С поездкой к маме мы разобрались достаточно быстро, отдали деньги за билеты, ключи и почти сразу уехали. Она, привычная к моим отъездам, расспросами не донимала, пробок на дорогах в этот час еще не было, так что на самолет мы успели вовремя. А вот дальше началось такое, что в своей удачливости я начала сомневаться.
Глава 2. На юг
В самолете Эдик вел себя просто невыносимо. Этакая смесь островного папуаса, в жизни не бывавшего внутри "диковинной птицы", иногда пролетающей в небе и сверкающей божественным знамением в отраженных лучах Солнца, и трехлетнего капризного ребенка, тоже не летавшего прежде на самолете. В общем, кошмар и тихий ужас.
Началось с того, что в процессе взлета ему приспичило в туалет, и уговорить его потерпеть еще немного, пока самолет не взлетит и можно будет отстегнуть ремни безопасности, стоило мне воистину титанических усилий. О посматривающих на нас с недоумением других пассажирах я вообще молчу. И о том, какие он сделал глаза, когда все-таки посетил сие заведение. Хорошо еще, не пришлось ему туалет на вокзале увидеть. Вот там, я понимаю, есть от чего сморщиться и глаза округлить.
Потом моему "принцу" не угодил предоставленный обед. Он просто заявил, что ТАКОЕ есть не будет. А я-то в кафе решила, что он просто не голоден, когда он даже не притронулся ни к картошке с салатом, ни к кофе.
Ну а когда ему все-таки надоело таращиться в иллюминатор и изводить меня своими жалобами вперемешку с невнятными воззваниями к неизвестному божеству при каждой турбулентности, он просто заснул. Причем так, что проспал до самого приземления и процесс оного в том числе. Чему я порадовалась, но радость моя была не долгой. Разбудить его оказалось далеко не просто, и выходили мы в итоге последними под косые, а у некоторых и сочувственные, взгляды экипажа.
Но как только нам удалось выбраться в вечернюю прохладу Адлера, Эдик неожиданно переменился. Причем настолько разительно, что от удивления (если не шока) я даже не проронила ни слова, молча следуя за ним.
Без труда отыскав такси, он приглашающим жестом открыл мне заднюю пассажирскую дверь, а сам разместился спереди. Судя по тому, что водитель без лишних слов тронулся с места, можно было догадаться, что Эдик уже успел ему объяснить, куда следует ехать.
Ну и как это понимать? Как видно, мне пора переставать чему-то удивляться. А может, это просто дурацкий розыгрыш? С парочки моих друзей сталось бы такое устроить. Вот только ощущения свои не обманешь. А они обострились за несколько часов этого странного знакомства до предела. Иногда мне даже начинало казаться, что я чувствую то же, что и он. Я не отворачивалась и не кривила гримасы, когда Эдик страдал от того, что хочет в туалет, или искренне, совсем по-мальчишески дивился видом облаков далеко внизу. Я переживала это вместе с ним. А еще ничего не могла поделать с тем, что по неведомой причине с каждой минутой мне становилось все более не все равно, о чем переживает этот черноволосый парень и чего сейчас хочет. А вот аналитические мои способности, да что там говорить, вообще мыслительные, несколько притупились. До такой степени, что за время этого безумного перелета я так и не удосужилась подумать о том, что мы будем делать по приземлению и куда собственно отправимся в этом хоть и не совсем новом для меня, но все-таки малознакомом городе. Даже тогда, когда Эдуард услужливо задрых, я не соизволила пуститься в размышления или обличение собственной психической невменяемости, а просто расслабленно откинулась в кресле и попивала сок. М-да. И вот теперь оказалось, что этот странный, удивляющийся элементарным вещам парень вполне самостоятельно определился с проблемой дальнейшего нашего путешествия.
Отрешенно уставившись в окно, я отметила, что мы уже проехали центр Сочи и едем дальше. Минут через пятнадцать такси заехало на территорию какого-то пансионата, у входа в главный корпус которого и остановилось. Эдик сам (!) рассчитался с таксистом и обратился ко мне:
- Разберись с ночлегом, ладно? Вот, возьми сколько нужно, - и протянул стопку купюр, из которых я наугад вынула две по пять - понятия не имею, какие тут расценки. - Да, и безопаснее, если мы будем как можно ближе, - добавил он и посмотрел так, что я уже начала подумывать, не стоит ли покраснеть.
"Ладно, значит в идеале двухкомнатный номер", - решила я и направилась на ресепшен.
Тот факт, что Эдик при этом куда-то делся, я сообразила только когда мне выдали анкеты на заселение, для заполнения которых нужен был и его паспорт тоже.
"Ну и где прикажете его искать?" - подумала я недовольно и начала заполнять свою часть.
Искать, правда, и не пришлось. Как только моя анкета была готова, он подошел сам. Спросить ни о чем я не успела, так как лидерские позиции в этом вояже он сдавать пока не спешил, тут же заявив:
- Сейчас разместимся и пойдем в кафе на берегу. Там красиво. В смысле на берегу, а в кафе жарят мясо!
Я только ухмыльнулась.
"По-видимому, Эдуард все-таки проголодался, и шашлык его в качестве трапезы вполне устраивает. Ну и ладно, я и в самолете перекусила на случай, если кроме мяса здесь ничего не подают".
На берегу действительно было очень красиво, вечернее небо уже начинало покрываться россыпью звезд, зашедшее солнце напоминало о себе только узкой розовой полоской у самого горизонта, еще чуть-чуть и скроется и она. Под ногами шелестела галька, а теплые порывы южного ветра ласкали лицо.
От кафе струился шашлычный дымок, и текла на удивление мелодичная музыка, по краям крыши мерно помигивали разноцветные лампочки.
- Пошли, - сказал Эдик и, взяв меня за руку, направился к кафе.
"Чудеса".
Меня охватило странное умиротворение. Место показалось хорошим, таким спокойным и безмятежным. Или дело было в Эдике? Он тоже выглядел спокойным и на удивление уверенным. Бодро перекинулся с барменом парой фраз и теперь с довольным и радостным видом уплетал свой шашлык. Я же жевала какую-то зелень, даже не замечая ее вкуса. Не знаю, что на меня нашло, но я по-прежнему не предпринимала попыток к размышлениям, а просто окунулась в какое-то отрешенное созерцание, впитывая эмоции, атмосферу вокруг. А еще мне захотелось обратно на пляж.
- Я пройдусь, - сказала я и пошла к выходу. Эдик только пожал плечами, продолжая увлеченно поглощать ужин.
Я гуляла вдоль берега, вслушиваясь в плеск накатывающих волн и всматриваясь в уже по-ночному темное небо, на котором с каждой минутой появлялось все больше звезд. Ликование наполняло сердце. "Как здесь прекрасно!" - громогласно шептало оно.
И тут произошло нечто, повергнувшее бы в шок любого здравомыслящего человека. Засмотревшись на очередное скопление звезд и совершенно отключившись от реальности, я вдруг отчетливо услышала у себя в голове голос. Я даже не стала оборачиваться, пытаясь отыскать его источник, настолько эта странная истина была очевидна. Голос звучал у меня внутри, и произнес он всего два слова:
"Здравствуй, Тания!" - и все.
Странный вариант имени, так меня прежде не называли. И кто же это со мной поздоровался? Не жители же далекого созвездия?!
Я прислушалась к себе. Тишина. Больше неизвестный ничего говорить, судя по всему, не собирался. Убедившись в полной собственной невменяемости от подобной пофигистической реакции на произошедшее, я почувствовала себя на удивление легко, раскрепощенно и радостно.
Услышав, что мелодичная музыка сменилась вполне танцевальной, я смело отправилась обратно к кафе, где, не долго думая, присоединилась к уже вовсю танцевавшим отдыхающим. Звучащие песни не отличались замысловатостью и все сводились к чему-то типа "лето, солнце, жара - танцуй до утра!". Какое такое "солнце" имелось в виду в интервале "до утра" неизвестно, но значения это уже не имело.
Эдик танцевал со мной. И у него, стоит признать, неплохо получалось. В черной рубашке с закатанными до локтей рукавами, темных брюках и со смазливой мордашкой с нетривиальной стрижкой он смотрелся весьма гармонично и к месту в подобной обстановке. А судя по лицам девиц, танцующих поблизости, его привлекательность замечала не я одна.
То ли атмосфера оказала такое опьяняющее воздействие, то ли я все-таки отведала местного вина, но, как мы добрались до номера, я категорически не помню. И по какой причине спали мы не раздевшись прямо на покрывале в одной комнате на одной кровати практически друг на друге - тоже.
Проснувшись, я безрезультатно потолкала спящего богатырским сном Эдика (ни тормошения, ни увещевания в том, что желудок не простит мне опоздания на завтрак, не помогли) и пошла в душ. Но вернувшись, застала его в неизменном виде. Потолкала еще, но поняв абсолютную тщетность сих попыток, решила не жертвовать на этого сомнительного субъекта помимо потраченного времени еще и здоровьем и отправилась завтракать одна.
Зря, выходит, я так расслабилась и оставила его одного. Не знаю, как именно это произошло и в чем тут дело, но некто, преследующий Эдуарда, моментально его вычислил, как только я вышла из номера. Во всяком случае, тревогу я начала ощущать именно тогда. И ведь сперва не придала ей значения, но когда она стала лавинообразно нарастать, грозя вот-вот перейти в настоящую панику, я выбежала из кафе, так и оставив недоеденным завтрак, и понеслась в номер.
Эдик сидел на кровати, прижав подбородок к согнутым коленям и, трясясь мелкой дрожью, смотрел в одну точку куда-то в стену. Взгляд у него при этом был совершенно безумный. Не зная, что делать, я опять принялась его тормошить. Рубашка под моими горячими ладонями казалась ледяной, лицо, шея, руки - тоже. Что же такое?
- Эдик, миленький, очнись! Я тут... Ну, пожалуйста, поговори со мной! - губы его зашевелились, но издали лишь невнятное мычание.
"Плохо дело", - подумала я, заметавшись по комнате.
Сердце сжалось в тугой комок. Смотреть на это жалкое зрелище, в которое превратился мой попутчик (или спасаемый? Только вот как спасать-то?!) было страшно. В висках упорно стучала только одна мысль: защитить. Оградить, отстоять... во всех вариантах, но с одной сутью.
Тревога, погнавшая меня сюда, тем временем не отступала, и я запоздало догадалась, что причина ее возникновения с минуты на минуту будет здесь.
"Пора сматываться! Только вот как его тащить?.."
Я схватила со стола графин и набрала в него теплой, почти горячей воды. Подошла к Эду и вылила ее ему прямо в лицо. Он замотал головой, отфыркиваясь, а я тоном, не терпящим препирательств, тут же заявила:
- Быстро! Вставай и уходим! - проблеск понимания показался в его глазах и нехотя, но он все-таки встал и позволил взять себя за руку.
"Что ж, значит, выселяемся. По-английски".
Я схватила рюкзак, прикрепила к нему наши куртки, и вышла из номера, волоча за собой Эда. Не дожидаясь черепашьего лифта, мы кое-как спустились по лестнице и, минуя холл, вышли на улицу. Пара местных машин-такси, к счастью, стояли тут же, и водитель одной из них без проблем согласился отвезти нас на ближайший железнодорожный вокзал.
С лица и челки Эдика так и продолжала капать вода, но водитель сделал вид, что не переживает о сухости обивки салона или попросту не заметил этого. Садиться спереди я не рискнула (мало ли в какой еще ступор может впасть Эд?) и устроилась рядом с ним сзади.
Так, теперь придется подумать. Куда дальше? И можно ли вообще где-нибудь спрятаться от этого неведомого врага, который теперь уже, казалось, способен найти где угодно, причем в рекордные сроки.
Эдику явно полегчало, но судя по его по-прежнему малоадекватному виду, подмоги в решении этого важного вопроса от него ждать не приходилось. Что тогда? Вокзал, любая станция наобум, лишь бы сесть в поезд. А потом думать дальше. Сейчас надо оторваться хотя бы немного.
Со стороны такая погоня могла бы показаться более чем странной и даже глупой, но кроме внешних проявлений и признаков происходящего имелись еще такие немаловажные как внутренние. И сейчас они преобладали. Состояние Эда передавалось мне слишком явственно, чтобы сомневаться. И принималось это сразу, как данность, и все. Угроза реальна. И более чем опасна. Столкнувшись с ней лицом к лицу, у нас уже просто не будет шансов. Я знала это ни то каким-то внезапно пробудившимся шестым чувством, ни то просто всем своим существом, отчего-то проникнувшимся к Эду, но знала точно и непоколебимо. А осмыслить все происходящее я еще успею. Надеюсь, успею.
За время нашей непродолжительной поездки, погода успела измениться (а точнее испортиться) кардинально. Яркое солнце и практически безоблачное небо сменились шквальным порывистым ветром и хлещущим ливнем. Выходить в такое не хотелось совершенно, но пришлось. Вымокнув до нитки, мы добежали до касс и купили билеты на ближайшую электричку. Что ж, положимся на судьбу.
Оставалось десять минут. К счастью для Эдика, прямо неподалеку оказался ларек с футболками и другими вещами с символикой Сочи2014. Запасной-то одежды у него не было, так что я отправилась прямиком туда. Черных футболок не нашлось, но на безрыбье, как говорится, и рак рыба, так что я купила синюю. Ничего, сойдет. Прикупив также пару пачек чипсов, лимонада и даже обнаружившегося вяленого мяса специально для Эда, я повела его на платформу. Глянув на часы, потянула за собой решительнее. Делом это оказалось нелегким, но на электричку мы успели.
Радующая глаз современным видом "ласточка" оказалось полупустой. Я усадила парня напротив себя и принялась стаскивать с него насквозь промокшую рубашку. Затем попыталась хоть как-то обтереть ею же волосы, тоже изрядно промокшие. Прическа красивая и ему безусловно идет, но в такой ливень не очень-то практичная, особенно, если тебя предварительно окатили из графина.
"Хм... а он симпатичный и в таком ракурсе, - подумала я, беззастенчиво рассматривая его обнаженный торс, и тут же тряхнула головой. - Не те мысли, не те!.. Так, сухая футболка. Не дай Бог заболеет, мне же его лечить придется!"
Эдик проявлял не радующее безразличие. Как с куклой возиться.
"Как бы его встряхнуть?" - подумала я, и тут произошло нечто крайне странное.
Я, конечно, уже устала чему-то удивляться, но тут... слишком уж непривычно. Я почувствовала свое сердце. Кажется, теперь я знаю, где оно находится. И не в смысле анатомического строения.
Прямо из области сердца поднялась теплая волна и направилась к Эду. Мне захотелось окутать его, накрыть этой волной, защитить и оберечь от всех невзгод. Поддавшись порыву, я села рядом с ним и приобняла за бок, прикрывая глаза.
"Эд, я люблю тебя", - услышала я свой собственный внутренний голос.
Не знаю, как для Эда, но для меня такое признание оказалось чересчур радикальным, и очарование тут же слетело.
- Эдик, очнись! А то я уже совсем начинаю сходить с ума! - взмолилась я и посмотрела на Эда.
Его глаза улыбались наравне с губами и вполне осознанно смотрели на меня. От этого взгляда и воспоминания о собственных словах (от чего-то я была почти уверена: то, что они были сказаны не вслух, значения не имеет) я вконец смутилась.
- Вот и ладненько, - пробурчала я, отводя взгляд. Схватила рюкзак и, бросив "я сейчас", ретировалась в туалет переодеться и самой.
- Спасибо, - сказал Эдик, когда я вернулась.
- ? - я вскинула брови.
- До сих пор ума не приложу, как тебе удалось меня растормошить, - и не успела я вновь начать смущаться, как он продолжил: - Они же поймали меня! Набросили ледяное лассо. Еще немного в таком положении, и им не надо было бы даже торопиться.
- Что за "ледяное лассо"? - спросила я.
- Вряд ли ты поймешь, это сложно объяснить. Они засекли меня еще тогда, когда я почувствовал их присутствие впервые - это взаимное узнавание. А теперь они смогли подобраться достаточно близко, чтобы набросить лассо. Это что-то типа энергетической удавки, долго бы я не протянул.