Ливия теснее прижалась к вампиру.
— Напрасно стараешься.
— Лив, Лив, — усмехнулась я. — Ты плохо знаешь Доминика, мой ангел, иначе была бы мне благодарна… — и подпрыгнула от неожиданности, когда на плечо легла чья-то рука. Рядом стоял Винсент.
— Уйдём отсюда, — тихо проговорил он мне. — Извини, Лив.
Доминик, словно тотчас забыв о моём существовании, что-то зашептал на ухо Ливии, и та расцвела глупейшей из улыбок. Винсент осторожно тянул меня в сторону. Отойдя на несколько шагов, я сбросила его руку.
— Поддерживать меня не обязательно, я не шатаюсь!
Винсент слегка растерялся.
— Я этого и не говорил.
— Это имел в виду Доминик, но на его слова полагаться не стоит.
— Ты действительно его кузина?
— В его венах течёт моя кровь, — усмехнулась я.
— Я рад. То есть… из-за Лив… Она бы, наверное, покончила с собой, если бы это было не так.
— Она не знает, с чем связалась. Но её глупость — её беда.
Винсент вздохнул.
— Не надо так. Лив — неплохой человек.
— Как давно она с ним?
— Чуть больше месяца. Он появился неизвестно откуда и сразу вызвал горячее поклонение нашей компании. Лив, по-моему, влюбилась в него с первого взгляда. Раньше она встречалась с Джеком, моим лучшим другом. Вон он возле колонны, разговаривает с Эмили…
Винсент махнул рукой высокому мускулистому парню с серыми глазами и резко выступающими скулами. Тот одарил нас обоих приветливой улыбкой.
— Лив даже поссорилась с лучшей подругой, — продолжал Винсент. — Они не разговаривают с тех пор, как Лори попыталась привлечь внимание Доминика к себе.
Я закатила глаза. Винсент неловко кашлянул.
— Понимаю, он твой родственник, но… мы с ним никогда не ладили.
Я с трудом сдержала улыбку, представив это "противостояние" вампира и смертного. Винсент тряхнул головой.
— Думаю, сегодня мы достаточно говорили о твоём кузене. Давай переключимся на более приятные темы.
Он легко подхватил меня за талию и повёл к колонне, возле которой стоял Джек. За ним и Эмили, школьной подругой Винсента, последовали общие с Ливией знакомые по колледжу, их подруги, приятели с работы и ещё человек десять, имён и отношения которых к Винсенту или Ливии я не запомнила. Постепенно лица вокруг начали расплываться, голоса сливались в неразборчивый гул, от обилия света кружилась голова… И вдруг среди общего веселья, звона бокалов, шуток и смеха на меня будто обрушилась ледяная волна. Затравленно оглядевшись, я попросила Винсента принести воды и бросилась к выходу, едва он успел отвернуться.
В саду было свежо, но по сравнению с холодом, только что остудившим меня изнутри, ночной воздух казался почти тёплым. Я сделала несколько торопливых шагов в темноту и шёпотом позвала:
— Арент…
Он уже был рядом, и я бросилась ему на грудь. Руки Арента мгновенно сплелись вокруг меня, и я разрыдалась.
— Ты обещал, что никогда не оставишь меня… И что же?.. Я не выношу его, Арент! Ненавижу его!.. Я так его ненавижу…
Арент стиснул мои плечи, холодные губы приникли к моей шее, я чувствовала их движение на моей коже, когда он тихо произнёс:
— Одно слово — и я избавлю тебя от него навсегда. Вечность ждёт тебя, согласись лишь принять её…
Сколько раз, мечтая о встрече с Арентом, я была готова чуть ли не умолять его обратить меня, лишь бы избавиться от Доминика. Но теперь, когда оказалась с исполнением этого желания лицом к лицу, вся решимость исчезла. Уперев руки в грудь Арента, я попыталась отстраниться. Он приподнял мою голову за подбородок, заставив посмотреть ему в глаза.
— Помнишь, ты говорила, что ранить меня невозможно? Ты делаешь это снова и снова.
Во мне что-то дрогнуло. Перестав вырываться, я легко провела кончиками пальцев по его лицу.
— Но разве чувства… не слабости человеческой души? Разве они не покинули тебя вместе с бренностью тела?..
Арент грустно улыбнулся, холодная ладонь накрыла мою руку, удерживая её прижатой к мертвенно-бледной щеке.
— Обладающие человеческой душой — не единственные, кому свойственны чувства. И далеко не все чувства доступны им…
— Он хочет сказать, что, несмотря на неспособность испытывать человеческие чувства, вроде любви и привязанности, ему всё же не чужда страсть, — прозвучал из-за спины язвительный голос. — И сильная страсть, не так ли, мой дорогой Арент?
Вздрогнув, я выдернула руку из пальцев Арента. Его глаза сверкнули сталью, лицо приняло жёсткое выражение.
— Ты знаешь, о чём говоришь, не так ли, мой дорогой Доминик? — передразнил он. — Не все эмоции оставляют нас с нашей человеческой сутью. Остаётся воспоминание о поражении, сознание собственного ничтожества, порождающее злость, зависть, жажду мести. А разве месть — не та же страсть? Отрада для слабых. Для тех, кто не способен одержать верх в схватке один на один. Кто, жалобно стеная, уползает во тьму и ждёт своего часа, чтобы, спустя столетия, выползти на свет и обрызгать всё вокруг накопившимся ядом.
Черты Доминика исказились, из горла вырвалось рычание.
— Моего яда хватит на то, чтобы ты захлебнулся в нём!
— Ты ненавидишь меня настолько же, насколько хочешь на меня походить, Доминик. И это заставляет тебя ненавидеть меня ещё больше. Слабым ты был рождён в круг смертных, слабым ты остался, его покинув. И причина твоей грубости к ней, — Арент коснулся моего плеча, — вовсе не в твоей ненависти ко мне. Ты чувствуешь в ней силу, которой никогда не будет в тебе. Она превосходит тебя во много раз, даже будучи человеком. И ты собираешься обратить её, собираешься управлять ею?
Острые зубы Доминика обнажились как у животного, рука со старинным перстнем сжалась в кулак. Но вот его взгляд, полный непримиримой ненависти, остановился на мне, и в желтоватых глазах мелькнуло злорадство.
— Ты сказал это сам, mon ami[1]! Она — человек. И сила, которая так тебя восхищает, остаётся не более чем силой слабого человеческого существа. Которое находится в моей власти. Ты прав, до сих пор я не вымещал на ней мою ненависть к тебе. Но начать никогда не поздно, ведь так?
Арент захохотал.
— Тебе лучше знать. Mon ami.
Словно подхваченный ветром, его смех унёсся к верхушкам деревьев, и я осталась с Домиником один на один. Когда он повернулся ко мне, я на всякий случай отступила. Но Доминик лучезарно улыбнулся.
— Мне понравилось твоё представление с Ливией. Но, поскольку я "обречён на вечность с тобой", моя радость, а вечность длится довольно долго, в будущем, во избежание недоразумений, я бы посоветовал быть осторожнее с подобными шутками. Твоя следующая выходка может показаться мне не столь забавной.
— Может, если бы ты реже угрожал, я бы больше боялась твоих угроз.
Доминик уже был возле двери, из-за которой по-прежнему доносились музыка и смех.
— Бойся не тех угроз, что были высказаны, chérie, а тех, что будут исполнены.
Дверь вдруг распахнулась, открыв стоявшего на пороге Винсента. Смерив взглядом сначала Доминика, потом меня, он сухо обратился к Доминику:
— Лив тебя ищет.
— К сожалению, не могу обрадовать встречным сообщением, что кто-либо искал тебя, — усмехнулся Доминик и, не оглядываясь, вошёл внутрь.
Винсент направился ко мне.
— Что-то случилось?
— Нет, всё хорошо. Только холодно… Давай уйдём отсюда.
Я чувствовала, что Арент ещё поблизости, и очень не хотела, чтобы он видел Винсента возле меня.
— Ты куда-то исчезла, что-то не так? — спросил Винсент, когда мы вернулись в зал.
— У меня просто закружилась голова, и я вышла на воздух.