастер взял меня за правую руку и дал мне прикосновение и слово новопринятого ученика».
Масонские знаки и символы. Внутреннее устройство лож
Прикосновение, которым братья ученической степени узнают друг друга, состоит в том, что надо ногтем большого пальца правой руки прижать к первому суставу правой руки брата. Слово если Jachin, произносимое братьями раздельно и по очереди: первый говорит «Ja», второй «chin» – или же каждый говорит поочередно по одной букве слова, которое потом выговаривается целиком.
По Причарду, ученик должен знать и другое слово «Боаз». «Иакин и Боаз» были названия двух мифических столбов в Соломоновом храме, к которым относятся различные легенды, масонские и средневековые предания, вероятно, послужившие источником или поводом для масонских. Наконец, знак ученической степени: надо правой рукой горизонтально провести у шеи.
Когда мастер испытывает на примере, знает ли новопринятый прикосновение, слово и знак, новопринятый отвечает на новые вопросыкак он оделся снова по-прежнему, как принес мастеру и всем братьям благодарность за принятие в «достойное общество», как мастер призвал его на «северо-восток ложи» и подарил ему запон, «знак невинности, более старый, чем золотое руно или римский орел, и почетные звезды и повязки какого бы то ни было другого ордена под солнцем».
Ответы продолжаются так: «Я сел потом по правую руку мастера, который показал мне инструменты принятого ученика: это были 24 дюймовый масштаб, наугольник и молот. Наугольник служил мне, чтобы делать мою работу прямоугольной, 24 дюймовый масштаб, чтобы вымерять мою работу, молот – отсекать ненужный материал, чтобы можно было легко и верно наложить наугольник».