— Это от всех нас, — тихонько, на грани слышимости, произнес Сталин. — Прими, товарищ Новиков.
Он помолчал, подергал себя за ус.
— Если бы только эту песню принес с собой, — продолжил Вождь так же тихо, — и тогда был бы тебе низкий поклон от всех нас, от всей нашей Советской страны. Гаихарэ. Каи каци хар. [30]
9
По мощам — и елей.
Когда далеко за полночь гости разъехались, счастливые и довольные, на даче остались лишь самые верные: Берия, Ворошилов и Молотов. Сталин прошелся перед ними, сидящими на потертом кожаном диване, и произнёс:
— Товарищи, вы знаете, что капитан государственной безопасности Новиков — крупный учёный, уже принесший огромную пользу нашей стране. Его изобретения — прибор ночного видения, миниатюрная полевая радиостанция и детектор лжи — уже используются и помогают нам строить Советскую Республику. Но вы, вероятно, не знаете, что у него есть ряд других талантов.
Кроме того, что товарищ Новиков легко входит в любой коллектив и находит общий язык с любыми возрастными и социальными группами… — Он снова прошелся по комнате и вперился во всех троих острым, колючим взглядом. — Он обладает навыками скрытного проникновения на защищённые объекты, а также ликвидации. И возникает вопрос: где и как для Союза ССР, для советского народа, советской партии будет лучше использовать именно эти выдающиеся таланты товарища Новикова?
Норвегия, Сторсанд
Пронзительный ветер со стороны моря дул резкими порывами, хлеща по улочкам норвежской деревушки Сторсанд мелкими ледяными брызгами. Редкие прохожие невольно поднимали воротники и, придерживая шляпы, торопились скорее свернуть за спасительный угол, чтобы хоть как-то укрыться от неласковых приветов Северного моря. Не был исключением и высокий человек, кутающийся в непродуваемый кожаный плащ. Он быстро шагал по главной улице, держа направление на кирху, однако, не доходя до нее какой-то сотни шагов, неожиданно свернул к деревенскому трактиру. Войдя в пустой зал, он спросил себе горячего ромового пунша, затем уселся за грубый, почерневший от времени стол и предался размышлениям.
Объект находится под постоянным надзором полиции, фактически — на положении интернированного. Насильно выселенный из Осло, он сидит в этой дыре под неусыпном оком аж тринадцати полицейских! К тому же собранных с бору по сосенке из сельских жандармов окрестных деревушек, разве чуть больших, чем эта богом забытая дыра, в которой едва-едва пятьдесят дворов, кирха, одна лавчонка и единственный трактир. Нет, разумеется, эта чертова дюжина блюстителей закона, навербованных из бывших рыбаков или списанных матросов, была для него препятствием совершенно несерьезным, но, перефразируя известное выражение средневекового монаха, [31] Кирилл полагал, что не следует множить трупы без необходимости. А подобраться к маленькой гостинице «Сандби», не вступая в конфликт с полицией, было практически невозможно. «А вот и они — легки на помине, — подумал Новиков, глядя на двух краснорожих троккери, [32] входящих в трактир. — Вспомни черта — вот и он…» Здоровенные бугаи с обветренными лицами и пудовыми кулачищами заказали себе по рюмке акевитта [33] и по большой чашке кофе, чем привели Кирилла в состояние веселого недоумения: водка с кофе? Ну, до такого только отмороженные викинги могут додуматься!
— Hei, fyren! Gjor det noe? [34] — и с этими словами один из жандармов опустил на стол свою чашку с кофе.
Он уставился на Новикова, ожидая ответа, но тот улыбнулся и виновато развел руками:
— Jeg beklager, jeg snakker ikke norske… [35]
— Hvor er dufra? [36] — поинтересовался второй полицейский, подойдя поближе.
Новиков наморщил лоб, словно бы пытаясь понять смысл вопроса, а затем улыбнулся еще шире:
— Американец я, ребята… — выдал он с хорошо поставленным акцентом южных штатов. — Джонни-мятежник, если уж вам так интересно.
Полицейские переглянулись, и один из них поинтересовался на неплохом английском:
— А сюда каким ветром занесло? Наверное, коммунист?
— Чего?! — Кирилл подскочил на месте в картинном негодовании. — Чего?! Может, ты еще скажешь, что я, первый помощник «Одинокой звезды» — большевик?!! Дерьмо бычачье, парни, да если б вы не были копами, ох, и посчитал бы я вам ребра вместе с зубами! Сверху вниз и справа налево!
— Первый помощник? — недоверчиво ухмыльнулся жандарм постарше с капральскими нашивками на рукаве. — А не слишком ли ты молод для «старика»? [37]
— Первый помощник? — протянул второй и почесал нос. — А чего это ты, oldman, [38] забыл в добрых тридцати километрах от моря?
— Километры, дерьмометры… — Новиков сплюнул. — Ни черта я в этих ваших курвометрах не понимаю, а то, что до Большой соленой воды — двадцать миль, так это да… Только до моей красавицы — «Одинокой звезды» — еще дальше, да…
Он отхлебнул пунш и, словно бы в расстройстве, махнул рукой:
— До нее — цельных полтора месяца, парни. Придет в Осло только через полтора месяца, так-то вот.
Тут жандарм-капрал вдруг задумался, а потом спросил:
— Слушай-ка, fyr, [39] а это не тебе в Осло переломали ребра в «Kutten huset»? [40] Что-то я про это слыхал.
Лицо Кирилла отобразило крайнюю степень раздражения:
— А посмотрел бы я на тебя, фараон, как бы тебе удалось унести потроха целыми, если ты один, а против тебя — целая дюжина этих вонючих бриттов!
— Верно-верно, — ухмыльнулся капрал. — Только я слыхал, что американский моряк был настолько пьян, что в участке все удивлялся: как это его смогли так избить трое англичан. А сам при этом исхитрился только голов разбить целых восемь штук!
Он протянул руку и обменялся с Новиковым крепким рукопожатием. Потом взмахом подозвал трактирщика:
— Akvett patre og v?re rask! [41] — после чего повернулся к Кириллу: — Давай-ка выпьем с тобой, fyr. Арне Вермандсон уважает человека, который сбил спесь с этих «морских королей»! Да и столичным лежебокам ты тоже правильно дал! Ты не смотри на эти мундиры: нам тоже довелось походить под разными звездами…
Новиков пил с жандармами и аккуратно подводил разговор к объекту. Откровенно говоря, он несколько лукавил, когда мысленно ругал пришедших полицейских: именно ради этой встречи он и приехал сегодня в Сторсанд. Да и в трактир зашел за пару минут до смены караула не случайно.
СССР, Москва
После встречи на даче прошло всего две недели, когда Кирилла вызвали в Кремль к Самому. Сталин встретил «попаданца» радушно, предложил чаю, поинтересовался, как идут дела в Осинфбюро, особенно — в его технических отделах. Выслушав ответ, что все нормально и часть образцов уже внедряется в серийное производство, Иосиф Виссарионович спросил Новикова, может ли майор государственной безопасности Вольский быть рекомендован к самостоятельной работе. А потом…
— Товарищ Новиков, есть мнение, что международный шпион и предатель Троцкий не должен жить. Больше не должен жить этот иуда.
Сталин бесшумно прошелся по кабинету, затем резко повернулся и вперился взором прямо в глаза Кириллу. Тот невольно поежился: от Вождя исходила какая-то могучая, давящая все на своем пути волна силы, и хотя Новиков точно знал, что может в любой момент сактировать этого уже очень немолодого горца, даже особо не напрягаясь, но по спине все-таки пробежал предательский холодок.
Должно быть, Сталин заметил состояние Кирилла, потому что чуть заметно усмехнулся в усы и принялся набивать трубку. Не торопясь закурил, снова метнул в Новикова пронзительный взгляд и продолжал:
— Однако многие товарищи полагают, что казнь предателя должна быть показательной. Так вот: есть мнение, что эти товарищи ошибаются. Очень ошибаются эти товарищи. Как бы нам ни хотелось показательной казни, у вражеского окружения не должно быть никаких оснований обвинить Советский Союз и Коммунистическую партию в том, что предатель Троцкий был нами уничтожен на чужой территории, в чужом государстве. Во враждебном окружении находится Советское государство, и потому мы не можем позволить себе свести на нет усилия наших советских дипломатов, наших полпредов, которые показали всему миру, что с Союзом ССР можно вести дела. Вести дела, а не воевать. Я думаю, это понятно, товарищ Новиков?
Кирилл механически кивнул и спросил:
— Когда мне выезжать в Мексику, товарищ Сталин? Сколько у меня времени на подготовку?
Сталин удивленно посмотрел на своего собеседника:
— Если, товарищ Новиков, вам так хочется поехать в Мексику, то, конечно, можно организовать такую поездку. Но есть мнение, что сначала вам надо съездить в Норвегию и решить вопрос с судьбой предателя Троцкого.
К изумлению Новикова, его непосредственный начальник Артузов практически ничем не снабдил отправляющегося на задание ликвидатора. Нет, Кирилл, разумеется, получил надежные документы, дававшие ему дипломатическую неприкосновенность, еще одни — утверждавшие, что он — поляк, прибывший в Норвегию по коммерческой надобности, ему была выдана значительная сумма в английских фунтах и норвежских кронах и… И на этом вся подготовка закончилась! Практически полностью!
— …В Осло вам надо выйти на связь, отправив письмо вот по этому адресу. Так мы узнаем, что вы успешно добрались и приступили к выполнению задания, — Артур Христианович показал Кириллу небольшую карточку с типографской надписью. — Так же свяжитесь с ними для организации отхода. Укажите ваши данные, на которые сможете получить письмо до востребования, с инструкциями. Письмо придет из Швеции.
— Минуточку, Артур Христианович! А как насчет обеспечения наружного наблюдения за объектом? Маршруты следования, схемы периметров охраны, отвлекающие маневры, наконец?
— Но, Кирилл Владимирович, вам же выданы расходные средства… — Артузов казался озадаченным. — Вот и используйте их для организации всех необходимых мероприятий.
Норвегия, Сторсанд
Две недели назад Новиков, уже восемь дней ошивавшийся в столице Норвегии и ее окрестностях, отправил в страну счастливой охоты американского моряка Джозайю Финна, став обладателем его документов, имени и биографии. Внешне Кирилл был даже чем-то похож на незадачливого маремана-задиру, который сперва два часа приставал к Новикову с рассказом о своей печальной судьбе, потом еще два часа — с предложением вместе выпить и «поставить на уши этот долбаный Осло», а потом целых пять минут на улице пытался ударить Кирилла по голове недопитой бутылкой «Джека Дэниэлса». Но — увы! — это было выше его скромных сил. Через пять минут они наконец вышли к облюбованному Новиковым месту возле портовых пакгаузов…
Труп с лицом, размозженным ударом кирпича, без документов и без одежды, был аккуратно спущен в темную воду, и на этом история Джозайи Финна из Луизианы окончилась печально и навсегда. Впрочем, это был конец истории подлинного Джозайи, а вот фальшивый сейчас сидел в стареньком трактире и попивал водку с норвежскими полицейскими.
СССР, Москва
— Товарищ Сталин, я полагаю, что конец объекта должен носить показательный характер. Не в смысле причастности Структуры, а в смысле — «собаке — собачья смерть».
Сталин подумал, постучал трубкой о край пресс-папье из дешевого мрамора и ответил:
— Я думаю, что вы правильно полагаете. Это очень правильное решение, товарищ Новиков. Но я, от имени Центрального Комитета нашей с вами партии, должен напомнить вам, что это событие никак не должно быть связано ни с Советским государством, ни с партией большевиков.
Норвегия, Сторсанд
— Слушай, парень, а как тебя занесло в нашу богом забытую дыру?
Новиков хмыкнул, затем с видимой грустью продемонстрировал жандармам свой бумажник, в котором лежали три пятифунтовых банкнота, сотня крон и двадцатка Североамериканских Соединенных Штатов:
— Это — все, что у меня осталось, чтобы дожить до прихода моей «Одинокой звезды». А Осло — дорогой город… Эдак я скоро и свой талисман в дело пустить буду должен, — он вытащил и показал собутыльникам золотой «игль». [42] — А тут — дешево, тихо и спокойно.
— Вот что я тебе скажу, venn kamerat! [43] Не самое лучшее место ты выбрал, чтобы встать на якорь! — Капрал, чье дружелюбие было изрядно подогрето еще тремя порциями акевитта и одной порцией пунша, хлопнул Кирилла по плечу. — Думаешь, Матс зря тебе про коммунистов помянул?
— А что, у вас их здесь много? — спросил Новиков, старательно имитируя речь изрядно подвыпившего человека. — У вас тут что, зоопарк для коммунистов?
Жандармы радостно заржали.
— Почти угадал, Финн, старина! Почти! — Матс Снорсон доверительно придвинулся к Кириллу. — Ты про Троцкого слыхал?
— Это который русского царя убил? — округлил глаза Новиков. — Постой-ка, Матс, но он же вроде как помер?
— Нет, это не тот помер, — просветил своего «американского» друга образованный капрал Вермандсон. — Это у них Ленин помер, а Троцкий — живехонек.
— Здесь он у нас сидит, — заговорщицки подмигнул Снорсон. — В гостинице «Сандби».
Тут он прервался, чтобы одним длинным глотком допить пунш, и Новиков призывно замахал рукой трактирщику: неси, мол, еще — присовокупив для пущей убедительности бумажку в десять крон. Жандармы, восхищенные щедростью своего нового друга, быстро о чем-то пошептались, после чего Арне Вермандсон привстал и навис над столом и Кириллом: