— Спасибо, что подождали, — сказал Стилман.
— Выбора мне не предоставили.
— Я понимаю, что причинил вам неудобство, но мы вынуждены задерживать всех свидетелей, чтобы коротко допросить их. Сейчас ситуация под контролем, и мне нужно хорошенько разобраться в происходящем. Мы не знаем ее мотивов. Не знаем, сколько людей может находиться с ней. Мне необходимо понять, с кем мы имеем дело, чтобы найти правильный подход, когда мы начнем переговоры.
— Она пока молчит?
— Да. Мы изолировали три телефонные линии в том крыле, где она забаррикадировалась, так что можем контролировать все ее звонки. Мы неоднократно пытались связаться с ней, но она все время вешает трубку. Впрочем, пройдет время, и ей захочется общения. Так бывает почти всегда.
— Вы полагаете, она такая же, как все террористы?
— Как правило, если дело касается заложников, преступники ведут себя одинаково.
— И как много среди них женщин?
— Должен признать, это нетипично.
— Вам когда-нибудь приходилось иметь дело с женщиной-террористкой?
Он задумался.
— По правде говоря, — сказал он, — в моей практике это первый случай. Первый для всех нас. Здесь мы имеем дело с редким исключением. Женщины не захватывают заложников.
— Но эта захватила.
Он кивнул.
— И, пока я не располагаю информацией, мне приходится действовать по старой схеме. Прежде чем я вступлю в переговоры, мне необходимо знать о ней как можно больше. Кто она, почему это делает.
Маура покачала головой.
— Не знаю, смогу ли я вам помочь.
— Вы последняя, кто вступал с ней в контакт. Расскажите мне все, что помните. Каждое слово, произнесенное ею, каждое ее движение.
— Я была с ней наедине очень недолго. Всего несколько минут.
— Вы разговаривали?
— Я пыталась.
— Что вы ей говорили?
Маура почувствовала, что ладони вновь стали влажными, стоило ей вспомнить ту поездку в лифте. Вспомнить, как дрожала рука женщины, сжимавшая пистолет.
— Я пыталась успокоить ее, урезонить. Я сказала, что хочу ей помочь.
— И как она реагировала?
— Она молчала. Не проронила ни звука. И это было самое страшное. — Она взглянула на Стилмана. — Ее абсолютное молчание.
Он нахмурился.
— Она что, вообще никак не реагировала на ваши слова? Вы уверены в том, что она вас слышала?
— Она не глухая. Она реагировала на звуки. Я уверена в том, что она слышала вой сирен.
— И тем не менее не произнесла ни слова? — Он покачал головой. — Странно. Может, мы имеем дело с языковым барьером? Тогда это осложнит переговоры.
— Мне показалось, что она не расположена к переговорам.
— Давайте с самого начала, доктор Айлз. Расскажите все, что она делала, все, что делали вы.
— Я уже все рассказала капитану Хейдеру. Бесконечно задавая мне одни и те же вопросы, вы не продвинетесь ни на шаг.
— Я знаю, что вам приходится повторяться. Но, может быть, что-то из того, что вы вспомните, окажется чрезвычайно важной деталью. Единственной зацепкой для меня.
— Она целилась мне в голову. Мне трудно было сосредоточиться на чем-то. Я думала только, как бы остаться в живых.
— И все-таки вы были с ней. Вы лучше всех знаете, в каком она состоянии. У вас есть какие-то соображения, почему она это сделала? И собирается ли она расправиться с заложниками?
— Она уже убила одного человека. Это вам ни о чем не говорит?
— Но с тех пор мы не слышали других выстрелов, так что можно считать, первые критические полчаса миновали, а это самый опасный период. Именно в это время захватчик находится под воздействием страха и может убить заложника. Прошел уже час, а она не совершила больше никаких действий. Никто не пострадал, насколько нам известно.
— Тогда что она там делает?
— Понятия не имею. Мы по-прежнему пытаемся выяснить, кто она, откуда взялась. Убойный отдел проверяет, что предшествовало ее появлению в морге. В больничной палате сняты, как мы надеемся, ее отпечатки пальцев. Пока никто не пострадал, время работает на нас. Чем дольше будет пауза, тем больше информации о ней мы сможем получить. И тем выше вероятность того, что все обойдется без кровопролития и героизма. — Он бросил взгляд в сторону больницы. — Видите вон там полицейских? Они уже готовы штурмовать здание. Если дойдет до этого, тогда можно считать мою миссию неудачной. У меня есть золотое правило: не спешить. Мы блокировали ее в крыле, где нет ни окон, ни выходов, так что ей не уйти. Во всяком случае своими ногами. Так что пусть посидит, обдумает ситуацию. И со временем поймет, что нет другого выбора, кроме как сдаться.
— Если она достаточно разумна, чтобы это понять.
Некоторое время Стилман молча смотрел на Мауру. Словно взвешивал ее слова.
— Как вы считаете, она в здравом уме?
— Я считаю, что она до смерти напугана, — сказала Маура. — Когда мы были одни в лифте, я видела ее взгляд. В нем была паника.
— И поэтому она стреляла?
— Должно быть, она почувствовала угрозу. Нас было трое возле ее кровати, и мы все пытались усмирить ее.
— Трое? Медсестра, с которой я беседовал, сказала, что, когда она вошла в палату, увидела только вас и охранника.
— Был еще врач. Молодой человек, блондин.
— Медсестра его не видела.
— Да, он сбежал. После того как прогремел выстрел, он бросился наутек, словно трусливый заяц. — Маура замолчала, все еще переживая тот факт, что она была брошена на произвол судьбы. — Я осталась одна в ловушке.
— Как вы думаете, почему пациентка стреляла только в охранника? Вас ведь было трое там, возле ее койки?
— Он наклонился к ней. И стоял ближе всех.
— А может, все дело в его униформе?
Маура нахмурилась.
— Что вы имеете в виду?
— Подумайте сами. Униформа — это символ власти. Она могла принять его за полицейского. Это наводит на мысль, что у нее могло быть криминальное прошлое.
— Многие люди боятся полиции. Для этого вовсе не обязательно быть преступником.
— Почему она не выстрелила в доктора?
— Я же сказала вам, он убежал. Его уже не было в палате.
— Но она и вас не убила.
— Потому что ей нужен был заложник. Я подвернулась под руку.
— Как вы думаете, она бы убила вас, будь такая возможность?
Маура посмотрела ему в глаза.
— Я думаю, эта женщина не остановится ни перед чем, лишь бы остаться в живых.
Внезапно распахнулась дверь трейлера. Капитан Хейдер высунул голову и обратился к Стилману:
— Пожалуй, тебе стоит зайти к нам и кое-что послушать, Лерой.
— Что там?
— Только что поймали в эфире.
Маура вернулась следом за Стилманом в трейлер, где, как ей показалось, стало совсем нечем дышать.
— Прокрути эту передачу еще раз, — попросил Хейдер Имертона.
Из динамика раздался взволнованный мужской голос:
— …вы слушаете радиостанцию «КБУР», и с вами я, Роб Рой, ведущий программы этого странного дня. Друзья, у нас тут прелюбопытная ситуация. Только что к нам поступил звонок от дамы, которая утверждает, будто она удерживает заложников в медицинском центре. Я поначалу не поверил, но наш оператор как раз сейчас беседует с ней. Мы думаем, что она не обманывает…
— Какого черта? — возмутился Стилман. — Это же наверняка мистификация. Мы полностью изолировали все телефонные линии.
— Слушай дальше, — перебил его Хейдер.
— …итак, здравствуйте, мисс, — прозвучал голос ди-джея. — Мы готовы выслушать вас. Назовите свое имя.
— Мое имя знать не обязательно, — отозвался хриплый женский голос.
— Хорошо. Ну и зачем вы все это делаете?
— Жребий брошен. Это все, что я хотела сказать.
— И что это значит?
— Передайте им. Просто передайте: жребий брошен.
— Хорошо, хорошо. Что бы это ни означало, весь Бостон это услышал. Друзья, если вы нас слушаете, знайте, что жребий брошен. Это Роб Рой, и мы находимся на прямой связи с дамой, из-за которой разгорелся весь этот сыр-бор…
— Скажите полиции, чтобы убирались, — продолжала женщина. — Здесь, в этой комнате, у меня шестеро заложников. И пуль хватит на всех.
— Эй, мэм! Вам нужно успокоиться. Не трогайте никого.
Стилман побагровел от злости.
— Как такое могло произойти?! — воскликнул он, повернувшись к Хейдеру. — Я думал, мы изолировали телефонные линии.
— Так и есть. Но она звонила с сотового.
— С чьего сотового?
— Номер зарегистрирован на имя Стефании Тэм.
— Нам известно, кто это?
— …ой! Друзья, у меня проблемы, — сказал Роб Рой. — Звукорежиссер только что сообщил мне, что нам поступил приказ прекратить переговоры. Полиция перекрывает нам эфир, друзья, и мне приходится сворачивать разговор. Вы все еще на связи, мэм? Алло! — Пауза. — Похоже, мы потеряли связь. Ну, я надеюсь, она успокоится. Дамочка, если вы все еще слышите меня, пожалуйста, не трогайте никого. Мы можем помочь вам. А всем нашим слушателям напоминаю: с вами радиостанция «КБУР». «Жребий брошен…»
Имертон выключил запись.
— Все, — сказал он. — Вот что нам удалось записать на пленку. Мы тут же перекрыли этот звонок, как только поняли, с кем говорит ди-джей. Но эта часть разговора все-таки просочилась.
На Стилмане лица не было. Он стоял, уставившись на теперь уже немую аппаратуру.
— Черт возьми, что она задумала, Лерой? — обратился к нему Хейдер. — Что это было — попытка привлечь внимание? Она ищет у публики сочувствия?
— Не знаю. Все это очень странно.
— Почему она не разговаривает с нами? Почему звонит на радиостанцию? Мы пытаемся связаться с ней, а она постоянно вешает трубку!
— Она говорит с акцентом. — Стилман взглянул на Хейдера. — Она явно не американка.
— И что значит эта фраза: «Жребий брошен»? Что она хочет этим сказать? Что игра началась?
— Это цитата из Юлия Цезаря, — подсказала Маура.
Все посмотрели на нее.
— Что?
— Эти слова произнес Юлий Цезарь, стоя на берегу Рубикона. Перейдя через реку, он объявил гражданскую войну Риму. Он знал: сделай он этот шаг, и обратной дороги не будет.
— При чем здесь Юлий Цезарь? — удивился Хейдер.
— Я просто рассказываю вам, откуда взялась эта цитата. Когда Цезарь отдавал своим воинам приказ перейти реку, он понимал, что возврата не будет. Это был большой риск, но Цезарь слыл азартным игроком и любил бросать кости. Приняв решение, он произнес: «Жребий брошен». — Маура помолчала и добавила: — И вошел в историю.
— Так вот что значит перейти Рубикон, — наконец понял Стилман.
Маура кивнула.
— Наша террористка приняла решение. Она дала нам понять, что обратной дороги для нее нет.
— Мы получили информацию по этому сотовому телефону! — раздался возглас Имертона. — Стефания Тэм — одна из докторов медицинского центра. Отделение акушерства и гинекологии. Она не отвечает на звонки, и в последний раз ее видели, когда она направлялась в отделение диагностической визуализации к своей пациентке. В больнице сейчас проверяют расписание дежурств и наличие персонала, пытаясь установить, кто может находиться в числе заложников.
— Похоже, одно имя нам уже известно, — заметил Стилман.
— А что с сотовым? Мы пытались дозвониться по нему, но никто не отвечает на наши звонки. Отключить его или оставить?
— Если мы обрубим ей связь, она может разозлиться. Пока пусть телефон работает. А мы просто будем отслеживать ее звонки. — Стилман немного помолчал и, достав носовой платок, промокнул вспотевший лоб. — По крайней мере она начала общаться, только вот не с нами.
Я уже задыхаюсь, подумала Маура, глядя на распаренное лицо Стилмана. А день обещает быть еще горячее. Она вдруг почувствовала, что ее качает, и поняла: ей нельзя оставаться здесь ни минуты.
— Мне нужно на воздух, — произнесла Маура. — Могу я уйти?
Стилман окинул ее рассеянным взглядом.
— Да. Да, идите. Постойте… у нас есть ваш контактный телефон?
— У капитана Хейдера есть и домашний, и сотовый номера. Можете звонить в любое время.
Она вышла на улицу и остановилась, зажмурившись от яркого послеполуденного солнца. Затуманенным взглядом окинула Олбани-стрит. По этой улице она каждый день подъезжала к работе, и все здесь было до боли знакомо. Но сегодня на Олбани-стрит царил хаос; она превратилась в бурлящее море полицейских патрулей и больше напоминала место боевых учений. Все ждали следующего шага со стороны женщины, ступившей на тропу войны. Женщины, личность которой до сих пор оставалась загадкой для всех.
Она направилась к своему офису, пробираясь среди припаркованных полицейских машин. Нырнула под ленту оцепления и, выпрямившись, заметила знакомую фигуру, двигавшуюся ей навстречу. Вот уже два года она была знакома с Габриэлем Дином и никогда еще не видела его таким взволнованным. Он редко поддавался эмоциям. Но сейчас по выражению его лица можно было сказать, что он в дикой панике.
— Какие-нибудь имена уже известны? — спросил он.
— Имена? — переспросила Маура, в недоумении покачав головой.
— Имена заложников. Кто в здании?
— Пока я слышала только одно имя. Доктора.
— Какого?
Она замолчала, удивленная его бурной реакцией.
— Доктор Тэм. С ее сотового звонили на радиостанцию.
Дин повернулся и взглянул на больницу:
— О Господи!
— А в чем дело?
— Я не могу найти Джейн. Ее нет среди пациентов, эвакуированных с этажа.
— Когда она попала в больницу?
— Сегодня утром, после того как у нее отошли воды. — Габриэль посмотрел на Мауру. — Ее принимала доктор Тэм.
Маура уставилась на него, вдруг вспомнив то, что слышала в трейлере. Доктора Тэм в последний раз видели, когда она направлялась в отделение диагностической визуализации к своей пациентке.
«Джейн. Доктор как раз спускалась к Джейн».
— Думаю, вам лучше пойти со мной, — сказала Маура.
8
«Я приезжаю в больницу рожать. Кажется, вместо ребенка я получу пулю в голову».
Джейн сидела на диване, зажатая между доктором Тэм с одной стороны и чернокожим санитаром с другой. Она чувствовала, как он дрожит, а его кожа в этом помещении с кондиционированным воздухом была холодной и влажной. Доктор Тэм казалась совершенно спокойной, ее лицо напоминало каменную маску. На другом диване съежилась администратор, а рядом с ней тихо плакала медсестра. Никто не смел вымолвить ни слова; единственным источником звука был работающий телевизор. Джейн огляделась, изучая именные таблички на халатах медперсонала. «Мак». «Доменика». «Гленна». «Доктор Тэм». Потом посмотрела на больничный браслет, болтавшийся у нее на запястье. «Риццоли Джейн». Как мы все хорошо подготовлены для морга. Никаких проблем с установлением личности. Она представила, как завтра утром жители Бостона раскроют свои газеты и увидят те же имена, набранные жирным шрифтом на первой странице. «Жертвы захвата заложников в больнице». Читатели скользнут взглядом по имени «Риццоли Джейн» и тут же устремятся к страничке спортивных новостей.
Неужели так все и закончится? По глупости. Просто потому, что оказалась не в том месте и не в то время. «Эй, стойте! — захотелось ей крикнуть. — Я беременная! В кино никто не стреляет в беременных заложников!»
Но это не кино, и она не может предугадать, что выкинет эта сумасшедшая с пистолетом. Так Джейн мысленно окрестила ее: Сумасшедшая. А как еще можно назвать женщину, которая расхаживает взад-вперед, размахивая пистолетом? Лишь иногда женщина останавливалась, вглядываясь в экран телевизора, настроенного на шестой канал. Там шел прямой репортаж с места событий. Смотри, мама, я тоже попала в ящик, подумала Джейн. Одна из счастливчиков, оказавшихся в заложниках. Похоже на реалити-шоу «Остаться в живых», только с пулями.
И настоящей кровью.
Она заметила, что на руке Сумасшедшей болтается такой же браслет, как у нее. Может, сбежала из психиатрического отделения? Попробуй заставь такую послушно сидеть в инвалидной коляске. Женщина была босой, а под больничной сорочкой выделялась ее округлая попка. У нее были длинные ноги, мускулистые бедра и роскошная грива черных волос. Одень ее в сексуальный кожаный прикид, и будет вылитая Зена — Королева воинов.