- У меня крестик на руке и узелок на жопе, не забуду, - говоря я и иду на пирс к Юре и Олегу, которые удобно расположились на шезлонгах и приготовились провожать знойное солнце. Очередные дозы бодяжного спирта с минимальной закуской приводили нас в игривое настроение. Мимо проходит капитан нашей лодки коренастый внешне угрюмый, но общительный мужчина ростом с велосипед. Улыбка как покореженный штакетник, глаза как два репейник под сросшимися бровями. Прибалты предлагают выпить, он отказывается, но потом присаживается с нами покурить. Завязывается разговор на английском, папуас с трудом подбирая слова что-то рассказывает. В разговоре капитан старается как на экзамене на английском, нервничая теребит ухо и часто моргает. Я сижу ветошью и не отсвечиваю. Диалог продолжается, скучая тихонько и не умело развожу себе спирт не жалеючи наливая его в воду. Горло обожгло я сипло закашлял как будто меня душил серийный убийца. Чуть не облевав испуганного капитана, покраснев до цветы пожарной машины я тяжело дышал, с глаз капали слезы. Папуас быстро попрощался, испуганно глядя на меня и растворился в темноте.
- Воды больше наливай, а спирта меньше, он же 96 градусов, - учит меня Юра делая себе очередную порцию коктейля молотова.
- Ну что он так старательно рассказывал? - интересуюсь я, кормя рыб хлебом.
- Да недовольны они, в смысле папуасы хотят отделиться от Индонезии. Борются за независимость своего края несколько десятилетий, требуя независимости. Капитан говорит, что приехавшие на остров индонезийцы уничтожают их культуру и забирают рабочие места.
- Вона чего, прямо освободитель наш капитан, Че Гевара папуский,- отвечаю я кормя рыбок колбасой, под нами кишит вода у рыб праздник.
- Да нет, капитан один из многих, почти все папуасы не любят индонезийцев,- вступает в разговор Олег Полозков, беря стакан. Папуасы даже на индонезийском языке не говорят, на своем лопочут. Создают освободительные отряды и движения. И перестань переводить закуску, - заканчивает он забирая у меня колбасу.
Встаю рано, поглядываю на небо, которое угрожающе светлеет и наливается спелостью. Звезды, которые только-только были полными и пронзительными, блекнут и гаснут. На удивление, похмелья нет. Иду мыться соленой водой, скромный завтрак из двух яиц и тоста, сбор на инструктаж.
Игорь не встает его лихорадит, лоб горячий. Передаю ему весь запас таблеток, купленных в Соронге:
- На питайся - они вкусные и полезные.
- За что ж такое наказание,- говорит он, переворачивая мокрую подушку. Состояние как у дохлой кошки, в голове бульон, не жрать не двигаться не охота,- и материт тропики на чем свет стоит.
- Пошли на дайв. Викинги, когда заболевали простудой, выгоняли болезнь через нагрузки. Готов? - шучу я, в душе жалея заболевшего партнера. Игорь тяжело вздыхая, никак не реагирует на мои реплики. Понимаю, что ему по-настоящему хреново и ухожу на дайв один оставив захворавшего партнера под вентилятором.
Первый дайв ничем не примечателен, кроме обычного бульона из цветных рыб и причудливых кораллов, океан ничем не удивил. На чаепитие идем к острову, где расположена школа. Большой пирс, несколько лодок, суетятся мужчины, выполняя не хитрую работу.
Окружают любопытные дети, смотрюсь как дирижабль Гинденбург в скворечнике. Скромная учительница попросила разрешения меня сфотографировать. Польщенный вниманием к своей скромной персоне, сосредоточился - напрягся, пытаясь придать лицу осмысленное выражение и чуть не рухнул с шаткой скамейки, не предназначенный для 150 кг тела. Дети засмеялись, я смутился.
Сидя на пирсе сильно ревел темнокожий кучерявый мальчик, не плакал, а именно ревел на весь остров. Подойдя к нему даю пончик, который он быстро съел и продолжил еще громче издавать утробные звуки. Учительница показывает на океан сообщает, что его отец ушел на рыбалку, а его не взял - оставив грызть гранит науки. К разговору присоединятся Татьяна, немолодая, но активная женщина, которую я также знал еще с Мальдив. Татьяна вызывала уважение тем что не пропускала не одного дайва и в течении прошедшего года, успела слетать в Австралию на сложные погружения.
Татьяна переводит нехитрый разговор с учительницей, из которого узнаю, что света на острове нет. Учительница радостно показала на судно где располагались пять бочек для солярки, одну из которых аборигены по воде тянули к острову. Темнокожая женщина с кучерявыми седеющими волосами, заявила, что скоро в школе будет свет, так как заработает дизель.
- Как они эти бедные дети учится в такой жаре, если даже вентиляторов нет. Я б даже алфавит не выучил, - говорю я жуя кисло сладкий пончик.
- Привыкшие они,- отвечает Татьяна, как Маугли в джунглях. Для них такая температура как для нас средняя полоса России. Пальмы – березки, а песок чернозем.
Тепло попрощавшись с темнокожей женщиной, пошли на второе погружение. Лодка недалеко отошла от причала и остановилась. Поступила команда готовится к погружению. Мы разочарованно забубнили - что может быть рядом с островом где полно лодок.
Не смотря на близость к острову под водой много рыбы, черепах, скатов. От буйства красок и разнообразия живых существ захватывало дух.
Торпедами стояли блестящие барракуды, оранжевые рыбы клоуны чувствовали себя уверенно рядом со своим домом и совершенно не боялись аквалангистов. Нетронутый подводный мир вгоняет меня в блаженный ступор. Поражает несметное количество здоровых черепах. Я гладил их, потом снимал загубник целовал кормящихся черепах в илистый панцирь. Став полноценным членом черепашьей стаи, плаваю с ними и наблюдаю как они здоровенными клювами крошат рифы и кораллы.
Инструктора взявшие под воду бананы кормили рыб которое обступили нас плотной стеной. Взяв банан приступаю к кормежке. Рыбы набрасываются щипая банан и одновременно пальцы. От неожиданности верезжу как девочка, испуганная страшной куклой. Довольные, под палящим солнцем идем к отелю, точнее к нашим шалашам на воде.
В бунгало шумно трудился вентилятор, безуспешно пытаясь разогнать тяжелый, застоявшийся воздух. Игоря колотил колючий озноб.
- Не остыл еще? - спрашиваю я снимая мокрую майку.
- Не - живой,- вытирая капельки пота со лба. Лежу как раненный в голову Чебурашка под этими белыми простынями - шизо уже пробивает. Хочу домой в Мичуринск.
- Не плачь, прилетел за 10 тысяч верст - получай удовольствие. Даже от болезни.
Вечером прихватив привезенную колбасу опять присоединяюсь к группе любителей этанола. Вечер становится не таким влажным, звезды светят ярче, обостряется чувства уважения к собеседникам, обсуждаем прошедшие погружения. Теплый спирт постепенно плавит мозг, появляется желание пошалить. Решаю пошутить над Игорем.
В столовой мажу себя кетчупом, беру кость кита, лежащую
тут же рядом в кустах. Работники папуаского общепита с интересом наблюдают за мной и тихонько перешептывались. Перед входом в наше бунгало делаю испуганное выражение лица, врываюсь в комнату изображая раненого и машу костью:- Игорь надо сваливать - людоеды напали. Олега в горы утянули, меня вон ранили копьем,- показываю на кетчуп размазанный по лицу и животу.
Игорь ничего не понимая, находясь в полуобмороком состоянии от температуры, как пантера подпрыгнул с кровати и схватил подводный нож. Продолжаю спектакль перед ошалевшим партнером:
- Бежим к лодкам они сейчас отходят, время сбора три минуты. Иначе всех сожрут. Игорь прижимается к стенке, жуя губы по тихонько говорит:
- Ты что гонишь? Меня трясет, а ты издеваешься. Я как чихуахуа после Ред Булла, - придя в себя говорит Игорь. Спирта на кидался, тебе хорошо, иди вон в джунгли к обезьянам развлекаться. Можешь заодно и спариться такие же дураки родятся.
- Игорь сейчас спецназ прилетит. Папуасский с луками и барабанами,- всех замочит,- не унимался я.
- Чего так пугать. Меня колотит, я как во сне живу, а ты с своими долбанными шутками. Так и сердце может стать,- говорит он и падает на кровать.
- Да какие шутки, ты не замечал, как на меня они смотрят? Сколько мяса они сроду в одном месте не видели, у них слюна на живот капает, того и гляди сейчас кинутся. Игорь посылает меня в задницу. В папуаскую.
Выхожу на улицу смыть кетчуп. Небо потемнело до темно-фиолетового бархата, испещренного уколами мерцающих звезд-семафоров. Спирт и наступившая относительная прохлада делают вечер замечательным.
VII
Утром, наверное, за злую шутку над Игорем, получаю отит. Лежим вдвоем не двигаемся, Алексею объясняем, что находимся под красным крестом - никуда не пойдем.
- Последний дайв, манты размером с лодку, причем черные. Пошли Эдик,- обращается ко мне прибалт. Игорь пусть лечится, а ты напрягись - потом сутки будем отдыхать перед самолетом. После мант пойдем погружаться на острова, самые интересные погружения. Зря летел? Вставай короче,- ловко заманивает меня старший группы.
Смотрю на Игоря, тот делает отрицательный жест головой - его продолжает лихорадить. Я поддавшись на уговоры встаю и плетусь к лодке. Ухо пульсирует и просит вернуться в кровать.
До места погружения с мантами идем минут 40 - ок, наблюдая за вереницей необитаемых островов, разбросанных как орехи по океану. В преддверии встречи с морским дьяволом загулял адреналин, забываю об отите.
Манты, в отличие от других скатов, большую часть своей жизни проводят в верхних слоях открытого моря. Их плавание завораживает. Его можно сравнить с парящим полетом огромной птицы в воздухе.
Перезрелыми яблоками попадали в воду. Через пяток минут оказываюсь на середине рифа, попадаю в мощное течение, цепляюсь крючком за коралл. Замер. Манты подошли так близко что своими гигантскими плавниками заслонили свет как грозовые тучи. Цепенея я дотронулся до исполина который своими крыльями чуть не сбил с меня маску. Спрессовались мгновения жизни, превратившись в крепчайший экстракт, я перестал дышать. Парение с мантами прекратил инструктор которой за ласту стащил меня вниз к остальным дайверам, которые недовольно на меня посматривали. Адреналин гудел в крови как дрова в печке.
Отдышавшись идем на катерах между островами, словно по небольшой речке. Сверху лошадиными хвостами свисала разнообразная листва по берегам стояли непроходимее мангровые джунгли.
Описать природу которой миллион лет, языком, которому несколько тысяч лет очень сложно. Покрытые пушистой зеленью кочки островов, в беспорядке разбросанные посреди изумрудных и спокойных вод, они причудливые и что-то напоминают работу искусного мастера. Попадаются арки, выступающие с воды столбы и плиты.
Второй дайв, хочу отказаться, ухо неприятно шумит и пульсирует. На этот раз меня уговорил Юра ставшим после промышленным доз спирта закадычным другом. Беря меня на понт словами «вы настоящий полковник», заставляет еще раз упасть в воду.
Ходили возле небольших скал, дно было засыпано листвой, как осенние улицы Тамбова. Интересного особо ничего не было, вода была мутная, да и после мант удивить чем-либо было уже сложно.
Обедаем в какой-то деревушке на одном из многочисленных островов. Оглядываемся, остров жилой, на склонах ютятся хлипкие хижины с небольшими возделанными землями. Света естественно на острове нет.
Папуасы ростом с бублик, чинят лодку и исподлобья нас рассматривают.
Понимаю, что стал обладателем полноценного отита:
- Юра зачем ты меня второй раз в воду засунул? Хочешь, чтобы я тут загнулся, в ухе как граната взорвалась. Юра что-то отвечает, ничего не слышу, глухо как в танке.
Наконец-то идем к отелю. Мелькнуло несколько деревушек из 5-7 домов, которые словно ласточкины гнезда, непонятно каким образом держались на крутых склонах островов. За отдельными хибарами расположены небольшие огороды. Что там росло без электричества и пресной воды было непонятно. И вообще не понятно, как здесь можно жить, в таком раю-то.
Ночью задыхаясь, залитый потом, просыпаюсь как от удара доской. Бессмысленно огляделся вокруг, не понимая, где нахожусь. Оглохший с тупой болью в ухе выхожу на балкон и мочусь в океан. Сил дойти до туалета нет…
Утром ухо опухло до размера свиного и стало слегка синим. Опухла даже челюсть, жевать не мог. Игорь сфотографировал мой лопух и показал мне. Мне стало слегка страшно. Из лекарств на острове только градусник и клизма. До суши почти два часа, глядя на фотографию в испуге прислушиваюсь к своему организму.
- Надо что-то делать, это уже не шутки. Как ты полетишь с таким отеком? – переживает Игорь, которого попустила лихорадка. Тяжело вздыхаю, молчу смотрю на надоевшие белые балдахина висящие над кроватью. Как госпиталь, здесь постоянно что-то болит.
Поочередно заходят прибалты то ли из жалости, то ли бесплатно посмотреть на экспонат папуаской кунсткамеры. Алексей осмотрев ухо сказал:
- Надо выкарабкиваться - завтра лететь, а то оставим на острове,- и пошел собирать среди своей группы антибиотики. Придя через несколько минут с жменей пилюль посоветовал сразу принять ударную дозу.
Целый день в неприятном дреме, жую таблетки, с кровати не встаю, внутри уха все пульсирует и отдает в голове. Игорь время от времени заходит посмотреть на меня дыша промилле. Потом уходит в бунгало к прибалтам, где шумно и весело. Отмечают отплытие. Игорь начал пить думаю я, тоже «хорошая» новость, т.к. отношение с алкоголем у него проблемные.
Спали тревожно как обычно бывает перед дорогой и ранним подъемом. После лошадиных доз антибиотиков боль в ухе стала утихать, отечность слегка уменьшилась. С 4.00 в бунгало началось движение.
- Ну что отмучились?