Нет, я так не думаю, - зеленоглазый мужчина ответил ему очаровательной улыбкой. – Но это только десятая часть суммы. Остальное ты получишь после поединка.
Какого еще поединка? Ты не крути, малец! Говори прямо, что задумал.
Я сделаю ставку на бой. Эти деньги я поставлю на себя – после того, как я выйду победителем, сумма многократно увеличится. Все деньги, которые я выиграю – твои. Взамен ты отпускаешь его, - Ив кивнул на Юки, который ровным счетом ничего не понимал, о чем они беседуют на незнакомом языке. Он лишь смотрел то на мафиози, то на Ива, силясь догадаться, как закончится этот разговор.
А ты думал, что будет, если вдруг проиграешь?
Ты в любом случае ничего не потеряешь - кроме того, что уже потерял.
Дмитро Куц заговорил не сразу. Он подымил немного сигарой, пожевал губами, размышляя над сделанным предложением. И, наконец, приняв решение, благосклонно качнул головою.
А ты хорош! Мне ой как нравятся напористые… Ладно, будь по-твоему. Договорились! Только помни, что закон в этих стенах один – я, я и снова я. Как скажу, так и пойдет поединок. И, если победишь, можешь забирать своего чудика и проваливать восвояси!
Юки подтолкнули к одному из кресел, жестом приказав занять его. Он растерянно оглянулся на Ива, ожидая подсказки: что делать?
Сядь и наслаждайся зрелищем, - сказал тот, прежде чем в сопровождении слуг Куца покинуть ложу.
Только несколько минут спустя – когда Ив, обнажившись по пояс – вышел на арену, встречаемый раскатистыми восторженными возгласами, до Юки дошло, что тут происходит. Таец-арбитр, появившись подле зеленоглазого мужчины, тут же принялся вещать в микрофон:
Дамы и господа! Господин Куц представляет вашему вниманию новое состязание! Этот дерзкий и неожиданный участник нашего шоу будет сражаться с двадцатью бойцами одновременно. Он желает показать свое умение – и эту возможность он получит! Но это еще не все! Сегодня особенный вечер, дамы и господа! Особенный! Господин Куц дает вам возможность стать свидетелями эксклюзивного поединка: все двадцать бойцов будут вооружены холодным оружием, наш новичок же будет безоружен… Только что вы видели, как он голыми руками расправился с чемпионом сегодняшнего вечера и несколькими охранниками нашего заведения. Сможет ли он повторить свой трюк? Делайте свой выбор, дамы и господа! Делайте!
Богачи, собравшиеся на террасах, исступленно принялись размахивать деньгами – в предвкушении грандиозного зрелища. Некоторые женщины срывали с себя драгоценности, и, кидая их на специальные лотки, с которыми обходили их букмекеры, восклицали:
За эту красоту!
О нет! Прекратите это немедленно! – протестующее воскликнул Юки, вскакивая с кресла. Но тяжелая пятерня одного из телохранителей мафиози, бросила его обратно. Тогда он, вынужденный бездействовать, сжал кулаки и гневно обратился к Дмитро Куцу: - Чтоб ты горел в аду, негодяй!
Что, совесть мучает, что твой приятель решил отработать твои долги? – иронично, без тени обиды, проговорил Куц, от души вливая себе в глотку спиртное. – Ты сиди и не дергайся. Посмотрим, что он еще умеет…
Горячие слезы отчаяния обжигали Юки глаза, а его сердце обливалось кровью при взгляде вниз, на арену. Он ненавидел себя за это тошнотворное бессилие, за невозможность помешать происходящему. Юки не думал сейчас о себе, он думал только об Иве: тот просто сумасшедший! Сумасшедший! Как он может соглашаться на такое? Двадцать вооруженных мужчин против него одного!..
«Разве можно быть таким самоуверенным? Рассчитывать победить бойцов, привыкших драться без каких-либо правил! – раскалывалась голова Юки от гудящих в ней, словно оголенные электрические провода, напряженных мыслей. – И это опять моя вина… Я проклят, не иначе! Почему мое стремление помочь кому бы то ни было оборачивается такими катастрофическими последствиями? Почему, чем правильней я хочу поступать, тем более жуткий отклик я получаю?.. О бог и дьявол – вместе взятые! Если Ив сейчас погибнет, это произойдет по моей вине и будет только на моей совести!..»
Тем временем сбор ставок закончился. На арену – следуя друг за другом цепочкой – вышли двадцать бойцов, постоянно выступающих на подпольных боях без правил. Каждый из них был снабжен оружием, порою весьма диковинным: у кого-то было мачете, у кого-то топор, у кого-то кривая и короткая сабля. Публика приветствовала их аплодисментами. Бойцы замерли напротив своего соперника-одиночки, ожидая решающего сигнала. Ив, с почти детским высокомерием вздернув подбородок, разглядывал их, полуприкрыв глаза черными длинными ресницами.
Прозвучал удар гонга.
Услышав звук гонга, Юки сжал голову трясущимися руками, вцепившись в волосы, и глухо застонал. Он не хотел смотреть на арену! Все тут переворачивалось с ног на голову: безумие и насилие становилось нормой - а голос разума и человечность объявлялись вне всякого закона. Изнанка человеческих страстей, вот что это. Изнанка, которую ему не хотелось лицезреть!..
Но вот раздались первые звуки боя и он, не в силах оставаться в стороне, перевел взгляд вниз. Несмотря на шоковое состояние и сердечную муку, Юки не мог не признать, что это зрелище завораживало. Не бой как таковой, нет – завораживал Ив. Его движения были изящнее, чем у его противников – и, одновременно, более точными и жестокими. Только в начальный миг боя он был безоружен – у первого же нападающего Ив вырвал остро заточенный тесак, которым тот пытался атаковать его.
Публика, совершенно растеряв всякий налет цивилизованности, бесновалась, наблюдая за боем – перегибаясь через ограждения, мужчины и женщины жадно следили за схваткой. Когда на настил пролилась первая кровь, Юки замутило, в то время как всех прочих привело в неописуемое возбуждение, равное умопомрачительной сексуальной лихорадке. Он смотрел, как зеленоглазый убийца уверенными движениями обходит атаки противников, наносит ловкие удары ногами по головам и ногам, подсекая и сбивая с ног, а затем довершает дело ударом тесака.
Только однажды Ив, отражая нападение четырех бойцов, не смог заблокировать удар пятого нападающего и ускользнуть. Лезвие ножа прошлось по спине мужчины, оставив длинный косой порез. Ив даже не дрогнул от боли, не сдал позиций, не открылся для следующих ударов – а, улучив момент, вернул тому бойцу удар: с распоротой грудной клеткой противник рухнул на настил.
Юки казалось, что поединок не завершится никогда. Или же прежде он лишится рассудка. Время в этом месте переставало существовать, превращалось во что-то эфемерное, иллюзорное. Когда на его глазах по телу Ива прошелся нож, Юки судорожным и неосознанным движением поднес кулак ко рту и вцепился в него зубами, чтобы сдержать крик. Он даже и не заметил, как прокусил сам себе кожу – ему чудилось, что солоноватый привкус у него во рту, это не его кровь, а кровь Ива. Та самая, что бежала из раны у мужчины на спине…
Развязка наступила. Ив, отбросив на пол последнего бойца, вышел из схватки победителем.
Он окинул зрителей боя вызывающим взглядом, который привел тех в еще большее исступление: они были покорены им, они уже любили его – дьявольски красивого убийцу, по чьему поистине совершенному телу текла кровь. В зале висела атмосфера варварского пиршества, пропитанная духом смерти и одуряющим музыкальным ритмом…
Сукин сын просто невероятен! – воскликнул Дмитро Куц, силясь поднять отвисшую челюсть. – Да кто он такой, чтоб мне на этом месте провалиться?!
Ответ на сей вопрос ему не было суждено узнать. Кто-то из его телохранителей успел крикнуть: «Полицейская облава!», прежде чем бойцы спецподразделений начали врываться в «амфитеатр» через все возможные двери. Держа наготове оружие, они рвались вперед, выкрикивая на тайском языке: «Все остаются на своих местах! Руки вверх!» Однако эти приказы возымели обратное действие – перепуганные зрители, пойманные с поличным, запаниковав устроили самый настоящий хаос. Каждый из них желал сбежать, но ему мешались прочие люди, которые так же пытались унести из подпольного клуба ноги.
Ив с быстротой и грацией пантеры, скрылся с арены, лавируя между людьми; он устремился наверх, к ложе Дмитро Куца. Юки, воспользовавшись тем, что все в ложе забыли о его присутствии, перепрыгнул через ограждение и рухнул в беспорядочно мечущуюся на нижней террасе толпу. Наверху послышались пистолетные выстрелы и грязная ругань, что только усугубило панику. Юки чуть было не задавили люди, стремящиеся пробиться к лестнице. Он, прорвавшись через шквальный людской поток к очередному ограждению, перепрыгнул через него, и оказался на следующей террасе.
Юки!
Голос Ива потонул в общем гвалте, но молодой человек все же расслышал его. Он метнулся к нему, сам не веря, что им удалось добраться друг до друга.
Ив!
Чтобы перепуганная толпа не снесла их и не уволокла за собою, Ив схватил Юки за плечи и оттолкнул к стене. Там они замерли на мгновение, переводя дыхание.
Что происходит? – прокричал тот.
А ты не понял? – зеленоглазый мужчина весело рассмеялся над его наивностью. – Перед тем как очутиться здесь, ты побывал в полиции. А те, скорее всего, пробили твои пальчики по базе данных. И, раз полиция сюда нагрянула, значит, кто-то из твоих любовников теперь в курсе, что ты здесь. Интересно только – кто из них?
В зал тем временем врывались все новые полицейские. Услышав звуки перестрелки с верхних ярусов, они устремлялись туда. Дмитро Куц вместе со своими телохранителями отбивался от полицейских атак в своей ложе, забаррикадировавшись креслами и диванами.
Нет, суки! Живым меня не возьмете! – кричал он, яростно опустошая обойму за обоймой. В ответ ему несся град пуль, постепенно уменьшая количество его слуг. Это только подстегивало Куца, он впадал в еще большую ярость, не собираясь даваться в руки ненавистным полицаям живым. Он понятия не имел о причинах этой облавы, впрочем, сейчас ему было не до логических раскладок.
Ив и ведомый им Юки, прижимаясь к стене, перепрыгивая через опрокинутые столы и диваны, побежали не к лестницам, а к дверям, предназначенным для обслуживающего персонала. Миновав их, они оказались на лестнице, а затем в темных и дурно пахнущем коридоре. За одним из поворотов навстречу им попалось двое полицейских в камуфляже.
Не убивай их! – успел воскликнуть Юки.
Нашел время для пацифизма! – огрызнулся Ив, уложив обоих полицейских, но добивать их не стал. Дернув молодого человека за руку, он потащил его за собой.
Юки бежал и бежал за ним. Дверь, грязный задний двор, улица. От улицы они нырнули в самую гущу расположившегося неподалеку ночного рынка Паттайя. Тут было людно, царила деловитая толкучка. В глазах замелькали многочисленные огни ламп, висящих над лотками, торгующими овощами, фруктами, разнообразной живностью. Ив свернул к мотоциклетной стоянке, устроенной на окраине рынка – и, без долгих раздумий, отшвырнул какого-то парня от его только что припаркованного байка. Тот, вскрикнув, отлетел в сторону. Юки проводил его сочувствующим взором, прежде чем запрыгнул на сидение позади Ива и не обхватил его торс руками.
Каково это – оказаться на месте Елены Троянской? – вдруг спросил мужчина через плечо.
Хреново.
Ив усмехнулся и, спустив тормоза, направил мотоцикл по улице, увозя Юки прочь.
Ив и Юки ехали несколько часов, прежде чем нашли убежище. Покинув пределы Паттайи – оставаться в пределах которой было уже небезопасно – они мчались и мчались по дороге. Ив сделал всего несколько остановок – первую на рассвете, чтобы поменять мотоцикл на автомобиль, загнав угнанный байк в реку, чтобы скрыть все следы. Вторую – чтобы раздобыть денег, заправиться, купить одежду и аптечку. Юки очень беспокоила рана на спине спутника, но тот не желал делать перерыв для осмотра, пока их путь не завершился. Только после того как они поднялись на борт старенькой парусной яхты с облупившимися боками, арендованной у какого-то бедного моряка, и углубились в воды Сиамского залива, Юки смог заняться его ранением. Для этого они бросили якорь подле маленького необитаемого островка, окруженного водой сказочного цвета и осыпанного пышной растительностью.
Ив налил в тарелку виски, затем бросил туда кривую медицинскую иглу, зажим, ножницы. Затем, сняв с себя рубашку, поставил табурет на середину крошечной кают-компании, и уселся на нее. Юки смачивая марлевый тампон в дезинфицирующем средстве, принялся осторожно обмывать рану – пытаясь определить на глаз, насколько она тяжела. Смыв запекшуюся кровь, он с облегчением отметил, что, судя по всему, лезвие ножа прошло лишь по касательной и не нанесло глубоких увечий.
Зашивай, - велел Ив.
Молодой человек, вооружившись иглой, принялся стягивать рану нитками. Делал он нечто подобное впервые. Сначала игла никак не хотела его слушаться, то и дело норовила выскользнуть из зажима или же вывернуться в ненужную сторону, от чего первые несколько стежков вышли кривыми и грубыми. Яхта слегка покачивалась на волнах, вынуждая Юки быть втройне осторожным и внимательным. Он кусал себе губы, сердясь на собственную неуклюжесть – понимая, что причиняет Иву излишнюю боль. Впрочем, тот никак не демонстрировал своего дискомфорта, оставаясь бесстрастным, будто лишившись на время всех нервных окончаний. Но это не умеряло чувства вины Юки. Еще когда они неслись по ночной дороге верхом на мотоцикле, он попробовал заговорить с Ивом о том, что произошло:
«Я не хотел, чтобы все это произошло, - проговорил он, прижимаясь щекой к спине мужчины, и чувствуя тепло чужой кожи. От быстрой езды черные пряди волос Ива развевались, щекоча Юки лицо. – Я ввязался в это случайно…»
«Всё как всегда, - ответил Ив. – Я как предчувствовал это, поэтому и вернулся в отель раньше, чем планировал».
«Я виноват, знаю…»
Это зеленоглазый мужчина никак не прокомментировал, хотя он надеялся, что тот скажет хоть что-нибудь. Ив же упорно молчал. И тогда Юки погрузился в мир своих смятенных мыслей. Вспоминая ад, в самом пекле которого ему довелось побывать совсем недавно, он содрогался, а его внутренний взор застилала бесконечная кровь. Безумие… Такое неожиданное и закономерное одновременно! Юки вспоминал, как Ив убивал своих противников на арене одного за другим – но вспоминал без отторжения – ибо осознавал, что убийства эти были необходимостью. Такой же необходимостью, как убийство Рю Мэкиена, явившегося в больницу расправиться с Юки…
Человек, прошедший сквозь пустыню, выходит из нее другим, что-то навсегда меняется в нем. Вот и он, Юки, словно бы бредет сквозь пустыню, надеясь найти ее край. Он идет и идет… И каким он станет, когда, наконец, достигнет ее пределов?
Проделав половину работы, Юки уже приноровился правильно стягивать швы. Периодически из растревоженной раны вытекала кровь и он хватался за тампон, чтобы затереть ее. Находясь в такой близости к Иву, его взгляд невольно скользил по шевелюре цвета воронова крыла, сейчас перекинутой на грудь, чтобы не мешать операции – а оттуда спускался на плечи. Какая же у того на удивление тонкая, почти прозрачная кожа! Такая редкость для мужчины. И на этой коже - следы былых повреждений, шрамы, шрамы…
Знаешь, я так тебя и не спросил тогда… - заговорил Юки тихо, вновь и вновь пронизывая его плоть иглой.
О чем ты? – последовал довольно равнодушный отклик.
Тогда, в «Масару Мидзухара». После нашей с тобой ночи… Я увидел эти твои шрамы. И хотел спросить, откуда они у тебя взялись.
Ответом ему была гробовая тишина.
Может, расскажешь? – продолжил Юки. – Я ведь, как ты правильно выразился, совсем не знаю твоей истории.
И опять – молчание.
Тебе так неприятно об этом говорить?
ТЕБЕ будет неприятно об этом слушать, - парировал Ив с высокомерной ноткой в голосе.
Я постараюсь вытерпеть, - усмехнулся молодой человек горько. – Я слышал, что вы с Настой учились в спецшколе, откуда ты впоследствии сбежал. Эти шрамы ты получил там?