«Точка отсчёта, – подумал он, ложась на диван и укрываясь пледом. – Это новая точка отсчёта… Надо будет позвонить маме. Ей будет приятно услышать, что её сын снова в седле…»
С этой мыслью он уснул.
3.
Дэвида Хольца разбудил громкий звук разбившегося стекла. Он сразу сел и настороженно огляделся вокруг. В ту же самую секунду со звоном разлетелось второе оконное стекло, а по полу покатился кусок белого кирпича.
– Shied! – ругнулся репортёр «Си-Эн-Эн» и проворно вскочил на ноги.
Он пересёк приёмную, но подошёл к окну сбоку, опасаясь нового камня. С осторожностью выглянув наружу, Хольц увидел, что в рассветном сумраке по площади бродят какие-то люди. По одежде это были гражданские – наверное, местные жители. Некоторые из них собрались в группы, переговариваясь и покуривая. Другие держались особняком. Двое молодых людей в кожаных куртках стояли под самыми окнами. Они разворотили бордюр у клумбы и выбирали кирпичи. На глазах у Хольца один из молодых людей выпрямился и швырнул новый кусок кирпича прямо в тележурналиста. Но замах оказался слабым, и кирпич не долетел до цели, отскочив от подоконника. Дэвид инстинктивно отпрянул, но потом любопытство пересилило, и он снова припал к окну.
Дальнейшие события развивались так. Из припаркованной на редакционной стоянке «тойоты» вылез бритоголовый Роман и грозно прикрикнул на хулиганов. Те не обратили на него внимания, и тогда спецкор «Бьярмскринглы» двинулся прямо на них. Однако добраться до молодых людей в кожанках у него не получилось. Из бесцельно слоняющихся по площади местных жителей вдруг выделилось две группы. Одна группа пошла наперерез Роману, вторая – к оставленной им «тойоте». Не прошло и минуты, как бритоголовый спецкор оказался окружён плечистыми субъектами самого неприветливого вида. Сообразив, что при соотношении один против шести выйти из схватки победителем вряд ли удастся, Роман быстро заговорил, указывая то на окна редакции, то на хулиганов с кирпичами. А затем неожиданно для всех сунул руку за пазуху и вытащил пистолет. Стрелять он ни в кого не стал, но вид оружия подействовал на окруживших его субъектов – они расступились, и Роман быстро зашагал к входным дверям издательско-типографского комплекса.
– Пидор биармский! – громко выкрикнул ему вслед один из плечистых.
В тот же момент вторая группа принялась крушить «тойоту». В руках местных жителей появились тяжелые арматурные стержни, и самый смелый из них с задорным гиканьем ударил стержнем по ветровому стеклу. Стекло хотя и покрылось трещинами, но выдержало этот первый удар. Но тут посыпались новые, и вскоре у «тойоты» не осталось ни одного целого стекла.
Роман приостановился, глядя, как рушат его машину, но тут один из молодых хулиганов бросил в него кирпич, попал в спину, и спецкор предпочёл ретироваться. И правильно сделал.
Через минуту Роман ворвался в приёмную, буквально трясясь от ярости.
– Отойдите от окна! – тут же потребовал он у Хольца. – Не хватало нам ещё, чтобы вас подстрелили. Но какие всё-таки уроды! – он нервно заходил по приёмной, потом швырнул на секретарский стол пистолет и сел в кресло, обхватив голову руками.
Дэвид взял оружие и сразу понял, что это газовый «пугач» – он хорош только в замкнутом пространстве, на открытом воздухе эффект от него близок к нулю.
– Нужно что-то делать, – сказал корреспондент «Си-Эн-Эн» Роману, возвращая пистолет на место. – Нельзя сидеть просто так.
– Ты прав, – согласился спецкор «Бьярмскринглы», подняв голову. – Нужно действовать.
Затем порывисто придвинулся вместе с креслом к столу и снял трубку телефонного аппарата. К удивлению Хольца, он не стал звонить в милицию, а сначала набрал номер нынешнего владельца издательско-типографского комплекса. Вкратце изложив ситуацию, он выслушал ответ, затем начал набирать новый номер. В течение пятнадцати минут Роман обзвонил руководство издания, и на лице его появилась торжествующая улыбка.
– Всё складывается наилучшим образом, – сказал он, заметив вопросительный взгляд Хольца. – Продержимся полчаса, а там из Белогорода ребята подтянутся.
– Какие «ребята»? – уточнил Дэвид, хотя и сам уже догадывался, о ком идёт речь.
– Из Сил самообороны, – честно ответил Роман. – Возьмут здание под охрану – ни один урод не сунется.
– А почему просто не вызвать милицию?
– Ты дурак или прикидываешься? Ясно же, что это не спонтанная акция, – за этими придурками стоят местные власти.
– Это я понимаю, – Хольц ничуть не обиделся на «дурака», видя, что Роман не в себе. – Но нужно подстраховаться. Чтобы не было потом вопросов.
– Логично, – кивнул Роман. – А ты, молодец, Дэвид, соображаешь… – он набрал на клавиатуре телефона 02 и снял трубку: – Милиция? Это из «Летописи Биармии» беспокоят. Какие-то хулиганы бьют наши окна. А другие хулиганы разбили мою машину – она стоит на площади Конституции. И собираются её поджечь… Моя фамилия? А зачем вам моя фамилия?.. А-а, ну понятно. Меня зовут Роман Ковач. Я штатный корреспондент «Летописи Биармии». Что вы сказали? Сам туда пошёл, козёл вонючий!
Роман бросил трубку на базу и улыбнулся Хольцу ещё шире:
– Я же говорил. Милиция в курсе. У придурков развязаны руки. Ничего! Наши ребята покажут им, где раки зимуют!
В приёмную вбежал охранник.
– Подошли рабочие типографии, – сообщил он с порога. – Но их не пускают. Хмыри встали у дверей и послали их на фиг.
– Пусть идут домой, – сказал Роман. – Сегодня хочешь не хочешь, а выходной. Я уже позвонил шефу. Скоро здесь будут наши.
– Здорово! – порадовался охранник.
Но его радость была преждевременной. Зазвонил телефон. Роман включил громкую связь, и все услышали сокрушительную весть:
– Роман, на нас не рассчитывай, – послышался из динамика волевой голос. – Мост разведён. И здесь целое столпотворение. Короче, мы застряли. Постарайся собрать тех, кто живёт в Алонце. Держитесь. Будем через четыре часа.
– Господи! – простонал охранник. – Они развели мост. Это подготовлено!
– Кого же я могу собрать? – растерялся Роман; прежнюю уверенность как ветром сдуло. – Из биармов здесь только корреспонденты.
– Так, я пошёл, – сказал вдруг охранник деловито.
– Куда это ты намылился? – спецкор «Бьярмскринглы» приподнялся из-за стола.
– Домой. У меня смена закончилась.
– Ты сбрендил? А кто будет дверь охранять?
– Не знаю. И знать не хочу.
– Ты соображаешь, что делаешь?
– Соображаю.
– Шеф тебя уволит, – пригрозил Роман. – Завтра, нет уже сегодня уволит!
– Пожалуйста, – спокойно отозвался охранник. – Мне моя жизнь и здоровье важнее, чем ваши пять тысяч «деревянными». Счастливо оставаться.
Он развернулся и вышел, оставив дверь открытой.
– Ну и катись! – крикнул Роман, стиснув кулаки. – Крыса!
Спецкор «Бьярмскринглы» тяжело опустился в кресло.
– Крыса, – повторил он с горечью. – Все они крысы. Бегут с тонущего корабля.
– Я могу чем-нибудь помочь? – предупредительно спросил Дэвид.
Роман внимательно посмотрел на Хольца, в глазах спецкора что-то промелькнуло, но потом он махнул рукой:
– Мы уже проиграли. А проигрывать следует с достоинством. Если хотите, оставайтесь – ни вас, ни меня эти ублюдки не тронут. Им другое нужно…
Вдруг с площади донёсся нарастающий вой множества сирен.
– Что это? – встрепенулся Дэвид и пошёл к окну.
На площадь въезжала колонна, состоящая из милицейских автомобилей и крытых армейских грузовиков. Когда машины остановились, из них на асфальт полезли спецназовцы в бронежилетах и защитных шлемах, с автоматами Калашникова наперевес.
– А вот и маски-шоу пожаловали, – прокомментировал Роман, вставший у Хольца за спиной.
Один из спецназовцев – по всей видимости, командир – достал из автомобиля мегафон и приказал местным жителям очистить площадь. В случае неповиновения командир пообещал открыть огонь на поражение. Местные жители не возражали. Бритоголовый Роман, конечно же, прав в своих подозрениях: погромщики и власти были заодно, а значит, их действия дополняли друг друга, являясь частями общего плана.
После того, как группы местных жителей отошли к аптеке, спецназовцы расставили посты, выгрузили из машин секции ограждения, и вскоре здание издательско-типографского комплекса было полностью блокировано со стороны площади.
– Ловко у них получается, – признал Роман, в голосе его звучала тоска.
– Смотрите, – Хольц вытянул руку, – это, кажется, Рита?
И действительно через площадь, в обход грузовиков, тороплива шла Рита Лани.
– Блин горелый, – пробормотал Роман. – Её-то чего сюда принесло?
У ограждения Рита остановилась и заговорила с одним из спецназовцев. Тот покачал головой и отвернулся. Тогда Рита направилась к офицеру с мегафоном.
– У неё есть сотовый телефон? – волнуясь, спросил Дэвид. – Надо предупредить, сказать, чтобы уходила отсюда.
– А толку? – сказал Роман. – Она совершеннолетняя и не первый день в журналистике. Если пришла, значит, решила поучаствовать – теперь её и танком не прогонишь.
На объяснения с офицером девушка потратила минут пять. Наконец тому надоело препираться с настойчивой журналисткой, и он отдал распоряжение пропустить Риту внутрь здания. Дэвид побежал вниз по лестнице ей навстречу.
– Рита! – воскликнул он, едва завидев девушку. – Зачем же вы пришли? Здесь опасно!..
Лани посмотрела на него иронически.
– Не опаснее, чем в любом другом месте этого города, – заявила она с улыбкой. – Не переживайте, Дэвид, ещё ведь ничего не случилось. И, даст Бог, не случится.
Девушка взяла его под руку так уверенно, будто делала это всю жизнь, и они вдвоём пошли наверх.
– В приёмной выбили стёкла, – пожаловался Хольц.
– Я видела, – сообщила Лани.
– И всё равно пришли сюда? – поразился тележурналист.
– Да. А почему вас это удивляет?
– Вы отважная, – сказал Дэвид.
Рита остановилась, приподнялась на цыпочки и поцеловала репортёра в щёку. Судорожно вздохнув, Дэвид попытался обнять её, однако девушка сразу же высвободилась и побежала по лестнице.
Насупленный Роман ждал их в приёмной.
– Привет, – сказал он Рите. – Давно не виделись.
– Ты шефу звонил? – с порога спросила Лани.
– Звонил. Мост перекрыт. Застряли в пробке. Будут не раньше, чем через четыре часа. Типографских рабочих не пустили. Охранники, суки, сбежали. Так что, получается, мы остались втроём. Против придурков с ломами и спецназа с автоматами.
– Это очень плохо, – заявила Рита.
– Сам знаю.
– Майор Карташов сказал, что штурма не планируется, но через час здание будет взято под полный контроль спецназом МВД.
– Майор Карташов? Это он там распоряжается?
– Он.
– Ты ему объяснила, что у нас ещё неделя в запасе?
– Объяснила. Но у него приказ. Говорит, в связи с участившимися случаями хулиганства и вандализма, имеющими «протестную основу», принято решение о немедленном прекращении деятельности издательства.
– Тогда нам ничего не светит, – признал Роман. – Если сам Карташов говорит…
– А кто такой майор Карташов? – поинтересовался Дэвид.
– О! – Рита оглянулась на репортёра. – Это великий человек. Его в Алонце каждая собака знает. Командует отрядом специального назначения. Я всего лишь три дня назад у него очередное интервью брала.
– Поэтому он вас и пропустил?
– Наверное…
Роман заёрзал.
– Хватит попусту трепаться, – перебил он Риту. – У вас есть какие-нибудь конструктивные предложения? Или нам остаётся только вручить ключи Карташову?
– Позвони Брумману, – предложила вдруг Лани. – Пусть он лично пригрозит Колесничему, что если спецназ не будет отозван, то он напишет письмо Президенту. Или пусть сам что-нибудь придумает – у него же есть способы давления на этого любителя малолетних.
– Ты не поверишь, – сказал Роман, – но Брумман почему-то не дал мне своего телефона.
– Свяжись с секретариатом!
Роман хмыкнул.
– Не думаю, что шеф глупее нас с тобой. Может, он уже связался?..
– Шефа здесь нет. И с Карташовым он не разговаривал. Как шеф может оценить серьёзность ситуации?
Роман всё ещё медлил, и тогда Рита подошла к столу и положила пальцы на телефонную трубку:
– Не хочешь рисковать? Тогда я позвоню Брумману сама.
Ей не довелось куда-нибудь позвонить. Загрохотали тяжёлые ботинки, и в приёмную ворвалась сразу трое спецназовцев. Настороженно поводя укороченными дулами автоматов, они осмотрелись. Потом двое из них встали у двери, а третий выступил вперёд.
Этот третий опустил автомат, снял с головы шлем и улыбнулся опешившим журналистам:
– Здравия желаю, биармы! Собирайте вещички и – домой.
– Мы никуда отсюда не уйдём! – отрезала Рита. – Вы не имеете права закрывать издательство. Это произвол, и о факте произвола скоро станет известно российскому Президенту.
– Вон вы как заговорили, – улыбка на лице спецназовца превратилась в оскал. – Сначала пишете всякие гадости о нашем Президенте, а чуть что, так сразу жаловаться ему? У меня приказ! – рявкнул он. – Очистить помещение!
Тут нервы у взвинченного утренними событиями Романа не выдержали.
– Пошёл ты в зад, гнида! – завопил спецкор «Бьярмскринглы», после чего схватил со стола свой газовый пистолет и нацелил его на спецназовца.
Дальнейшее произошло за какую-то секунду, но эта секунда отпечаталась в памяти Хольца на всю оставшуюся жизнь. Спецназовец уронил шлем и в то же самое время потянул висевший на плече автомат. Он выстрелил быстрее Романа, но дуло было направлено в другую сторону, и вылетевшая пуля попала Рите в живот. Всхлипнув, девушка повалилась на спину, и все, находившиеся в приёмной, застыли, наблюдая, как она падает.
Роман выронил пистолет и бросился к Лани. Но Хольц успел раньше – он рухнул на колени, подхватил её под мышки, попытался поднять, но увидел тёмно-коричневую кровь на полу и понял, что его помощь, скорее всего, не потребуется.
– За что? – прошептал он, плача и не стыдясь своих слёз. – За что?!
– Я не хотел! – закричал спецназовец в отчаянии. – Я не хотел, это правда!..
4.
Лидер Фронта национального возрождения и всенародно избранный президент Республики Биармия Борис Брумман готовился приветствовать праздничную демонстрацию жителей Белогорода, стоя на трибуне, которую вот за две недели возвели на Садовой площади, рядом со зданием научной библиотеки. Разумеется, там он должен был находиться не один, а в целой компании, список которой утрясался раза в три дольше, чем строилась сама трибуна.
Марк Айле оказался в этом списке случайно и, можно сказать, в самый последний момент. Генерал Керро прислал его вместо себя сопровождать двух оперативников ЦРУ Кларка и Чавеза, которые в свою очередь и вполне официально сопровождали консула, прибывшего из Петербурга специально для обсуждения вопроса об открытии консульства в Белогороде. Находиться среди высокопоставленных чиновников республиканской администрации было для Айле впервой, и он чувствовал себя очень неуютно: мало ли, ляпнешь чего-нибудь, потом ввек не отмоешься – потому он всё больше молчал, вёл себя скромно, слушал, что говорят другие.
Разговоры же по большей части были ни о чём. Чиновники администрации жались к консулу и выражали одобрение любому его косноязычному высказыванию. Брумман словно не замечал этого, попыхивая сигареткой в длинном мундштуке и разглядывая сквозь линзы стильного пенсне развевающиеся флаги – сегодня площадь украшали российский триколор и красные знамёна Советской армии.
– Праздник победы над нацистами – это великий праздник, – изрёк очередную банальность американский консул.
– Да, да, это великий праздник, – кивали чиновники.
– Соединённые Штаты Америки и Россия воевали бок о бок, чтобы победить нацизм.
– Да, да, это великая победа.
– Мы, американцы, помним о великом союзе Америки и России.
– Да, да, это был великий союз.
– А Биармия участвовала в великой войне с нацизмом? – спросил консул.
Этот вопрос поставил чиновников в тупик. Они зашептались, в глазах появилась тревога.