Тануки - Михаил Булыух 6 стр.


— За счет каких параметров желаете увеличить параметр слух?

— В смысле? Как это?

Но Ромкат Киртак Барсук уже и так понял, о чем спрашивает рокочущий гром.

— Для того, чтобы увеличить параметр Слух, вы должны пожертвовать в том же объеме одним из следующих параметров: Зрение, Обоняние, Осязание.

— Ну… Даже не знаю… — сознание, а теперь уже Барсук, задумалось. Задумался. Из всего этого списка наименее ценным почему-то представлялось обоняние.

— Выберите процентное соотношение слух-обоняние.

Появился ползунок, стоящий примерно на середине шкалы. Барсук пожал плечами и сдвинул его на максимум в сторону Слуха. Уши тела неимоверно выросли, став похожим на полуметровые мохнатые бублики. А нос, наоборот, укоротился, практически сжался до состояния забавного треугольника.

— Желаете произвести коррекцию внешности? Да/нет.

Барсук желал. Две белые полосы вызывали четкую ассоциацию со скунсом. А он ведь Барсук. Повинуясь голосовым командам и настройкам ползунков, тело стало изменяться. Прежде всего, слишком уж этот черный цвет… черный. Сменим на темно серый. Самый допустимо светлый из возможных. Добавим чуточку коричневого. Вот, можно сказать природная маскировка. Полосы — долой. Выделим белым бакенбарды и лоб, как и полагается уважающему себя Барсуку. Ну, а вокруг глаз зачерним. Нет, не горизонтальной линией, двумя вертикальными.

Вот, теперь то, что надо.

— Третьим бонусом, вам предоставляется индивидуальный гид. Вы всегда сможете отключить его в меню настроек. В качестве четвертого бонуса, вам, как владельцу Золотого Аккаунта, доступен выбор первичного размещения. Предлагаем пять оптимальных для вас точек.

Снова иероглифы.

Да что такое.

— Я хочу туда, где эти каракули не рисуют, — буркнуло созна… буркнул Барсук.

— Вам доступен выбор из всех имеющихся точек возникновения в Грязи. Показать карту? Да/Нет.

— Да.

— Предупреждение. Зеленые, наиболее благоприятные для вас точки возникновения были предоставлены списком. Желтые точки менее пригодны для вашей расы и класса. Далее идет смещение в красный спектр. Точки, находящиеся в этой зоне, сделают процесс развития затруднительным. Чем точка ближе к насыщенному красному цвету, тем менее она пригодна для обитания Тануки. Точки возникновения из черного диапазона непригодны для вашего существования.

— Например?

— Океанские глубины оптимальны, для подводных рас. Вы там захлебнетесь. Возродитесь. И снова захлебнетесь. И так будет до тех пор, пока не смените персонажа. Жерла вулканов предназначены для существ стихии огня. Вы там сразу сгорите. Воскреснете. И снова…

— Все-все, я понял. Черные можно не показывать. Хм… мне почему-то импонирует вот эта местность. Вот, просто тянет туда.

— Это Киммерия. Входит в состав российского сектора.

— Точки красные, но не слишком яркие. Можно мне туда?

— Предупреждение: в запрошенной местности отсутствуют классовые наставники и линейки квестов для вашей расы.

— Это критично?

— Развитие вашего персонажа в этой местности будет затруднено, но возможно.

— Тогда туда.

— Вы подтверждаете выбор локации Киммерия в качестве точки возникновения? Да/Нет.

— Да.

2.

Дмитрий Оболенский прикрыл глаза и начал рассказ. Слова давались ему с трудом. Да и рассказывать такое… такое… совершенно незнакомому человеку… Странно, но незнакомому… легче. Да, легче. И даже хорошо, что она там всякие мостики не стала наводить, доверительные отношения устанавливать. Иначе… наверное бы не смог.

— Ну что, сынок. Горжусь, — Генерал Армии крепко пожал мне руку. — Отслужил, достойно. Не в штабе, отсиживался. И не в госпитале провалялся. Настоящим мужчиной стал! Думал уже о стезе жизненной?

— Так точно, това… Ой, прости пап… Думал. Более того, подал документы в Департамент Спасения и Защиты.

— Молодец, Дима! Помощь нужна?

— Нет. Я сам.

Полгода меня тестировали, потом еще два — обучали. Плохо тестировали. Или я хорошо притворялся спасателем. Хотел быть сильным. Похожим на отца. Достойным.

Наконец, приняли. Я и в горах был, альпинистов со скал снимал. И по канализации ползал, диггеров искал заплутавших. И в глубины океанские нырял, корпус подлодки резал… И стал Спасателем, как говорится, широкого, мать его, профиля.

Хотя какой, нахрен, спасатель? Отспасал свое…

Оболенский замолчал привычно уставившись в видимую только ему одному точку на стене.

— Продолжайте, — мягким голосом напомнила о себе Ольга.

Дмитрий, не глядя на психоаналитика заговорил. Тускло. Безжизненно. Совершенно безэмоционально.

Вымазанный в золе и грязи мужчина прыгал вокруг меня, заламывал руки, выдергивал несгоревшие остатки волос. Почти черные от сажи щеки прочертили дорожки от обильного слезотечения. Настоящее Горе? Или дым глаза ест?

— Дочь! Там моя дочь… дочь… моя! В моя… в комнате в моя… слева дочь… моя… от двери в комнате!!! Прошу! Скорее!!! В комнате… дочь! Слева!

Я кивнул. Некогда слушать, у него шок. Заговаривается. Быстрым, привычным движением поправил экзо-термо-костюм. Натянул маску, включил подачу воздуха. И вошел… нет, вбежал, в бушующее пламя.

Слева… От двери… Сканер теплового излучения в условиях пожара бесполезен. Но ведь я, когда вошел, слышал крик. Слышал. И помню четко, показалось орут справа. Но я пошел налево. Мужик что-то лопотал о налево…

И я пошел… налево… налево… нале…

— Дмитрий! — Окрик Ольги прервал цикл. Оболенский вздрогнул и продолжил.

— Именно после этого… этого случая и… Хм… Ну да… Подсел. Картина сгорающей заживо семнадцатилетний девушки с красивым именем Оля, до сих пор перед глазами. Я не успел буквально на полминуты. Я уже видел ее, когда рухнуло перекрытие. Я лез в ревущее пламя, руками пытался отжать тяжеленные, пылающие нестерпимым жаром балки… Но не смог… Сил не хватило. Даже учитывая импланты и экзоскелет… И она… Она… Тянет ко мне руки, плачет, и… И умирает в страшных муках. Эх! Если бы я тогда сразу пошел направо! Ну почему я пошел налево? ПОЧЕМУ??? Ведь я слышал… Но я… пошел… налево…

Дмитрий снова погрузился в свои мысли. Ольга уже вновь открыла рот, чтобы напомнить о себе, как пациент внезапно продолжил.

— Отец девушки долго меня проклинал. Да, она находилась в той комнате, что он сказал. Если рассматривать дверь в качестве выхода. Но ведь я же в нее вошел!

С тех пор Оля приходит ко мне регулярно. В любом отблеске на стекле. В пляске пламени. В свете заката… Если только ширнусь — немного отпускает. Я и есть не могу, я и спать не могу… Кажется и дышать не могу. Ноздри забивает вонь горящей плоти. Которую я не мог ощущать через стекло маски. Но эта вонь въелась… впиталась… проникла… и не сходит. Сколько не мойся. Уши ржавыми гвоздями протыкает визг сгорающей заживо девушки… По моей вине. Она умерла из-за меня. Я почти что убил ее.

Я осознаю. Я — наркоман. Осознаю. У меня комплекс вины и мания самоубийства. Паралитик, суицидник и наркоман. Уже почти бывший, ведь физиологическую зависимость вы сняли. Да и тела моего земного, давно не ощущаю. Но осталась психологическая, от которой вы хотите избавить, путем удаления из мира, в котором есть наркотики. Понимаю. На три года погрузили меня в капсулу, подключенную к виртуальной игре… Как ее там… Грязь? Забавно, я такой состав пробовал. Удивительные эффекты, но не те что я искал. Ну, о Грязи-то все знают. Мир меча и магии. Эльфы, драконы, вампиры и прочие чудища, что даже мне в самом качественном приходе не являлись. ММОРПГ грандиозного размаха и бескрайних возможностей, да?

Ольга кивнула.

— Я тоже о ней слышал, но никогда не думал, что внутрь попаду. Не мое это. Вот не люблю я компьютерные игры, мне и в реальной жизни приключений и фана достаточно. Было. А теперь и вовсе ничего такого не хочу. Впрочем, продолжу. Через несколько дней после того происшествия, ко мне пришел отец.

— Сын, я тебя не узнаю! Пожарный-спасатель, майор Департамента Чрезвычайных Ситуаций… Да и, что скромничать, просто герой! Герой, герой, не перебивай! А превратился в настоящую развалину! В овощ, неспособный самостоятельно не то, что думать, но и просто жить!

Я посмотрел мутными запавшими глазами в суровое лицо отца-генерала. Потер дрожащей ладонью мокрый от испарины лоб. Открыл рот и… Ничего не ответил.

— Ты был в боях! Вокруг тебя умирали товарищи! Ты убивал сам! И что? Одна единственная смерть и…

— Уходи, — прошипел я. — Старый ду…

БАМС!

Вышел из нокаута я часа через полтора.

Рука у моего отца всегда была тяжелой. И на расправу он скор. Больше я его не видел. Даже после того, как он вытаскивал меня из петли, в больнице не задерживался. Уходил, до того, как ко мне возвращалось сознание. Но он все время следил за мной, я точно знаю. Я нашел и уничтожил два десятка его жучков. Но скорее всего, по квартире еще сотни три расставлено. Мне до его специалистов далеко.

Назад Дальше