Сергей Бубновский
100 лет активной жизни, или Секреты здорового долголетия. 1000 ответов на вопросы, как вернуть здоровье
В книге использованы рисунки Е. Гречкиной, Л. Бубновской и Е. Шевардиной
* * *
100 лет активной жизни, или секреты здорового долголетия
Моим детям посвящается
Без абсолютной свободы мысли нельзя увидеть ничего истинно нового, что не являлось бы прямым выводом из того, что вам уже известно.
От автора
Закончилось очередное групповое занятие гимнастикой «Кинезилайт», предназначенной для обучения технике упражнений, рекомендуемых в книгах автора для самостоятельного применения в целях восстановления здоровья, когда ко мне подошла Ирина Михайловна Кобликова, 86 лет, занимающаяся в этой группе свыше 10 месяцев, и победно сказала: «Давление-то у меня стало 130/80, а ведь было 170/100!..» Я, конечно, порадовался за нее, но как-то стало обидно за таких вот пожилых людей, занявшихся здоровьем [2] только тогда, когда его потеряли и когда от них отказались врачи как от бесперспективных. Но тем не менее их много, вот таких – желающих, несмотря ни на что, жить полноценно, дышать полной грудью и не зависеть от опеки окружающих людей… Самое интересное – у многих получается! Но только в том случае, если сильно этого захотеть и понять, что другого пути нет! А если взяться за свое здоровье чуть пораньше, лет так на 50? Но кто же подскажет, предупредит, мол, пора? Сама по себе общепринятая медицина, несмотря на лозунги и заверения о необходимости профилактики болезней, ориентирована прежде всего на «опеку болезни» лекарствами. И лозунги о сохранении или восстановлении здоровья мгновенно заменяются рецептами в аптеку, стоит только начать жаловаться на здоровье. Но аптека, как известно, здоровье не восстанавливает. Скорее затягивает в болезнь с помощью иллюзии лечения. Кого-то это как раз и устраивает. Но большинство просто, как говорится, «попадают».
Я считаю, что первый совет врача, будь то кардиолог или терапевт, что, мол, пора начинать принимать с «профилактической» целью лекарства, и есть первый звонок для переосмысления своего образа жизни, приведшего человека к этому врачу и далее – в аптеку. И если правильно расшифровать этот «звонок», может, и удастся тогда прожить долго и без таблеток. Лично я уверен в этом…
Все хотят жить долго и счастливо. Долго – значит много лет, счастливо – без болезней. Желательно, и в достатке, но это часто вторично, так как для этого надо много работать, а не все хотят. Вопросы долголетия занимают и занимали человечество всегда. Слагались мифы и легенды о долго живущих, сказки – например, о Кощее Бессмертном. Одним из самых любимых сюжетов фильмов, как правило, приключенческих и мистических, является спрятанная где-то рукопись древних, содержащая рецепты долголетия, элексиры «живой» и «мертвой» воды и т. д. и т. п.
Организация здравоохранения любит стращать жуткими цифрами ранней смертности людей, страдающих различными хроническими заболеваниями. Я тоже этим грешил в своих статьях и книгах, пока не понял одной простой вещи – люди, не связанные непосредственно с медициной, не понимают этой статистики. То есть они не ассоциируют раннюю смертность других со своими болезнями. Эти цифры могут касаться кого угодно, только не их, любимых. Даже курящие люди, беря в руки пачку сигарет с надписью «Курение убивает», не соотносят эту информацию со своим здоровьем, потому что в голове всегда есть спасительная мысль: «Авось пронесет!» – или другая: «К тому времени, когда прихватит, медицина что-нибудь придумает…» Для их воспитания я бы предложил в ресторанах называть залы не «для курящих» и «некурящих», а для «прокаженных» и для «непрокаженных» [3]. Ведь курящие не понимают, не осознают, что между курением и проказой много общего. Курение так же, как и проказа, разрушает микрососуды, в результате чего возникает гангрена нижних конечностей, ишемия миокарда, вызывающая его некроз (инфаркт миокарда), инсульт мозга, рак легких, желудка (список можно продолжить)…
И рак, и инфаркт, и инсульт – это умершие органы или их часть при живом еще организме. Разве не проказа? Нос, конечно, не проваливается, но это не уменьшает степень разрушения организма еще живущего человека. Как написано в известном детективе – это «информация для размышления»
А медицина во все века тоже занимается поиском панацеи от хронических, разрушающих организм заболеваний, но не для избавления человечества от них, а для продажи этой «панацеи» больному человечеству. Здоровье, а тем более активное долголетие, то есть долголетие без лекарств, медицину не интересует. Здоровье зависит прежде всего от собственной установки на выбор образа жизни, окружения, воспитания и культуры здоровья, а не от наличия стационаров системы здравоохранения.
Почему же 9 из 10 человек начинают думать о здоровье только тогда, когда его потеряли?
Я получаю много таких писем именно от людей старшей возрастной группы (от 65 лет и старше). Во всех этих письмах одно пожелание – как-то выкарабкаться из болезни, продлить жизнь, вернуть качество этой, уже, кажется, уходящей, жизни. Им только теперь захотелось жить?! Во что бы то ни стало. Они вспоминают прошлую жизнь, адекватно не воспринимая свои возможности в настоящей.
Однажды, консультируя пациентку 75 лет (которую на прием привела ее дочь), с тяжелым анамнезом (историей), с распространенным остеопорозом и бесцветными глазами, я сказал, казалось бы, ободряющую фразу: «Вам же еще надо прожить минимум 25 лет» (в моем понимании слово «человек», состоит из двух слов: «чело» – мозг – и «век» – 100 лет. Другими словами, если есть мозги, то должен прожить 100 лет. На все, конечно, воля Божья. Но я так считаю и так говорю многим пациентам). Каково же было мое удивление, когда эта пациентка замахала руками и сказала: «Не дай Бог!» Видимо, она представила себе, что придется мучиться (она страдала от болей в спине и общего недомогания) еще 25 лет, а страдать-то уже не хочется…
И я спросил ее: «А что так?» – «Я уже все выполнила в своей жизни, – отвечает пациентка, – квартира есть, пенсия есть, дочь вот вырастила». То есть она считает, что достигла своего потолка, но вот… не умирает, живет, а дочь с ней мучается.
Пройдя консультацию, в которую я всегда включаю специальный тест на «жизнеспособность» с помощью МТБ [5], она ощутила его действенность, оживилась и даже захотела лечиться. Не увидела – почувствовала, что что-то еще может. Но дело не в этом. Опять возвращаюсь к статистике. Для кого-то 75 лет – это предел мечтаний, а для других 80 – всего лишь очередной этап жизни… Статистика – это всегда усредненные цифры, в том числе и в медицине. Они не учитывают ни характер человека, ни его устремления, ни образ жизни. Часто так и бывает. Люди с одинаковыми, казалось бы, данными, даже болезнями живут разный срок, причем разница эта может составлять 20-30 лет. Генетика? Не скажите! В одной семье, без долгожителей в роду, одни живут 65, другие – 95 лет. Статистика здесь бессмысленна. Как-то по одному из каналов TV я услышал в передаче про так называемое «мировое правительство» такую фразу: «Обычным людям отпущено этим самым правительством жизни по 70-80 лет, чтобы отработали на них, а для себя они давно изобрели «таблетку бессмертия», которая позволяет им жить свыше 100 лет». Я не хочу комментировать эту программу о разных чудесах и НЛО. Только вот долгожителей от «мирового правительства» не видно что-то… Все больше простые люди. Да, всем хочется и всегда хотелось чуда. Для себя! Таблеток или эликсира бессмертия, скатерти-самобранки, золотой рыбки и т. д. Быть вечно здоровым и богатым, да еще и не работать при этом. Просто получать удовольствие (многие почему-то считают, что в этом и есть счастье).
Ян Валетов
Остаться в живых…
С благодарностью
Моему издателю, Петру Хазину – последнему энтузиасту книжного бизнеса в Украине;
Александру Мушкину, консультировавшему подводные сцены книги;
Александру Данковскому и Игорю Сиду, оказавшим бесценную помощь в редактуре текста;
Ребятам с форума «Figvam.net», моей постоянной фокус-группе;
Моей супруге Лесе, первому читателю, без которой ни одной из моих книг просто не было бы.
«Смерть стоит того, чтобы жить. Любовь стоит того, чтобы ждать».
Жемчуг живет жизнью своего владельца, он блестит, когда хозяин здоров, и тускнеет, когда тот умирает. Вот почему жемчуг называют иногда "слезами тоски".
И все же несмотря на все свои многочисленные достоинства, жемчуг так же, как и опал, в народе считается несчастливым камнем. Он якобы приносит владельцу утрату иллюзий и надежд.
Вообще, жемчуг очень коварная драгоценность: в нем, как считают знающие люди, заключается негативная сила Луны. Поэтому относиться к нему надо бережно, иначе он начнет приносить несчастье. Но, как говорили на Руси: если человек в ладу со своей совестью, то и жемчуг поможет ему стать непобедимым…
* * *
Дизель завелся сразу, затарахтел, и бывший водолазный бот, а ныне прогулочный катер «Тайна», задрожал всем корпусом, раскачиваясь на пологой, гладкой волне. Вода у низкой кормы забурлила, дурно запахло выхлопом, но серый вонючий дымок сразу отнесло дующим со стороны моря ветерком.
– Кузя, кончай лизаться! – крикнул Губатый, закрывая крышку моторного отсека, в котором лязгал старым железом дизель. – Якорь поднимай!
Олег послушался, оторвался от Ленки, соскочил с застеленного полотенцами и выгоревшим брезентом люка, и бросился вращать кабестан. Якорная цепь загремела, наматываясь на барабан, звонко защелкал стопор.
Губатый зашел в разогретую августовским солнцем рубку, ухватил загрубевшими от соли ладонями отполированные временем и сотнями тысяч прикосновений рукояти штурвала и, подняв голову, уткнулся взглядом прямо в Ленкину промежность.
Изотова лежала перед ним, на цветастом полотенце, опершись на локти, и насмешливо поглядывала на Губатого, который глаз не мог отвести от ее алого, как кровь, купальника, туго облепившего выпуклый лобок. Ткань купальника была тонкой, настолько тонкой, что казалась прозрачной. Он мог, не напрягая воображения, угадать под ней очертания срамных губ. Там где купальник, превращаясь «ни во что», исчезал между ягодицами, были видны отдельные, еле заметные завитки волос.
Губатый шумно сглотнул.
Горло пересохло, чуть ли не до желудка, и загустевшая слюна, шурша, скатилась по пищеводу.
Ленка, прекрасно понимая, какой эффект на него оказывают ее бесстыдно расставленные, длинные ноги, склонила голову к плечу и медленно, очень м-е-д-л-е-н-н-о перевернулась на живот.
Губатый был далеко не мальчик, и, несмотря на малый рост и далеко не богатырское сложение, барышень за свою мужскую жизнь поимел – вагон и маленькую тележку, но в те секунды, что Изотова меняла позу, едва не кончил в широкие полотняные шорты, одетые на голое тело. Все, что в организме тридцатилетнего мужчины могло стать дыбом – стояло дыбом. Губатый закусил губу, чтобы не застонать от боли в паху – впечатление было такое, что между ног пульсирует от бешеного тока крови второе сердце.
Ленка выпятила в его сторону зад, делая вид, что разглаживает смявшееся полотенце, качнула бедрами, от чего Губатый со свистом втянул воздух, и опустилась грудью на подстилку, для верности стрельнув глазами из-под руки.
Ей нравилось дразнить Губатого.
Губатый зверел, когда она его дразнила.
Якорная цепь громыхнула и замерла в клюзе. Бормотание дизеля не могло заглушить крики висящих в воздухе чаек и шорох волн, набегающих на прибрежные камни.
– Готово! – крикнул Олег, как будто бы Губатый сам не слышал, что якорь выбран до упора. – Давай, Леха!
Вообще-то, Губатого, капитана и владельца «Тайны», звали Леша Пименов, и оба его пассажира – и Ленка Изотова, и Олег Ельцов были знакомы ему с детства. Ленка училась в параллельном классе, а с Олегом они даже сиживали за одной партой, правда особыми друзьями никогда не были.
Как раз из-за Изотовой.
Ленка и тогда была на загляденье – стройная, длинноногая, темноглазая, с рыжими короткими волосами, подстриженными карэ и слабоватая «на передок»: то ли по природной склонности, то ли просто рано созрела под жарким южным солнцем. По причине склонности к простым плотским утехам – а много ли надо прыщавым юношам для полного счастья? – Изотова вполне справедливо считалась первой красавицей и пользовалась нездоровой популярностью среди старшеклассников и курсантов Морской школы.
Пименов же в те годы считался завидным женихом.
Папа – коммерческий директор торгового порта, мама – хозяйка аж трех частных магазинов – о такой партии городские невесты только мечтали. И пусть в Лешке не было и ста семидесяти роста, пусть его круглая, как мяч, голова была покрыта редкими волосенками непонятного цвета, а губы (за которые он и получил свою кличку) более пристали Бобби Фаррелу, чем потомку кубанских переселенцев, но…
Но зато у него была своя собственная, почти новенькая «тойота», в бумажнике всегда водились деньжата, а на семейной двухэтажной даче в Абрау-Дюрсо, стоящей у самого озера, можно было «классно оттянуться».
Вот однажды они с Ленкой и оттянулись по полной программе. Потом еще раз. И еще. По молодости лет Губатому было глубоко параллельно, с кем Изотова крутит еще – с ней было здорово, по-настоящему здорово.
Секс для нее существовал сам по себе, без любви, романтических свиданий и серенад. Здоровое совокупление молодых тел – и не более того. Будучи от природы человеком неглупым, Лешка понимал, что молодых тел вокруг, хоть пруд пруди, да и еще более привлекательных, чем у него. Ленкино, загоревшее до полной шоколадности тело ждало ощущений, а не замужества и деторождения. А с щупловатым Пименовым она спала потому, что половина девчонок из их компании была готова забеременеть от него прямо завтра, чтобы послезавтра войти в дом его родителей в качестве невестки.
Ельцов же был в Ленку влюблен. Впрочем, он был парнем романтического склада, а Изотовой серенады под окном были нужны, как зайцу зонтик. Она проходила мимо стоящего у ее подъезда Олега в сопровождении очередного ухажера, словно Ельцов был не человеком, а частью ландшафта. Когда мимо него вот так же, с Ленкой под ручку, прошел Пименов, Олег пересел на соседнюю парту и старался без особых причин с Губатым не разговаривать.
Потом школа закончилась.
Изотова уехала в Питер, подался в Москву Олег, а Пименов остался в Новороссийске, так и не решившись никуда отправиться. Он крутил любовь с нетрезвыми курортницами, пил с каждым днем все сильнее и сильнее, и испытывал судьбу разъезжая невменяемым за рулем своей «тойоты».
Иногда он жалел, что Ленка уехала, может быть потому, что, просыпаясь в постели с очередной подружкой, надеялся найти рядом ее.
В следующем году, во время войны за торговый порт, его удачливый отец был найден в одном из карьеров Цементной долины со следами от раскаленных утюгов на животе и ягодицах, и семья так и не узнала, сохранил ли ее глава тайну швейцарских номерных счетов. Коммерческий директор порта был человек аккуратный и педантичный, никаких документов ни дома, ни на работе не держал и пуля, пробившая ему затылок, обрезала все концы.
Еще через два года, мать продала магазины и дачу, вышла замуж за заезжего голландца и, оставив сыну часть денег в виде наследства, навсегда уехала в далекий Амстердам.
Той же осенью, в возрасте двадцати одного года, Леха Пименов пришел в себя в больнице «Скорой помощи» после тяжелейшей автомобильной аварии, и обнаружил, что остался совершенно один, без профессии, денег, определенных занятий и мыслей о том, как жить дальше.