— Если тебе не нравится — мы уйдем! — Дэн кричал изо всех сил, но я опять с трудом его услышала, и сама закричала, что есть силы:
— Тут здорово!!!
Он улыбнулся мне и, умело пробивая дорогу собственным телом, поволок меня за собой дальше, ближе к сцене.
— Наша старая песня! — объявил певец со сцены, одновременно глотая из пластиковой бутылки воду. — «Они боятся анархии!». Сделаем чуть-чуть жарче!!
— Да!! — поддержали его.
А здесь было действительно жарко. В прямом и в переносном смысле.
Музыка складывалась не только из голоса-вопля солиста и аккомпанирующих ему звуков традиционных в неформальной музыки инструментов. Она чудесным образом включала в себя весь этот грохот, шум, гам, выкрики, четко проступающую игру баса, жизнерадостный стук ударных, запальчивой вокал, с трудом разбираемые слова, что-то вроде: «все знают, кто наша мать — нам не нужно напоминать, а мачеха всех нас — политика, мы — быдло, но вот наша критика!». И, самое главное, в музыку входили чувства: восторг, радость, хорошее настроение, ликование и желание стать чем-то вроде единого целого с окружающими. Те, кто был в зале и те, кто был на сцене — все были очарованы музыкой со множеством ее компонентов.
Не скажу, что группа была прекрасна и хороша настолько, что все вокруг были в экстазе от ее произведений, но сама атмосфера сэта основательно срывала у народа крышу, заставляя веселиться, дергаться в такт музыке, танцевать — если все эти хаотичные телодвижения можно принять за танец, конечно. Минут через десять даже я, раскрепостившись вслед за Смерчем, была в полном восторге. Меня словно вырвало из реальности неведомыми щупальцами музыки и унесло далеко-далеко, в то место, где все цвета соединялись в единый, а музыка прочно окутывала оптимизмом и бесбашенностью. Там не нужно было думать о чем-то насущном, следовать дурацким законам, контролировать улыбки и смех, то и дело появляющиеся на лице, модно и грациозно танцевать — так, как этого требует современное общество. Там можно было действительно расслабляться — и все это делали, дурачились и прыгали, толкая друг друга. Я не замечала времени и его хода, просто веселилась, забыв о неприятностях!
Кое-кто устроил «стейдждайвинг» — забрался без особенных препятствий на сцену к «музицирующим» парням и, умудрившись поздороваться за руку с солистом, сиганул с нее вперед лицом прямо в толпу. Его немедленно подхватили кучи рук, не давая упасть и даже покачали в воздухе, чтобы потом поглотить смельчака в себе. Вот, вот что такое концерт неформальной музыки — разношерстная толпа может стать единым живым организмом, объединенным лишь звучанием.
— Я тоже так хочу! — проорала я радостно Смерчу, который, как и я, «освобождался» от негативных эмоций посредством отрыва на концерте друга. Ведь похож иногда на пай-мальчика, а здесь отрывается, как обезьяна, впрочем, довольно веселая. Ну, не то, чтобы как обезьяна в прямом смысле этого слова, просто он так классно руками махал, что за ним добрая половина повторять стала!
— Ни за что! — ответил он мне тут же, положил руку на плечо, дабы я не попыталась полезть вперед. А потом, к сожалению, песня закончилась, а вместе с ней и выступление друзей Дэна.
— Пойдем к ним, — тут же решил парень, и, не отпуская плеча, повел, ориентируясь непонятно как. В это время собравшиеся ценители панка под звуки ска начали прыгать по кругу, хватая друг друга за одежду. Моя вольная душа тут же захотела туда, но хватка Смерча, в последний момент схватившего меня, как щенка, за шкирку, была ну очень сильной.
Мы стали пробираться к гримерной, но не добрались туда, встретив двух музыкантов, не эстетично мокрых, усталых, но довольных. Встреча судьбоносно произошла около угловой барной стойки, мрачно разрисованной все теми же унылыми лицами и постными рожами и расположенной в самом углу помещения, в некотором отдалении от танцпола, превратившегося сейчас в площадку для «отрыва». Между ними находилась небольшая зона отдыха: разномастные круглые и прямоугольные столы из темного дерева, на каждом из которых стояли небольшие тусклые светильники в виде толстых свечей в золотистых подсвечниках, и приземистые стулья из точно такого же материала.
По центру стойки, освещенной сверху красноватыми зловещими огнями, было замысловато выведено фосфоресцирующей краской латинское слово «Peccatum», а сам бармен, стоявшей за стойкой и с увлечением готовящий какой-то коктейль, был одет во что-то темное, широкое, с длинными рукавами и жутко напоминающее рясу священника, хотя на вид я не могла дать парню больше двадцати пяти лет. Да и не работают святые отцы в таких непотребных заведениях.
— Привет, мужик! — радостно поздоровался парень с челкой, узрев нас среди толпы, в этой части зала не такой плотной. Он все еще тяжело дышал после своих пробежек по сцене. Вот же дыхалка у него — и прыгал, и пел, и орал, а еще не выдохся. Кстати, меня он своим вниманием не обделил. — Привет, девочка Дэнни!
— Привет, — откликнулась я.
— Ты клевая! — сообщил он мне тут же. — Мне по вкусу таки девочки, как ты!
— Такие, как ты мне тоже по вкусу, — ответила я любезностью на любезность. Нет, а он действительно начинает мне нравиться все больше и больше!
— Бросишь его — я в твоем распоряжении! — заявил парень. Дэн рассмеялся.
— Ревнуй, — шутливо стукнул его кулаком в грудь обладатель челки. Как его звать-то?
— Уже ревную, — отозвался Дэн. — Чип, не смей с ним общаться, он антисоциальный тип.
— Я клевый, — не был согласен с таким определением его приятель. И без перехода он заговорил на другую тему. — Я знал, что ты придешь, Дэн!! Мы устроили крутое шоу! Славно оторвались! А этот, — взглянул он на второго музыканта, молчаливого, — говорил, что тебя сцапали менты. Какой урод их вызвал? Я спрашиваю, какой?
Ему никто не ответил, а парень продолжал, одновременно здороваясь с мимо проходящими панками:
— Но это был адреналин, да? Да, точно, — сам себе ответил он. — Тебе понравился «сюрприз»? Мы охрененно готовились! Только скажи «нет», и я тебе врежу!
Мы с Дэном переглянулись под болтовню черноволосого. Он долго распространялся насчет того, как они все подготавливали и старались, кто и что придумывал и какое участие принимал.
— А Черри и этот, тормоз, Ланде, нас отговаривали, — поведал он нам с легкой обидой. — Никогда не видел, чтобы они в паре работали, ребятки же друг друга не переваривают, а вчера и сегодня прямо спелись! Мы боялись, они нас тебе сдадут, отмороженные. Но чего-то притихли сегодня.
— Очень странно, — осторожно произнес Смерч.
— А где, кстати, Черри, знаешь? — спросил солист
— А его нет? — изумился Денис. — Подозрительно, он ни одного панк-сэта не пропускает.
— Как видишь! Нет! Он к нам всегда после концертов приходит, мы бухаем вместе, — отозвался парень с челкой, имя которого мне было не суждено узнать. — Пропал чувак. Увидишь — скажи, что вломлю ему при встрече.
— Договорились!
Мы с ним переглянулись вновь, усаживаясь за барную стойку с музыкантами, один из которых тараторил, а другой молчал, на высоченные жесткие, но, тем не менее, удобные табуреты. Челка пожал бармену руку («Весь персонал поменялся, что ли?» — Сам у себя спросил Смерч) и вновь переключился на разговор о своем творчестве.
— Тебя точно на нашем концерте торкнуло? — вновь перевел тему брюнет, оглядывая стойку. — Все норм прошло?
Смерч тут же начал его хвалить, впрочем, не опускаясь до обыкновенной лести, а находя действительные плюсы в игре парней. Мол, да, все было драйвово и круто, концерт прошел на «ура», народ «расшевелился», и звук в этот раз был хорошим, не хрипел. Я слушала и понимала: я бы так расхвалить не смогла. Может быть, умение Дэна находить плюсы во всем, а потом передавать их другим, есть еще одно ценное качество синеглазого «демона», как я его окрестила. Причем делает он это непринужденно, мягко и подмечает весьма точные детали. Кстати говоря, искренне хвалить другого не всякий сможет — думаю, все дело в зависти. Если испытываешь зависть, пусть даже твои слова будут красивыми, как павлиний хвост, но настоящей искренности, той, которая окрыляет, человек не почувствует и не проникнется на все сто процентов. Странно, можно считать искренность одним из составляющих манипулирования. Черная Челка проникся и теперь едва ли не чувство всепоглощающей братской любви испытывает к моему мнимому парню.
Я думала, молча, рассматривая окружающую меня обстановку и людей. Настроение оставалось таким же отличным — наверное, виновата была все та же живая музыкальная энергетика. Второй музыкант ни с кем не разговаривал, а только тянул заказанный ядовито-желтый коктейль. Вокруг сновали люди, кто-то что-то кричал, ржал и издавал воистину звериные крики.
— Я пить хочу, — сказала я Дэну. — Сок хочу или «колу».
— Заказывай, что нравится, Чип, — протянул мне свою бесценную золоту карточку для ВИП персон парень. Как он с ней небрежно обращается.
— А ты будешь что-нибудь? — спросила я, одновременно пытаясь понять, что поет следующая группа. Вроде бы исполняют задорное ска, но предыдущий коллектив — друзья Дэна — отыграли лучше.
— Закажи то же, что и себе, только ничего апельсинового, алкоголь я тебе запрещаю — если увижу, ты сразу попадешь домой, — тоном строгого папочки — парни даже присвистнули — отозвался синеглазый брюнет, спрыгнув со своего места, — сейчас приду, с ребятами поздороваюсь.
Я кивнула и уставилась на стойку, изучая, что бы такого классного заказать. Может, сразу много всего, раз у Дэна в карточке «все включено»?
— Могу посоветовать, малышка, — тут же заметил мою нерешительность в выборе солист. Его голос сразу мне не понравился.
— Давай, советуй, — разрешила я. Парень близко пододвинулся ко мне и негромко заговорил — я едва слышала его.
— Есть классный коктейль, называется «Дымка холодного чая» — рецепт почти оригинальный здешних умельцев, — он кивнул на невозмутимого в своей рясе бармена.
— Что это за коктейль? — тут же заинтересовалась я.
— Новая местная фишка, — подмигнул мне черноволосый. — Стоит немало, продается не всем, но с тобой карточка Дэна и мой авторитет, так что можно заказать все, что угодно, идет?
— Идет, — тут же согласилась я, думаю, что Смерчу жалко не будет. — Так что за коктейль? Вкусный?
— Еще бы.
— Безалкогольный? — вспомнила я слова партнера.
— Естественно, — с глубоким чувством собственного достоинства отозвался музыкант, но я сразу поняла, что он лжет, в чем его тут же и обвинила. Он быстро оглянулся на Дэна — тот разговаривал с тремя парнями, и еще тише заговорил:
— Давай Дэнва надуем — напоим его?
— Зачем? — прищурилась я. — Он нас потом не надует?
— Он прикольный такой, когда пьяный, — заржал парень, но сам испугался громкости смеха и замолчал, только его темные глаза лихо блестели. — Такие вещички делает офигенные. Над ним только ржать и ржать. Да, чувак? — ткнул он локтем коллегу по группе. Тот кивнул.
— Это реально незабываемо! Тебе, как его герле, это надо видеть, — продолжал соблазнять меня молодой человек, и я решилась — я мучилась весь день, пусть теперь и наш Сморчок «оторвется» по полной программе!
— Ну, не знаю…
— Дэнни хватит одного стакана, чтобы окосеть, — продолжал говорить парень заговорщицким тоном. — Он выпьет и будет лучшей душкой на свете.
— Ну… а как мы это сделаем? Он же не дурак, поймет, что пьет спиртное, — отозвалась я с сомнением.
— Я тебе как раз про новую фишку и толкую. Здесь есть прикольный коктейль на основе обычного «Ice Tea», — принялся объяснять черноволосый, — ну, это тот коктейль, куда входят ликер, джин, текила, водка и еще до фига всякой дряни. Зовется здесь он «Дымка холодного чая». Алкоголь почти не ощущается — по вкусу как горьковатый холодный чай со льдом, пахнет немного колой. Не знаю, чего там добавляют, но реально не похоже это на алкоголь. Заказываем? И тебе, и ему, типа, вы одинаковый безалкогольный коктейльчик пьете.
— Заказываем, — я с улыбочкой, достойной Черного Властелина, задумавшего пакость против Светлых, посмотрела на спину ничего не подозревающего добродушно Дениски. Идея его напоить в тот момент казалось невероятно забавной.
— Друг, — позвал бармена в рясе музыкант, — на минуту.
Тот неспешно подошел и вопросительно поглядел на нас.
— «Дымки» есть? — тихонько осведомился парень.
— Есть, — кивнул, предварительно оглядевшись по сторонам тот.
— Две «Дымки» сможешь сделать? — тут же выхватил у меня из рук карточку Челка.
— Смогу. Постоянным и проверенным клиентам — все, что угодно, — усмехнулся бармен, — только рассчитываешься за них налом. «Дымки» идут мимо кассы. Хозяин узнает — убьет.
— Они что, противозаконные? — с восторгом, смешанным с презрением и удивлением, поинтересовалась я.
— Немножко, — кивнул музыкант и отодвинул меня подальше.
— С наркотиками что ли? — зашептала я. — Если так я отказываюсь! Я против наркоты.
— Какая наркота? Ее в других местах покупают. Нет, там химия какая-то, — так же тихо отвечал парень со знанием дела, — чтобы на алкоголь не походило.
— Ну, что, берешь? — вновь спросил хозяин стойки.
— Беру. Сколько?
— За одну — как обычно. Удвой эту сумму. И сдачи у меня нет.
— Дорогое удовольствие, ну да мне не жалко, — ухмыльнулся брюнет и спросил у молчаливого коллеги. — Круто я придумал?
Тот вновь лишь вяло кивнул.
А я с неподдельным интересом проследила за тем, как солист местной панк-группы незаметным движением отдал бармену вместе с пустым бокалом приятеля крупную купюру, свернутую в несколько раз. Тот жестом фокусника спрятал ее в складках одежды, благосклонно кивнув.
— А, да, организуй три… нет, шесть «Махито», — сделал еще один заказ соучастник заговора против Смерча. — Рассчитай их по карточке. Сотворишь?
— Сей момент, — кивнул парень и удалился куда-то.
— Куда тебе столько? — удивилась я.
— Не боись, крошка, если алкоголь есть, то он куда-нибудь да вольется. Не пропадет. А потом закажем что-нибудь еще. Брат, — обратился парень к лже-священнику, уже вернувшемуся к нам. — Сначала сделай… первый заказ… и желательно быстрее, а потом приступай к «Махито», идет? Желание идиотов-клиентов, но ты уж будь добр, выполни?
— Без проблем, — ловко подбросив вверх бутылку с прозрачной жидкостью и так же ловко ее поймав, отвечал работник клуба. — Для музыкантов клуба и добрых товарищей — все, что угодно. Заведение приветствует музыку, а я — твои заказы, — бармен тихо засмеялся, взмахнул широкими темными рукавами из грубоватой ткани и принялся ловко смешивать коктейли.
— Люблю общаться с приятными типами! Кстати, друг, парень склонился к бармену и что-то ему тихо заговорил. Я расслышала только сквозь продолжающийся грохот музыки:
— И не продавай при нем ничего такого.
Бармен кивнул и внимательным взглядом, явно стараясь запомнить, обвел взглядом фигуру Дэна.
К тому замечательному моменту, когда Дэн подошел к нам, наговорившись со своими приятелями, мы втроем, старались не глядеть друг на друга и молчать («челочник» вообще подальше от меня отсел и делал вид, что строит глазки длинноногой красавице). К этому моменту я, попивая мелкими глотками этот самый коктейль с «химией», узнала, что, у нашего общего друга срывает крышу буквально сразу же, после того, как некоторая доза алкоголя поступает в его организм. Парень старается не пить, зная эту свою особенность, но… прецеденты бывают. При этом Смерчинский вовсе не похож на обычного пьяного — сначала он даже не шатается, может здраво размышлять и быстро думать, не проявляет агрессии, но несет жуткую околесицу — абсолютно нормальным тоном, а еще может совершать странные поступки: например, обнять незнакомого человека или смотреть на небо, утверждая, что видит фиолетовые облака. Длиться это, правда, недолго.
Еще я посмотрела, наконец, как люди пьют коктейль «Текила бум». Молчаливый музыкант решил заказать именно его: смесь текилы, лимонного сока и газировки, поданную почти тут же в невысоком прозрачном стакане, накрытом сверху салфеткой. Парень, получи желаемое, резко ударил стаканом по столу, напиток вспенился, и он тут же опрокинул его в себя. Мне, естественно, захотелось так же, но до прихода Смерча я не могла себе этого позволить.
Также заодно узнала и устройство клуба — оказывается, про Чистилище парни орали не зря — зал, в котором мы находились, назывался именно так, а два другие соответственно, имели названия «Рай» и «Ад». Все по знаменитой итальянской книге — не зря клуб назывался в честь Данте Алигьери, автора «Божественной комедии». Все здание было декорировано в стиле его бессмертной книги, написанной в конце эпохи Средневековья, повествующей об устройстве загробной жизни, куда спускался его лирический герой: аде, чистилище и рае. К примеру, на потолке в этом зале было изображено само чистилище, каким его описывал писатель — в виде острова-горы. Интерьер дизайнеры предпочли средневековый, простой, суровый и сдержанный, сделав ставку на объемность помещения и высокий сводчатый потолок, как в храмах романской эпохи.