– А кто пилот?
– Брег, – сказал Сивер. – Пожилой уже.
– Встреча-ал?
– Нет, – сказал третий. – Может, слышал. Не помню. Значит, вас двое. А родные что же, друзья?
– Я же вам объясняю: настоящая встреча состоится на Земле. Там их и будут ждать все. А мое дело – передать репортаж.
– Ну что же, – сказал третий, глядя на заику, – мы, пожалуй, и впрямь поторопимся.
– Ты все-егда торопишься… – начал заика.
– Так что же, решили? – спросил Сивер.
– Ладно, – сказал третий. – Попытаемся уложиться в ваши сроки. Раз уж так повернулось…
– Правильно, старики, – сказал Сивер. – Там отоспитесь. Хотя коллега ваш, я вижу, и тут не теряет времени. – Он кивнул на спящего. – Как его зовут?
Он задал вопрос не случайно: не принято было интересоваться фамилиями людей, которые не сочли нужным назвать себя, но спящий представиться не мог, и спросить о нем казалось естественным.
– Его? Край, – помедлив, ответил третий; он произнес это негромко, чтобы спящий не проснулся, услышав свое имя, как это бывает с людьми, привыкшими к срочным пробуждениям.
– Край, – повторил Сивер, запечатлевая имя в памяти и одновременно проверяя ее; нет, такого человека не было в числе одиннадцати, составлявших экипаж «Синей птицы» в момент старта. – Ну, значит, договорились?
– Мешать мы не хотим, – сказал третий.
Считая разговор законченным, он взглянул на часы, замечая время, от которого теперь следовало вести отсчет.
– Кстати, – сказал он заике и, порывшись в кармане, вытащил коробочку с таблетками, дал одну заике, вторую, морщась, проглотил сам.
– Спорамин? – сочувственно спросил Сивер.
– Антирад, – неохотно ответил третий. – Машина слегка излучает.
Сивер кивнул, думая о том, что в трюме «Ладоги» стоит несколько коробок с медикаментами, и среди них – одна с антирадом. Несколько секунд он колебался.
– У вас много?
– Вам нужно?
– Вообще-то фон здесь действительно несколько повышен…
Третий, не удивляясь, кивнул и протянул Сиверу таблетку. Сивер проглотил ее и с облегчением подумал, что люди с «Синей птицы» получат свои лекарства в целости и сохранности.
– Береженый убережется, – сказал третий.
Он поднялся в странно замедленном темпе, тяжело ступая, словно нес на себе тяжесть планеты, вышел из-за стола и подошел к стене, на которой был намалеван стандартный земной пейзаж. Пластиковый пол возле стены образовывал неглубокий желоб, долженствовавший изображать продолжение нарисованного па стене ручья. «Ручей на Япете, – подумал Сивер, – надо же придумать такое! За этой переборкой наверняка ванная. А может, ванны нет, только душ». Человек с рудовоза ткнул пальцем в пейзаж.
– Ничего, а? – сказал он и взглянул на Сивера, словно ожидая подтверждения.
Пейзаж был тошнотворен, но Сивер кивнул: он был доволен тем, что разговор с «извозчиками» прошел без осложнений. Третий засмеялся, рот его оказался очень большим, растянулся от уха до уха, а взгляд веселым и пристальным. Сивер заметил это с удивлением: до последнего мига люди эти казались ему очень похожими друг на друга – быть может, потому, что главное внимание привлекали не их лица, а необычно потрепанная одежда. Поняв это, Сивер почувствовал легкое недовольство собой, но в это время прозвучал звонок, означавший, что кто-то входит в станцию, и, поскольку это мог быть только Брег с камерами, Сивер поднялся и вышел в коридор, чтобы встретить пилота.
5
Брег уже успел внести камеры и теперь стоял, откинув забрало шлема и успокаивая дыхание. Сивер осмотрел камеры и убедился, что они в порядке. Потом кивнул пилоту.
– Раздевайся, поужинаем.
– Нет, – сказал Брег. – Хочу сначала наладить автомат. Не могу отдыхать, пока на корабле что-то не в норме.
– Ну что же, это правильно, – сказал Сивер, подумав. – Наладишь, приходи.
– Само собой. Что за ребята?
Сивер пожал плечами:
– Ничего интересного. Неизвестные.
– Не герои, – усмехнулся Брег.
Сивер нахмурился:
– Определенно. Ты зря смеешься. Я было тоже подумал… Нет, просто труженики космоса. Я часто думаю об этом. Должно же все-таки быть что-то, что отличает героев с первого взгляда. Люди совершили подвиг – и у них особенный блеск в глазах и такое учащенное дыхание, когда они начинают понимать всю величину того, что совершено ими. И вот человек становится другим…
– Теория, – сказал Брег. – Все потрясаешь?
– Брось, милый, – сказал Сивер, – логика! Да и корабль – типичный рудовоз. «Синяя птица» куда длиннее. Кстати, на фотонной тяге – это сказано во всех справочниках. А этот? У него и рефлектора-то нет.
Он проводил Брега и вернулся в кают-компанию. Двое снова сидели за столом, спящий шумно дышал. Сивер заказал ужин, взял тарелки и уселся.
– Где это вы так заездили машину? – спросил он.
– А что, заметно? – хмуро поинтересовался заика, даже не растягивая слов.
– Да ладно, – сказал большеротый.
Заика встал. Он сделал это неожиданно порывисто, так, что стул отлетел и бокалы на столе звякнули; он взглянул на большеротого, развел руками и смущенно засмеялся. Заика оказался неожиданно большого роста, длинноногий. Подойдя к автомату-бармену, он выцедил смесь в стаканы, поставил их на стол и слегка тронул спящего за плечо.
– Про-оспишь все на свете.
– Пускай спит, – сказал большеротый. – Ему хватило. Успеем.
– Ну, пусть, – согласился заика и, не садясь, отхлебнул из стакана. Соломинку он вынул.
Сивер поморщился: ко всему, брюки были чересчур коротки долговязому, а застежка одного из карманов кургузой куртки болталась полуоторванная. Сивер не любил нерях. Заика, должно быть, почувствовал его взгляд, он оглянулся на Сивера и сказал, чуть улыбаясь:
– Не по фо-орме, да? Но мы успеем переодеться.
Сивер пожал плечами. Заика поставил полупустой стакан, подошел к стене с пейзажем, завозился, нащупывая кнопки. Найдя, он нерешительно ткнул пальцем одну из них. В желобе, тонко журча, заструилась вода. Скрытая подсветка делала ее золотистой и теплой. Заика уселся на пол и снял башмаки. Сивер зажевал быстро-быстро, чтобы не расхохотаться. Заика опустил босые ступни в воду.
– Ух т-ты! – сказал он, блаженствуя.
– Вода, – пробормотал большеротый, отпивая из стакана.
Заика вскочил. Оставляя мокрые следы, он подбежал к столу и взял стакан. Усевшись и вновь свесив ноги, поднес стакан к губам.
– Со-овсем другое дело, – сказал он.
Сивер отодвинул тарелку.
– Пожалуй, пора, – проговорил он задумчиво.
Спустив тарелку в щель мойки, он прошел вдоль стен кают-компании, ища стенной контакт. Найдя его в углу, он вынул из сумки вольтметр и замерил напряжение.
– Вот еще новости, – пробормотал он.
– Тока нет? – сочувственно поинтересовался большеротый.
– Здесь двадцать вольт, а мне нужно двести.
– А на автоматических все сети низковольтные.
– Это я вижу, – проворчал Сивер. Он постоял около стены, раздумывая. – Ничего не поделаешь, придется тянуть силовой кабель от корабля. Хорошо, что есть резерв времени.
– Ду-умаете? – спросил заика, не оборачиваясь.
– Они придут не раньше чем через сутки.
– Они о-обещали?
– Да ладно тебе, – сказал большеротый, сердясь.
– В пределах системы, – сказал Сивер голосом лектора, – они вынуждены будут убавить скорость: концентрация свободного водорода здесь куда больше, чем в открытом пространстве.
– Это спра-аведливо, – согласился заика.
Сивер подошел к столу, взял камеру и походил по каюте, прицеливаясь.
– Передача будет что надо! – сказал он. – Земля таких и не видывала.
– Мы еще не мешаем? – спросил большеротый. Чувствовалось, что он борется со сном.
– Еще нет, – сказал Сивер. – Мало света. Включите, пожалуйста, настенные. Так. Пожалуй, подойдет. Вы не могли бы встать сюда? Я примерюсь.
– Это для кино? – спросил большеротый нерешительно.
– Теле. Попозируйте немного. Ну, представьте, что вы командир «Синей птицы».
– Трудно, – сказал большеротый, улыбаясь и окидывая Сивера тем же внимательным взглядом.
– Да нет, – с досадой сказал Сивер. – Очень легко. Семь с половиной лет вы были в полете. Теперь возвращаетесь. Могучие парни на великолепном, все перенесшем корабле…
– Попозируй, мо-огучий парень, – сказал заика. – Что тебе стоит?
Сивер строго поглядел в его спину.
– А вы не иронизируйте, – посоветовал он. – Итак, преодолено много препятствий, совершены подвиги – и теперь, когда у вас все в порядке…
– Стартовые не в порядке, – сказал заика, не оборачиваясь по-прежнему. – Бо-ольшой разброс.
– Это ведь не о вас… Хотя предположим, что стартовые немного не в порядке – это даже интереснее. Видите, у вас фантазия работает. Но вы их, конечно, уже исправили, прямо в пространстве, совершили еще один подвиг. Говорите об этом. Мне нужно видеть, как это будет выглядеть, надо выбрать лучшие точки, откуда можно передавать. Итак, вы капитан…
Большеротый покачал головой.
– Боюсь, не получится.
– Слу-ушай, – сказал заика; на этот раз он повернулся. – А ты представь, что ты – ко-пилот.
– Или ко-пилот, – сказал Сивер. – Все равно.
– Да нет, – сказал большеротый грустно. – Я лучше не буду.
Сивер вздохнул.
– М-да… – проговорил он выразительно, но все же взял себя в руки. – А ведь они заслужили, чтобы вы немного постарались ради них.
– Могучие парни, – пробормотал заика. – Со-овершавшие подвиги. Легенда.
Сивер недружелюбно взглянул на него.
– Это факты, – сказал он.
– Плюс вы-ымыслы, – проговорил заика, шевеля ногами в воде. – Плюс домыслы. Все берется в скобки и возводится в ква-адрат. Возникает легенда. Умирая, кто-то сказал что-то. А как он мог сказать, если…
– Прошу, – четко произнес Сивер, – не оскорблять память погибших!
Спящий поднял голову, просыпаясь.
– Кто? – спросил он.
– Нет, – сказал большеротый. – Отдыхай, спи. Все в порядке.
– Ага, – пробормотал проснувшийся. – Где мы сейчас? – Он пошарил рукой рядом со стулом. – Где?
– На станции. Вспомни. На вот. – Большеротый вложил стакан в пальцы проснувшегося. – Выпей.
– Тут красиво?
– Кра-асиво, – отозвался заика у ручья.
– Ага, – сказал проснувшийся. – И ты здесь. – Он выпил. – Ах, хорошо! Отлично!..
Он повернул голову к Сиверу, и Сивер понял, что человек еще не проснулся по-настоящему: веки его были плотно сомкнуты, очень плотно, как если бы человек боялся, что даже малейший лучик света просочится сквозь них и коснется глаз. Человек повел рукой с опустевшим стаканом, нащупывая стол, и по привычности этого движения Сивер вдруг понял, что под этими веками вообще нет глаз, есть лишь пустые глазницы, предназначенные природой для того, чтобы в них были глаза, но глаз не было, и веки были сморщены и опали. Сивер нечаянно сказал:
– Oн!..
– Здесь есть еще кто-то? – спросил слепой.
– С Земли, – сказал большеротый.
– Ага, – пробормотал слепой. – Ну да, станция. Отлично.
– Спи дальше.
– По-огоди, – сказал заика. – Нам надо сняться часов через десять. Иначе мы помешаем.
– Кому?
– Тут готовится встреча героям, могучим парням. С великой помпой. Прямая передача на Землю. Двое: репортер и пилот.
– Неудобно, – медленно сказал слепой.
– Ка-апитан будет произносить речь, – сказал заика. – Представляешь?
– Нет, – сказал слепой после паузы. Потом тряхнул головой и потянулся. – А я выспался, – сказал он весело.
– Третья и че-етвертая магнитные линзы совсем никуда, – пробормотал заика.
– А мы без стартовых, – решительно сказал слепой. – Оттолкнемся маршевым – и все. Нет, это безопасно.
– Пожа-алуй, да, – сказал заика.
– Ну, общий подъем, по-видимому? – проговорил большеротый.
– Раз так – общий подъем, – сказал заика и стал натягивать носки.
– Ты вытри, – сказал большеротый. – На.
Он кинул смятый носовой платок.
– А земляне нам не помогут? – спросил слепой, поворачивая лицо к Сиверу.
– Нам еще надо установить большие камеры на космодроме, – почти виновато сказал Сивер, – и прожекторы. Иначе мы не сможем передать момент посадки. А нас только двое.
– Зря вы родных не привезли, – сказал слепой, проводя руками по одежде.
– Собрались по тревоге. А у них, сами понимаете, постоянной медвизы в космос нет. И конечно, здоровье небогатое после всего.
– Ну, поня-атно, – сказал заика. – Пошли.
– Погоди, – сказал большеротый, кивнув на Сивера. – А может, они нам отсюда помогут связаться?
– Пренебрежем, – сказал слепой. – Отсюда мы и сами.
– Нет, – сказал Сивер, – если мы можем чем-то помочь, не нарушая своих планов, то, конечно…
– Спа-асибо, – сказал заика. – Не надо.
Они вышли, держа ладони на плечах слепого, направляя его. Было слышно, как в гардеробной они открывают шкафчики и натягивают скафандры; гладкая пластическая ткань омерзительно свистела, и звякал металл.
– Это вас на руднике так? – запоздало крикнул Сивер вдогонку, но они уже надели шлемы и не услышали его.
Тогда Сивер подошел к бармену и налил себе. Это был коктейль из фруктовых соков, обычный и не очень вкусный. Сивер пожал плечами и тоже пошел одеваться.
6
Брег открыл ремонтный люк, вывел через него кабель. Вышел сам, и кабель потянули к станции. Черная гладкая змея медленно извивалась между осколками камня. Брег, нагибаясь, тащил конец. Сивер подтягивал кабель к себе, чтобы облегчить труд пилота. В сероватом свете небольшого, но яркого Сатурна кабель отбрасывал тень, и тень эта, ползущая по камням, тоже казалась живым существом. Другая, более слабая тень ползла в стороне, потому что серебристый корпус «Ладоги» отражал лучи Сатурна. Они дотащили конец кабеля до входа в станцию. «Самое сложное осталось позади», – начал было Сивер, но Брег покачал головой: следовало еще каким-то образом ввести кабель внутрь, преодолев герметические двери и избежав утечки воздуха из помещений, где запас его был ограничен. Пришлось идти на корабль за инструментами.
На обратном пути Сивер остановился и спросил:
– А ты подключил кабель?
Брег ответил:
– Ясно, а то чем бы мы вертели дыры? – Он помахал плоским ящиком, взятым на корабле.
– Хорошо, а то я забыл, – признался Сивер.
Они долго возились у станции, пытаясь пробить узкий канал под дверью. Электроэрозионный бур рассыпал фонтаны голубых искр, трансформатор калился на пределе, но вязкая порода поддавалась с трудом.
– Так мы провозимся до утра, – проворчал Сивер. – Неужели нельзя придумать него-нибудь?
– Здесь подошла бы обычная дрель. Со спиральным сверлом.
– Что же ты не взял?
– Взял. Только сверл такого диаметра у нас нет. У нас ведь набор для внутренних работ.
– Грустно, – сказал Сивер.
Брег приложил ладонь к трансформатору, чтобы услышать его гудение, и, не колеблясь, выключил ток.
– Что будем делать? – спросил Сивер.
– Погоди, – сказал Брег. – А у этих нет такого сверла? У них как раз может оказаться.
– Светлая мысль, – согласился Сивер. – Может, ты сходишь на их баржу?
– Сходи уж ты, – сказал Брег. – Я с ними незнаком.
Сивер разогнулся покряхтывая.
– Старость не радость, – сказал он. – Дай какое-нибудь сверлышко.
Порывшись в сумке, Брег вытащил плохо гнущимися в перчатках пальцами маленькое спиральное сверло и протянул его Сиверу. Зажав сверло в ладони, Сивер отправился к рудовозу.
Сатурн стоял уже почти в зените. Под его лучами холодно отблескивали грани скал. Обогнув высокую глыбу, Сивер увидел старый корабль – верхнюю половину его, которая, казалось, висела в пустоте, ни на что не опираясь. Сивер замер на миг, изумившись, потом усмехнулся. Все оказалось на месте; трудолюбивый автомат-полировщик, описывая виток за витком, успел пройти уже половину корпуса, и очищенная и отполированная часть обшивки голубовато светилась, отражая лучи, а нижняя, рыхловатая на поверхности и густо закопченная, поглощала свет и терялась в темноте. Вблизи она все же становилась видной, и можно было окинуть взглядом весь корпус корабля, нелепый, напоминающий старинный конический артиллерийский снаряд. Амортизаторы, числом шесть, все так же нависали над окружающими камнями, словно стрелы подъемных кранов.