— Это я бы хотела кое о чем спросить тебя, — сказала девица. — У тебя трусы длинные или короткие?
— Может, побудете серьезными пару минут? — сказал Расти.
— Я серьезна, — отвечала девица. — Я всегда серьезна. Правда, Билл?
— Правда, — сказал ее дружок и повернулся к Расти. — Она всегда серьезна.
— Родилась без смешинки, — сказала она и захихикала.
— Если ты ищешь свою одежду, — сказал Билл, — то я ее не видел. А ты, Тринк, видела его одежду?
— Нет, — oна села, переползла через Билла и посмотрела сверху на трусы Расти. — Длинные, хмм, — oна оценивающе осмотрела его с головы до ног. — Эй, мистер, не хотите ли подняться и составить нам компанию?
— Спасибо за приглашение, но вынужден отказаться. Мне бы хотелось, чтобы это вы оба спустились вниз.
Билл нахмурился.
— Нафига?
— Разговор есть.
— Не брали мы твои шмотки.
— Он, небось, думает, что ты на них лежишь, Билл.
— Ни на чем я не лежу.
— Я знаю, но он-то не знает. Покажи ему.
— Зачем? Это не его дело.
— Это его дело, если ты лежишь на его одежде.
— Да не лежу я на его одежде.
— Я не ищу свою одежду, — прервал их Расти. — Мне нужна кое-какая информация.
— Так Вы не ищите одежду? — спросила Тринк. — А я подумала, что ищите.
— Может, он — эксби?[5] — спросил ее Билл.
— Вы — эксби, мистер? Так подымайтесь сюда и покажите нам все, что хотите.
— Кто-нибудь из вас видел сегодня утром здесь человека?
— Я видела, — девица посмотрела на Билла. — А ты?
— Я — нет.
— Вот слепошарый.
— Как он выглядел? — спросил Расти.
Она нахмурилась и потерла подбородок.
— О, ему около сорока пяти лет. Рост — футов шесть или чуть больше. Вес около двухсот фунтов. У него хорошее телосложение, прекрасное телосложение. Рыжие волосы, зеленые глаза и веснушки. И, давайте взглянем… да… на нем длинные трусы.
— Вы мне очень помогли, — сказал Расти. — Я — шериф, Расти Ходжес. Я провожу официальное расследование. Если не хотите нарваться на неприятности, советую вам содействовать.
— Говорит, он — шериф, — сказала Тринк Биллу.
— Я слышал.
— Где ваш значок, шериф?
— Ему не нужен никакой вонючий значок! — выпалил Билл.
— Может, стоит с ним поговорить?
— Конечно, нет!
Тринк важно насупила брови и сказала Расти:
— Мы никогда не разговариваем с полицейскими… в трусах. Без адвокатов.
— Вам могут понадобиться адвокаты, — сказал Расти, — если я решу обыскать ваш грузовичок.
— Вы не можете его обыскивать, — проворчал Билл.
— Останови меня.
— У вас нет ордера.
— Мне не нужен никакой вонючий ордер, — oн кивнул на пинцет, лежащий на одеяле. — Смахивает на роач клип[6], и прямо на виду. Это все…
— Это не роач клип, — сказала Тринк. — Я выщипываю им брови.
— Пожалуйста, оба спуститесь вниз.
— Зачем?
— Быстро.
— Ладно-ладно. Только не отнимай у нас наши косяки.
Тринк расхохоталась.
— Билл, ты первый. Тринк, ты останешься на месте, пока я не скажу тебе, что можно слезать. Давай, Билл.
Юноша поднялся на ноги. Он был одет в обрезанную футболку с надписью «Нажрись говна и сдохни!», синие линялые джинсы с дырками и сандалии. Пуговица на поясе он успел застегнуть, но «молния» на ширинке была расстегнута. Билл застегнул и ее. Потом затянул ремень, подошел к краю кузова, перевалился через борт и спрыгнул на землю.
Расти развернул мальчишку кругом, встал позади него и склонился над ним.
— Руки на борт, — сказал он.
Когда Билли выполнил его указание. Расти слегка ударил его ногой по голени, заставив шире расставить ноги, и начал обыскивать.
— Эй, щекотно.
Расти продолжал. Когда руки шерифа опустились до пояса Билли, он остановился.
— В твоих карманах есть что-нибудь острое. Бритвы, иглы?
— Нет, нет, сэр.
— Я сейчас обыщу твои карманы. Меня ничто не порежет?
— Я же сказал вам…