— Много хочешь, Григорий Иванович. Или ты во мне добрую фею крёстную увидел? — усмехнулся Данияр.
— Я в курсе, Лютый, кто ты. Только вот и тебе доводилось людей защищать. Помнишь восемьдесят пятый год?
— Как забыть? Помню. Ты в то время кумом тут работал, а я на вторую ходку загремел. Только тогда я прав оказался. Парнишка был не виновен. А этот сопляк… Впрочем, скажу, чтобы особо не задирали. Зря мутузить не будут.
— Спасибо и на этом, Данияр Маратович. Кстати, тут тебе письмо пришло без обратного адреса.
Петрушин подошёл к столу, вынул из ящика конверт и передал заключённому. Потом наблюдал, как Данияр ухмыляется, видя вскрытый конверт.
— Нужна будет помощь, скажи, — вдруг заявил Григорий.
— У ментов помощи просить западло, сам знаешь. Ну, бывай, начальник. Пойду я, хавчик скоро подадут.
Данияр ещё раз оглядел кабинет с обшарпанной тяжёлой мебелью. По виду она напоминала дореволюционную, а может, таковой и была. Потом мужчина хлопнул себя по коленям и встал.
В первый раз Данияра судили ещё по малолетке, дали условный срок. Отец тогда бесновался. В семье Забировых не может быть уголовников. Он попытался воспитать сына кулаками, только не знал, на кого нарвался. Данияр, втайне от отца ходивший в секцию бокса, сделал из его лица один сплошной синяк. «Ещё раз сунешься, я тебе клешни поотрываю», — рыкнул семнадцатилетний парень. Мать уговорила не заявлять о побоях в полицию. Условный срок быстро могли переквалифицировать, отправив любимого сына на зону. Впрочем, во дворе как-то узнали, что это именно Данияр избил родного отца. К нему тут же пристало прозвище Лютый. Парня тем временем заметил местный авторитет Боря Лесник. С тех пор жизнь Данияра пошла по кривой дорожке. Парень оказался изворотливым и хитрым. Быстро находил нужные связи. Если надо, расправлялся с неугодными. Поэтому его прозвище так и осталось при нём. Потом была первая ходка. Сидел на другой зоне. Тогда ему дали всего три года. После освобождения он пришёл домой и заметил, что дверь сменили и врезали хорошие замки. Отец с матерью и сестрой разменяли квартиру на такую же в другом месте. Новым владельцам был передан для него конверт с письмом. На белом листе оказалось лишь несколько строк: «Ты нам больше не сын». Данияр и без того всё знал. На зону от родителей не пришло не одного письма, не говоря уж о посылках.
Данияр не унывал. Его приютил всё тот же Лесник. Жизнь вошла в старую колею. Забиров, затаил злобу на родных, из-за того, что даже мать его бросила. Себя виноватым в произошедшем он не считал.
После первой отсидки дела доверяли круче. Деньги потекли рекой. Данияр не отказывал себе ни в чём. Катал девушек на своей первой тачке. Там же и трахался с ними по принципу, не можешь — научим, не хочешь — заставим. Посёлок взвыл от действий банды. Только на этот раз к ним подкопаться было трудно. Как ни крути, а ни одного доказательства причастности к преступлениям именно Данияра и сотоваришей, менты не находили.
И всё же нашёлся один ретивый мусор, которого перевели к ним из другого города. Он то и упрёк Данияра на пять лет. На больший срок доказательств не хватило. Именно тогда, в восемьдесят пятом году, он и оказался на этой зоне. Его короновали и поставили смотрящим, вместо уходящего на волю вора. И вот его третья ходка на ту же самую зону. Три года он уже отбыл, осталось чалиться ровно пять. Данияр не переживал об этом. С некоторых пор знал, он выйдет отсюда гораздо раньше. Его снова поставили смотрящим над зоной. А те, как известно, и за решёткой живут в относительном комфорте.
Зайдя в столовую, Данияр уселся за стол, рассчитанный на четверых. Через минуту к нему подбежал шнырь, неся обед на подносе. Напротив смотрящего плюхнулся правая рука Веня Медведь.
— Зачем хозяин звал? — заинтересовано спросил Вениамин, когда шнырь удалился.
— Хотел выведать, кто Пилота ночью подрезал, — безразлично сказал Данияр.
— И что, ты? — ляпнул, не подумав Вениамин.
— Ты рамсы попутал Медведь?! С кем ты меня сравнил?! — грозно рыкнул Лютый. — Хозяин сказал, после больнички парня в барак вернут. Передай, чтобы его не буцкали ради развлекухи. Надеюсь, он усвоил урок, что барабанить западло.
— Что, пожалеешь стукача? — поднял брови Медведь.
— Жалко у пчёлки, Веня. Его место у параши. Скажи Машке, пусть принимает новенького в свой петушатник. Мальчик он красивый, пусть Машка там проследит, чтобы ему жопу на радостях не порвали.
— Как ты можешь говорить о таком и жрать? — скривился Медведь, допивая свой чай.
— Я не кисейная барышня, чтобы при слове хрен в обморок падать. Всё, пойду к себе. Нужен будешь, позову, — сверкнул недовольным взглядом Лютый.
Письмо без обратного адреса жгло карман. Не терпелось прочитать, что же такого может быть в конверте без обратного адреса. Родители объявились? А живы ли ещё? Сестра разыскала? Тоже маловероятно.
Данияр зашёл в свой барак, а потом в бывшую хозяйственную комнату, давно переделанную под личные апартаменты смотрящего зоны. Включив настольную лампу на тумбочке, он плюхнулся на кровать и открыл конверт. В письме оказался сложенный вдвое белый лист и цветная фотография. У школьных ворот стоит молодая девушка с густой чёрной косой, перекинутой через плечо. Цветное платье до пят, скрывает руки до кистей, несмотря на лето. Тем не менее, фасон платья таков, что нельзя не отметить изящную фигурку малышки. Девушка по виду была низенькой, и иначе как малышкой её назвать было нельзя. А вот по лицу и фигуре сразу видно, что она перешагнула свой совершеннолетний рубеж.
«Странно. Зачем мне фото какой-то девки? Ей едва восемнадцать исполнилось», — раздражённо подумал Данияр, разворачивая письмо.
«Здравствуй, Лютый. Привет тебе с воли от Кудряша. Удивлён? Знаю, удивлён. Ты думал, что я твоими стараниями давно в могиле? Ан нет, я ещё потопчу эту Землю. В своё время ты отнял у меня всё. Теперь я хочу отнять у тебя самое дорогое. Посмотри на фотографии, Лютый. Это твоя дочь Наджия. Я её нашёл. Хочешь спросить как? А я скажу. Её искал мой приятель по поручению твоего отца. А я нашёл быстрее него. Сестра твоя померла пять лет назад. Разбилась со своей семьёй на машине. Мать не выдержала и ушла вслед за ними. Отец ищет единственную оставшуюся живой внучку, чтобы передать наследство. Твоя дочурка отправится в могилу, как только я получу её девственность и приберу к рукам всё, что ей от деда достанется. И ты не сможешь мне помешать, Лютый. Тебе осталось недолго. Хочу, чтобы умирая, ты знал, что твоя единственная кровь и плоть пострадает по твоей вине. Не веришь? Вот адрес твоего отца. Прости, где живёт дочурка не скажу. Счастливо сдохнуть, падаль».
Лютый закашлялся в платок. Он действительно был болен. Хворь подобралась тихо, без всяких симптомов. Только три месяца назад он загремел на больничку. Задыхался, харкал кровью. После обследования врач воткнула первый гвоздь в крышку гроба.
— У вас рак лёгких последняя стадия, — заявила женщина.
— Сколько? — спросил Данияр.
— Самое большее полгода. Вам нужно ходатайствовать о досрочном освобождении по тяжёлой болезни, — грустно сказала она.
— Плевать. На зоне как-нибудь доживу. Лекарства мне выпиши, чтобы жизнь облегчали, этого достаточно.
И вот сейчас Данияр, стоящий в шаге от собственной могилы, читает письмо от человека, которого считал мертвецом. Забиров заглянул в конверт. Там лежали ещё пара фотографий. На одной он узнал отца. Тот сильно постарел. Глубокие морщины прорезали лицо. Должно быть, отцу уже за семьдесят. Данияр в своё время вычеркнул родных из памяти, и не помнил даже их дни рождения.
На втором фото семья из пяти человек. Та самая девушка, два подростка и родители. Женщину, как и мужчину, Данияр тоже узнал. У него была фотографическая память на лица. Лютый задумался, мысленно вплывая в те далёкие годы. Тогда он и познакомился с Азалией.
Шёл тысяча девятьсот семьдесят седьмой год. Данияру, свободному как вольный ветер, стукнуло тридцать два года. Праздник отмечали с размахом. Закрыли ресторан на спецзаказ. Заказали продажных девок. Друзья решили сделать ему особенный подарок. Попросили у сутенёра девственницу. Даже в то время были те, кто шёл в проституцию, едва достигнув совершеннолетия. Только вот незадача, на данный момент все шмары были старые, изученные ими как заезженная пластинка. Сутенёр по кличке Тухлый захотел выслужиться. Поймал на улицу девку, накачал дурью и вместе с остальными проститутками привёз в ресторан. Девчонка, что ему преподнесли в качестве подарка, глупо хихикала и, казалось, не понимала, что происходит. Лютый всегда оправдывал своё прозвище. Ему было плевать на её не совсем адекватное поведение. Затащив девку в кабинет директора, он трахнул её на мягком диванчике. Когда он входил в неё, девица опомнилась. Верещала как резаная, но было поздно. Потом выяснилась правда. Данияр запугал её, что пустит по кругу между ребятами, если она не будет молчать. После он отправил её домой на такси, проклиная себя, что в пьяном угаре не подумал о презервативах. Девчонка нашла его спустя месяц, через директора ресторана. Она оказалась беременна. Аборт по каким-то причинам делать запретили. К тому же Азалия из мусульманской семьи, что усугубляло дело. Родители требовали заявить в милицию об изнасиловании. Старший брат был против. Он намеревался покарать обидчика сестры сам. Азалия знала, с кем переспала. Она боялась, что брата банально убьют, вот и пришла. Данияр решил всё просто. Родителям заткнули рот деньгами. Откупаться пришёл неудачник Бакир, проигравший в карты Данияру. Забиров запугал парня, не сумевшего найти деньги. А когда тот уже был готов рыть себе могилу, сообщил: «Прощу весь долг. Возьми вину на себя. Скажи, что вы с Азалией Шамшуевой давно любовники. Женись на ней. Денег на калым и на свадьбу я дам. Но запомни, хоть одна живая душа узнает, что ребёнок мой, тебе не жить». Бакир женился в оплату долга. Лучше так, чем на два метра под землю. То, что Лютый мог убить, не моргнув глазом, Бакир знал.
В сердце ёкнуло. Данияр никого не любил кроме матери. Знал, что у него родилась дочь, но от этой новости было, ни холодно, ни жарко. К моменту её рождения, Забиров из посёлка перебрался в большой город, не забыв прихватить остатки банды покойного Лесника. Именно он после смерти главаря был их лидером. Постепенно Лютый сколотил большую группировку. Пришли девяностые с «новыми русскими». Даже сейчас сидя за решёткой, Данияр умудрялся руководить своими людьми. И вот сердце ёкнуло, неожиданно больно. Где-то в глубине души заскреблась человечность, о которой он успел позабыть. Данияр знал, что он обязан защитить дочь. И вовсе не потому, что проснулась совесть. Просто Наджия была его дочерью, а значит, принадлежала ему. То, что Лютый по праву считал своим, он не отдавал никому.
— Пончик, живо мне Медведя отыщи! — рыкнул, выглянув за двери.
Шнырь подорвался со шконки и помчался на улицу. Через пять минут Веня уже сидел на стуле в комнате Данияра. Забиров коротко объяснил суть дела.
— Как твой папаша мог узнать о том случае? — удивился Медведь.
— Не знаю. Нужно ребят на этот адрес послать. Крокодил сегодня на смене?
— Да, видел его недавно. Вечером сменится.
— Отлично. Напишу маляву Волку. Вот бабло для вертухая. Скажи ему, чтобы доставил весточку сегодня. Сигарет у него закажи, мои почти на нуле.
— Тебе же запретили курить, Леший, — осторожно произнёс Веня.
— Меньше слов, больше дела. Не забудь, Крокодил должен сегодня маляву передать, — буркнул Данияр раздражённо, испещряя небольшой клочок бумаги ровными маленькими буквами.
4
Наджия слизывала мороженое на палочке. Осталась половина эскимо, но, не выдержав жары, оно сильно подтаяло и упало на асфальт.
— Ну, как так? Нечестно, я так сладкого хотела, — обиженно надула губы девушка.
— Ничего, когда мы поженимся, твоя жизнь будет слаще тысячи эскимо, — Улыбнулся парень.
Наджия вприпрыжку забежала вперёд него. Потом остановилась и крутанулась вокруг себя, поворачиваясь к парню.
— Обещаешь? — склонила голову на бок.
— Обещаю. Только не знаю, когда с деньгами на работе наладится. Родители еле на калым и на свадьбу наскребли. Мне ещё повезло, что твой отец не стал много денег просить. Так что в первое время придётся затянуть пояса, — произнёс парень с грустью.
— Глупый, деньги дело наживное. Не всегда же будут зарплату задерживать. Самое главное, что ты меня любишь.
— Какая же ты у меня хорошая, — улыбнулся Азамат. — Мои родители хорошо о тебе говорят. Они рады, что берут такую невестку в дом. Скорее бы уже свадьба.
— Осталось потерпеть две недели. Я тоже жду не дождусь. Надоело дома сидеть. Отец меня только с тобой гулять отпускает. Даже на выпускной вечер вдвоём ходили.
— Ничего, скоро всё будет хорошо. Правда я не пойму. Почему твой отец так сильно печётся о тебе? Сколько не спрашивал, он молчит. Ладно, пойдём, домой тебя провожу.
Наджия пошла рядом с любимым по аллее парка. Их посёлок городского типа был очень большой. Тут и свой парк аттракционов имелся, и кинотеатр. И даже новомодный клуб. Парк располагался недалеко от её дома, поэтому девушка в сопровождении парня быстро добралась домой. Азамат проводил до самых дверей и попрощался.
Наджия открыла квартиру.
— Дочка, это ты? — крикнула с кухни Азалия.
— Я, мам. Ты одна?
— Сорванцы шляются где-то. Отец ещё с работы не пришёл. Ох, была в магазине, а хлеба забыла купить, посетовала мать.
— Я сбегаю, мам, — Наджия снова надела туфельки и выбежала за дверь.
— Куда? Нельзя, отец будет злиться! — Только и успела крикнуть Азалия, но дочь уже вебежала из квартиры.