Сегодняшний разговор позволил мне узнать его чуточку больше. Приоткрыл дверь на то, как он мыслит, чем живет, чем дорожит. И пусть я многого не понимаю, не разделяю и не поддерживаю, всё равно это шаг, маленький такой, но всё-таки шаг. В том, что Глеб дал мне свою машину, нет ничего удивительного, по крайней мере, для него самого, но вот я в этом жесте вижу крупицу доверия, а это уже ценно.
Подхожу к черному красавцу и с благоговением смотрю на него. Руки слегка подрагивают, но это скорее от предвкушения, нежели от страха.
Безусловно, мощь в пятьсот с лишним «кобыл» вызывает у меня определенное волнение, но это не идет ни в какое сравнение с тем чувством эстетического восторга и возбуждения, которое я сейчас испытываю. Машины – это моя страсть. Если бы не близорукость с ранних лет, я бы жил ими, дышал, бредил. Именно поэтому поездка на этой тачке приравнивается мною, как к полету на луну.
Сажусь на водительское сидение и вдыхаю упоительный запах салона. Потрясающий аромат. Провожу рукой по гладкой коже руля, сжимаю его обеими руками. Супер. Завожу двигатель. М-м-м… Экстаз. Перевожу положение рычага коробки передач в положение «D» и чуть придавливаю педаль газа. Машина плавно подается вперед, отзываясь утробным урчанием мощного движка.
Покатавшись немного по парковке для ознакомления, выезжаю на оживленные улицы города, тут же вливаясь в общий потоком железных собратьев.
Ехать до своего дома не очень далеко, поэтому решаю выжать из этой поездки все. На удивление быстро привыкаю к габаритам автомобиля, учитывая его формы и обтекаемость. Не вызывает сложности и его управляемость. Гидравлика руля легкая и податливая, газ и тормоз жесткий и чувствительный.
На очередном светофоре останавливаюсь в среднем ряду, рядом со мной тормозит «заряженный» AMG-ый «мерин», у которого под капотом не меньше пятисот «лошадок».
Кто за рулем рассмотреть не представляется возможным, он вкруговую тонирован, но как говорится, «у дураков мысли сходятся». Оба начинаем форсировать движками. Перехожу с автомата на ручное управление. Когда срываюсь с места, кричу от восторга. За четыре с лишним секунды до ста - это не просто кайф, это космос, феерия, взрыв мозга.
Потягаться в скорости не дает плотный поток машин, поэтому начинаем «играть в шахматы». Что на старте, что по маневренности обхожу Мерседес на пару «ходов» вперед, и на следующем перекрестке под желтый сигнал светофора ставлю ему «шах и мат». Смеюсь и радуюсь победе, словно ребенок.
До своей многоэтажки долетаю очень быстро. Лихо загуливаю во двор, но с парковкой возникает проблема. Выходные, блин. Покрутившись пару минут по улочкам, нахожу неплохое место. По достоинству оцениваю возможности паркинга с видом в 360°.
Довольный как слон иду к своему подъезду, развязно покручивая брелком на пальце. Нет, ну а что? Никому не чуждо такое чувство, как тщеславие. А покрасоваться есть перед кем. На детской площадке куча мамаш с детьми, чуть дальше на лавочке сидят местные малолетки, попивая пиво и забрасывая бычками всё пространство вокруг себя, под гневные взгляды всё тех же мамаш. На меня смотрят, как на президента маленького государства, не меньше. Иду, улыбаюсь, сам себе приятный, делаю еще шаг и застываю как вкопанный.
Перед подъездом стоит Артёмка и с непониманием на меня смотрит.
– Привет, – как-то испуганно здоровается он, – я тут, вот... – протягивает ладошку с зажатыми в ней ключами от моей квартиры, – ключи забыл тебе отдать.
– Привет, Тём, – растерянно и смущено, как будто меня застали за чем-то постыдным, откликаюсь я, принимая теплую связку, – да, спасибо, может, зайдешь? – спрашиваю я, сам не зная, зачем приглашаю.
– У тебя новая машина? – вопросом на вопрос отвечает Артём.
– Нет, – вздыхаю, повесив голову, – она не моя, дали покататься, – признаюсь и знаю, что мой бывший правильно всё расценит.
– Его?
– Да.
Идиотский диалог, не правда ли?
– Понятно, – грустно вздыхает Артёмка и уходит бросив на прощание короткое «пока». Не останавливаю. Сказать нечего, да и оправдываться за что-то не вижу смысла. Всё, мы расстались, наш роман дописан до эпилога и пусть в нем нет пресловутого «хеппи-энда», он был и стал уже нашей историей.
От пережитой радости не осталось и следа, поэтому понуро бреду в свою берлогу.
Вот что за жизнь. Как только расправишь крылышки, почувствуешь свободу от суеты и проблем, как тебя снова кидает порывом ветра в сторону, и ты штопором летишь вниз с огромной скоростью, и получится у тебя из него выйти или нет, одному Богу известно. И так всю жизнь. Бесит.
Убрав свое небольшое жилище, принимаю душ, обедаю остатками супа, мою посуду, собираюсь и беру курс на салон красоты. Зачем? Да вот, посмотрел на себя в зеркало, и захотелось что-то изменить. Волосы у меня достаточно длинные, все время зачесаны либо набок, либо же вперед. От этого создается впечатление благоразумия и скромности, а во мне взыграл бунтарь, желающий о себе заявить.
Объяснить мастеру, чего хочу, не составляет труда, достаточно лишь показать на фото в журнале. В итоге из салона я выхожу со стильной прической в стиле «Гранж». Сильно укорачивать виски не стал, поэтому получился вполне себе смелый вариант, но и не экстрим-версия. Девушка порывалась сделать мне мелирование, но я категорически отказался. Я хоть и гей, но подчеркивать всячески этот факт не люблю, да и не приветствую. Эпатаж и открытость касательно ориентации в России не поощряется, у нас и убить могут. Да и потом, какой в этом смысл. Всё равно общественность не перекричишь, не переспоришь и не переубедишь. Стереотипы вообще ломать сложно, а если они еще и с сексуальной подоплекой, так и в принципе невозможно. Поэтому предпочитаю быть как все, хотя с моей-то внешностью...
Вот и сейчас, пока иду к машине, ловлю на себе заинтересованные взгляды. Признаться, с новой прической, в синих джинсах с заниженной талией, светлом свитере под горло и в черной кожаной куртке с меховым воротником выгляжу очень даже секси, а в довесок с черным Порше, так вообще убийственно.
***
– Ни хрена себе ты съездил убраться в квартире! – ошарашено встречает меня Глеб, разглядывая мой новый образ.
– И как я тебе? Нравлюсь? – кокетливо спрашиваю я, улыбаясь во все свои тридцать два зуба, поворачиваясь вокруг своей оси для лучшего обзора. Ответом мне служит полный голодной страсти поцелуй с привкусом металла.
Дойти до мягкой поверхности, такой как диван или же кровать, нам не удается. Падаем на пол между холлом и гостиной, судорожно и жадно лаская друг друга, срывая одежду, кусаясь и ставя метки по всему телу в виде засосов. Я уже вовсю поскуливаю от желания и силы собственного возбуждения, зарываясь руками в волосы Глеба, тяну за них, получая в ответ новый сокрушительный поцелуй-укус в область шеи, а следом за ним нежное зализывание языком. Царапаюсь и вжимаюсь, стону и умоляю, наплевав на гордость, забыв про стыд. В объятиях Глеба эти понятия теряют весь свой лоск и пресловутую значимость.
Хочу его прямо здесь и сейчас! И плевать на страхи, плевать на предостережения, плевать на всё! Тяну Глеба на себя, подаюсь бедрами вверх, трусь возбужденным членом об его, что-то судорожно шепчу. Крышу рвет не только у меня. Глеб и сам еле себя сдерживает, терзая мои губы и тело своим ненасытным ртом. Вижу в его глазах такой силы страсть, что хочется выть от восторга.
Каким-то образом нам удается встать и переместиться в сторону дивана, но и до его горизонтальной поверхности мы не доходим. Глеб разворачивает меня к себе спиной и наклоняет вперед, заставляя лечь на его мягкую спинку.
Прижимаясь ко мне своим горячим телом, Глеб прокладывает дорожку из поцелуев от шеи до поясницы, затем раздвигает ягодицы и касается языком сжатого колечка мышц. От такого яркого и острого ощущения близости, от откровенности самой ласки задыхаюсь, забываюсь и растворяюсь в потоке чувств и эмоций, что кружит, затягивает и поглощает меня без остатка.
И казалось, что нет в этом мире силы, способной противостоять тому урагану страсти и безумию, завладевшим моим телом и разумом, но к сожалению это не так...
Воспоминание об Олеге, трахающем субтильное тельце парня посреди квартиры, возникает в моей голове обрывочными картинками, а положение своего собственного тела только лишь подливает масло в огонь, вызывая чувство гадливости и омерзения.
– Глеб… Нет! – чуть ли не рыдая, останавливаю я мужчину, – не так… не здесь… не сейчас… – не сразу замечаю, что действительно плачу.
– Алик, что случилось? – непонимание в голосе Глеба заставляет меня посмотреть на него. В его жемчужно-серых глазах, вперемешку со страстью и желанием, плещется тревога, непонимание и обида.
– Глеб, прошу тебя, оставь меня сейчас, – тихим, срывающимся голосом молю я, обхватив себя руками за плечи. Делаю неуверенные шаги в сторону ванной комнаты. Нужно сбежать, спрятаться, переждать, пока сердце перестанет кровоточить. Не хочу, чтобы Глеб видел меня в таком жалком, ничтожном, неспособном справиться со своими собственными страхами и обидами, состоянии.
В этот раз нет никакой панической атаки, лишь до смешного банальный приступ собственной трусости. Ненавижу чувствовать себя слабым и безвольным, но каждый раз чувствую, как только вспоминаю Олега.
Закрывшись в ванной и отгородившись этим от всего мира, провожу в ней не меньше часа. Как быть и как теперь объясняться перед Глебом, не имею не малейшего представления...
Вопреки ожиданию получить допрос с пристрастием, мужчина встречает меня накрытым столом. Даже и не знаю, как всё это воспринимать. Как безразличие и пофигизм, или же, как понимание и заботу? Вопросы, вопросы, как же вас много для меня одного...
Ужин проходит в тихой и уютной атмосфере, под бутылочку красного вина, музыку Шопена и потрескивание декоративного камина. О случившемся не заговариваем. Я, потому что мне нечего сказать, не раскрывая событий прошлого, а вот почему молчит Глеб, я не знаю. И казалось бы, что может быть проще, взять и спросить, нежели накручивать себя разными вариантами предположений и домыслов, но куда там, мы же гордые...
– Хочешь, завтра смотаемся покататься на квадроциклах? – как бы между прочим, спрашивает Глеб, потягивая вино из большого пузатого бокала. – Я знаю одну базу отдыха, там гористая местность, лес, природа. Думаю, тебе понравится.
– Было бы здорово! – с энтузиазмом отвечаю я, цепляясь за эту возможность, как за спасательный круг. Чувствую себя ужасно виноватым перед Глебом. Хочу извиниться, но всё не знаю как, а тут такая шикарная возможность разрядить обстановку и сгладить острые углы.
– Хорошо, – выдыхает он, допивает вино и поднимается, – тогда ложимся спать пораньше. Гостевая комната в твоем распоряжении. Спокойной ночи, Алик.
– И тебе спокойной ночи, – эхом отзываюсь я, а внутри всё сжимается от обиды и сожаления. Не хочу спать один! Хочу прижиматься к сильному телу Глеба, обнимать его во сне, вдыхать его аромат, зарываться носом в его волосы. Но всему этому не суждено случиться, потому что я болван, который все испортил.
Ночь превращается в пытку. Из тех немногих часов, что сплю, занимаюсь любовью с Глебом, а всё остальное время, лежу и тупо пялюсь в потолок.
Утро же начинается со стояка такой силы, что даже больно. Вчерашнее перевозбуждение в совокупности с ночными фантазиями не проходят для меня даром.
Решив, что душ всему панацея, плетусь в ванную. Захожу в прозрачную, без поддона душевую, включаю холодную воду, стою так несколько минут, не помогает. Член как стоял колом, так и стоит, доставляя мне массу неудобств. В том числе и с утрешней нуждой. Выход один - снять напряжение. Обхватываю его рукой и начинаю ритмично двигать вверх-вниз. Злость на себя мешает сосредоточиться на процессе. Закрываю глаза, откидываю голову назад и вспоминаю, как чувственно ласкал меня вчера Глеб, как блуждали его сильные руки по моему телу, как остро кусали меня его зубы, как приятно было ощущать его горячий язык в самом укромном месте своего тела. На этой мысли бурно кончаю, прикусив нижнюю губу, чтобы не закричать. Обессилено опускаюсь на колени, подставляя пылающее лицо под тугие струи воды. Ни хрена себе оргазм!
Когда выхожу к завтраку, Глеб, свежий и бодрый, что-то готовит на плите.
– Доброе утро, – весело приветствую я, – тебе помочь?
– Доброе, – не оборачиваясь, отвечает он, – нет, спасибо. Уже все готово. Ты как раз вовремя.
Сажусь за стол и получаю перед собой тарелку с великолепно прожаренным омлетом, плавленым сыром и кусочками ветчины.
– Ты кофе как пьешь? С сахаром или без? – уточняет Глеб, продолжая за мною ухаживать. Чувствую себя не в своей тарелке.
– С сахаром. Глеб, сядь, пожалуйста, – прошу я, пряча неловкость за благодарной улыбкой, – я и сам могу налить себе кофе. Не стоит так переживать.
– Как скажешь, – безразлично соглашается он и садится напротив меня, – не выспался? – саркастически приподнимает бровь.
Что? Неужели у меня на лице написано?
– Да нет, с чего ты взял? – пожимаю плечами я, ковыряя вилкой омлет.
– Наблюдательный, – бросает он, отпивая черную ароматную жидкость из красивой фарфоровой чашечки.
– Ну и что же тебе твоя наблюдательность подсказывает? – на вызывающее поведение Глеба не реагирую и даже не злюсь. И так понятно, что это его своеобразная месть за вчерашний облом.
– Хм… Что ты не выспался, – по-дурацки отвечает он, уткнувшись носом в свою тарелку, – не разговаривай, ешь, а то остывает.
– Как скажешь, хозяин, – ляпаю я, не подумав. Реакция следует мгновенная.
– Алик, прекрати юродствовать! – восклицает Глеб, сжимая с силой вилку. – Тебе еще не надоело меня выводить?
Я? Выводить? Его? Да что за нафиг вообще?
Желание одно - бросить всё и уйти, но проглатываю обиду, заталкиваю ее по глубже, чтоб не выбралась, говорю:
– Глеб, с чего ты это взял? Я просто дурачусь, – растягиваю губы в подобие улыбки, зная, как жалко это выглядит. Мужчина напротив меня хмурится.
– Через полчаса выезжаем, так что не тяни, – поднимается и относит свою тарелку в раковину, ставит и уходит.
В голос вздыхаю, зарываюсь двумя руками в волосы и с силой тяну за них. «Блин, ну почему все так сложно?! А-а-а…», – стону про себя я, отчаянно пытаясь обрести спокойствие и хладнокровие. Аппетит пропал, но я все равно запихиваю в себя, надо признаться, очень даже вкусный омлет. Запиваю всё это дело остывшим кофе, мою посуду и иду одеваться. Жалко, конечно, ехать в дорогих джинсах и кожаной куртке, но заезжать домой нет времени, да и Глебу это точно не понравится. Ладно, надеюсь, я их не испорчу.
Собравшись, спускаемся на парковку. Проходим мимо припаркованного мною Порша и идем дальше. Останавливаемся около двухсотого Land Cruiser цвета мокрый асфальт. Садимся, пристегиваемся, едем.
Боковым зрением наблюдаю за Глебом. Блин, ну бывают же люди с таким непроницаемым выражением лица? Ничего не прочтешь. Просто маска. И всё же как гармонично он смотрится за рулем этой большой, сильной и крепкой машины. Они словно созданы друг для друга.
– О чем думаешь? – усмехается Глеб, бросая на меня короткий взгляд.
– Не устал еще об этом спрашивать? – смеюсь в ответ я. У нас уже прям традиция сложилась.
– Как видишь, нет, – пожимает плечами он, – ну так о чем?
– О том, что ты чертовски хорош за рулем этой тачки, – признаюсь я, наблюдая за пролетающим мимо меня пейзажем.
– Только за рулем? – с поддельным удивлением вскидывает бровь Глеб.
– Глеб, уж кому-кому, но не тебе жаловаться на низкую самооценку. Так что не буду говорить то, что и так очевидно, – шутливый тон и игривость настроения немного разряжают накалившуюся атмосферу между нами.
Ездить медленнее ста восьмидесяти километров в час Глеб просто не умеет, поэтому до места назначения доезжаем за полтора часа.
Пробираясь по ухабистой дороге, а точнее колее, я понимаю, почему мы поехали именно на джипе. Странно? Я думал, что базы отдыха, которые посещает Глеб, обязательно должны быть загородными усадьбами с подъездными дорожками, выложенными из мрамора и усыпанными лепестками роз. А когда мы доезжаем до самой базы, вообще выпадаю в осадок.