Я как та самая злая колдунья, единственная не приглашенная на крестины маленькой принцессы, - проговорил он негромко, – которая приготовила счастливым родителям один маленький, но болезненный сюрприз. И сей сюрприз я хочу вручить лично Коеси и его обожаемой невесте. Поэтому я здесь. А почему вы тут, моя милая? Почему?
Контраст его нежных прикосновений к ее лицу и негромкого голоса со взглядом хладнокровного убийцы, действовал угнетающе. Дела Насты обстояли все хуже и хуже, и надежда, что на этот раз ей удастся ускользнуть от Ваалгора живой, угасла не вспыхнув. Однако она послала Коннору свою самую очаровательную улыбку, несмотря на острую головную боль:
Почему? Может быть, я первая ласточка облавы, что вот-вот на вас обрушится? Вам не приходило в голову, что на территории Коеси такое вполне может случиться?
Хороший ход, - одобрительно кивнул Ваалгор. – Только вот я осмелюсь назвать это блефом. Думаю, вы никак не связаны в Коеси – более того, скрываетесь от него. Ваше положение ничем не лучше моего, Наста.
Вы опять недооцениваете ситуацию…
О, я помню эти ваши слова! – он тихо и жутко рассмеялся. – В чем-то вы были правы. Вы умны, а я ценю умных женщин. Но сейчас вы блефуете. При вас была сумка с весьма интересными приборами, а так же фальшивые документы. Дверь на склад пришлось взламывать – а, если бы вы работали теперь на Коеси, у вас имелся б доступ к любым замкам. И последний нюанс: я уже выяснил, что вы прибыли в «Эдем» только сегодня… Но опять-таки возникает вопрос: для чего вы тайно прибыли сюда?..
Я здесь по приказу Коеси Акутагавы, - гнула свою линию Наста.
Решили лгать мне? Жаль, - Коннор оттер последние следы крови на ее лице, и отступил, как бы любуясь проделанной работой. – Вы очень красивы, ваше лицо не должно быть чем-то испачкано – иначе как я буду любоваться им?
Затем с силой нанес удар кулаком ей в живот. Тело женщины свела судорога острой боли, требующая инстинктивно согнуться в поясе, но Насте мешали наручники, сковывающие руки. Она закашлялась, мучительно кривясь от спазмов – Коннор Ваалгор, увы, прекрасно знал, как наносить болезненные удары. Джинохаро Хиса, внимательно наблюдавшая за этой сценой, невольно вздрогнула от жестокости этого выпада.
Я думаю, твое присутствие здесь как-то связано с Юки. Он ведь хотел вернуться к своему любовнику, он мне в этом признался… И я ожидал, что рано или поздно он объявится подле Коеси, - проговорил блондин, глядя на нее своими свинцовыми глазами. – И в этом замешана не только ты, но и твой братец. Ты помогла сбежать Юки на Гавайях. А твой брат – похитил его в Нью-Йорке.
Если тебе нужен Юки, - со злой иронией сказала Наста, - то спроси у Акутагавы. Не у меня.
К тебе у меня тоже найдутся вопросы, - покровительственным тоном проговорил блондин. – Если не на счет Юки, то на счет твоего брата. Не переживай, бесполезной ты для меня не станешь.
Боюсь, я плохой рассказчик.
Это мы еще проверим.
Он отвлекся от Насты, уйдя в противоположный конец свободного складского пространства, к Джинохаро Хисе. Женщина, сидевшая у одного из раскладных походных столов, поспешно встала при его приближении. Рядом с высоким американцем, она выглядела особенно миниатюрной и хрупкой, как фарфоровая статуэтка. Коннор одарил Хису улыбкой и, склонив к ней голову, начал что-то интимно говорить.
«Неплохо он ее прикормил, - заметила про себя Наста, наблюдая за ними. – Вся ее семья тайно ненавидит клан Коеси, но раньше они предпочитали избегать прямого вмешательства в интриги против своих врагов. Поддерживали американцев – но издалека. Общественное положение и безопасность для Джинохаро всегда были дороже. Если уж Хиса лично участвует вот уже второй раз в авантюре против Коеси – значит, у нее есть свои интерес. И он, судя по вспыхнувшему на ее лице румянцу, амурного свойства…»
Пользуясь предоставленной передышкой, Наста постаралась оглядеться, дабы лучше оценить обстановку. Несколько пластиковых ящиков – таких же, как те, за погрузкой которых она наблюдала – стояли на полу, будучи вскрытыми. На ее глазах наемник Ваалгора выудил из ящика уже знакомый ей брикет и с величайшей осторожностью положил ее на стол. Значит, в ящиках была взрывчатка. Какое же количество ящиков носильщики выгрузили из контейнера и погрузили в прицеп? Судя по всему, достаточно, чтобы разрушить целый небоскреб или… или сделать приличную пробоину в днище плавучего острова…
Но тут всего несколько ящиков – где же остальные? И каков же план Ваалгора? У него не так много наемников, чтобы быть столь уверенным в себе, решила она. Этими силами не справиться с охраной «Эдема», и, тем паче, с охраной Коеси. Ваалгор либо тоже блефует, либо где-то еще у него скрыты резервные силы – быть может, там, где сейчас находится основная партия взрывчатки?..
Тем временем Хиса, выслушав Ваалгора, кивнула в ответ и, бросив в сторону Насты сухой взгляд, скрылась за контейнерами. Коннор Ваалгор - продолжая держаться с такой элегантностью, словно находился сейчас на светском рауте - вернулся к своей пленнице. На сей раз не с пустыми руками – он прихватил с собою армейский нож.
Должна признаться, меня впечатлил ваш маневр, - заговорила Наста, вновь вернувшись к официальному тону. – Провезти на «Эдем» столько взрывчатки и головорезов – и остаться незамеченным. Полагаю, что вы решили припомнить Коеси его выходку с «Георгиевской звездой»?
Да. Я нахожу это… по-буддийски закономерным. Только вот Акутагава нанес мне удар на чужой территории, у русских. А я его переплюну: сокрушу Акутагаву Коеси не где-нибудь, а прямо в его обители – и приму в этом активное участие, не отсиживаясь, как он, за границей. Это будет мой реванш – несомненная, окончательная победа. И я рад, что ты сможешь наблюдать за этой победой из первого ряда, - последние слова Ваалгор проговорил, подойдя вплотную к ней. Лезвие ножа прижалось к боку Насты, чуть выше бедер. Потом сместилось к пупку, а оттуда, чуть царапнув кожу, поползло вверх, попутно разрезая ткань футболки, которая была одета на зеленоглазой женщине. Остро наточенное лезвие резало быстро и легко.
Когда сей предмет одежды оказался разрезан полностью, Коннор, продолжая орудовать ножом, надрезал швы на плечах и коротких рукавах. Вскоре лоскутья ткани упали ему под ноги. Блондин пару секунд любовался проделанной работой, обшаривая взглядом грудь женщины, которую прикрывал только черный кружевной лифчик.
Сейчас вы, конечно, скажите что-то банальное? – голос Насты был полон яда. – Например, что всегда находили меня безумно привлекательной?
Коннор Ваалгор рассмеялся - на этот раз смех его не был жутковатым, а, напротив, лучился беззлобной непринужденностью. Его облик на миг как будто просветлел, очистился от всякой внутренней скверны. Но только на миг. Потом его взор вновь стал свинцовым.
Я вспоминал, почему – несмотря ни на что – я тебя так и не убил. Хотя следовало убить.
Вероятно, по той же причине, по которой все прочие мужчины совершают глупейшие ошибки. Чрезмерное тщеславие.
Снова смешок, слегка скрививший его тонкие губы.
Вполне возможно, в этом есть доля истины, - его тон стал наигранно-задумчивым. - Но я не считаю, что совершил в отношении тебя ошибку. Нет. Напротив, думаю, сама судьба благоволит мне, раз отдала тебя в мои руки. Именно сейчас.
Наста непонимающе нахмурилась, слушая его. К чему клонит американец? На что намекает?
Пусть твой брат и украл у меня Юки, но это позволило мне сделать определенные выводы. Не о Юки. О вас с братом… - продолжал Коннор, а лезвие армейского ножа опять скользнуло вниз по телу женщины и остановилось под ребрами. – Только тогда я заметил колоссальную стратегическую оплошность со своей стороны. Заключалась она в том, что я поверил твоему рассказу, что будто бы вы с братом враждуете. В твою пользу говорили факты, которые мне доставили осведомители из российского правительства: о том, что этот самый Ив давным-давно бросил и спецшколу и тебя. Но информация в отношении тебя оказалось неправдой – в чем я лично убедился. Он был готов на все ради своей сестры, ради того чтобы найти тебя… Не побрезговал даже посадить Юки на бомбу. И потом, насколько мне известно, ты сбежала с ним, бросив свою прежнюю жизнь и службу. Разве не очевидно? Ваши отношения более романтичны, чем ты изначально хотела мне представить.
Вы слишком серьезно воспринимаете капризы моего брата, - ответила Наста, все сильнее и сильнее напрягаясь. Она догадалась, к чему он клонит. И от этого ее пробил озноб. – Он слишком непостоянен, чтобы делать в отношении него какие-либо долговременные выводы.
То есть, он вполне может бросить свою сестру-близнеца в беде?
Да, если ему так выгоднее, - подтвердила Наста, не моргнув и глазом.
И снова – блеф, - удрученно покачал головой Ваалгор. – Но я понимаю: ты стремишься защитить брата. Точно так же, как и он захочет защитить тебя…
Он не будет плясать под твою дудку, ты, мерзавец! – не выдержав, взорвалась Наста. – Твой шантаж ничего не даст. Ничего!
Не будем забегать вперед, красавица моя. К чему сейчас говорить за твоего брата? Лучше послушать его самого, когда он узнает, что его сестренка в моих руках. И поэтому я весьма жажду услышать ответ на вопрос: где сейчас находится твой брат и как с ним связаться? Предупреждаю – тебе лучше не отпираться и ответить мне. Итак?..
Поцелуй себя в свой холеный аристократический зад, - ответила Наста, оскалившись как тигрица, готовая биться с врагом насмерть.
И тут же нож вонзился в ее тело, вырвав из груди возглас боли.
У меня не так много времени, чтобы развлекаться подобным образом с тобой, - шепнул Коннор ей на ухо. – Нужно подготовиться к завтрашнему торжеству: помолвке Коеси и Харитоновой. Но если ты не станешь со мной любезной сейчас - не беда. Я заберу тебя в США. И тогда мы продолжим наш дружеский разговор. Я видел, на что способен твой брат. И хочу, чтобы он послужил мне так же, как до этого служил Коеси.
Тогда лучше сразу приготовь себе гроб и заранее оплати панихиду, идиот, - к горлу поднялся сгусток крови, и зеленоглазая женщина с мрачным удовольствием выплюнула его прямо на безукоризненный джемпер Ваалгора.
Нож вонзился в нее во второй раз. Она вскрикнула и обвисла было на цепи наручников – но, переборов себя, вновь твердо встала на ноги. Наста не думала сейчас о ноже в руках Коннора Ваалгора. Она думала лишь о том, что ее вновь хотят превратить в предмет торговли, дабы принудить Иврама повиноваться.
Где твой брат? – с расстановкой спросил Коннор.
Уверяю… - усмехнулась Наста. – Проще будет поцеловать самому себе задницу.
16
Я скажу, что люблю тебя безумно, - рассмеялся Юки, не в силах сдержать счастливых слез. – Люблю… люблю… люблю…
Их губы вновь соединились в поцелуе – невыносимо сладостном – прежде чем его прервал смешок Юки. Акутагава оторвался от его губ, вопросительно заглянув в черные глаза своего возлюбленного.
Ты запер двери, - улыбаясь, проговорил Юки.
Да, - кивнул мужчина в ответ.
Ты сказал, что без возражений отпустишь меня, если я захочу уйти. Но запер все двери!
Они молча взирали друг на друга несколько мгновений, потом дружно расхохотались. Юки уткнулся лицом в грудь Акутагавы, вдыхая запах его сильного тела. Руки любимого стиснули его вновь – с желанной крепостью и силой – от ощущения которых хотелось с удовольствием застонать. По всему телу Юки прошла судорога возбуждения, заставляя его ежиться в объятиях Акутагавы подобно разомлевшему коту. Потом он мягко отстранился, отступая от Акутагавы. Отстранился, несмотря на то, что чувствовал его взаимное желание. Но Юки нужно было еще сказать многое, а от тесно прижавшегося к нему тела Акутагавы, у него начинала предательски кружится голова.
Я не хочу, чтобы ты уходил с политической арены. Не хочу, чтобы ты все бросал, - заговорил Юки, возвращаясь к столику и беря в руки мартини. Одним махом он окончательно опустошил бокал. – Это самоубийство, я же понимаю.
Акутагава сдержанно перевел участившееся от его близости дыхание, и, поискав на барной стойке сигареты, закурил. Он не спускал с него глаз, будто до сих пор не верил, что Юки действительно находится тут, в его гостиной.
Самоубийство?
Акула с самого рождения должна находиться в постоянном движении, иначе умрет от удушья. А ты, Акутагава… ты та самая акула. Ты не можешь остановиться сейчас. У тебя слишком много врагов, которые только ждут подходящего момента, чтобы стаей броситься и растерзать тебя. Мы с тобой никогда не сможем просто бросить все и уехать куда-нибудь. Везде и всюду нас будет подстерегать опасность.
Как странно слышать сие из твоих уст, - невесело усмехнулся Акутагава, усаживаясь в кресло и делая глубокие затяжки табачного дыма. – Разве не это сделало бы тебя счастливым? Я ведь тоже понимаю, как тяжело тебе приходилось подле меня, в этом круговороте политических интриг. Как ты тогда в телефонном разговоре выразился?.. Находиться рядом со мной – это все равно что стоять под атомным реактором?
Юки нашел в себе силы небрежно пожать плечами:
Я сказал это в приступе гнева.
Но от этого сказанное не перестает быть правдой. Ты все время норовил от меня сбежать, всегда… - мужчина опустил взгляд на сигарету в свое руке и прибавил: - Тебе, наверное, проще любить меня на расстоянии.
Юки молчал с минуту, рассматривая его со смесью печали и нежности во взоре:
Я и сам не знаю, как мне проще. И не узнаю никогда, потому что не собираюсь больше проверять.
Вдруг все может повториться вновь, если все после твоего возвращения останется как прежде? Я должен чем-то пожертвовать, чтобы ты, Юки, снова не пожелал от меня сбежать.
Нет! – возразил тот горячо. – Мне не нужны твои жертвы!
Юки вдруг понял, что разрывать объятия было ошибкой - он перешел на деловой там, где следовало говорить языком чувственности. Разве до этого, он не признал, что вернулся ради любви?.. Поэтому, быстро шагнув вперед, Юки оказался подле Акутагавы и - весьма решительно заставив того откинуться на спинку кресла – забрался ему на колени, обхватив ногами его бедра.
Мне не нужны такие жертвы, - повторил он, буквально вдыхая эти слова ему рот. – Мне нужен ты. Но я не собираюсь предаться глупым мечтам о том, чтобы изменить тебя. Даже если ты сам это предложил – мой ответ все рано будет одинаков. Нет. Нет. Нет. Я не хочу, чтобы ты отказывался от того, к чему у тебя есть призвание, гениальный дар. И тем более не хочу, потому что эта уступка будет стоить тебе жизни.
Но как же ты? Как же ТВОЕ призвание? Что будет с ними?
Не знаю. Пока не знаю, - честно признался Юки. – До того, как я сбежал к Ваалгору, мы еще могли с тобой договориться относительно моей службы, моего призвания. Но сейчас я должен скрываться от него, и ни о какой работе не может идти речи… - заметив, что при упоминании имени врага взгляд возлюбленного стал жестким и колючим, Юки поспешил продолжить: - Не нужно пока о том, что буду делать я. Сейчас куда важнее, что сделаешь ты.
И что же я должен сделать?.. – прошептал Акутагава, обхватывая его талию руками, пододвигая плотнее, как можно крепче прижимая к себе. Он подался вперед, ловя губы Юки и вожделенно примыкая к ним. Тот со стоном раскрылся навстречу ему, ощущая почти болезненную истому: как же он соскучился по вкусу этих упоительных ласк! Ароматы мартини и табака, соприкасаясь, смешивались, растворяясь затем в дурманящих движениях губ и языков.
Такие волшебные уста, сводящие с ума, заставляющие трепетать... И ничто во вселенной, казалось, не может заставить их чувствовать себя более живыми, нежели их близость. Сердце Юки билось так громко, что он едва услышал голос Акутагавы, между тем прочертившего дорожку поцелуев по его подбородку к нежной ложбинке на шее:
Что мне делать, Юки? Как быть, если просто мысль о том, что я могу потерять тебя, превращает меня в параноика? В подобные моменты я готов на все – на самый беспощадный поступок – лишь бы воспрепятствовать угрозе обладанию тобой. Это мой недостаток, дурная склонность, с которой я никак не могу совладать. Ив, проклятый мерзавец, не мог не заметить этого - чем и воспользовался… После того, как он мне поведал правду, я понял: у меня не было и нет права так относиться к тебе. Моя склонность привела к катастрофе, последствия которой никто из нас не может предсказать…