Однако к IV веку н. э. город начал терять былую славу, утрачивать блеск и могущество. К тому же на историческую сцену выходило христианство, непримиримо заявляющее свои права и на жизнь, и на душу людей. Так что Александрия оставалась последней цитаделью античных наук.
Вот в это сложное время и суждено было родиться Ипатии. Ее отец, Теон (Феон) Александрийский, был известнейшим математиком, астрономом и философом своего времени. По легенде, имя же ей дал сам Юлиан, племянник императора Константина I. Церковь окрестила Юлиана Отступником, ибо он почитал старых античных богов и мечтал восстановить Римскую империю в ее прежних границах. По преданию, Юлиан нарек свою «крестницу» в честь бога Зевса Ипата (Высочайшего). Однако это явная позднейшая выдумка. Юлиан Отступник погиб в войне против персов в 363 году, то есть еще до рождения Ипатии. Впрочем, это утверждение верно в том случае, если верна дата рождения первой женщины-ученого.
Но есть же хоть что-то точно известное о ней? Только то, что наукам ее учил отец. И стоит заметить, что для обучения наукам в то время нужно было иметь много мужества. Ибо в Александрии, где уже давно правило христианство в лице городского епископата, не слишком-то жаловали научные опыты, проводимые в Мусейоне – оплоте «язычества». Примерно в 20 лет Ипатия стала свидетельницей жуткого события. В 391 году в городе начались перебои с продовольствием, и истеричная толпа нашла виноватых – ученых из храма Сераписа в Мусейоне. В храме этом уже давно не возносили молитв, а хранили книги Александрийской библиотеки, но ведь посвящен он был языческому божеству (Серапис – синтез древнегреческого Аполлона и древнеегипетского Аписа), культ которого провозгласил в Александрии еще ее основатель Александр Македонский. Так что храм язычников вполне стоило разграбить!
Служители попытались спасти книги. Но как? Кучка полуголодных библиотекарей против разъяренной толпы маргиналов?.. Сколько же крови пролито за отстаивание «божественных интересов»! Хорошо, что боги не живут на земле – они бы в ней захлебнулись. Кровь растерзанных библиотекарей в том же русле. Вот только расправившись с учеными, толпа не нашла в храме ни питья, ни хлеба. Там были одни книги. И что с ними делать? Сжечь…
Но книг оказалось так много, что уничтожить их толпа не успела. Подоспевшая городская стража разогнала бушующий люд. Рукописи, которые смогли спасти, собрали. Библиотека снова начала работу. А во главе ее стал отец Ипатии – Теон Александрийский. Правда, он, пораженный бунтом толпы и разграблением библиотеки, теперь часто болел. Кому же он мог передать дело всей своей жизни – воспитание молодых ученых? Конечно, своей дочери.
Где-то в 400 году Ипатия становится преподавательницей, а потом и схоларгом, то есть главой школы александрийских неоплатоников. Она преподавала молодым ученикам математику, астрономию, философию. К тому же помогала отцу в работе над его сочинениями. Ряд исследователей считает, что «Начала» Эвклида и «Альмагест» Птолемея, изданные в редакции Теона, на самом деле выправила его дочь.
«Ипатия… приобрела такую ученость, что превзошла современных себе философов, – написал в «Истории Церкви» Сократ Схоластик, – была преемницей платонической школы, происходившей от Платона, и желающим преподавала все философские науки. Поэтому хотевшие изучить философию стекались к ней со всех сторон. По своему образованию, имея достойную уважения самоуверенность, она со скромностью представала даже пред лицом правителей, да и в том не поставляла никакого стыда, что являлась среди мужчин, ибо за необыкновенную ее скромность все уважали ее и дивились ей».
Увы, Сократ не упоминает главного: может, мужчины и дивились скромности Ипатии, но принять ее в качестве равно достойного собеседника все же не были готовы. Женщина по тем временам должна была вести хозяйство и ублажать «властелина», а не преподавать на кафедре, имея при этом собственное мнение. Правда, и Ипатия попыталась некогда вести чисто женскую жизнь. По Александрии ходили сплетни о том, что в 15 лет отец выдал-таки несговорчивую девицу замуж за одного из своих учеников, да строптивица сбежала прямо с брачного ложа, ужаснувшись ласк мужа. Примчалась к отцу и с порога заявила, что если и есть в ее сердце страсть, то только к чистой науке математической, а никак не к грязным объятиям мужчины. Отцу бы тогда задать непокорной трепку, а он принял блудную дочь обратно. И вот результат – девица-девственница, не зная, куда девать нерастраченные чувства, занимается то наукой, то городской политикой. Виданное ли дело – женщине являться на коллоквиум, то бишь мудрую беседу, которую ведут между собой губернатор Орест и патриарх Кирилл?!
А Ипатия действительно являлась на переговоры городской власти с церковной. Истинная дочь свободолюбивой Александрии, она не хотела, чтобы христиане воевали с язычниками. Она мечтала об Александрии процветающей в любви и науках. Но горожане сочли, что Ипатия настраивает губернатора-»язычника» Ореста против христианского пастыря Кирилла. И вот опять цитата из Сократа: «Так как она (Ипатия) очень часто беседовала с Орестом, то ее обращение с ним подало повод к клевете, будто бы она не дозволяла Оресту войти в дружбу с Кириллом. Посему люди с горячими головами под начальством некоего Петра однажды сговорились и подстерегли эту женщину. Когда она возвращалась откуда-то домой, они стащили ее с носилок и привлекли к церкви, называемой Кесарион, потом, обнажив ее, умертвили черепками, а тело снесли на место, называемое Кинарон, и там сожгли».
Какая жуткая картина! Десятки фанатиков набросились на 45-летнюю (по тем временам уже пожилую) женщину, раздели ее догола и растерзали на кусочки, разрезав острыми черепками (по иным свидетельствам – осколками больших раковин). Это какое же христианское милосердие явлено было миру в марте 415 года?!
Историки до сих пор спорят: подталкивал ли Кирилл разъяренных фанатиков на расправу с Ипатией или нет? Вот снова мнение Сократа Схоласта: «Это [убийство] причинило немало скорби и Кириллу, и александрийской Церкви, ибо убийства, распри и все тому подобное совершенно чуждо мыслящим по духу Христову». А вот другая цитата: «Это злодеяние до сих пор некоторые приписывают святому Кириллу, хотя никаких доказательств его виновности в этом мы не имеем». Доказательств действительно нет. Но простая логика подсказывает, что беспорядки в городе не были выгодны епископу Кириллу, ведь он приехал в Александрию всего четыре года назад и еще не успел обзавестись сторонниками. Эллинистический мир, конечно, клонился к христианству, но не стоит думать, что все жители Александрии стремились под знамена Христа. Сторонников античных богов в городе было куда больше, и расправа над Ипатией могла бы подтолкнуть их к тому, что они вообще выгнали бы епископа Кирилла вон из города. Так что вряд ли пастырь виноват в смерти Ипатии. Просто время было такое – время перемен, когда одна эпоха сменяла другую, и люди оказывались наглухо разделенными. Словом, прав французский поэт Леконт де Лиль, охарактеризовавший Ипатию как «настоящий символ неотвратимо погибающей эллинской эпохи».
Но если не церковные власти науськали на Ипатию толпу фанатиков, то почему же случилось столь жестокое убийство? Ответ есть, его предложила сама история: вероятнее всего, невежественные фанатики посчитали ученых колдунами, а их предводительницу Ипатию – ведьмой. Издревле ведь известно: жизнь худшеет – виновата ведьма. Так что это была расправа невежества с зарождающейся наукой.
Пару слов как раз о науке. Правда, мы можем говорить только о тех изобретениях и усовершенствованиях, которые Ипатии приписываются. Считается, что именно она изобрела приборы для дистилляции воды (дистиллятор), измерения плотности жидкости (ареометр), астрономических измерений (астролябию) и подвижную карту неба – планисферу. И конечно, стоит вспомнить комментарии к «Арифметике» Диофанта, которые, между прочим, считаются никакими не комментариями, а пересказом древнего труда, в котором две трети текста и примеры сочинены самой Ипатией.
Сила духа, или Испытание огнем
В истории сохранилось множество преданий о том, как происходило испытание огнем и как люди его выдерживали. Однако почти все рассказы – легендарны. Но один случай реален, и в тот раз испытание огнем выдержала женщина.
Случилось это во Франции в IX веке. Юная красавица Ришарди (иногда ее называют Рихардой) была дочерью сеньора Эршангара, графа Нижнего Эльзаса. Дата ее рождения не известна, зато народная молва в долине Андлау сохранила память о том, что графиня Ришарди была горда и независима духом, любила искусства и покровительствовала простому люду. В книгах собора замка Шпесбург, где она провела детские годы, написано: «Она была великолепна, как солнце, и прекрасна, как луна». Вот только замуж красавицу выдали не по ее воле. Да и кто стал бы спрашивать девицу, если руку и сердце ей предлагает сам король франков Карл III? Правда, король этот носил прозвание Толстый, страдал падучей и даже пережил в юности приступ помешательства, отчего стал жесток, мнителен и капризен, но ведь он происходил из славного рода Каролингов и приходился внуком самому Карлу Великому.
К 884 году в руках Карла III сосредоточилась огромная власть. После смерти отца в 877 году он получил корону Алемании, после смерти брата Шарлеманя – Италии, а после смерти другого брата, Людовика III, – Германии. В феврале 881 года папа римский Иоанн VIII короновал его короной Священной Римской империи. Ну а после смерти кузена Карломана в 884 году Карл занял и французский трон. Словом, женихом он стал завидным. Однако летописцы охарактеризовали будущего мужа юной Ришарди так: «Толстый, тяжелый и скрытный… он был хитер, как лис, и под его слабостью таилась злоба».
И как было юной деве, привыкшей к свободе, приноровиться к такому муженьку? Но она старалась. Больше того, поняв, что под видом друзей вокруг Карла скопились проходимцы всех мастей, которые только и делают, что обирают королевскую казну, Ришарди постаралась употребить все свое влияние, дабы раскрыть мужу-королю глаза.
Молодая королева была умна и знала, что и где сказать. Ее старания не остались незамеченными, и Карл уже начал отказывать приятелям-нахлебникам в деньгах. Но кто же отступится от жирного пирога без боя? И вот уже при дворе составилась партия, решившаяся избавиться от мешающей проходимцам королевы. Того, кто встал во главе заговора, летописцы называют Красным рыцарем, видно, и во времена, когда описывалась вся эта история, называть его реальное имя было опасно. Доподлинно известно только, что сей рыцарь был изгнан из родной Швабии за мошенничество и клевету. Но вот прижился при французском дворе…
Однажды Красный рыцарь, присутствуя на службе с королем, отвел того в дальнюю часть храма, где королева Ришарди исповедовалась перед епископом Лиутгардтом. Этот епископ был хоть и молод, но умен, предприимчив, честен, так что Ришарди уговорила мужа назначить его канцлером двора. Лиутгардт с головой ушел в государственные дела, но, поскольку Ришарди не пожелала менять духовника, он продолжал исполнять и эти обязанности. Вот и сейчас королева явилась к Лиутгардту на исповедь и, причастившись, поцеловала большой рубиновый крест, висевший у него на груди.
Конечно, целование креста – обычная часть таинства причастия. Но теперь в темноте храма коварный Красный рыцарь прошептал королю: «Невиданное дело, государь, вы только представьте себе, что они позволяют в святом месте – без свидетелей!»
Стрела ревности и злобы влетела в мнительное сердце Карла. Мрачнейшие подозрения полезли ему в голову: королева и канцлер-епископ – любовники!
Уже вечером он обвинил Лиутгардта во всех смертных грехах, впрочем, казнить не посмел – молодой человек был связан тесными родственными узами с могущественными королевскими домами Европы. Карл Толстый просто выслал Лиутгардта из страны. А вот на бедной Ришарди деспот решил отыграться.
18 сентября 887 года король созвал судебную палату и публично обвинил жену в супружеской измене. При этом Карл еще и заявил во всеуслышание, что Ришарди никогда не вызывала у него желания как женщина, и потому он ни разу не вступал с ней в супружеские отношения. Да и вообще он желает развестись!
Двор ахнул. Под тяжестью такого двойного обвинения и унижения любая женщина сломается. Ее же уличили не просто в супружеской измене, но и в том, что сам король побрезговал ею. Но гордая королева Ришарди только побелела, прижав руки к сердцу. Потом она вздохнула поглубже и, спокойно, хоть и презрительно, глядя на монарха, заявила: «Да, король не прикоснулся ко мне. Но и никакой иной мужчина не познал меня. Я – девственница!» – «Ты ничем не докажешь это! – взревел Карл. – Мало ли какими путями вы с Лиутгардтом ублажали друг друга!» Королева Ришарди побледнела еще больше, но громко проговорила: «Назначьте любое испытание. Я докажу вам мою невиновность!» И жестокосердный Карл выпалил: «Я назначаю испытание огнем!»
И вот на огромной площади собралась толпа. На помосте – трибунал из высшей аристократии и духовенства, в центре – Карл. Площадь взволнованно гудит. Но гул стихает, едва перед трибуналом появляется прекрасная Ришарди в великолепной пурпурной накидке с короной на голове. Вздернув подбородок, она протягивает Карлу алую перчатку: если он отвернется, значит, жестокое испытание отменяется, если же возьмет – испытание огнем начнется. Толпа ждет, затаив дыхание. Народ любит королеву, ведь именно она часто смягчает крутой и жестокий нрав Карла. Но вот секунда – и стон прокатывается по площади: Карл с вызовом выхватывает алую перчатку из рук жены.
Что ж, значит, огонь! Ришарди рывком сбрасывает пурпурную накидку и остается в провощенной тунике. Она бледна как смерть, глаза расширены от ужаса, руки прижимают к сердцу тот самый рубиновый крест. И тогда, не выдержав, вскакивает самый старый из епископов: «Мой государь, королева еще может попросить прощения!» Но Ришарди выдыхает: «Я невиновна и не стану!»
С четырех сторон к ней подходят слуги и поджигают факелами ее навощенную тунику. Но миг, другой – и пламя опадает. Слуги отступают в страхе. «Бросайте в нее угли!» – орет разъяренный Карл. Слуги высыпают на королеву приготовленную бочку углей. Те шипят и искрятся, но не могут поджечь ее тунику, опадая на землю. А Ришарди, сузив глаза, словно в трансе, ступает прямо на раскаленные угли и приближается к королю. Угли гаснут под ее ногами. Толпа в радости и восторге начинает улюлюкать и бросать камни в обвинителей. Ришарди же подходит к испуганному Карлу: «Король, я доказала вам мою невиновность, пройдя к вам прямо по огню. Видит Бог, я хотела спасти вас и ваше королевство, но вы отреклись от меня. Теперь я принадлежу только Богу, а вы меня никогда не увидите!»
Королева шагнула в толпу, и народ сомкнулся, скрывая ее. Когда же стражники разогнали людей, королевы уже не было.
Она покинула Францию и вернулась в Эльзас. В городке Андлау она основала монастырь, чья прекрасная церковь, вознесшаяся на берегу реки, уцелела и по сей день.
А что же злобный ревнивец Карл Толстый? Епископ Лиутгардт бежал в германские земли, собрал в Ферхгейме властителей государств, входящих в Священную Римскую империю. Выслушав взволнованный рассказ Лиутгардта, короли постановили, что власть в империи и немецкий трон переходят от Карла к королю Арнульфу. Дальше – больше: Арнульф захватил Карла в плен и потребовал, чтобы злобный Толстяк отказался и от трона Франции. Карлу оставили несколько поместий в Алемании, где он и скончался 18 января 888 года.
Ну а монахиня Ришарди прожила еще долго, помогая простому люду Андлау. «Силой духа можно все преодолеть!» – учила она своих сестер-монахинь и прихожан, посещавших ее монастырь. После смерти святая Ришарди была канонизирована. Воистину, силой духа можно все преодолеть.
Подвиг обнаженной леди
Много ли имен женщин X–XI веков сохранила народная память? Англичане называют, например, леди Годиву. Почему ее? По преданию, она не была красавицей, да и молодостью не блистала. Но запомнилась…