Многие умеренные, серьезно настроенные и религиозные круги на какое-то время попали под пагубное влияние тех самоуверенных пустословов, которые воображали, что имеют связь со всеми великими интеллектами прошлого, вплоть до самих апостолов. Некоторые из них даже заявляли, что получили озарение от самого Святого Духа, и выдавали такие «послания», которые не были названы богохульством только благодаря своей полнейшей нелепости и абсурдности. Одна из коммун этих фанатиков, которая называла себя Апостольский Кружок Горной Пещеры, отличалась особенной оголтелостью и стала хорошим материалом, на котором строили свои доводы противники нового движения. Большинство спиритуалистов отнеслись с неодобрением к подобным крайностям, но ничего поделать не могли. Неумеренность фанатиков привела даже к тому, что некоторые духи начали ослаблять активность. Во время одного сеанса, достоверность которого не вызывает ни малейших подозрений, две группы следователей, которые находились в разных помещениях, одновременно получили одинаковые послания от одного центрального источника, который назвался Бенджамином Франклином. Послание гласило: «В девятнадцатом веке произойдут великие перемены. То, что сейчас кажется темным, станет понятным. На мир прольется свет». Следует признать, что до наших дней пророчество это еще не до конца исполнилось. В то же время необходимо заметить, что, за некоторыми поразительными исключениями, предсказания спиритов никогда не отличались точностью, особенно в том, что касается времени.
Часто можно услышать такой вопрос: «Если принять на веру все известные факты, почему такое необычное движение зародилось именно в то время?». Губернатор Толлмедж, известный и уважаемый американский сенатор, ставший одним из первых неофитов новой веры, утверждал, что задавал этот вопрос двум разным, не связанным друг с другом медиумам в совершенно разное время. Ответы повторились почти слово в слово. В первый раз ему ответили так: «Цель этого – сплотить человечество в гармонии и убедить неверующих в том, что душа бессмертна». Второй ответ гласил: «Цель – объединить человечество и убедить неверующих в том, что душа бессмертна». Нельзя не согласиться, что это великая цель, о чем должны задуматься те священники и та наименее прогрессивная часть их паствы, от чьих нападок спиритуалисты страдают и по сей день. Первая часть определения мне кажется более важной, поскольку я думаю, что одним из главных достижений этого движения станет объединение христианства на общей самодовлеющей основе, после чего мелочные разногласия, которые разделяют церкви сегодня, предстанут в истинном свете, будут уничтожены и забыты. Можно даже надеяться, что движение это не ограничится рамками христианства и разрушит хотя бы некоторые из тех стен, которые стоят между большими группами человечества.
Через два года после гайдсвилльского кризиса сестры Фокс, все еще почти дети, оказались в Нью-Йорке, в гуще оживленного публичного обсуждения, которое разгорелось вокруг их феномена. Недолгое время они гостили в доме Хораса Грили, знаменитого издателя «Нью-Йорк трибюн» {259} и одного из светлейших умов Америки, и пока они находились там, странные проявления их силы не прекращались. Грили не побоялся подвергнуть опасности успех своей великой газеты, публично заявив, что те явления, которые проверял он лично, были истинными. «В течение трех дней мы посвящали этой теме все свободное время, не занятое делами, – писал он. – Было бы настоящей трусостью не заявить о том, что мы бесповоротно уверены в честности и искренности леди. Какова бы ни была природа этого стука, его издают не леди, в присутствии которых он происходит. Мы проверили это очень тщательно и выводы наши однозначны. Сестры эти меньше всего похожи на обманщиц».
К такому заключению пришел Хорас Грили, умный янки, многоопытный человек, после проведенного лично расследования. Разве можно после этого серьезно относиться к мнению тех, кто даже сейчас мелет вздор о щелканье суставами и чревовещании?
Жителей Нью-Йорка не меньше самого необъяснимого стука поразила точность ответов и тот факт, что на вопросы, заданные мысленно, ответы приходили так же скоро, как и на те, которые произносились вслух. До нас дошли записи об одном сеансе, на котором знаменитых людей присутствовало, пожалуй, больше, чем на любом другом показе. Среди них были романист Фенимор Купер, историк Банкрофт {260}, поэты Каллен Брайант и Н. П. Виллис {261}, Бигелоу, доктор Грисволд, а также несколько врачей и священников. Как и подобает подобной компании, проявившиеся феномены носили интеллектуальный, а не материальный характер и были совершенно убедительными. В роли медиумов выступили миссис Фокс и три ее дочери. Интересно заметить, что собравшимся пришлось ждать полчаса, прежде чем раздался первый звук. На сеансе присутствовали очень сильные умы, настроенные скептически, поэтому даже таким медиумам потребовалось время, чтобы добиться психической гармонии. Наконец послышались первые легкие звуки, которые постепенно стали набирать силу, пока не стали отчетливо различимыми. Присутствующие по очереди стали задавать вопросы, кто мысленно, кто вслух, и все подтвердили, что стук давал совершенно правильные ответы. Рамки этой статьи не позволяют во всех подробностях описать сеанс, но некоторые ответы были настолько четкими и необычными, что всякие подозрения в обмане отпали. Говорят, что почти все присутствующие поверили в то, что общаются с потусторонним миром, и, поскольку Купер и Виллис, как показало будущее, уже стояли на пороге смерти, для них это имело огромное значение.
Разумеется, что перед лицом столь поразительных фактов американская наука не осталась в стороне. Ученые во всеуслышание заявляли о своем неприятии нового течения и не скупились на издевательские комментарии. Наконец, река, берущая начало из того маленького ручейка в Гайдсвилле, сделалась настолько полноводной, что не замечать ее уже было невозможно. Религиозные обряды изгнания злых духов не приносили результатов. Было ли под силу науке раз и навсегда положить конец этому назойливому вторжению? В Соединенных Штатах в то время жили двое ученых с мировым именем: Агассис, естествоиспытатель {262}, и Роберт Хэйр, химик, изобретатель водородно-кислородной паяльной трубки. Именно Роберт Хэйр отправился в крестовый поход против нового массового заблуждения. Начал он в той совершенной антинаучной манере, с которой наука всегда относилась к этому вопросу. Почувствовав душевный порыв, он заявил, что употребит влияние, которым обладает, на то, «чтобы сдержать всеобщую эпидемию безумия, которое вопреки здравому разуму и науке стремительно распространяется вместе с великой ложью под названием спиритуализм». Подобное заявление вряд ли можно назвать беспристрастным подходом, его можно сравнить лишь с высказанным примерно в то же время Фарадеем утверждением, что, приступая к исследованию подобных вопросов, нужно заранее для себя решить, что возможно, а что нет. Однако Роберт Хэйр был мужественным и честным человеком. Сейчас, когда я пишу, передо мной лежит объемный том с описанием проделанной им работы. В книге есть и иллюстрации, на которых изображены пружинные весы, двойные столы и прочие приспособления, с помощью которых он хотел вывести на чистую воду этих еретиков, но сам оказался в замешательстве. Его проверка была продумана так тщательно, что места для ошибки не оставалось. В результате через год профессор Хэйр объявил, что был не прав и что заявления спиритуалистов не только о самих феноменах, но и об их источнике и смысле были в полной мере оправданы. За это он подвергся нападкам и бойкоту со стороны Американского научного общества, которое повело себя так же неразумно, как и наши научные организации, совершенно безосновательно отрицающие все то, чего не понимают. В то время как мнение этого выдающегося ученого осталось незамеченным, много шума наделало абсурдное выступление трех неизвестных медиков из Буффало, заявивших, что, по их мнению, источником звуков, издаваемых сестрами Фокс, были повторяющиеся частичные смещения их коленных суставов. Каким образом эти смещения отвечали на задуманные вопросы, не уточнялось.
История с неудавшимся разоблачением, предпринятым профессором Хэйром, была повторена судьей Эдмондсом, главой Высокого суда Нью-Йорка, который тоже взялся за изучение спиритического движения с целью его разоблачения, но встал в тупик, когда проявления начали происходить в его же семейном кругу, а его собственная дочь сама стала медиумом, причем кое в чем она обладала большей силой, чем сестры Фокс. Как и профессор Хэйр, он заявил о пересмотре своих взглядов в книге, из-за чего вынужден был покинуть судейское сословие. Подобная нетерпимость отвратительна, и все же у нее есть оправдание. Начали появляться многочисленные чудаки, выдвигающие самые невообразимые теории, к тому же на сцену вышло то подлое племя фальшивых медиумов, или медиумов, которые, обладая природным даром, набивали себе цену мистификациями, что обернулось частыми скандалами, которые нам так хорошо знакомы. Будучи не в силах отличить истину от подделки, публика, слишком занятая своими повседневными заботами и раздраженная разговорами о загробной жизни, была только рада окрестить все спиритическое движение сплошным обманом.
Необходимо сказать пару слов о дальнейшей трагической судьбе двух младших сестер Фокс. Хоть эта тема и мучительна для спиритуалистов, ее нельзя обойти стороной. Обе они стали жертвами алкоголизма, который в их роду был наследственным. И Маргарет, и Кейт очень удачно вышли замуж. Маргарет стала женой доктора Кейна, знаменитого полярного исследователя {263}, а Кейт связала свою жизнь с мистером Дженкеном, английским адвокатом. Медиумические способности последней подвергалась основательной проверке профессора Крукса, одного из самых суровых критиков спиритуализма, хотя противники движения и считали его слишком легковерным. Маргарет стала католичкой, и, по ее словам, определенные круги очень настойчиво пытались упрятать ее в монастырь. Неудивительно, что религиозные метания и наследственное пагубное пристрастие привели к тому, что в последующие годы она оказалась в достойном жалости положении, время от времени осуждала спиритуализм, провозглашала себя обманщицей и публично отказалась от своих убеждений. Мое мнение таково: ее не зря подозревали в том, что, когда ее покидали психические силы, она прибегала к обману. Что же касается ее последних утверждений и отречений, мне кажется, отец Терстон прав, когда говорит, что они в некоторой степени правдивы. Мистер Исаак Фанк, знаменитый лексикограф {264}, так описывает Маргарет в последние годы ее жизни: «За пять долларов она была готова отречься от матери и поклясться чем угодно».
Я уже говорил, что печальная судьба, постигшая пионеров спиритуализма, была очень болезненна для их друзей, но ни в коем случае не заставила их изменить своей вере. Медиума нельзя считать учителем или примером – он всего лишь пассивный инструмент сил, которые находятся вне его. Есть (и было) немало медиумов, достойных быть названными святыми. Есть и такие, которые подвержены некоторым человеческим слабостям, особенно пьянству. Однако следует отличать таких людей от тех сил, которые даны им, и тех посланий, которые они передают. Точно так же любой католик скажет, что таинства может совершать даже плохой священник, а материалист добавит, что глупый оператор может передать умную телеграмму. В этом случае слабости лишь замедляют приятие нового знания. Оно все еще стоит на пороге, но дверь уже начала медленно открываться.
XIV
Новый свет, пролитый на старые преступления
Психическая наука, хоть и переживает пока еще период становления, уже достигла той точки, когда мы можем с ее помощью проанализировать те случаи, которые в прошлом считались неподвластными разумению, и классифицировать или даже объяснить их в той мере, в которой вообще возможно объяснение чего-либо. Поскольку до сих пор не существует четкого объяснения таких явлений, как тяготение, электричество, магнетизм и многих других великих природных сил, нельзя слишком много требовать от самой молодой, хотя в то же время и самой старой из наук. Однако удивительным кажется то, с какой скоростью проходит ее развитие, тем более удивительным, что это происходит благодаря лишь небольшому кругу исследователей, чьи труды почти недоступны широкой публике и, более того, встречаются скорее с недоверчивостью и презрением, чем с благодарностью, которой заслуживают. За прошедшие семьдесят лет мы настолько продвинулись вперед, что среди тех восьми-девяти десятков случаев, описанных в книге Дейла Оуэна «Шаги», вряд ли найдется хоть один такой, который сегодня нельзя было бы классифицировать и понять. Поэтому будет любопытно извлечь из судебных архивов некоторые из дел, в свое время объясняемых поразительными совпадениями или вмешательством сил провидения. Последнее вполне могло бы соответствовать действительности, но люди должны знать, что любое вмешательство провидения подчинено законам природы, и что все необъяснимое и чудесное кажется таковым только по той причине, что еще не понят соответствующий закон. Все чудеса подчинены определенному закону, только закон этот, как и все остальные законы природы, сам по себе божественен и чудесен.
Мы попытаемся изложить эти дела (что возможно сделать только в самой краткой форме) в последовательности от простых к более сложным; начнем с тех, которые можно объяснить естественными, хотя и не вполне ясными силами подсознания, и продолжим теми, причиной которых можно назвать самые разные проявления ясновидения и телепатии, пока не доберемся до того случая, который, без всякого сомнения, связан с вмешательством духа умершего человека. В качестве отправной точки можно взять случай, произошедший с Оуэном Парфиттом из Шептон-Маллета, что в Сомерсетшире. Определить, имеет ли он психическую природу или нет, точно невозможно, но если нет, то его можно назвать одной из самых необъяснимых загадок, с которыми когда-либо сталкивалась британская общественность.
Человек этот был моряком, чем-то вроде Джона Сильвера. {265} Жил он в восемнадцатом веке в дни, когда процветало пиратство, и под старость, примерно в 1760 году, обосновался в уютном коттедже на окраине небольшого сомерсетского городка. Нажитые нечестным путем капиталы позволили ему не думать о заработках. Всю работу по дому делала его сестра, но она была уже настолько стара, что у нее не хватало сил на то, чтобы присматривать еще и за старым, страдающим ревматизмом морским волком, поэтому днем к ним приходила соседка по имени Сюзанна Снук, которая помогала ухаживать за ним. Известно, что Парфитт время от времени ездил в Бристоль, откуда возвращался с деньгами, но, как они к нему попадали, он не рассказывал никому. Судя по всему, он был замкнутым и злобным человеком, который любил рассказывать о своих былых «подвигах», причем некоторые из них были связаны с западным побережьем Африки и, возможно, с работорговлей. В конце концов он настолько одряхлел, что уже не мог выходить из дому дальше, чем в свой сад. Каждый день заботливая Сюзанна Снук усаживала его в большое кресло у порога дома, с которого он почти не вставал.
И вот однажды летним утром, 6 июня 1768 года, произошло нечто удивительное. Как обычно оставив старика в кресле и накинув ему на плечи плед, работящая Сюзанна решила сбегать к себе домой. Жила она в соседнем коттедже и отсутствовала всего полчаса. Вернувшись, к своему удивлению, она обнаружила, что старый моряк исчез. На кресле остался плед, но с того дня и поныне так и не удалось выяснить, что случилось со старым разбойником. Следует помнить, что самостоятельно передвигаться он почти не мог и был слишком грузен, чтобы его легко можно было унести.
Сразу же подняли тревогу, и, поскольку пора сенокоса была в самом разгаре, в округе находилось очень много людей, которые в один голос заявляли, что, если бы он и ушел из дому, на дороге его непременно кто-нибудь заметил бы. Организовали поиски, которым, правда, помешала неожиданная мощная буря с грозой и проливным дождем. Несмотря на непогоду, поиски продолжались следующие двадцать четыре часа, но ни малейшего следа пропавшего найти так и не удалось. Его отвратительный характер, неясные слухи о магических амулетах и африканском культе вуду {266}, внезапная буря – все это перемешалось в сознании сомерсетцев и вселило в их головы мысли о том, что старого моряка прибрал в свои когтистые лапы сам дьявол. С тех далеких пор и до наших дней более естественного объяснения этому случаю так никто и не придумал. Однажды забрезжил лучик надежды на то, что дело прояснится, когда в 1813 году в саду некоей вдовы Локйер, жившей в двухстах ярдах от коттеджа старика, были найдены человеческие кости. В то время Сюзанна Снук еще была жива и даже дала показания во время расследования, но когда уже начало казаться, что старика, скорее всего, выкрали и убили, один хирург из Бристоля установил, что кости эти женские, на чем дело закрыли, и оно осталось неразгаданным по сей день.